Oh! We have no feelings!

      Франция наконец мог позволить себе вернуться на родину со спокойной совестью, и в этот раз ему будет не стыдно посмотреть в глаза отца и брата. Только вот было одно «но». И этим «но» был экономический кризис, в котором погрязла страна из-за участия в Американской революции. Его это действительно волновало, ведь фактически из-за него сейчас сложилась очень сложная ситуация в государстве, подкреплённая не только экономическими проблемами, но и социальными. Франция помотал головой, стараясь отогнать от себя мрачные мысли, пытаясь думать о мягкой постели и подушках, на которые он завалится, как приедет, и полноценно поспит.       Добравшись до порта, он накинул на себя свой любимый чёрный балахон, чтобы не выделяться из толпы и сошёл с корабля на землю. Поправил капюшон и быстрым шагом направился в сторону дворца. Старался он смотреть себе только под ноги и не оглядываться по сторонам, и у него это прекрасно получалось, ведь дорогу он помнит прекрасно и может дойти хоть с закрытыми глазами. А вот причиной тому, что он не хотел поднимать голову и смотреть вокруг: не мог он себя заставить смотреть на бедных и истощённых людей, которые заполонили улицы столицы. Франция практически бежал, не оглядываясь, то и дело иногда поскальзываясь на грязи и чуть не падая. Путь лежал через разные районы Парижа, в особо густонаселённых ему приходилось или задерживать дыхание, или зажимать нос, настолько запах, который стоял на улице, был удушающим. Поскорее бы уже добраться до дома и спрятаться от внешнего мира и побыть наедине с собой спустя такое долгое время. Но после такой небольшой пробежки, Франция что-то совсем запыхался и решил притормозить и несколько минут пойти обычным шагом, чтобы отдышаться. Спустя некоторое время он всё же решил оглянуться и осмотреть прохожих людей, вот чёрт его дёрнул так сделать. Стоило ему поднять голову, оторвать свой взгляд от земли и первое что он увидел — лежащего неподалёку, около реки Сены, ребёнка, над ним склонилась его мать и кричала что-то неразборчивое. Дитя, пол которого Франции так и не удалось определить, тяжело дышало, пока мать зачерпывала в ладонь почти серую воду из реки и подносила к его губам. Остальные люди проходили, пробегали мимо, не обращая на них никакого внимания, ведь наверняка видят подобные картины почти каждый день. Парень не мог больше наблюдать за душераздирающей картиной, было понятно: ребёнок находится на последнем издыхании и покинет этот мир буквально с минуты на минуту, а старания и крики матери, наполненные отчаянием и безнадёгой, ничем тут не помогут. К сожалению, и Франция никак не мог повлиять на данную ситуацию. Он решил просто отвернуться и как можно быстрее постараться забыть об этом. Возможно, всё было бы не так плохо, но поскольку Франция замедлил ход, его кто-то успел схватить за руку и потянуть на себя. Француз повернулся и увидел перед собой пожилого мужчину, а затем глянул на своё запястье и увидел, что рука человека гниёт и кровоточит. Франция попробовал отдёрнуть свою руку, но держали его слишком крепко, мужчина тянул его на себя и просил о помощи охрипшим голосом, тот мотал головой и пытался выдернуть руку. Парень не заметил, как из-за резких движений, с его головы спал капюшон, и многие прохожие на них обернулись. Глаза мужчины округлились, и пока есть возможность, да хватка ослабла, Франция убрал руку и спрятал её за спину.       — Это младший сын правителя! — начал кричать он и ухватился за его чёрный балахон. Толпа заревела, многие указывали на Францию пальцем и говорили нецензурные вещи, желали смерти, а некоторые, наоборот, просили о помощи и чтобы тот поговорил со своим отцом, ведь у них совершенно нет денег на жизнь. Последней каплей для Франции стало тогда, когда в него полетела гнилая еда, грязная одежда и другие подручные предметы. Давление прохожих разъярённых людей было слишком большим и это было вытерпеть просто невозможно, француз начал лихорадочно оглядываться, убеждаясь, что никто не подобрался к нему со спины, чтобы причинить вред.       Он сильнее ухватился руками за чёрную ткань и выдернул свой балахон, раздирая нижнюю часть одеяния в клочья, и бросился наутёк, пока разъярённая толпа не накинулась на него и не разорвала, как он свой балахон. Франция не видел больше другого выхода из этой ситуации, как бежать куда подальше и как можно быстрее. Его белоснежные волосы, тонкие чистые голени, которые уже не прикрывала ткань, были видны всем, и не заметить этого было просто невозможно. Если он сейчас остановится — лишится и того и другого, а может, и других конечностей. Нёсся он, как ему казалось, быстрее ветра, оставляя за собой только клубы пыли. Жители города оборачивались на него, и практически каждый узнавал в нём представителя королевской семьи. Франция не собирался останавливаться, хоть за ним никто и не гнался, но ради своей же безопасности он решил не замедляться. Через пару минут он увидел королевских стражей и побежал к ним, а затем, тяжело дыша, попросил провести к дворцу, те любезно согласились. Теперь Франция мог почувствовать себя более-менее в безопасности.       Дома Францию встретил его брат — Королевская Династия, на его лице отобразилась довольная улыбка — редкое явление в отношении младшего брата. Династия подошёл к нему, крепко обнял и смачно чмокнул в обе щеки, вызывая ещё больше непонимания у того. Франция отодвинул его от себя и поднял свой взгляд, его ноги немного подрагивали, после того, как он пробежал на адреналине пару километров так точно, потому сейчас ему хотелось лечь на кровать и отдохнуть.       — Не поверю, что ты так рад меня видеть. Чего надобно? Говори прямо и не лукавь, — свёл к переносице свои тонкие брови.       — Ничего подобного, я не лукавлю. Я не могу порадоваться за собственного брата? — взял его за плечи.       Франция недовольно цокнул, оттолкнул его от себя и пошёл внутрь дворца, у него не было никакого желания с ним разговаривать и слушать приторные речи. Только он переступил порог дома, его встретил дворецкий и любезно забрал у него чёрный балахон, но вдруг парень услышал:       — Я надеюсь, ты придёшь сегодня вечером на семейный ужин, — сказал Династия и краем глаза глянул на брата.       — Что ещё за ужин? Мы довольно давно не собирались за одним столом. Что за повод? — не поворачиваясь ответил.       — Отец хочет поговорить с нами, а раз давно не собирались, то почему бы не наверстать упущенное?       Тот немного помолчал, обдумывая его предложение, но всё же решил согласиться: всё равно деваться ему некуда. Продолжать разговор он не стал и поспешил в свою комнату. Именно туда, с отцом он даже не хотел поприветствоваться, вечером увидятся и всё обсудят, да и он сомневается, что Средневековая Франция будет страдать от того, что младший сын не зашёл к нему хоть на минуту. Франция поднялся к себе и закрыл дверь на ключ, а затем сполз на пол. Он закрыл лицо ладонями и потёр пальцами глаза, обдумывая сложившуюся ситуацию, затем он опустил руки на свои колени и оглядел свою опочивальню. Парень снова заметил в своей комнате некоторые изменения: многие вещи лежат не так, как он их оставлял ранее, а он точно помнит, как он их оставлял. Вот, например, он точно помнит, как вешал пиджак на спинку стула, но теперь он свисает только с правой стороны. Допустим, может, он немного спал, но вот книги, которые находились на столе рядом с кроватью, лежали абсолютно в другом порядке. Франция поднялся на ноги и подошёл к тумбе, открыл нижний ящик, начал рыться там и нашёл глазами свой дневник. Он достал листы и начал их пролистывать, а затем заметил, что они лежат совершенно не по хронологии. В данной ситуации он очень педантичен и старается держать свои записи в порядке: от самых старых — к самым новым. Франция запрещает служанкам убирать в его комнате без спроса, и они действительно не суются сюда, и его уже не первый раз посещают мысли, что кто-то роется в его вещах без спросу. И он даже догадывается кто это.       Глаз Франции дёрнулся из-за сильного напряжения, он аккуратно сложил все свои записи в нужном порядке и медленно положил их на дно ящика. Затем также нежно закрыл ящичек и поднялся на ноги, он немного так постоял, а затем повернулся на сто восемьдесят градусов, и со всей силы и злости пнул ногой рядом стоящий стул, а потом продолжил бить его ногами. Он плюнул на то, как сильно сейчас болят его ноги, и что таким образом он никак себе не поможет, только хуже сделает, но сейчас он просто хотел выпустить пар. Затем он взял его за ножки и швырнул в другой конец комнаты. Парень перестал избивать ни в чём не повинный кусок дерева и рухнул на кровать. Ему удалось немного расслабиться, хоть и ноги болели с большей силой. В первую очередь ему нужно подготовиться морально перед предстоящим семейным ужином, иначе нервы сдадут очень быстро, а так и до срыва не далеко.       Весь оставшийся день он настраивался и почти не выбирался из комнаты. Вечером, когда время близилось к ужину, Франция вышел и тихонько закрыл за собой двери. Только он развернулся лицом к коридору, и увидел рядом с собой дворецкого, из-за сильного испуга, он аж подскочил на месте, тот испугался не меньше, но виду не подал.       — Ох, простите, пожалуйста, я не хотел Вас напугать, — извинился тот. Француз махнул рукой и облегчённо выдохнул. — Я здесь для того, чтобы провести Вас на семейный ужин. Вас уже ждут.       — Не стоит, я сам дойду, но спасибо, — улыбнулся ему и кокетливо коснулся внешней стороны ладони его руки, а затем прошёл мимо, направляясь к лестнице.       Дворецкий тактично промолчал, ведь не первый раз замечает многозначительные взгляды и касания в свою сторону, но старается это игнорировать, хотя он даже не против. Франция спустился вниз и повернул направо, в нужную комнату, войдя внутрь, он увидел за столом своего брата и отца в кресле. Этого старого хрыча вытащили из кровати и притащили сюда? Похвально. Казалось, что он и умрёт в своей кровати из-за своего недуга, ведь пару лет назад у него отказали ноги и самостоятельно передвигаться он больше не может. Разумеется, они не из бедных и он смог позволить себе коляску, та хоть десять подобных, но почему-то почти не пользуется ею, а предпочитает валяться целыми днями в кровати. Франция поздоровался, прошёл внутрь и уселся, осматривая стол, скупо заставленный едой, в основном, был алкоголь. Королевская Династия повернулся к нему, взял в руки бокал и поднял его к верху.       — Ну, что же, братец, лично от себя хочу поздравить тебя, хоть в этот раз ты не ударил в грязь лицом! — с доброжелательной улыбкой на лице сказал он.       Да, может, он действительно не ударил в грязь лицом, но старший брат не мог удержаться от того, чтобы полить его этой самой грязью с головы до ног. Вот с одной стороны, слова лестные и должны были как-то подбодрить, а с другой стороны — Династия смог уколоть в больное место. Но пока Франция это смиренно проглотил и ничего не ответил, а лишь надпил немного вина. Старший брат пару раз глянул на него и не увидел никакой ответной реакции, его это немного огорчило, но ничего, у них ещё весь вечер впереди. Средневековая Франция лишь вдохнул и сложил руки на столе.       — Да, я тоже этому рад, но, Франция, скажи мне на милость, ты же ведь непосредственно общался с Америкой?       — Да, — Франция запихнул себе в рот кусок картошки, чтобы не болтнуть чего лишнего и грубого.       — Который является братом Канады, хоть и не родным.       — Да, — скомкано ответил он, жуя и стараясь не пересекаться с отцом взглядом, ведь уже понимал, к чему он клонит.       — Что с колонией, Франция?       — Канада остался британской колонией.       — Канада? Теперь ты его так называешь? А как же Новая Франция? — подпёр голову рукой, сын промолчал и уставился в бокал с красным вином, вертя его в руке и наблюдая, как напиток стекает по стенкам. Глава семейства понял, что внятного ответа от него не дождётся, потому продолжил: — Допустим. А что насчёт союза и Англии? Неужели ты так просто отдашь колонию им?       — Новая Франция сам принял такое решение, ему лучше остаться у них, — как ни было ему больно это говорить, но, от части, он понимал Канаду. Живёшь себя спокойно, а потом объявляется какая-то непонятная страна и оказывается, что это твой родной отец. Разумеется, он выбрал сторону Британии. Франция мог бы долго злиться и на Канаду, и на Америку, который случайно сболтнул лишнего — он злился только на себя, ведь прекрасно осознавал свои ошибки.       — Франция, что-то в голове у меня совершенно это не увязывается. Колония приняла собственное решение? Тебя бес попутал или что? Ты в курсе, что всегда нужно брать их силой? Ты совсем раскис, — помотал головой отец. — Династия, скажи что-нибудь.       — А что я могу сказать, папенька? Возможно, Франция достойно помогал Америке, но в моих глазах, как страна, он упал. Как он в будущем сможет называть себя хорошим империалистом, если позволяет такие выходки колониям а-ля «хочу» или «не хочу». Братик, скажи, если ты начнёшь завоёвывать страны, ты будешь их спрашивать, хотят ли они попасть под твоё владение или нет?       Господь, они что, собрались здесь только для того, чтобы обсудить его поведение? Да что за бред? Франция не отрицает, что где-то поступил неправильно, и стоило быть чуть жёстче и серьёзней. Но тут ситуация касалась не только его собственных чувств, но и чувств его родного сына, и, наверное, из-за неопытности и мягкости он не смог переступить через себя.       — Династия, лучше бы ты так и о простом народе волновался, как о колониях. Отец, Вас тоже это касается.       — Франция, а тут ты хоть можешь не переводить тему? — Династия закатил глаза. — Да и вообще, тебе тут слово никто не давал.       КД опустил руку под стол и мягко положил её на коленку Франции, тот дёрнулся, когда его коленку сжали, и чужая рука двинулась выше. Парень скинул с себя его руку и в надежде глянул на отца, тот никак не отреагировал на действия старшего сына. Франция подальше отодвинулся от Династии, ради своего же блага.       — О чём ты хочешь сказать, Франция? — Средневековая Франция зацепился за эту тему.       — Да о том, что Вы совершенно не уважаете наш народ, а уже хотите подмять под себя другой! — крикнул Франция, не выдержав: он уже не мог сдерживать эмоции, да он толком и не умел этого. — Когда последний раз хоть один из вас был на улицах Парижа? И не на тех улицах, огражденных от обычного люда, а на тех, по которым каждый день ходят плательщики налогов. Да, отец, именно плательщики налогов, ведь высшее общество давно перестало платить тебе налоги! А бедняки должны пресмыкаться и выплачивать каждую копейку. И мне просто интересно, за что?       — Франция, я не понимаю про что ты, — сказал отец.       — Не понимаешь? Да ты не знаешь, какие ужасные картины я видел сегодня. Это были умирающие люди, они корчатся в муках, подыхают от страшных болезней в нищете! Пока конкретно вы, представители высшего общества, наживаетесь на их деньгах и даже не думаете об их благе!       — Они слабые и никчёмные. А тебе, сын, несказанно повезло, ведь ты родился в королевской семье в отличие от обычных смертных. И ты ещё чем-то недоволен?       — Вот именно, Франция, если тебе что-то не нравится — можешь смело проваливать на улицу и вершить правосудие там, — подхватил Династия и махнул рукой.       — Да не влезай ты! Я не с тобой говорю! Отец, ответь мне на один вопрос, почему врачи, юристы, учителя платят чёртовы налоги, а дворяне — нет? Ты же так вкладываешься в войны с Англией, совсем не жалеешь людей, отправляя их пачками на смерть! А когда страна из воинов, плательщиков налогов, просто неповинных людей, которые для тебя обычное мясо, становится банкротом из-за очередной войны — ты тише воды, ниже травы! И ты не хочешь вытащить государство из дерьма! Так что не нужно мне предъявлять претензии!       Повисла тишина. Франция отвернулся, не желая смотреть на отца. Средневековая Франция отложил столовые приборы и начал:       — Что ещё расскажешь? — младший сын вздрогнул от такого заявления и снова повернулся к нему.       — Что? Тебе всё равно? Ты просто проигнорируешь всё мною сказанное?       — Франция, если ты продолжишь так говорить — ты мне больше не сын.       Династия тихонько захихикал и поднял голову на брата. Глаза Франции округлились от удивления, уж чего-чего, но такого заявления он сегодня точно не ожидал. И, если честно, нигде в сердце не кольнуло, после такого серьёзного заявления. Что-то не захотелось броситься в слёзы, убежать куда подальше или кинуться отцу в ноги и умолять о помиловании. Скажем так, ему ни холодно, ни жарко, даже если бы отец прямо сейчас вышвырнул его из дома и отказался от отцовства — Франция не сильно бы расстроился, скорее, страдал от несправедливости. Средневековая Франция почти никогда, можно на пальцах одной руки пересчитать, говорил сыну «я тебя люблю». А Королевской Династии он говорил это бесчисленное количество раз, и всячески намекал младшему, что всё наследство достанется старшему. Отец всегда больше поощрял Династию, а Франция всегда оставался в стороне. Так что, может, если бы эти слова услышал старший, что маловероятно, случился бы сердечный приступ, он бы вряд ли пережил такое. А вот Франция чувствует совершенно обычно, как будто каждый день такое слышит. А раз ему всё равно — можно дальше смело гнуть свою линию и ничего не бояться, он же всё-таки хочет добиться сегодня справедливости.       — Нет, отец, мы ещё не договорили, — сказал Франция.       — Франция, проваливай уже отсюда, тебе всё уже сказали, — улыбнулся Династия.       — Отец, Вы же ведь в курсе, что в голове многих жителей нашей страны укрепляются идеи о возможной революции? Вас это не волнует? — посмотрел исподлобья.       — И что? Франция, я сказал, ничего о бедняках не хочу слышать, а ты, действительно, можешь начать собирать вещи. Завтра ты отправляешь на улицу, к своим ненаглядным смертным, и можете вместе купаться в грязной реке Сене, воспитывать больных необразованных детей и думать о чём угодно! Скройся с глаз моих.       — Я могу провести тебя до твоих покоев, — заулыбался Династия и взял Францию за руку.       — Да, так и сделай, — ответил Средневековая Франция, младший сын округлил глаза и быстро поднялся из-за стола, и также быстро пошёл в свою комнату.       Королевская Династия последовал за ним и поймал его уже на лестнице — его рука легла на талию брата, и он придвинул его к себе ближе. Франция закатил глаза и пнул его в бок, а затем продолжил свой ход. Династия не собирался его так просто отпускать, взял его больно за запястье и потащил в коридор. Тот наступал ему на ноги, вырывался, как его грубо зажали. КД прижал его запястья к стене и надавил коленом на его пах, а младший тихонько заскулил от, хоть и не сильной, боли.       — Хватит, отпусти меня, — зашипел Франция. — Я не хочу.       — Да что ты как в первый раз, успокойся уже, — вжимал его в стену и шептал эти слова на ухо. — Если ты будешь послушным, возможно, я попрошу отца, чтобы он оставил тебя.       Династия опустился к его шее и сильно укусил, оставляя след — Франция ударил его ногой в бок.       — Да хватит уже, отпусти! Я же сказал, что больше не буду делать этого! — у Франции было очень мало сил вырываться, он только приехал из-за океана, утром пробежал целый марафон. Он толком не успел отдохнуть, мышцы давали о себе знать, и боль в них не утихала, а теперь его брат пользуется его положением.       Династия впился в его губы и жадно целовал их — его язык вульгарно проскользнул в чужой рот. Младший пытался отвернуться, но брат одной рукой сжал его запястья, в то время как второй рукой сильно сдавил пальцами его челюсть, не давая повернуть голову. Франция сильно сомкнул зубы и прикусил язык КД, из раны хлынула кровь, и оба почувствовали солоноватый привкус железа. Тот быстро отстранился, прикусил нижнюю губу и водил раненым языком по внутренней стороне щеки. Затем до боли, уже заметной, придавил коленом пах Франции — младший стал на носочки и оттолкнулся ими от земли, полностью усаживаясь на его колено и сползая вниз, чтобы ему не было больно. Глаза Франции забегали, сейчас у него есть шанс убежать и грех им не воспользоваться.       Поскольку Династия ослабил хватку, тот смог выдернуть одну руку, сжал её в кулак и со всей силы, что у него есть, он ударил брата по лицу. КД приложил руку на место удара, потирая его, а Франция соскочил с его ноги и быстрее ветра побежал в сторону своей комнаты. Младший приложил все усилия, чтобы точно смотаться, но Династия не терял времени и побежал за ним. Франция слышал, как его брат сокращает расстояние между ними с каждой секундой, и вот-вот схватит его. Если он поймает его — точно тогда будет не отвертеться, и следующее, что увидит Франция — белый потолок в комнате брата, когда будет лежать на кровати в горизонтальном положении. Только ухватиться за ручку двери, только ухватиться за ручку, только бы успеть и быстро среагировать. Проходит буквально секунда, он сжимает рукой ручку двери, со всей силы нажимает на неё, казалось, что он вырвет её окончательно, распахивает дверь и влетает в комнату. Династии почти удалось схватить того за край его рубашки, но только он едва коснулся ткани только кончиками пальцев, как та ускользнула. КД всем своим весом навалился на дверь, вдавил своё плечо в неё, пытаясь увеличить щель, чтобы проскользнуть в комнату. Но Франция тоже не сдавал позиций и тоже придавил дверь, толкая её всем телом. Династия начал грубо толкать дверь, норовя сбить таким образом брата с ног, тот опёрся спиной и начал оглядывать комнату, долго он не продержится, ноги непроизвольно дрожат от боли и подкашиваются. Срочно нужно что-то отыскать, чтобы подпереть этим дверь. И этим «что-то» оказался пуф, который находился в метре от него. Он перенёс вес тела на правую ногу и вытянул левую, чтобы подтолкнуть предмет к себе поближе. Франция коснулся ногой пуфа, подвигая его к себе, получалось это очень медленно, а Династия продолжал биться о дверь, всё больше открывая её — он скоро собьёт брата с ног.       — Да впусти ты меня! В чём проблема? Я могу помочь остаться тебе во дворце! А тебе лишь ноги нужно раздвинуть, не притворяйся невинным, ведь я-то точно знаю, что ты не такой! — а вот и показалась настоящая сущность Династии, и это были совсем невылизанные до блеска аристократичные манеры.       — Ты ничего обо мне не знаешь! Я не собираюсь этого делать, особенно с тобой! — придерживал дверь руками, как из-за щели высунулась рука брата и схватила его за запястье.       Франции удалось подтянуть к себе пуф, он опёрся двумя ногами, отлепил потные руки от двери, вжимая в дверь свою задницу, а руками вцепился в предмет. Династии почти удалось открыть дверь, как брат вдавил пуф в дверь, тем самым её закрыв. Руки дрожали, но всё-таки у него получилось закрыть дверь, он залез коленями на пуф и опёрся руками о неё, чтобы тот точно не смог дверь открыть. Старший брат ещё бился о дверь пару минут, потом совсем выдохся, и выдохнул, отходя от двери. Франция хоть и услышал, что Династия отошёл, но продолжал её упёрто держать.       — Ты пожалеешь об этом, я предлагаю тебе решить проблему тихо и спокойно, — процедил он. — Значит завтра, чтобы я тебя здесь не видел. Приползёшь ко мне на коленях, и тогда я точно не смогу сделать тебе такое выгодное предложение — я вышвырну тебя отсюда и глазом не моргну.       — Уходи отсюда, — ответил тот.       Династия сжал зубы от злости, молча развернулся и ушёл. Франция ещё пару минут держал дверь на случай чего, но потом отстранился и медленно пошёл к своей кровати. Он забрался на неё и улёгся на подушку, а потом уткнулся в неё своим лицом. Как он ужасно себя чувствует, и это ещё мягко сказать. Сколько он себя помнит, брат всегда смотрел на него как-то по-другому, не так, как должен смотреть на родного человека. Не то чтобы у них в стране это запрещено, совершенно нет, многие дворяне крутят страстные романы со своими кузинами, братьями, сёстрами и чувствуют себя совершенно прекрасно. Но проблема в том, что ему абсолютно не мил его брат, даже обычный дворецкий или кучер при дворце симпатизирует ему намного больше, чем родной брат. Франция каждый раз вздрагивает, когда вспоминает, как у них произошло это в первый раз. В силу своей неопытности, незрелости и детской наивности, он даже толком не понял, что тогда с ним случилось, но чувства после этого были смешанные. Ему казалось, что произошло что-то плохое, грязное и неприличное. Но он начал понимать это только со временем, что ему не нравятся его сексуальные связи с Династией, а обычные мимолётные интимные отношения с простыми, не близкими ему по крови, людьми приносит ему намного больше удовольствия. И самое для него грустное и страшное, что сколько бы он не жаловался отцу на приставания брата, тот лишь пожимал плечами и сухо отвечал: «Скажи ему, чтобы он перестал». Да, будто это так легко и просто. Чего же он сейчас просто не топнул ножкой, не прикрикнул, а потом не развернулся и ушёл? Действительно, всё же так просто! Франция ударил кулаком о подушку, а потом крепко сжал её рукой, та громко захрустела: он от злости порвал её. Почему отец не хочет за него заступиться, хоть немножко, а наоборот поощряет насилие со стороны Династии? Он понимает, что старший брат более любим и уважаем, но если он творит такие ужасные вещи, почему его нельзя остановить? А ведь сегодня отец точно знал, что хотел сделать Династия, когда он вызвался проводить младшего, но никак этому не стал перечить и отпустил со спокойной совестью.       Франция чувствует себя ужасно уставшим, грязным и противным. Он совершенно не хочет, чтобы его трогал собственный брат, а отец относился, как к пустому месту. Этот день был одним из самых ужасных и отвратительных в его жизни. Хотя в последнее время таких дней становится всё больше и больше, к сожалению. Да ещё и этот разговор с отцом никак не выходит из головы. Неужели единственный выход, который у него остался — собирать вещи и выметаться отсюда. Он действительно хочет убежать отсюда, чтобы больше не видеть своих родственников, но вот ситуация никак не улучшится, если он просто соберёт вещи и уйдёт. Это чувство. Чувство униженности и несправедливости. А из головы до сих пор не выходили страшные картины, увиденные утром, потом он начал вспоминать ещё подобные вещи, которые он видел ранее. Да неужели этот беспредел будет продолжаться дальше?! И он никак не сможет повлиять на это?! Франция вскочил и сел на кровати. Нет, он не имеет право подвергнуть не только себя опасности, но и обычных людей, а они тоже терпят муки ещё чаще, чем он.       Парень сидел на кровати, что-то долго обдумывая, а мыслей и планов у него было очень много. Он глянул в окно: темнеет, скоро месяц поднимется в небо и всё, наконец, лягут спать. Отец и брат обязаны поплатиться за свои слова, и они обязательно поплатятся. Франция подошёл к двери, отодвинул пуф, а затем приложил к ней ухо, прислушиваясь к внешним звукам. Простояв так минут двадцать, или даже меньше, у него заболели ноги, и он решил сесть на пол и продолжил прислушиваться. Пробыв в таком искривлённом положении чуть больше часа, он перестал слышать лишние звуки, шаги, разговоры из коридора, а значит — самое время действовать. Франция поднялся на ноги и приоткрыл дверь, высунул голову, не увидел никого лишнего и двинулся вон из комнаты. Затем он выбежал из особняка, в последний раз оглянулся и убежал в сторону забора, на выход.       Дверь в комнату Средневековой Франции всегда открыта, чтобы, в случае чего, к нему могли подойти служанки и помочь. Правитель давно уже спокойно спал и не подозревал о том, что как это не дальновидно с его стороны не закрывать двери. Тихие шаги раздались в комнате, но тот совершенно этого не услышал и продолжил спать крепким сном. Франция тихонько, на носочках, подошёл к его кровати, держа в руках какой-то предмет. Подобрался он максимально близко к отцу и убедился в том, точно ли спит отец.       — Ну что ж, час расправы, папаша, — он крепче сжал в руках топор и вознёс его над отцом. — Пришло время дать дорогу молодым.       Со всей силы, что у него есть, он ударил отца топором — капли крови брызнули на изголовье кровати, и самая малость попала на лицо Франции. Потом он снова поднял топор над своей головой, а затем также сильно ударил снова. В такой ситуации тяжело вести себя тихо и остаться незамеченным, но француз старался изо всех сил, и, к его собственному удивлению, за дверью было всё также тихо. И для всех остальных эта ночь прошла спокойно.       Франция закончил только под утро, а с самого утра жизнь в городе уже кипит. Парень заранее взял с собой небольшую корзинку, провёл нужную процедуру, прикрыл корзинку соломенной крышечкой, и пока никто его не увидел, он вышел из дворца и пошёл на главную площадь в городе. Он не смыл с себя остатки сегодняшней бурной ночи, а сразу ринулся туда. Все на него оборачивались, ничего не понимали, ведь не каждый день увидишь правителя полностью в крови, да ещё таким возбуждённым. Франция наконец добрался до места назначения, он стал в середине площади, чтобы все смогли его увидеть. Все повернулись и уставились на него, ожидая речи, осматривая его с головы до ног, то и дело поглядывая на корзину в его руках. Парень широко улыбнулся, сунул руку в корзину и затем прокричал:       — Vive la nation! Vive la revolution! Vive la France! — за волосы, из корзины, он достал отрублённую голову своего отца и поднял её.       Толпа заревела, поддерживая Францию, и за ним, так же как и он, выкрикивали: «Vive la France!». Лицо француза расплылось в довольной улыбке, и он швырнул отрубленную голову на землю, тем самым положив начало Французской Революции.

