Позвольте мне жить

Сергей Давыдов всегда отличался сдержанностью - он помнил за собой это чувство всю свою жизнь. Но когда он смотрел на изувеченное тело сына, когда слушал многочисленные диагнозы, которые ему поставил врач, когда, наконец, он узнал, что Тьен скорее всего больше никогда не сможет использовать левую руку - он едва сдерживал слезы, которые норовили покатиться из глаз. Ему не хватало дыхания. Его маленький Тьен, глупый, капризный Тьен, который всю жизнь доставлял проблемы, теперь не мог подняться с кровати. Просто не мог двигаться, говорить, дышать без хрипа в груди. И он не хотел говорить с отцом. Даже видеть, кажется, не желал - отвернулся, как только заметил его на пороге комнаты, в которой лежал. Сергей понимал - это он во всем виноват. Если бы только Поль был жив... он бы никогда не допустил, чтобы его сыночек воспитывался так далеко от дома, там, где он даже не мог его видеть. А Сергей... Сергей позволил. Самолично отправил так далеко, и хотя вначале казалось, что это к лучшему, в конце концов он едва мог терпеть до конца срока обучения, чтобы забрать ребенка обратно и начать умасливать его, чтобы простил. Сейчас просить прощения было поздно. Сейчас Тьен стал калекой, потому что отец не желал и не находил времени, чтобы заботиться о его капризах в прошлом. Он должен был забрать его, как только понял, что младший настолько обижен, что не хочет отвечать на его письма. Он должен был сделать это хотя-бы через год, когда Тьен отправился в Институт. Но у него были дела на заставе, дела у Императора во дворце, дела-дела-дела. А теперь он не смеет даже просить прощения. Слишком поздно. Сын, вероятно, никогда его не простит.

***

Дима просит о коротком отпуске, и, в виду его особого положения, ему предоставляют запрашиваемое. К тому же, просьбу генерала Давыдова сложно игнорировать в подобных вопросах. Единственная проблема в том, что у Давыдовых нет места для проживания в Петербурге - два их поместья находятся в Москве, и одно - в Ялте, а перевозить Тьена на столь дальние расстояния ни один врач не рекомендует. Ни генерал, ни его сын сами этого не желают - Тьену может стать хуже в дороге, а помощь может быть сложно оказать, даже если в путь они заберут с собой кого-нибудь из врачей. Просто позволить Этьену лечь в госпиталь - слишком не подобает их статусу, к тому же шум и суета больницы, в которой лечат бедняков, может помешать мальчику быстро выздороветь. Поэтому Сергей Давыдов срочно ищет недвижимость для аренды или даже покупки - и быстро находит. Пожилой омега-вдовец Андрей Крючков уже второй год не может продать свой дом, в котором жил с мужем последние годы. Дом немного старый, но просторный, и после уборки и небольшого ремонта в нем будет приятно жить. А еще - неподалеку деревня, и это не близко к городу - свежий воздух и тишина Тьену не навредят. Он покупает, хотя цена немного завышена. Дмитрий с братом отбывают на территорию имения уже спустя три дня после случившегося - Дима не оставляет брата практически ни на секунду, и Сергей благодарен, что Тьен благосклонно относится хотя-бы к одному из них. Если бы он был обижен и на Диму, позаботиться о нем было бы в несколько раз сложнее. Он молчаливо провожает сыновей, а потом разворачивается обратно в участок - ему предстоит выяснить, каким образом на охраняемую территорию были занесены взрывные вещества, и кто за этим стоял. Он не упустит преступников, чего бы ему это не стоило.

***

Когда Дима осторожно объяснил Этьену, что его рука, возможно, не сможет работать даже после того, как пройдет лечение, Тьен был немного... ошеломлен? Он попытался сдвинуть ее - он ведь помнил, она под завалами еще работала, он даже дотянулся до Матвея! Но он не смог ей пошевелить. Если все тело просто болело от малейшего движения или чужих прикосновений, то левая рука от плеча не ощущалась совсем. То есть, было чувство присутствия ее, но когда он пытался поднять ее, или хотя-бы шевельнуть пальцами - он не мог. У него совсем не было на это сил. Он был растерян. Это ни в какое сравнение не шло с лимфомой Лили, которая смогла убить ее за полгода, но это все же было... страшно. Потеря руки - это страшно. То есть, как жить без руки, когда ты к ней привык? Он помнил - в жизни Лили она знала немало людей, которые жили без конечностей. Было много рекламы для поддержки таких людей, были, в конце концов, протезы, которые сложно отличить от настоящих... Этьен тоже слышал, что множество военных теряли руки или ноги в битвах - его дед был безногим. Люди жили с этим. Но он никогда и представить не мог, что подобное может произойти с ним. Рука была все еще с ним - это казалось небольшим плюсом, одним из тех, которые он тщетно пытался выявить. Внешне он все еще мог оставаться полноценным человеком. Был небольшой шанс, что рука сможет двигаться спустя время, если он будет прилагать усилия - так врач сказал, но Дима при этом глаза прятал, и Тьен подумал, что есть шанс, что они просто врут, пытаясь дать ему надежду. Пустые надежды он не любил, но Диме все равно был почему-то благодарен. Прошло несколько дней после приезда отца, которого Тьен видеть пока не хотел. Ему нужно было время, чтобы принять... все. Сейчас было не до него. Потом Дима обрадованно объявил, что ему дали отпуск, и он сможет теперь проводить с Тьеном больше времени. Поездка в карете была действительно утомительной с ее бесконечной тряской и подпрыгиванием на колдобинах. Тьен скучал по дорогам и машинам, которые были привычны для Лили в ее времени. Ему было действительно больно, потому что все его тело, почти ставшее фиолетовым после случившегося, очень сильно болело от любого движения, даже учитывая, что ему дали какие-то обезболивающие лекарства. Но когда они, наконец, приехали на новое место жительства, пускай даже временное, Тьен обо всех неудобствах трехчасовой дороги забыл. Старинный дом с большим садом был прелестным. Пусть он и въезжал в новый дом на носилках, скоро... он надеялся, что скоро он восстановится достаточно, чтобы были силы и возможности передвигаться самому. Он был как-будто Лилей, для которой ожили впечатления от литературы Тургенева. Это было сложно объяснить, но чувство ему нравилось. Когда-то привычные для самого Этьена пейзажи после воспоминаний о жизни Лили казались чем-то необычным и поразительным. Ему хотелось скорее выздороветь, чтобы прогуляться и вспомнить - каково это жить в этом времени на воле. Жизнь в Институте сложно было воспринимать полноценной, к тому же память Лили как-будто была свежее, чем память Тьена. Ему было интересно познать свою жизнь и свою эпоху заново. Только бы выздороветь поскорее - боль на самом деле была невозможная, когда он не пил свои лекарства. А с лекарствами восприятие было сильно притуплено, как будто он был во сне. Иногда ему даже казалось, что он ходил или разговаривал с кем-то, но когда он приходил в себя, он понимал, что это были сны на яву - галлюцинации.