Я презираю тебя

Если тайна является тонированным стеклом между людьми, то она отдаляет или защищает?           Dangerous Drift

      Этот чёртов день пролетел подобно урагану. И Сэм буквально чувствовал, что он в самой середине этой воронки. Он смутно помнил, как прошла середина дня, но этот вечер плотно засел в его голове. Он проклинал тот миг, когда решил поехать на кладбище. Дорогу, покупку цветов и путь к могиле он также помнил, будто в тумане. Но он чётко запомнил шоколадно-карие глаза, которые в темноте кладбища казались чёрными. И помнил её окровавленную руку. Увидев её у могилы, он пришёл в бешенство. Он старался как можно сильнее задеть её. Как можно сильнее. И он ждал, ждал, что она расплачется и убежит. Убежит, как делала всегда. Но она осталась и начала выплёвывать слова подобно яду. А потом этот нож. Этот чёртов нож. Он помнил его, помнил, как они нашли его в лесу. И сейчас всё его лезвие было в её крови. Такой бордово-красной и чистой.       Он думал, что если порезать кожу Анны, то из неё потечёт грязь. Густая и чёрная. Ведь поэтому он не прикасался к ней. Боялся замараться. Но тогда почему поцеловал её. Позволил минутному порыву одолеть его. Он до сих пор помнил вкус её солёных от слёз губ.  Он пробовал много запрещённых веществ, но она была самым дурманившим. Крышесносным. И любому случайному человеку могло бы показаться, что они просто влюблённые подростки. Да, он не отрицал, что год назад испытывал к ней сильнейшие чувства. И если эти чёртовы бабочки в животе называют любовью, то он был влюблён.       Но сейчас это было далеко не так. Они были льдом и пламенем, соединившимися по случайности. По воле случая. Из-за минутного порыва. Называйте как хотите. Они слишком рано повзрослели. Слишком рано. Им всего по семнадцать лет, но вокруг них столько боли. Они вынуждены думать о том, как не сойти с ума от нее. Разве об этом должны думать семнадцатилетние подростки? Всё должно быть легко как у всех: они должны беззаботно проводить выходные, а в будни готовиться к поступлению. Но чёрт возьми, почему у них было не так? По-че-му?       Ещё один глоток виски больно обжег горло. Разум немного затуманился, но боль не отпускала.       Пьяные, обкуренные подростки тёрлись друг о друга. Помещение терялось в облаке сигаретного дыма. Он намеревался сегодня разузнать что-нибудь о том вечере. Он не забывал о том, что Бенсон упоминала, что водитель называл во время разговора имя Том. На чёртову вечеринку в тот вечер пришёл лишь один Том, и он знал его.       — Сэм, с каких это пор ты куришь? Что-то я раньше этого не замечал за тобой.       — Отвянь, Том, и так хреново, — устал произнёс он.       — Честно сказать, у меня тоже денёк не удался. Чёрт, мы так давно не разговаривали, — он отхлебнул виски из бутылки. — Как-то даже странно, что ты согласился. Я думал ты не придёшь. А ещё думал, что когда ты придёшь, Молли от счастья сдохнет. А, вот и она, — он бутылкой указал на сидящую Молли, — серая как туча. Это наверно из-за Теодора. На самом деле, он отличный парень. Я был с ним знаком задолго до того, как он перешёл в нашу школу. Но он ей перед всей школой отказал. А Молли как собачонка за ним бегает. Такая же тупая ситуация была и полгода назад, — Том слабо улыбнулся. — Я бегал за Бенсон, а ты и она друг за другом. А Молли в свою очередь за тобой.       Я повернул к нему голову и удивлённо спросил:       — Ты бегал за Бенсон, чего?       — Не смотри на меня так, за ней бы и до сих пор бегало бы полшколы, если бы не всё это дерьмо. Признай, она охренительно красивая! То есть, в то время когда на тебя полшколы слюни пускала, ты мечтал о Бенсон? Девчонке, которая тогда даже ещё не целовалась.       Сэм не выдержал и расхохотался, как не делал этого давно. Ему было смешно от того, что он когда-то также мечтал о ней. А знала ли она, как была желанна для всех? И это было мерзко признавать, но она была красива: её волосы, улыбка, осанка, руки. Всё в ней было, чёрт возьми, красиво.       — Это сейчас она выглядит плоховато, хотя даже так она очень красива. А полгода назад так тем более. Уокер не хотел продолжать эту тему, поэтому спросил:       — Если я спрошу у тебя кое-что обещай ответить честно, — Том повернул голову и взглянул на меня с удивлением.       — Валяй, — произнёс он, потирая глаза свободной от виски рукой.       — Ты ведь знаешь то, чего не знают другие о той аварии? — Его лицо не проявило ни одной эмоции. Но это было нормально. Я знал его слишком хорошо — даже если бы его прямо сейчас начали обвинять в убийстве все эти люди, он бы даже бровью не повёл.       — Кто сказал тебе эту херню?       — Какая разница кто? Это не имеет значения! Чёрт! Просто скажи да или нет?!       — Остынь чувак, я ничего не знаю. А те, кто сказали тебе это, пусть идут нахер. Мне кажется, ты переборщил. Несёшь какой-то бред.       Я улыбнулся ему, чтобы он окончательно не подумал, что я сошёл с ума. Но я был в здравом уме и трезвее всех людей в этом клубе вместе взятых. Том подозрительно посмотрел на меня. Не веришь? Я и сам себе не верю.       — Всё хорошо, —говорю я.       Но всё плохо. И уже сейчас где-то там глубоко внутри я начал умирать.       Утро встретило Сэма болью в голове и челюсти, как будто кто-то сильно ударил его. На тумбочке он увидел записку от матери в которой говорилось: «Сэм Уокер, я жутко тобой недовольна, но как ты знаешь, долго на тебя сердиться не могу. Поэтому оставила завтрак в холодильнике. Тебе до жути повезло, что твоя вечеринка была в пятницу, а сегодня уже суббота и тебе не нужно на учёбу. Но как ты уже понял мне повезло не так сильно. Меня срочно вызвали на работу. Люблю тебя, хорошего дня.»       События прошлой ночи он не помнил от силы совсем. Как будто кто-то стёр конкретный промежуток времени. Он помнил всё, что было до разговора с Томом. А потом  — пустота. Он не помнил как оказался дома. Наверное его мама была в шоке, ведь она никогда не видела сына в таком состоянии. Да, бывало он пил, но чёрт, не до такой степени. Он почувствовал как в животе неприятно заурчало. Организм требовал еды! Когда он спустился вниз, увидел таблетки заботливо оставленные матерью.       — Алло, мам, хотел сказать спасибо, — тихо произнёс он.       —Без проблем, но я всё равно на тебя сержусь, — её тон был строгий, но он не был наполнен злостью. — Именно потому что ты такая задница, ты готовишь сегодня ужин.       — Есть, босс, —последовала пауза, а затем он добавил: — Я тоже тебя люблю, — он готов поклясться, он слышал как она всхлипнула. Он был уверен, из её оливковых глаз текут слёзы.       —И я тебя, хорошего дня, дорогой.       Он решил позвонить Тому и узнать — может хоть он что-то помнил.       — Какого хрена, Уокер? Тебе что не спится, — беззлобно и сонно произнёс Том.       — Прости, что разбудил, я не хотел.       — Это я уже понял. Ты чего хотел?       — Спросить не помнишь ли ты, что вчера было? А ещё спросить о том, не дрался ли я с кем-нибудь? — Том громко рассмеялся в трубку.       — Значит, всё-таки болит? Да, ты сцепился с каким-то парнем из школы. Он хорошенько так тебе вмазал по челюсти. А ты видимо ему нос разбил. Весело, не находишь? Опережая твой вопрос, я отвечу: я не помню из-за чего.       — Вот дерьмо, —констатировал факт он, — а ещё что-то было?       — А ты ещё звонил Бенсон, — на этом моменте голос собеседника стал серьёзным.       — Какого?!       Это же надо было так напиться! Чтобы самому позвонить Бенсон. Он даже не помнил части этого разговора. Мысленно он тысячу раз ударил себя за эту глупость.       — Даже не спрашивай, я не помню, что ты там ей говорил.       — Ладно спасибо, пока.       Он сбросил трубку, а затем воспоминания мелкими крупицами начали соединяться в единую картину. Вот он разговаривает с Томом. Вот он бьёт какого-то парня. И вот он звонит ей. «Он звонит уже минут пять, а она всё не берёт трубку. Какого хрена?!       — Ну наконец-то, Бенсон! Ты соизволила взять телефон. А раньше, — он икнул. — Ты брала трубку с первого раза.       — Чего ты хочешь от меня, время пять утра, — произнёс её сонно-сердитый голос.       — Чего я хочу? Хороший вопрос. А ты сможешь ответить, почему я думаю о тебе даже когда пьяный? Что ты со мной делаешь?       Она не отвечала, он слышал лишь её тяжёлое дыхание на том конце.       — Том рассказал душещипательную историю о том, как ты отказала ему. Ну ты и стерва, — весело произнёс он. — На самом деле ты мне тоже очень нравилась. А я, кстати, не один такой. Ты половине школы до сих пор нравишься. Не в курсе, а? Что же ты молчишь? — Она продолжала молчать, а затем сбросила трубку. Не ответила»… Так дерьмово он не чувствовал себя давно. От собственной глупости и болтливости стало противно. Она была подобна чуме. Заражала и от неё не было лекарства. Ни одного гребаного противоядия.