***

      Франция распахнул дверь в особняк и медленно ступил внутрь здания. Его не встречают дворецкие и служанки, скорее всего, они все попрятались, ведь новость о революции разлетелась по Парижу со скоростью света. Тем более, зайти в опочивальню Средневековой Франции и увидеть обезглавленное тело не самое лучшее, что можно лицезреть с утра. Интересно, как же там любимый братик? Франция побежал на второй этаж и без стука влетел в комнату Династии, громко распахнув двери. Комната была абсолютно пустой, простынь на кровати смята, подушки раскиданы, окно широко распахнуто, а длинные шторы развивались от ветра. Сбежал. Парень потёр руки, но даже не расстроился, ведь из Парижа ему точно не удастся сбежать, а если хоть край носа покажет — казнят. Так что, скорее всего, он просто где-то спрятался, пока шумиха о его исчезновении ещё не поднялась. Пока есть время, Франция может порыться в его вещах, как это делал брат с его собственностью. Парень просматривал каждый ящичек, каждый закоулочек, каждый листочек, но, к сожалению, и даже к удивлению, ничего компрометирующего не нашёл. Может, он забрал некоторые вещи с собой, хотя с другой стороны, зачем? На тот свет всё равно ничего не унесёт. Потому француз отправился в комнату своего отца, а там точно должно быть что-то интересное. Он зашёл в комнату, на кровати всё ещё лежало тело. Как жаль, никому нет дела до трупа, даже никто в землю не закопает. Отдаст потом мертвеца на растерзание революционерам, пусть надругаются как следует. Франция быстро начал рыться в личных вещах своего покойного отца, пытаясь найти что-то интересное. Откидывая в стороны бутылочки с лекарствами, какие-то тряпки — он смог отыскать старые записи, некоторые из них были пыльными, мятыми, в пятнах, уже казалось, что вот-вот и они рассыплются в руке от старости. Не похоже на важные документы, уж слишком они забытые и потрёпанные временем. Но сверху лежала бумажка, которая была не так сильно покрыта пылью в отличие от некоторых. Наверняка там что-то занимательное, потому он отложил её в сторону, так сказать, оставил на сладенькое. Франция начал разворачивать более старые бумаги и внимательно вчитываться в содержание, в некоторых местах чернила потекли, затёрлись, потому приходилось додумывать, что там написано.       «Почему ты мне не отвечаешь, милый? Как ты себя чувствуешь? Напиши мне хоть строчку, пожалуйста. Я так скучаю по тебе, ты даже не представляешь. Я себя так плохо чувствую в последнее время, иногда мне кажется, что свой страшный недуг я получил именно из-за волнения за тебя. Ведь я так часто думаю о тебе, нервничаю, ты мне даже во снах приходишь. Я буду очень рад, если ты мне ответишь, хоть на одно моё письмо. Я бы каждый день их перечитывал, крепко прижимал к сердцу, и каждый раз захлёбывался слезами от той ужасной муки, которая свалилась на наши плечи. Любимый, никто никогда не полюбит тебя также нежно, как я. Мы так далеко друг от друга, и спустя столько лет моё сердце всё ещё не может успокоиться. Я не знаю, что ты нашёл такого в Англии, чего нет во мне. Я готов весь мир бросить к твоим ногам, лишь бы только видеть тебя рядом с собой. Милый мой, душа моя, причина моих бессонных ночей, как ты холоден ко мне! Я снова хочу видеть тебя рядом с собой, страстно, с неумолимой любовью, целовать твои губы, лежать в твоих крепких объятиях по утрам… Прошу, молю Бога, ответь мне! Я не выдержу, умоляю тебя, я буду ждать. Я жду каждый раз, каждую минуту, каждую секунду своей жизни.»        Франция отложил это письмо и принялся читать следующее.       «Последние дни я совсем не сплю, всё думаю о тебе. Ни на одно моё письмо ты так и не ответил. Скотт, из-за твоего отношения ко мне я чувствую себя так паршиво. Почему ты не можешь всё объяснить? Я пишу это со слезами на глазах от боли, которую ты причиняешь.»       Франция листнул ещё пару записей и пробежался по них глазами — это все были не отправленные письма, их насобиралась целая стопка. Интересно, а письма, которые он отправил, было столько же по количеству? Или он так и не решался отправить многие из них. Не сложно было догадаться, что все они были адресованы одной конкретной стране — Шотландии. Неужели шотландец такой холодный и ни разу не ответил ни на одно письмо отца. Хотя, может, и ответил. Он поднял голову и обратил внимание на отложенный лист бумаги, а затем взял его в руки.       «Это моё первое и последнее письмо тебе. Прекрати мне писывать почти каждую неделю. Я никогда, ещё раз повторюсь, никогда не расскажу тебе истинную причину моего союза с Англией. Я устал читать твоё нытьё, мне больше не интересны твои чувства, мне плевать. Пойми, я больше не люблю тебя. Те чувства уже никогда не вернуть. У меня другая семья, другая жизнь и тебя в ней нет, и не будет больше никогда. Прекрати мучить меня и себя, и слать эти бессмысленные, глупые и ненужные письма.»       Франция удивился, рука, которая держала письмо, дрогнула. Он ещё раз уткнулся носом и перечитал содержание этого письма. Затем он опустил руку, обдумывая, и снова взял в руки письмо, которое прочитал самым первым. Даже для него, кто этой ночью отрубил голову собственному отцу, стало немного плохо на душе. Письмо было очень грубым, прямым и жёстким, по сравнению с первым, таким мягким, душевным и по-доброму искренним. Интересно, почему Шотландия так ужасно повёл себя с чувствами его отца? Даже немного жаль, что так произошло, и что с чувствами Средневековой Франции так обошлись. Ему его жалко не как отца, а как обычного человека, который страдал от неразделённой любви. Франция никогда не знал своего отца с этой стороны, как родственника он его давно похоронил, а у него тоже были чувства, переживания и надежды. Но, увы, всё это осталось в прошлом, а теперь бездыханное тело лежит в кровати, и он больше никогда не сможет подняться, и взять в руки перо, а потом снова излить все свои чувства на бумагу. Наверное, это единственное, что было в нём хорошего. Он аккуратно отложил письма обратно в ящик и закрыл его. Он не хочет выкидывать, сжигать или всячески уничтожить эти записи. Франция оставит их так, не тронутыми, пусть они останутся здесь, рядом со Средневековой Францией. Но нужно двигаться дальше и искать то, за чем он и пришёл сюда.       Перевернув верх дном всю комнату, кроме множества драгоценностей, денег и парочки очень важных для государства документов, которыми он обязательно воспользуется, он больше ничего не нашёл. Остался только шкаф, Франция заглянул в него и начал рыться в вещах: он доставал дорогие одеяния и отшвыривал их в сторону, они-то ему не нужны. Донашивать за отцом старьё он точно не собирается. Ничего внутри шкафа он не нашёл, а если… Франция взялся за шкаф и начал двигать его в сторону. Шкаф начал сильно шататься, но того это не остановило, и он продолжил его тащить с противным скрипом в сторону. Разумеется, мебель не устояла и с грохотом упал на пол, и одна дверца от такого падания отвалилась и упала рядышком. Он махнул рукой на эту рухлядь и увидел у стены квадратный холст, полностью покрытый пылью, из-за этого невозможно было рассмотреть, что там изображено. Франция взял полотно в руки и вытер от пыли рукавом, не боясь вымазать свои вещи. Сначала показалось лицо его отца, а потом, с левой стороны, и лицо Шотландии. Окончательно убрав грязь с картины, он разглядел ещё одну персону посередине — это был союз его отца и Шотландии. Парень внимательно оглядел картину, вглядываясь даже в малейшие детали. Можно было легко заметить, как Шотландец широко улыбался и выглядел довольно счастливым, да и его отец тоже. Кажется, Франция ни разу не видел у отца настолько искренней улыбки. Или может это он ему так не улыбался, а Династии — за милую душу. Но тут он задумался и глянул в потолок.       — Что мне делать? — он будто обратился к Богу, пытаясь найти ответ на свой вопрос. В этой ситуации что-то ему подсказывало, что он должен забрать эту картину с собой. А раз в голову ударило — он это сделает. Он удобнее взял в руку небольшой холст и поднялся с колен, сейчас перед ним стоит задача — как можно быстрее найти брата, чтобы расправится и с ним.

***

      Великобритания дёрнул за поводья, тем самым останавливая свою лошадь, а остановился он у дворца своих родителей. Англия относительно недавно сообщил, что хочет видеть сына и хочет поговорить. Разговор, как кажется Британии, не должен быть серьёзным или предвещать чего-то плохого, потому он прихватил с собой новенькую газету со свежими новостями. Его интересовала одна тема, которую он хотел бы озвучить родителям как можно быстрее. Он прошёл внутрь особняка, и служанка сказала, что родители ждут его в ближайшем зале с правой стороны. Или Великобритании показалось, или действительно служанка была какая-то нервная, хотя, раз она работает в этом доме — неудивительно, что она такая. Британия поблагодарил и отправился в сторону нужной комнаты — прислушавшись, он услышал голос Англии, а затем Великобритания постучался.       — Войдите! — крикнул англичанин.       Союз толкнул рукой дверь и вошёл внутрь. —       Добрый день, извините, но сначала прошу выслушать меня, а затем мы приступим к-       Он поднял голову и дёрнулся от увиденного, а щеки немного покраснели, он даже хотел перекреститься, но вовремя отдёрнул себя. Англия стоял к нему спиной, и он был полностью голым, длинные каштановые волосы доставали только до поясницы, потому Британии открылся чудесный вид на ягодицы правителя. Шотландия сидел рядом, на софе, был полностью одет и держал в руках книгу, перелистывая страницы одну за другой. Великобритания взял газету в руки и прикрыл ею весь обзор, а затем отвернулся.       — Эээ, простите, я не хотел. Я, наверное, не вовремя, — протараторил союз. Не то чтобы он стеснялся и боялся наготы, совершенно нет, но жизнь точно его не готовила к тому, что он увидит своего отца полностью голым. Во всей красе, даже без фигового листка на причинном месте.       — Британия, я же вроде понятно сказал, чтобы ты проходил. К чему все эти лишние разглагольствования? Или тебя силой затащить? — Англия повернул голову.       Великобритания уж точно не хотел, чтобы его силой затащили в комнату, потому он собрался с силами, мыслями, сам развернулся и побрёл в кресло. Он старался не смотреть на Англию, закрывая обзор газетой, а затем уселся.       — Так что ты хотел? — правитель натирал какой-то стакан и полностью повернулся к сыну, взмахнув волосами.       — Да там… Во Франции революция случилась, — отвернулся и протянул ему газету, стараясь ненароком не глянуть на него.       — Почему меня должно это интересовать? — он выхватил газету, расправил, и начал читать, вглядываясь в текст. Затем взял свои очки, надел их и продолжил читать, затем отошёл в сторону окна, чтобы разглядеть текст под лучами солнца.       Союз понял, что у него есть возможность немного разузнать о странной ситуации — он глянул на Шотландию и придвинулся чуть ближе к нему, а затем наклонился к его уху. Тот не отрываясь от книги, наклонил голову к сыну, чтобы услышать, что ему скажут. Похоже, у него сегодня не слишком плохое настроение, потому он разрешил подойти своему сыну к себе настолько близко.       — А что случилось? — тихо прошептал Британия. — Почему он голый?       — А ты не знаешь? Это у него такая забава новая. Раздевается, мотается по комнате и пытается руки занять какой-то незамысловатой работой, — перевернул страницу. Великобритания откинулся обратно на спинку стула и потёр пальцами свой лоб, вникая в ситуацию. Англия, в это время, хихикнул, скомкал газету и развернулся к шотландцу.       — Обезглавили твоего ненаглядного, причём сделал его сынишка, забавно, — разорвал газету и кинул её остатки в него. Тот прикрыл глаза и ничего не ответил, а затем продолжил вглядываться в текст. Было видно, что он абсолютно не читал, он просто уставился в книгу, таким образом спасаясь, чтобы лишний раз не смотреть на Англию. — В любом случае, меня это не интересует, пусть делают у себя в стране всё что угодно, и обезглавливают, хоть каждого.       В ответ на это союз вздохнул и продолжил смотреть в сторону, он решил не перечить ему и смириться с этим. В принципе, другой реакции он не ожидал, но сообщить эту новость считал своим долгом. Англия снова повернулся к ним спиной, — и ещё одним местом — снял очки с носа и отложил их на ближайшую тумбу, а затем снова взял стакан и тряпочку.       — Итак, Британия, я пригласил тебя сюда не о французах поговорить. Скоро намечается встреча, на которую нас с Шотландией пригласили.       — А что за встреча? — подпёр свою голову рукой -       англичанин развернулся к нему и недовольно скривился.       — Ты вообще меня слушаешь? Где же заинтересованность? — отставил стакан в сторону.       Заинтересованность-то есть, безусловно, но вот смотреть на Англию нет никакого желания. А судя по интонации правителя, хочет он того или нет, но ему придётся оторвать свой взор от окна и глянуть отцу как минимум в глаза. Британия вздохнул, медленно повернул голову и заглянул Англии в глаза, и тот, наконец, продолжил:       — Так что за встреча? Политическая или, так, для души?       — Для души, конечно же, — развёл руками. — Произойдёт это ровно через неделю, в Бельгии, так что заранее оповещаю тебя.       — А кто будет? — отозвался Шотландия.       — Уж точно не будет Франции, — мило улыбнулся. — Большинство европейских стран должны прийти, никаких разговоров о политике и работе не будет. Только приятный отдых и алкоголь. Так вот, Великобритания, ты будешь нас сопровождать, и это не обсуждается.       Британия кивнул, ведь это его прямая обязанность, если родители куда-то собираются. Он даже не против развеяться немного и, может, пообщаться с другими странами. И он надеется, что в числе стран, которые приедут на эту встречу, не будет сэра Пруссии, иначе он не переживёт этого. Великобритания совсем погрузился в свои мысли и раздумья, что не заметил, как к нему подошёл его отец и помахал рукой прямо перед его лицом. Тот заморгал глазами, сконцентрировался и поднял голову. О, Господь Иисус, как ему развидеть увиденное? От части, он жалеет, что вообще пришёл сегодня, и ему пришлось столкнуться ещё с одним беснованием Англии. Британию терзают сомнения, что картина, с которой пришлось ему ознакомится, хоть и буквально на пару секунд, выйдет из его головы в ближайшее время. К щекам союза прилила кровь, и он снова отвёл взгляд в строну. На том они и порешили, но до поездки ещё целая неделя, ещё много времени, и много чего может произойти.

***

      В это время, в соседней стране, вершился государственный переворот. Франция всё пытался найти своего брата, он не терял надежд. Отрубленную голову его отца передали в нужные руки, а конкретно — парикмахеру. Мужчина, когда увидел, какая работа предстоит, побледнел от ужаса, особенно для него было самым страшным, узнать то, кто станет его клиентом. Он дрожащими руками от нервов и неуверенности взял в руки почти единственное, что осталось от правителя, выслушал, какие манипуляции ему стоит провести и быстро принялся за работу. Как мастер, он был достаточно неплох, но из-за волнения и трясущихся рук, макияж, который он накладывал на лицо умершего, выходил, увы, не с первого раза. Затем он более-менее привык, и продолжил укладывать волосы, вычищать от грязи и приводить полностью в порядок. А всё это делается не ради того, чтобы последний образ усопшего запомнился близким в надлежащем состоянии, совершенно нет.       Наконец мужчина закончил работу в нужный срок, и голову быстренько забрали и куда-то утащили. Франции недавно сообщили, что, скорее всего, его брат прячется в одном из замков, который находится на окраине города. Парень внимательно выслушал это, а затем кивнул, на сколько он помнит, на одном участке находится несколько замков, потому потребуется время, чтобы отыскать Династию. Остаётся только подготовиться, и отправятся под покровом ночи. Француз отправился по улицам, чтобы забрать голову Средневековой Франции, и прихватил он с собой большую длинную пику. Его обувь хлюпала от рек крови, смешанных с грязью и чьими-то органами, которые разлились по улицам Парижа. Смрад стоял просто невыносимый, было очень душно и жарко, казалось, что над городом стоят клубы густой пыли, впитавшие в себя металлический запах. Некоторые жители уже привыкли к такому, и жаждали большего, а другие сходили с ума от таких ужасов наяву. У Франции были двоякие чувства: с одной стороны, он понимал, что революция на то и революция, и без пролития крови здесь никак не обойтись. Тем более, путь к смене «верхушки» и выполнения своих целей нелёгок и тернист, потому нужно идти на жертвы. А с другой стороны, от части, невинные люди, как и страдали, так и страдают всё ещё, только теперь совершенно по иным причинам. Ему действительно тяжело от этих мыслей, но он старался отгонять их от себя и думать о светлом будущем, а также о процветании Французской империи. Тогда уже наконец-то наступят беззаботные и счастливые дни существования для всех их.       Франция спускался по улице, стукая набойками туфлей по каменной грязной дорожке. Он увидел большое столпотворение людей неподалёку, они что-то очень громко и активно обсуждая. Подобравшись ближе, француз заметил, что люди образовали небольшое кольцо и смотрели вниз, будто что-то разглядывали. Страна поспешил к ним, и толпа тут же разошлась, давая ему ход. Он подошёл к одному мужчине и увидел распластавшееся на земле тело молодой девушки. Франция внимательно вглядывался в её лицо, которое было залито кровью, а сама девушка была полностью раздета, а разорванная одежда валялась рядом с ней.       — Маркиза? — коротко спросил Франция.       — Да, — ответил мужчина, который стоял рядом.       Франция вглядывался в стеклянные глаза девушки, на её лице отпечатался ужас, а под головой растеклась лужа крови. Он оглядел её тело, белоснежную кожу, тонкие аристократические пальцы, не привыкшие к тяжёлой работе, аккуратную небольшую грудь и полные ноги. Страна помнит её, знал лично. Маркиза всегда было очень улыбчивой, да и глупой её назвать совсем нельзя было. Возможно, доброжелательная улыбка и добрые искрящиеся глаза были лишь фальшивой маской. Но, наверняка, она и подумать не могла, что жизнь оборвётся на таком моменте, а потом её обнажённое тело будет валяться на грязной улице Парижа всем на обозрение. Подул ветер, волосы Франции колыхнулись, а он продолжал смотреть на мёртвое тело и думать о чём-то своём.       Голову Средневековой Франции насадили на длинную пику, которую в руки взял Франция. Вот для чего нужен был похоронный макияж. Страна взял пику покрепче в руки, а люди вокруг него зажгли факелы и вооружились такими же пиками, но с другими головами. Некоторые мужчины, в том числе и женщины, обмотались чужими кишками, держали в руках человеческие органы, и были готовы к наступлению. Потихоньку они выдвинулись в сторону замков, где должны прятаться аристократы, в том числе, и Королевская Династия. И последний особенно интересовал Францию.       Они добрались до места назначения довольно быстро, толпа ревела и кричала, просила выйти уже бывших правителей по-хорошему, в таком случае отделаются лишь гильотиной. Люди специально, как можно выше поднимали пики с наколотыми на них головами их знакомых, родных, чтобы те точно увидели и окончательно отчаялись, а затем сдались, ведь путей бежать уже некуда. Люди били кулаками о каменные стены и пытались выломать двери в замок. А аристократы совершенно никак не сопротивлялись, что не могло не радовать, оно и понятно, никто не хочет быть замеченным во время побега и быть разорванным толпой в прямом смысле. Франция первым ворвался внутрь замка и побежал наверх, по узкой лестнице, а затем ворвался в единственную комнату, выбив её плечом. Но увидел только испуганных дворян, которые забились в угол и начали молить о пощаде. Оглянулся, но нигде не было его брата: не то, не туда попал, нужно продолжать дальше. Страна побежал вниз, перепрыгивая через три ступеньки, а ему навстречу, в ту самую комнату, бежали разъяренные люди с пиками, ножами и вилами. А Франции нужно попасть в соседнюю башню, с дверью которой уже почти расправились, но куда бы он не заглядывал — нигде не было его брата, и это уже начинало раздражать. Он уже практически самостоятельно вламывался в каждую дверь, пытаясь отыскать его. И вот, наконец, осталась почти последняя, Франция вытолкнул дверь и оказалось это намного легче, чем он ожидал, потому, влетев в небольшую комнатку, он чуть не упал. Страна поднял голову, и дыхание перехватило. Династия сидел в самом углу, а затем вскочил на ноги, но долго он на них не удержался, сразу бросился в ноги младшего брата.       — Прошу, братик, милый, родной, не убивай меня. Я видел, что ты сделал с нашим отцом, пожалуйста, я не хочу такой же участи! — склонился к его ногам, касаясь лбом его ботинок. Франция наблюдал за этим, а потом поставил ногу на его макушку, прижимая того лицом к полу. Тот продолжал умолять о пощаде, но у того были совершенно иные мысли на этот счет — он уж точно не собирался жалеть брата.       — Братик, я никогда не забуду, какие ужасные вещи ты делал со мной, когда я был невинным подростком. Ты действительно думаешь, что я прощу такое? — вздёрнул брови.       — Я уже тысячу раз пожалел о своём ужасном поступке, извини меня, — поднял голову и вцепился пальцами в его рубашку.       Тот созерцал истерику брата, по щекам которого уже бежали слезы, но Франция совсем не чувствовал сострадания к нему. Ведь он точно знал, что Династия не раскаивается, он говорит это только ради того, чтобы остаться в живых. Не об одном своём сделанном поступке он не жалеет, и страна уверен в этом, он знает своего старшего брата уже не первый год. И он помнит, как Династия извинялся перед ним, говорил, как ему жаль, что он так ужасно поступил и, практически, надругался над ним, но потом, спустя некоторое время, он снова делал это, безо всякого сожаления. И тогда Династию не останавливали ни его мольбы, ни слезы, ни угрозы. Так почему же Франция сейчас должен растрогаться и разжалобить его? Ну уж нет, он не позволит вытирать об себя ноги снова. Но не быть же ему злодеем, ведь он так жестоко расправился со своим отцом, потому сделает для своего братика небольшой подарочек перед смертью.       Франция схватил его за волосы и потащил на выход, тот начал вырываться, страна взял в руки нож и прижал его к горлу своего брата.       — Прекрати вырываться, иначе будет хуже, — больно дёрнул его за волосы, выдирая палу клочков.       Брат бросил попытки выбраться и дал себя тащить дальше, его руки дрожали от страха и неизвестности, что с ним сейчас сделают. Франция может отдать его на растерзание обычным людям, они-то отыграются на нем, но ничего придумать и надумать он себе не успел, как очень сильно огрел брата по голове чем-то очень тяжёлым. Франция держал в руках камень, а затем глянул на Династию и увидел небольшие капли крови на нём. Парень приподнял голову своего брата, чтобы осмотреть его макушку — там было немного крови, но КД всё ещё дышал — жив. Он взял его за плечи и потащил на выход.       Династию окатили холодной водой — он вздрогнул и распахнул глаза. Голова раскалывалась и кружилось, чувствовалось, что он сейчас снова потеряет сознание, а по ушам били громкие выкрики людей, голоса, как ему казалось, были отовсюду, и это очень сильно давило на него, а голову сейчас будто разорвёт от такого давления. Он проморгался и только сейчас осознал, что находится в горизонтальном положении, животом к низу, и его тело крепко скованно. Династия оглянулся и узнал знакомую площадь в центре Парижа, вокруг было тысячи и тысячи людей, которые что-то громко кричали и указывали на него пальцами, а затем выкрикивали: «Он очнулся!». Его оковал ужас, он начал дёргаться, пытаясь выбраться из ловушки, но его тело и голова были хорошо закреплены и все попытки были тщетны. Он мог только вертеть головой в стороны и немного поднять её. Его охватил настоящий животный страх и паника, по щекам побежали слёзы, у него началась настоящая истерика. Он лихорадочно сжимал руки в кулаки и оглядывался, он пытался что-то сказать, но из-за страха Династия не мог сформулировать что-то более-менее членораздельное. Публичная казнь. Он никогда не мог представить, что окажется в такой ситуации. Королевская Династия ещё вчера, когда увидел тело отца, начал догадываться, что его кончина становится всё ближе и ближе. И как бы он не пытался спастись, как бы он не молился Богу, не надеялся — он оказался здесь. И будет убит собственным братом.       Франция стал напротив него и наклонился, чтобы брату было не так затруднительно заглянуть ему в глаза. Династия поднял голову на столько, на сколько смог и увидел довольное лицо француза.       — Ну что, братик, я решил преподнести тебе небольшой подарочек, потому смерть будет быстрой, и ты не успеешь почувствовать боль! — хлопнул в ладоши он.       — Франция, умоляю, отпусти, пожалуйста, я не хочу умирать, — старший брат начал рыдать и хныкать, упрашивая его.       — Последнее слово, любимый брат, — погладил его по волосам и к ним уже подошёл палач.       — Прости меня, прости. Я правда люблю тебя, — слезы капали на землю, и он смотрел на своего брата, уже потеряв всяческие надежды на спасение.       — Да, я знаю, как ты любишь меня. Прощай, — отошёл от него, подбадривая криками толпу, а люди уже не могли дождаться казни.       Палач открыл защёлку с пазом, который удерживал тяжёлое косое лезвие, и оно с большой скоростью начало падать вниз. Династия в последнюю секунду зажмурился и лезвие вонзилось в его шею, тем самым отсекая голову, а затем она упала в корзину, которая стояла рядом. Франция взял его за волосы, и поднял голову, показывая всем на обозрение, давая последнюю возможность своему брату попрощаться с толпой. Все захлопали, закричали и требовали большего, кричали, что расправятся так с каждым аристократом, или придумают ещё более изощрённый метод убийства. Франция довольно улыбнулся и откинул голову Династии обратно в корзину, вытирая грязные ладони и свою одежду. Он спустился на землю и двинулся отсюда вон, уж слишком он устал за сегодня. Все оборачивались, провожая его взглядом. Как вдруг кто-то сильно ухватил его за рукав, тот дёрнулся от неожиданности и повернулся. Он увидел перед собой пожилую служанку, которая ранее работала у них во дворце, она взволнованно смотрела на него и что-то сжимала в руках.       — Сэр Франция, я знаю, что Вы поменяли место жительства, но сегодня я решилась в последний раз вернуться во дворец, и увидела, что пришло письмо на Ваше имя, — неуверенно протянула ему письмо.       Франция удивился, поблагодарил её и взял в руки письмо. Он выбрался из толпы и распечатал конверт, доставая оттуда небольшую бумагу. Парень развернул её и уткнулся, вчитываясь в содержание и первое, что он заметил — знакомый почерк, который он уже где-то видел.       «Здравствуйте, сэр Франция. Я надеюсь, что Вам дошло моё письмо, и именно Вы читаете это. Я наслышан о революции, за которую Вы, непосредственно, в ответе. У меня есть к Вам предложение, от которого Вы вряд ли сможете отказаться. Я прекрасно знаю Ваше отношение к Англии, ведь это у Вас семейное. Наверняка у Вас появлялись мысли о возможности его уничтожения, тем самым разрушить Британскую империю. 18 число, Бельгия, Сенефский дворец.»       Письмо будто обрывалось, и ему показалось, что написано оно было наспех. Но его смысл и послание он понял прекрасно. Франция сложил письмо и положил его в карман. А ведь действительно, идея возможности процветания Французской империи не могла не беспокоить его. Англии уже пора подвинуться на мировой арене и дать ему дорогу. Франции бы хотелось увидеть Англию прикованным к этой самой гильотине, хотел бы услышать крики и мольбы о помощи, а потом увидеть его головёшку, с искажённой на ней гримасой ужаса, валяющейся где-то на грязной кровавой земле. Но… У него появилось странное чувство. Он не понимал, кому нужна смерть Англии, кроме него самого, разумеется, да ещё и почерк кажется ему таким знакомым. Франция помотал головой и отогнал от себя такие мысли. Он снова загорелся идеей, и теперь его никто не остановит.       Британская семья решила добираться до Бельгии сначала вплавь, на корабле, а потом уже пересесть в карету. Великобритания уже давно бросил затею расспрашивать своего отца Англию, почему они отказались от езды на лошадях. Хоть это случалось и не очень часто, но иногда правитель плохо себя чувствовал во время таких поездок: у него могла закружиться голова и он вообще может свалиться с лошади. Возможно, к его же счастью, во время таких падений ещё ни разу ничего не сломал себе, а отделывался ушибами. В этот раз они решили не рисковать и доехать на карете до места назначения. Путь предстоял до самой столицы: довольно дальний.       Великобритания чувствовал себя неплохо, ведь привык к постоянным поездкам, а эта так вообще казалась ему не такой далёкой. А вот судя по выражениям лиц его родителей напрашивался вывод, что происходящее им не очень нравится. Фактически дорога в одну сторону занимает намного больше времени, чем само пребывание там, и это не могло не огорчать. Англия даже немного жалел, что согласился на предложение, но ситуация обязывала. Он и Шотландия должны показать себя хоть где-то, а то последние годы отстранённость идёт им совершенно не на пользу. Тем более, им принадлежит большинство колоний, и Британская империя сейчас считается самой крупной и могучей, потому довольно странно с их стороны нигде не появляться. На Англию и так косо смотрели из некой зависти, ведь столько столетий прошло, а его не сломить: ни время, ни чума, ни тяжёлое Средневековье не сломало его народ и его самого, а теперь он с мужем владеет столькими территориями. Хотя после проигрыша Америке репутация немного пошатнулась и теперь на любом застолье, где собирались европейские страны — обсуждали только это. Шотландия, разумеется, всегда против любого выхода в свет, ведь тогда приходится играть влюблённую пару с Англией, чтобы все вокруг ничего не заподозрили и охали: «Какая прекрасная пара!», «Как они хорошо смотрятся друг с другом!». А англичанин после таких встреч всегда донимает его, мол, почему он всегда не может быть таким улыбчивым и отзывчивым на его ласки, как он делает это при других. А улыбаться и радоваться здесь совершенно нечему.       Британии, в принципе, всё равно, он не часто общается с другими европейскими странами, но и не особо горит желанием при этом.       Спустя довольно долгое количество времени они, наконец, добрались до Сенефского дворца. Сначала из кареты вышел Великобритания, оглянулся, его повстречали слуги дворца и сам Бельгия. Затем из кареты вышел Англия, а за ним и Шотландия.       — Рад вас здесь видеть. Я не могу поверить, сэр Англия, сэр Шотландия, я до последнего не верил, что вы всё-таки приедете, — пожал обеим руку.       — Спасибо за приглашение, мы польщены, — Англия улыбнулся, а Шотландия кивнул и взял мужа под руку.       Оба направились внутрь дворца, Великобритания последовал за ними, но к нему повернулся англичанин, поманил пальцем, чтобы он наклонился, тот так и сделал.       — Иди погуляй пока, — прошептал ему на ухо.       — Вы уверены?       — Вполне. Когда соберутся все страны — подойди, а пока подыши свежим воздухом, — они с Шотландией двинулись внутрь.       Британия остался стоять на месте. Ну, погулять, так погулять. Он оглянулся: никакого сада возле дворца не было, была лишь небольшая аллея, где можно прогуляться. Великобритания зашагал по узкой дорожке, церемония начинается примерно через пятнадцать минут, довольно немного, даже заскучать не успеет. Так казалось ему вначале, а страны всё приезжали и приезжали, он уже успел около двух кругов намотать вокруг дворца. Наконец, когда все зашли он тоже последовал туда же. Британия вошёл, оглядел помещение и немного побродил по коридору. Спустя такое недолгое хождение туда-сюда, он остановился и, если честно, слабо понимал, куда ему стоит идти, он даже немного запутался, а потеряться ему не очень хотелось, да ещё и опозориться. Но потеряться он не успел: к нему подошёл дворецкий и вызвался провести, разумеется, он согласился. Они прошли в длинный белоснежный коридор, и дворецкий толкнул руками большую дверь, а затем пропустил союза в зал. Британия сразу отыскал глазами своих родителей и пошёл к ним. Англия поднял голову и глянул на сына, затем нахмурил брови и махнул головой, тот остановился. Отец скривил лицо и кивнул куда-то в сторону, видимо, он не очень хотел видеть его рядом с собой. Он всё понял и направился в сторону небольшого столика, где был алкоголь, подальше от родителей, чтобы лишний раз не смущать их своим присутствием. Рядом со столиком стояли гости, пригласили не только стран, но и обычных смертных, только из высшего общества. Британия взял бокал и поднёс его к своим губам, и как раз к нему подошёл мужчина, и у них завязался так называемый «small talk».       Прошло буквально несколько часов, а сейчас осень — темнеет довольно быстро. Солнце скатилось за горизонт, и ночь окутала землю. Было достаточно темно, слабая проглядность имелась. Неподалёку от дворца, в кустах, что-то зашевелилось. Голова Франции высунулась из-за листьев, осматривая всё вокруг. В правой руке он нервно сжимал пистолет и внимательно наблюдал за стражами. Несколько человек стояли на входе, а остальные патрулировали вокруг здание с определённой периодичностью. Франции нужно завернуть направо, за угол, там есть высокое толстое дерево, ветви которого тянулись к окну на втором этаже. Только бы не попасться на глаза тому стражнику, который расхаживал из стороны в сторону. Франция спрятал оружие, лёг на живот и пополз в сторону того дерева. Дождавшись, пока мужчина развернётся к нему спиной, он на корточках поспешил к стволу дерева. Он вжался в сухую кору, прислушиваясь ко внешним звукам, судя по всему, страж его не заметил и продолжил выполнять свою работу, с которой, очевидно, он справлялся плохо. Франция ухватился руками за дерево, обхватывая его, подтянулся и упёрся ногами в ствол. Только бы не упасть, иначе весь его план — провал. Страна зацепился пальцами за толстую ветвь, взбираясь всё выше, то и дело поглядывая вниз, на стражника. Пока у него удавалось остаться незамеченным, а чем выше он забирался — тем менее он становился видимым, и старался он издавать как можно меньше шелеста. Франция уселся на верхнюю ветвь, которая была довольно тонкой и хлипкой, по сравнению с предыдущими, он надеялся, что она не сломается под ним. Парень подтянулся далее, подвигаясь ближе к окну — за окном было темно и теперь осталось только его открыть. Он толкнул оконную раму рукой, и та поддалась, Франция улыбнулся, глянул вниз, поставил колено на подоконник и облокотился о стекло, оно открылось, вторую ногу он забросил внутрь комнаты, а далее, как можно быстрее, запрыгнул внутрь. Страна оказался на холодном полу и притаился, не торопясь вставать на ноги и закрывать за собой окно. Убедившись в своей безопасности, он коснулся пальцами рамы и тихонько закрыл.       Француз уже давно приметил дверь в конце комнаты и вжался спиной в стену, рядом с ней, и прислушался. Тишина. Он взялся рукой за ручку, открыл, а затем оглянулся: темно и пусто. Страна вышел из комнаты, прикрыл за собой дверь и двигался дальше по коридору, вдоль стены, тихо и аккуратно, то и дело вздрагивая от каждого шороха. Судя по шуму, светская встреча происходит на первом этаже, только он совсем не понимает, как ему попасть туда и остаться незамеченным. Неподалёку есть балкон, который и открывает вид на зал первого этажа. Он, наклонившись, подкрался и выглянул: людей достаточно много, но его интересовало не это, а количество расставленных по залу столов. На них были постелены длинные, белые, матовые скатерти, которые свисали до самого пола, а значит — под ними можно спрятаться. Франция оглянулся и отправился вниз по лестнице, стараясь не попасться на глаза дворецким и горничным. Он вжался в стену, потому что услышал громкие уверенные шаги в его сторону, мимо него пробежал человек, с подносом в руках, направлялся он к ближайшей двери, откуда доносились громкие разговоры. Человек забежал в зал и оставил за собой дверь не закрытой, француз наклонился влево, пытаясь издалека заглянуть в щель и высмотреть, что там. Он увидел тот самый небольшой столик. Господи, да, это его шанс, стол прямо возле выхода, да ещё и дверка так заманчиво приоткрыта — грех не воспользоваться. Франция в последний момент осмотрелся, и подбежал к этой щели, приблизился, и ещё раз осмотрел зал. Благо, возле столика никого не было, да и дворецкий не торопился, он как раз разливал вино по бокалам в другом конце комнаты. Француз прошмыгнул внутрь комнаты и залез под ближайший стол, притаившись. Немного пробыв в такой странной позе, он взялся пальцами за край скатерти и чуть приподнял её, он наклонил голову и прислонился щекой к полу, чтобы заглянуть в эту небольшую щель. Страна увидел неподалёку сидящих за столом Англию и Шотландию, он аж вздрогнул от такой неожиданности. Они так близко к друг другу, Франция даже может разглядеть узор на рукавах англичанина, который, кстати, был достаточно красивый. Шотландия, если честно, выглядит совсем плохо, казалось, что он состарился, ведь на картине был изображён совершенно другой Шотландия, будто две разных страны. Англия как раз закончил разговаривать с Бельгией, который приятно улыбался ему, и, судя по его выражению лица, говорили они о чём-то приятном, наверняка, культурном и высоком, уж точно не о политике. Бельгиец кивнул Англии и встал из-за стола, а затем отправился к столу с алкоголем. Франция внимательно смотрел на правителей, англичанин чего-то сильно скривился, достал платок и приложил его к своему носу.       — Ты чувствуешь этот запах? — прошептал Шотландии.       — Какой именно? — поднял голову.       — Запах дешёвого парфюма, — потёр нос платком. — Какая гадость. Да кто пользуется такой дешевизной? Наверняка не только себя не уважает, да ещё и окружающих.       Шотландия лишь пожал плечами, да, определённо, аромат был, и очень даже ощутимый. Но для него он не был настолько критичным, а казался ему обычным, потому он просто продолжил есть и пить. Франция услышал их разговор и вздёрнул брови, что-то ему подсказывало, что это именно его дешёвый парфюм. Он взялся пальцами за край воротника своей рубашки и поднёс её к своему носу, и глубоко вдохнул. Он точно помнит, что раздобыл флакон у какой-то девицы и, разумеется, парфюм не был шибко дорогим, но пахло будь здоров. Француз закатил глаза и смирился с этим. Францию сейчас волнует совершенно не это, ему стоит обдумать точный план нападения на Англию. Страна опустил голову, пытаясь выглядеть ещё кое-кого в зале, и этим «кое-кем» был союз. И действительно, он тоже здесь, стоит и болтает с какими-то дамами и мужчинами. Француз сжал руки в кулаки и сцепил зубы, Британия явно помешает ему в выполнение его плана, да ещё он изредка поглядывает на своих родителей, как бы проверяя, всё ли хорошо. Придётся выжидать.       В это время, возле стола, под которым сидел Франция, кто-то прошёл, уверенно вышагивая и стукая набойками. Это был сэр Пруссия, он как раз направлялся к Англии, тот обратил на него внимание и в знак приветствия кивнул. Мужчина облокотился руками о стол и наклонился к уху англичанина и что-то сказал, тот выслушал, а затем пожал плечами.       — Можете обсудить это с моим сыном. Он там, — кивнул в сторону Британии, пруссак довольно заулыбался.       — Хорошо, спасибо, — направился в его сторону.       Великобритания как раз закончил светскую беседу с людьми и краем глаза заметил направляющегося к нему Пруссию. Господь, он всё-таки тоже прибыл сюда, только не это, он так не хочет с ним разговаривать. От неожиданности он схватил в руки бокал с вином, крепко сжал его в руке, и пошёл в другую часть зала, в надежде, что тот не будет за ним идти. Зачем он взял бокал? Зачем он убегает, ведь это выглядит очень странно? Но Пруссия не привык сдаваться, потому ещё более уверенно и быстрее поспешил за ним. Так долго бегать Британия не может, потому он, скривившись, закрыл глаза, попытался успокоить себя и настроить на разговор. Союз стоял к нему спиной и услышал шаги, в последний момент, он раздражённо выдохнул, надпил вина и только начал зачитывать мысленно молитву, как его плеча коснулись.       — Рад Вас видеть, Великобритания, — сказал Пруссия, Британия натянул улыбку и повернулся к нему.       — Добрый вечер. Вы что-то хотели?       — Поговорить с Вами, а то я смотрю, здесь только Вы и бокал красного.       — Ох, спасибо, но нам не нужна компания, — сверлил его взглядом, но случайно, интуитивно, перевёл взгляд на Англию. Англичанин зло смотрел на него и кивнул ему, мол, чтобы он прекратил так себя вести. Союз вздёрнул брови, Пруссия заметил, что собеседник смотрит куда-то в сторону и повернулся. Выражение лица Англии сразу сменилось на доброжелательное и он улыбнулся, тот улыбнулся в ответ и снова повернулся к Британии. Союз тяжело вздохнул, глянул в бокал, покрутил его в руке. Отцу важно сохранить хорошие отношения с Пруссией, потому Британии стоит вести себя более покладисто. Он ещё немного помолчал, а потом снова глянул на страну. — Так уж и быть.       Пруссия был похож на довольного кота, который только что опробовал баночку свежей сметаны и наелся досыта. Долго думать он не стал и предложил ему прогулять по алее, которую Великобритания пару часов назад уже досконально изучил, но ему пришлось согласиться. Они направились на выход, а второй так и не выпускал из рук бокала, ведь терпеть разглагольствования пруссака без алкоголя просто невозможно. Франция заметил, как эти двое отправились на выход и легонько улыбнулся. Наличие Пруссии его тоже отнюдь не радовало, но теперь две проблемы устранились самостоятельно, теперь остаётся только выждать нужного момента и напасть на Англию, а то спина уже побаливает и даёт о себе знать.       Великобритания и Пруссия вышли из дворца и направились по дорожке направо, говорили они обо всём, да ни о чём, но старались не касаться тем политики и их прошлой встречи. Британии казалось, что это затишье перед бурей, вот никак не мог понять, зачем страна пригласил его прогуляться. Страна снова затронул тему своих героических поступков, будто пытаясь его впечатлить умопомрачительными рассказами, которые спустя пару предложений уже наскучили Великобритании. Интересные истории приключений, сражений, войн, он может почитать в книгах, или просто вспомнить некоторые события из своей жизни, а выслушивать то, как страна сам себе поёт дифирамбы — его не впечатляло. Пару раз союз ответил на вопросы, как бы поддерживая беседу, но не проявляя сильного интереса. Ещё несколько пустых фраз, Британия качнул бокал, допивая остатки алкоголя и спросил:       — Сэр Пруссия, извините, буду честен, меня не интересуют пустые разговоры о Ваших геройствах. Что Вы хотели? Давайте на чистоту, — глянул на него.       — Ох, это Вы меня извините. Хотел поговорить, а заинтересовать не получилось, — тот чуть сильнее сжал в руках бокал и скривился, максимально показывая своё недовольство, пытаясь хоть так намекнуть, что разговор пора закончить. Но встретившись взглядом с ехидной улыбкой страны — заставило его удивиться. Он что, за дурака его держит? Каждая фраза, вылетевшая у страны изо рта, звучит как издевательство.       — Знаете, сэр Великобритания, Вы действительно уникальный союз, — подошёл к нему, тот сделал шаг назад: он хотел держать между ними дистанцию, ему так комфортнее.       — О чём Вы?       — О Вашем поведении, да и не только, — не скрывая, разглядывал его. — Буду откровенен: на лицо Вы довольно симпатичны. Бог наделил Вас прекрасной внешностью, и это не может не привлекать и не располагать. За свою жизнь я повидал много союзов, и, буду честен, большинство из них были уродами, на которых взглянуть было невозможно. А Вас, как у союза, нет чётко выраженных внешних дефектов, разве что Ваш рост.       — А Вы, я так посмотрю, обращаете внимание только на смазливое личико? — ему не нравится этот разговор.       — Ох, нет-нет, если союз, страна или даже обычный смертный, довольно грамотен и умён — я не посмотрю на внешность. Скажем так, это приятный бонус и, с эстетической точки зрения, намного приятней.       Что-то Британии очень слабо верилось в честность слов Пруссии, но его это касаться и волновать не должно.       — Моя уникальность заключается во внешности?       — Нет, точнее, не только. Великобритания, я никогда не встречал союза с таким скверным характером, — ещё раз сделал ему шаг навстречу. — Ни один союз, которого я встречал не позволял себе грубить так, как делаете это Вы. Остальные союзы вели себя, как обычные пресмыкающиеся, они боялись лишний раз посмотреть на страну, боялись лишнее слово сказать, особенно, такой стране, как я. Они прекрасно понимали своё положение в обществе. А Вы, сэр Великобритания, позволяете себе немного лишнего.       Британия слушал его и внимательно следил за его движениями, интонацией и мимикой. Это не было отсчитыванием, обычно, как это любит делать Англия. Здесь присутствовала лёгкая улыбка и, как ему показалось, еле заметная игривость, и не было ни злости, ни ненависти к нему. Только вот союз никак не мог понять: к чему этот разговор и чего хочет добиться Пруссия.       — Знаете, те союзы были настолько жалкими и никчёмными, что хотелось сжать пальцы вокруг их шеи как можно сильнее, или ударить, да так сильно, чтобы потом боялись даже глянуть в мою сторону и оторвать взгляд от пола. И если я захочу воплотить свои желание прямо здесь и сейчас, как следует поиздеваться над Вами — мне никто ничего не скажет, ведь у Вас почти нет прав в этом мире. Возможно, я услышу недовольства со стороны Ваших родителей, — взял его за ворот рубашки и сжал кулак крепче.       — Так почему не сделаете это? Тут никого нет, нет свидетелей, я не смогу доказать Вашу провинность, ведь показания союза станут выслушивать в последнюю очередь. Так чего Вы медлите? Неужто боитесь гнева моего отца? — смотрел ему в глаза.       — Нет, Англию я не боюсь. Я не делаю этого, потому что не хочу. Вы не боитесь меня, и мне это нравится в Вас, — разжал хватку.       — Я должен счесть это как за комплимент?       — Определённо. Я удивлён, Вы выросли в любящей семье, и Вы холёный ребёнок, безусловно, но Вашей смелости можно позавидовать. Именно потому, Великобритания, Вы уникальный. Уникальный лично для меня.       — Я надеюсь, Вы понимаете, с кем Вы сейчас общаетесь. И если Вы пытаетесь таким образом проявить ко мне внимание, я думаю, ясно в каком ключе, Вы должны знать какие последствия за этим последуют, — холодно ответил, Пруссия посмотрел на него так, будто совсем не ожидал, что он затронет эту тему. Между ними, буквально на пару секунд, повисло молчание.       — А Вы умеете осадить, — хитро улыбнулся. — Да, я в курсе, какие последствия будут, но, если Вы не заметили, я держу грань. А то, что Вы сочли обычную вежливость, как то, что питаю к Вам чувства отличные от партнёрских — это только Ваши проблемы.       Британия сцепил зубы, но решил промолчать. Как он не любит эти недомолвки, из-за этого он начинает раздражаться ещё сильнее. Его точно держат за дурака в этом разговоре, ну не верит он словам Пруссии, по крайней мере, последним. Союз только собрался ему колко и хлёстко ответить, но вдруг они услышали женские крики и звук разбивающегося стекла — и повернули голову на звук. Но ничего толком не смогли высмотреть, уж слишком далеко отошли от главного входа, а на территорию замка ворвались военные, одетые во французскую форму, стражи пытались сдержать их, но получалось плохо, тех было слишком много. Британия выронил бокал из рук, тот звонко разбился о землю, а осколки разлетелись им под ноги. Он лихорадочно глянул в окна зала, где проходила встреча, и где сейчас, возможно, находятся его родители. Союз только приготовился бежать, но его взяли за предплечье, он повернул голову, а затем отдёрнул руку, как же он не любит, когда до его рук кто-то дотрагивается.       — У Вас есть оружие? — спросил Пруссия, тот поджал губы, да, определённо было глупо с его стороны не брать с собой оружие.       — Нет, — шикнул Великобритания и снова ринулся в сторону двери дворца, но не всё было так просто: главный вход в здание уже был окружён французскими войсками.       — Я Вас прикрою, — к нему подошёл пруссак и достал оружие. Британия готов сейчас забыть все обиды и работать сообща.       Франция направлял дуло пистолета в лоб Англии, тот глядел то на оружие, то на Францию. Взор правителя был абсолютно спокойным, будто в него не пистолетом тычут, а обычной газетой, вот только очень крепко сжимал пальцы своего мужа, и это выдавало его лёгкое волнение. Некоторые люди и страны сидели на полу, внимательно наблюдая за каждым движением Франции и немногие каждый раз подпрыгивали от страха, когда рука с пистолетом вздрагивала. Стол, под которым прятался француз, был перевернут, скатерть валялась неподалёку, также, как и разбитая дорогая фарфоровая посуда. Бельгия сидел у стены и мысленно проклинал себя, проблем потом не оберётся, встреча сорвана, и Франция может взять заложников или убить кого-то, хватает уже того, что он направляет дуло на Англию. Да куда вообще смотрели эти стражники, прислуга, да куда смотрел он сам?!       — Франция, выпусти хотя бы гражданских! — крикнул он и жалел, что не взял с собой оружие, хотя утром его посещала эта мысль, но ведь он просто хотел отдохнуть. Француз, не отводя взгляда от англичанина, коротко сказал:       — Нет.       Англия всё крепче, до хруста костей пальцев Шотландии, сжимал его руку и явно начинал не столько нервничать, а сколько уже раздражаться.       — Что Вам нужно? У Вас же революция на родине, так что Вы забыли здесь? Отправляйтесь и решайте свои проблемы.       — Вы — одна из моих проблем, потому я здесь. Вставайте и идите за мной, если не хотите пострадать, — сказал он и кивнул, тот фыркнул и остался сидеть на месте, уж смертью его точно не испугаешь. Франция заметил его равнодушие и перевёл оружие на Шотландию, тот оскалился и привстал на месте.       — Вставайте, — улыбнулся и немного давил пальцем на курок.       Англия полностью поднялся из-за стола и быстро оглядел глазами стол, но затем также быстро поднял свой взгляд. Он заметил на столе, неподалёку от своего бокала очень нужный ему сейчас предмет, он аккуратно ощупал пальцами стол, и нашёл серебряную вилку. Франция отошёл от Шотландии и подошёл к англичанину, перенаправив пистолет на него.       — Ещё раз повторю свой вопрос: что Вы от меня хотите? Моей смерти Вашими руками?       — Правильно думаете.       — Но пристрелить меня за обеденным столом будет слишком просто и недостаточно изощрённо для Вас. Для того, кто обезглавил собственного отца, — легонько улыбнулся, он совершенно не боялся получить пулю в голову.       Франция терпеть не мог долгие бессмысленные разговоры, а этот — так совсем, ведь он оттягивает кончину Англии, он кивнул в сторону, намекая тому, чтобы он вышел из-за стола. Англичанин, не сводя взгляда с глаз Франции, двинулся из-за стола, руки он опустил и почти прижал их по швам. Француз не ожидал такой смелости со стороны правителя, складывалось впечатление, что эта ситуация забавляла и не напрягала. Англия самостоятельно подошёл к пистолету ближе, прижимаясь лбом к дулу, не отрывая взгляда от необычных глаз Франции. Парень немного скривился. Это что? Смелость? Или обычное притворство? Или, может, слабоумие?       — Ведите меня.       Француз немного замешкался, и это было его ошибкой. Всё-таки, он ни разу никого не брал в плен, ну, может и брал, но это были либо обычные смертные, либо бедные никому не известные страны, которые, хоть и оказывали сопротивление, но Франции не было так нервно рядом с ними. А тут рыба попалась действительно крупная, и он ни разу не встречался с Англией ранее, только видел его издалека, на конференциях, все вопросы с ним решали Средневековая Франция и его брат. А все поговаривают, что боец из Англии очень хороший, говорили, что он очень хитрый и изворотливый. Англичанин заметил его неоднозначную замедленную реакцию, и это было то, чего он и ожидал. Из большого длинного рукава, в ладонь, выпала серебряная вилка, он крепко сжал её и замахнулся на Францию, толкая его плечом в грудь, и застал его врасплох. Француз непроизвольно нажал на курок и выстрелил куда-то в сторону, хоть и пытался сконцентрироваться и выстрелить в правителя. Оба упали на холодный бежевый пол, Англия воспользовался этой возможностью и воткнул вилку в его правое плечо, чтобы ему было сложнее пошевелить рукой с пистолетом. Люди и страны, которые сидели у стен, повскакивали и побежали на выход, Шотландия тоже решил не медлить и проскользнул в дверной проём.       Франция пытался вырваться из хватки и пытался поднять руку с пистолетом, или хотя-бы расположить кисть так, чтобы дуло было направлено на англичанина, а то воткнутая вилка в его плечо очень сильно всё усложняла. Француз упёрся ногами в живот Англии, тот особо не сопротивлялся, потому оттолкнуть его было достаточно легко. Англичанин отпустил его, поднялся на ноги, случайно споткнулся о пистолет, который валялся на полу, но сумел удержаться на ногах. Мужчина глянул вниз и взял в руки оружие, направил пистолет на него и нажал на курок. Ничего не произошло. Он ещё пару раз нажал, но ничего не получалось. В нём что, была только одна единственная пуля? Да это глупо! Правитель рыкнул, а затем швырнул оружие в окно, то пробило стекло и полетело на землю. Англия побежал в сторону выхода, нужно торопиться, ведь он совершенно беззащитен, а Франция вытаскивал вилку из своего плеча. Англия упёрся руками в дверь и пытался открыть её, но как бы он не пытался — заперто, наверное, последний, кто выбегал, случайно захлопнул дверь, или там что-то упало и мешало её открыть. Он зарылся руками в свои волосы и облокотился о неё, он тяжело дышал и пытался сосредоточиться на своих мыслях, но это не получалось. Он помнит, ему рассказывал Бельгия, что на втором этаже есть небольшая комната с балконом, в случае чего. И теперь ему срочно нужно воспользоваться этим помещением, ему нужно подышать свежим воздухом, ведь грудь очень сильно сдавило, и, казалось, что он сейчас задохнётся. Он оглянулся и примерно предположил, сколько ему придётся туда идти, ему явно доведётся поторопиться, только главное не задохнуться по дороге туда. Англия, собрав все свои силы, и как можно быстрее отправился на второй этаж.       Франция приподнялся на локтях и прислушался к шагам в коридоре, похоже, эта скотина побежала наверх. Он глянул в сторону разбитого окна и тяжело вздохнул, да, он действительно решил зарядить оружие только одной пулей. Которая предназначалась только для Англии, чтобы вроде и выстрелить в него, но и случайно не убить его, а остальных он и не думал трогать. Идея изначально было провальной. Он поднялся, сплюнул, и ощупал себя. Ничего, у него есть ещё план «Б» и он отыскал у себя ножик, который ему явно пригодится. Француз побежал за Англией, на второй этаж, но чем ближе он подходил к нему, тем тише и аккуратней становились его шаги. Свет в комнате, где находился правитель, был выключен, но он мог прекрасно слышать его дыхание, где-то вдалеке комнаты. Франция прижался спиной к стене и выглянул, просматривая комнату краем глаза. Англия стоял на балконе, что-то бормотал и смотрел куда-то вниз, он был полностью погружён в свои мысли и ничего вокруг себя не слышал. Француз проскользнул в комнату, снова под стол, нащупав пальцами нож. Англичанин глубоко вздохнул и начал будто сам у себя спрашивать: «Что мне делать?», а затем начал оглядываться, то и дело вздрагивая непонятно от чего. Из-за сильного стресса его состояние снова ухудшилось, сначала всё было так хорошо, последние несколько дней он чувствовал себя более-менее спокойно, лишь изредка нервничал и впадал в безумие. Он просто ожидал посетить обычную встречу стран, обычные разговоры обо всём, да ни о чём, как на тех встречах, которые он посещал несколько лет назад, а как итог: всё сорвана, и состояние ухудшилось, а теперь он пытается успокоить себя. Англия снова зашёл в комнату, он вёл себя словно животное в клетке: бегал из одного угла комнаты в другой, периодически дёргая ручку двери, норовя выйти из комнаты, но не решался этого сделать. Франция с удивлением наблюдал за его поведением, он изредка мог наблюдать такое на улицах Парижа, когда обычные люди не могли контролировать себя и вели себя также странно. Но тогда он просто закрывал на это глаза, отмахивался рукой и говорил: «Бес попутал», а теперь проигнорировать это он никак не мог, да и не получилось бы. До его ушей донеслись еле разборчивые слова, правитель повторял имя своего мужа, потом снова тараторил что-то невнятное и задавал себе всяческие вопросы. Затем Англия подпрыгнул на месте и уставился в угол комнаты, парень от страха тоже немного подпрыгнул, но, благо, не ударился спиной о стол.       — Что ты хочешь от меня? Я не собираюсь извиняться за свои поступки! Хватит меня мучить! — кричал он в пустоту, Франция всё пытался выглядеть там кого-то, но никого не видел. По спине побежали мурашки от осознания того, что сейчас происходит и к кому обращается Англия. Но с другой стороны его это должно волновать минимально, мало ли, старик просто наклюкался и теперь так себя ведёт. Сейчас англичанин довольно уязвим и остаётся только подобрать момент, чтобы напасть.       Англия в это время продолжал обращаться к кому-то неизвестному и видимому только ему самому, взял длинную вазу за горлышко, и кинул её в тот угол. Та ударилась о стену и разбилась, правитель смотрел на осколки и выдохнул уже чуть более спокойно. Он направился на балкон, дёргая руками длинные рукава своего одеяния. Франция проследил за ним и понял, что сейчас самое подходящее время, ведь он может легко толкнуть Англию в спину и тот свалится с довольно приличной высоты, даже крови проливать не надо, а просто толкнуть. Он медленно, на животе, выполз из-под укрытия и сел на корточки, тихонько подбираясь к своей цели. Подобравшись к нему как можно ближе, он выпрямился, разогнался и со всей силы ударяя его руками в спину. Англия упёрся руками, и верхняя часть его тела перевесила через край балкона, но на ногах он удержался, упирался он сильно, не давая себя скинуть. Франция не останавливался и дальше пихал его с балкона, тот, теряя свои силы, смог перевернуться на спину, продолжая одной рукой держаться за край, а второй упёрся в грудь француза. Тот схватил его за шею и крепко сдавил, англичанин убрал руку с края балкона и замахнулся на Францию, целясь своими длинными ногтями в лицо. Перед глазами всё начинало плыть от нехватки воздуха — он вслепую ткнул пальцами, задев левый глаз француза. Тот дёрнулся и немного ослабил хватку, глаз начал сильно печь, слезиться и непроизвольно закрываться от боли. Франция попробовал проморгаться, но почувствовал тёплую жидкость, скопившуюся в нижнем веке. Англия поцарапал ногтем его глаз, и око заплыло кровью от этого, капля красной жидкости стекла по его щеке и капнула на пол. Только бы не ослепнуть после этого. Он зажал одной рукой свой глаз, пытаясь вытереть кровь. Да что же такое, ничего не получается, он какой-то невнимательный или слишком уставший. Второй раз уже его план находится на грани провала. Парень решил рискнуть, убрал вторую руку с шеи противника и взялся за ручку ножа, а затем воткнул лезвие ему в бедро. Мужчина шикнул, но из-за сильного волнения, и из-за того, что адреналин ударил в голову, он почувствовал боль, но не такую сильную, какой она могла бы быть. Англия сполз на пол, одной рукой сжал плечо Франции, а второй упёрся в его лицо, царапая лоб и закрытые веки. Ноги Франции подкосились, и он шлёпнулся на пол, нож выпал из раны, и правитель что-то прошипел. Он еле-еле поднялся на ноги, голова кружилась, ему казалось, что вокруг бегают люди, чьих лиц у него всё не получалось разглядеть. А вон, в углу, сидел Средневековая Франция и наблюдал за каждым его движением.       — Он мёртв, он мёртв, — повторял Англия, а затем Средневековая Франция испарился. Англичанин перевёл взгляд на Францию, но теперь ему точно не поздоровится, даже люди, которые бегают вокруг, и что-то говорили ему, кричали, совершенно не помешают ему убить страну прямо здесь, или хотя бы покалечить.       Он взялся за ручку и поднял руку с ножом над своим врагом, но француз, видя всё вокруг только одним глазом, хоть второй перестал кровоточить, но всё ещё очень сильно болел, и открыть его было просто невозможно. Парень схватил Англию за запястья, сдерживая его, но у того сил было явно больше, и лезвие ножа медленно приближалось к его шее. Франция сцепил зубы и дёргался, а вдруг он сейчас его и вправду убьёт? Нет, он ещё не готов отправляться на тот свет прямиком к папаше и брату, не для этого он преодолел такой длинный и тяжёлый путь. Нужно молится Богу о своём спасении и дальше пытаться оттолкнуть его от себя. Несколькими минутами ранее       Дворец окружили французские войска, всё-таки Франция пришёл не один, что было умно с его стороны. Но Великобританию это не особо волновало, ведь главное для него было — пробраться внутрь здания и спасти Англию. Многие страны и люди, в том числе и Шотландия, смогли выбраться оттуда, но, к сожалению, он потерял отца из виду. Но, в любом случае, здесь немного безопасней, чем внутри здания, ведь войска самостоятельно не нападают, чтобы не развязать конфликты с другими странами. Они просто обороняют дворец, и, разумеется, если внутрь пытаются пробраться — только тогда они набрасывались. Пруссия держал пистолет и глянул на Британию, ему уже удалось обезоружить пару военных, а другие и не пытались им помочь.       — Отправляемся?       — Да, как можно скорее, — уже направился туда.       — Не торопитесь, я пойду вперёд.       Британия наклонил голову и увидел отломанный прут забора, ведь ограждение погнули и почти разрушили. Он взял его в руки и двинулся вслед за Пруссией, который уже очень активно сражался с военными, а ему помогали и другие страны. Великобритания только приготовился атаковать, но он ничего не успел сделать, как его тело пронзила знакомая боль, а особенно, очень сильно болело в области левого бедра. Ноги задрожали, они совершенно не хотели его держать, он застонал и опустился на колени. Пруссак повернулся и направился к нему, затем аккуратно взвалил его себе на плечо и отвёл подальше, чтобы его случайно не задели. Союз абсолютно не мог самостоятельно держаться на ногах, потому еле-еле плёлся за ним, а потом совсем завалился на землю. Страна опустился к нему и не понимал, что происходит.       — Вас ранили? — потянулся к нему. — Куда попала пуля? Что случилось?       Отвечать на вопросы — последнее, что сейчас хотелось делать Великобритании. Он не мог ни на чём сосредоточиться, кроме боли, которая разрывала его изнутри. С отцом что-то случилось, случилось ужасное, его ранили и пытаются убить, а он как последняя тварь валяется на земли и корчится от боли, не в силах, что-либо предпринять, не в силах даже подумать. Он точно не смог определить, сколько продолжались его муки, но ему казалось, что пару часов точно, уж слишком было тяжело. Но затем боль потихоньку начинала утихать, может, Англии удалось вырваться, скорее всего, да, его не так уж и просто поймать, но союз должен поторопиться. А Пруссия всё не переставал засыпать его вопросами, да у Британии сейчас голова лопнет от такого потока бессмысленной информации. Союз приподнялся на локтях и выставил руку перед собой, чтобы тот его не трогал и страна отступил.       — Всё нормально, — ему нужно собрать все свои силы, мысли, ведь времени на небольшую реабилитацию у него нет от слова «совсем». Дрожащими руками он опёрся о землю и начал подниматься.       Но не тут-то было: снова, снова. Только теперь уже запястье руки. Он замычал и коснулся запястья, он обхватил его пальцами, будто придерживая, ему казалось, что оно сейчас отвалится, что вся рука сейчас упадёт на землю, а тело разорвёт на маленькие кусочки. В груди печёт, если сунуть руку в огонь — это будет лишь малая часть той адской боли, что он сейчас испытывает. Да за что ему это? В Аду, наверняка, наказания и пытки не такие болючие, как эти. Или он уже в Аду. Только здесь, на земле. Великобритания прикусил губу до крови, а в уголках глаз, впервые за долгое время, скопилась влага. Перед глазами всё поплыло, начали вырисовываться цветные круги, голова кружилась, а к горлу подступала рвота, которую он всеми силами пытался сдержать. Только бы не потерять сознание от болевого шока, нет, только не это, он не простит себе этого, он должен быть сильным союзом, он должен быть правильным союзом, потому нужно превозмогать себя. Эта боль отличалась от физической, кардинально. Его тело по-другому реагирует на повреждения — благодаря быстрой регенерации, а здесь он каждый раз ощущает что-то непонятное, и не знает, как с ней справляться, регенерация здесь бессильна. Может, попробовать заглушить её физической? Сделать что-то настолько больное внешнее повреждение, что эта боль отойдет на другой план, иначе он сейчас потеряет сознание, заодно и взбодрится.       — Пруссия… — прохрипел. Страна наклонился к нему, прислушиваясь. — Ударь меня…       — Простите, что? — вздёрнул брови. — Вы и так не в лучшем состоянии, а добивать Вас я не хочу.       — Это нужно… Ударь… — сжал кулак, и приоткрыл глаза.       Пруссия опешил и замолчал, но ненадолго:       — Куда?       — Да бей ты уже! — гаркнул на него.       Только сегодня они поднимали эту тему. Пруссак замахнулся и со всей силы ударил его по лицу. Британия громко кашлянул, от удара у него аж искры с глаз посыпались, настолько удар был мощным и сильным. По губам потекла кровь, он одной рукой ощупал свой нос: вроде, не сломан. Но план был провальным: физическая боль действительно немного заглушила внутреннюю, но продлилось это лишь пару секунд, а теперь у него болело абсолютно всё. Боже, он сделал только хуже, это была ужаснейшая идея.       — Ну что? — Пруссия коснулся его спины, тот громко замычал, давая ему понять, что не стоит этого делать и тот отдёрнул руку. Немного повалявшись на земле, Британия снова прикусил губу, уже превратив её в кровавое месиво.       — Помоги встать, — прошептал, страна снова взвалил его себе на плечо, но у союза путались и тряслись ноги, и он ничего не мог с этим поделать. Его отца сейчас мучают, возможно, он находится на волоске от смерти, а он не может собраться с силами и помочь ему.       — Вы не можете сейчас передвигаться, Вам лучше остаться здесь.       Британия качнул головой и маленькими шажочками двигался в сторону дворца не без его помощи.       Англия продолжал направлять нож в шею Франции, а парень пытался сдержать его, крепко держа за запястья. Лезвие было уже в пару сантиметрах от его горла, француз пытался отвернуться, но ничего не получалось. Он мысленно зачитывал молитву, и сделал он это уже не один раз. Нож немного царапнул кожу возле кадыка, и парень зажмурился, но рука англичанина замерла. Франция открыл глаза и встретился с безумным стеклянным взглядом Англии, правитель уставился на него и смотрел, кажется, сквозь него. Француз замер, будто пытался слиться с полом и не двигаться. Англия разжал пальцы и нож, уколов кончиком лезвия шею Франции, упал на пол, звонко звякнув. Мужчина вскочил, до него только сейчас дошло, что рядом нет Шотландии, а Шотландия может воспользоваться моментом и сбежать. Да всё равно на этого Францию, когда милый находится непонятно где. Из-за своей невнимательности он упустил мужа из виду и дал возможность ускользнуть от него. Придётся наплевать на надоедливого француза, главное — отыскать Шотландию. Он кинул последний взгляд на парня, его ноздри широко раздулись от злости, Франция приоткрыл больной глаз, пытаясь рассмотреть его. Англичанин решил уйти молча, даже не сказав ничего на прощание, передвигаться с раной в бедре было тяжеловато. Он помнит, что дверь, которая ведёт на улицу, захлопнулась, но теперь он не видит в этом проблемы. Мужчина, прихрамывая, прихватил по дороге небольшой пуф, и будет использовать его как таран. Он поднял его над землёй и швырнул в дверь, пуф ударился о дверь, и та открылась, ударившись о стену. Англия вышел из комнаты и зашагал по коридору. Только ему стоило выйти на улицу — он столкнулся с французскими военными, страны, заметив его, бросились его спасать.       Британия поднял голову и увидел своего родителя, боль, отдавалась в теле уже где-то далеко. Он не понимал, что происходит, но расслабился, после его появления, прикрыл глаза и облокотился о дерево, а Пруссия придерживал его. Вскоре малочисленные войска были повержены, и можно было вздохнуть спокойно. Великобритания, не имея никаких сил, отлёживался на земле, да и родителя особо не волновало, что с ним происходит. Союз успел разглядеть Англию и заметил лишь кровавое пятно в области бедра, где он почувствовал боль в первый раз, но сколько он не глядел на его руки — не мог выглядеть никаких повреждений. Странно. Он снова закрыл глаза и глубоко дышал.       — Как Вы себя чувствуете? — послышался голос Пруссии.       — Я не говорил, что чувствую себя плохо. Так что Ваши беспокойства были напрасны, сэр, — прошептал он.       Пруссак легонько улыбнулся, его немного забавляло поведение союза и то, как он препирается с ним, но пусть. Страна решил с ним не спорить, не пререкаться и воздержаться от комментариев. Всё-таки сегодня был очень тяжёлый день, и он решил его оставить. Пруссия отошёл от него, бросил последний прощальный взгляд и подумал, что всё-таки он ещё не наговорился с ним и хочет продолжить поддерживать с ним связь. Он подумал немного, и решил, что обязательно стоит ему написать письмо, даже зная о том, что союз ему вряд ли ответит. Да, он точно сделает это.       Великобритания приподнял голову и посмотрел ему вслед. Господи, спасибо, хоть одной проблемой меньше. Он сжал кулак, стараясь вложить максимальную силу, чтобы проверить, насколько он ослаб. Хватка была довольно немощной, но ему пришлось подняться и начать искать глазами своих родителей. Союз поспешил к Англии, который уже отыскал мужа и держал его за руки — как только мужчина подошёл, он обратил внимание на руки Шотландии. Его левое запястье было болезненно синим и опухшим, что заставило Британию удивиться и даже немного заволноваться. В его голове складывается очень странная цепочка событий, но пока он повременит с этими мыслями, а сейчас нужно помочь Англии и увести его от большого скопления людей, ведь он наверняка себя плохо чувствует.       — Что с твоей рукой? Почему ты убежал? Я думал, что я навсегда потерял тебя, — тараторил Англия, глядя в глаза шотландца, тот устало вздохнул и ответил, что он просто неудачно упал на руку, и это вызвало такие последствия.       Великобритания аккуратно коснулся локтя Англии, страна на это никак не отреагировал и дал к себе притронуться.       — Мы будем уезжать отсюда, — сказал союз, и в ответ получил кивок.       Видимо, отец испытал очень сильный стресс за этот вечер и теперь, на удивление, был слишком молчаливым, а его глаза бегали из стороны в сторону. Британия как можно быстрее, пока окружающие не нашли поведение его родителей уж слишком странным и подозрительным, повёл их к транспорту. Наконец, когда Англия и Шотландия оказались внутри кареты, Великобритания услышал позади свой спины крики и ругательства. Он повернулся и увидел, как из дворца выводят помятого Францию, и это вызвало у него очень неоднозначные эмоции, а глаз дёрнулся от раздражения. Франция, из множества взглядов, что были устремлен на него, обратил внимание только на Великобританию. Руки француза связали за его спиной, а затем усадили на землю, страна поджал ноги и уткнулся в колени, вытирая кровь с больного глаза. Британия отвернулся и только собрался залезть внутрь кареты, как его окликнули, и он снова обернулся. К нему подошёл Бельгия и сказал:       — Прошу прощения за сорванный вечер. Как себя чувствует сэр Англия? А сэр Шотландия? Я могу с ними поговорить и извиниться?       — Извините, но они очень сильно устали и хотят отдохнуть, — замотал головой.       — Я видел ранение на теле сэра Англии. Я сообщу в ближайшую больницу, и вас примут, и вы не заплатите за это ни гроша!       — Что Вы, мы собираемся в больницу, но заплатим за себя сами.       — Нет, это не обсуждается, примите это тоже как за мои извинения.       Великобритания вздохнул, но кивнул согласившись.       — Извините, не имею право вас задерживать, — Бельгия поклонился.       Они пожали друг другу руки, и бельгиец, потупив взгляд в землю, снова вернулся ко дворцу. Британия в последний раз глянул на дворец, а затем посмотрел на причину своего плохого настроения — Францию. Страна тоже смотрел на него, во взгляде читалась ненависть, а белоснежная прядь волос спала на его лицо. Союз нахмурил брови и повернулся к нему спиной.

***

      Всё потихоньку начинало успокаиваться. Англии и Шотландии смогли помочь, благо, рана первого была не очень тяжёлая, а благодаря домашней обстановке он снова стал более-менее спокойным. Великобритания смог вернутся домой, к сыну, и заняться своими делами.       Прошло буквально неделя, всего лишь, а Британия даже толком не успел отдохнуть, ведь с приездом на родину на его плечи взвалилось столько работы. Англия не очень хочет занимать голову документами и другими важными бумагами, тем более, ему стоит отдохнуть, чтобы снова на ком-либо не сорваться, потому все проблемы будет разгребать союз.       Великобритания держал в руке документ и уже третий раз вчитывался в его содержание, и третий раз никак не мог ничего понять. Да что же такое? Он потёр переносицу и взглянул на гору бумаг, которые ожидают его, а затем снова отвернулся. Лучше не смотреть в ту сторону, а снова перечитать тот документ, который у него в руках и справиться хотя бы с ним. Его отвлёк стук в дверь, он сказал: «Войдите», и в кабинет заглянул Канада. Союз поднял глаза, оторвался от того листа бумаги и отложил его. Канада тепло улыбнулся и зашёл внутрь, Британия немного насторожился, ведь судя по выражению лица сына, он что-то задумал, уж слишком хитрая улыбка.       — Ты что-то хотел? — Британия решил первым заговорить.       — Ну… Да, — подошёл к нему.       — Говори, не затягивай, — наклонил голову.       — Ты будешь не доволен, — отвёл взгляд. — Так уж и быть, раз ты так хочешь услышать — скажу.       Ах, какой он, обхитрил его, будто это не ему нужно, а союзу.       — Я хочу увидеться с Францией.       — Чего?! — смял пальцами документ.