Поцелованная тьмой

Уже не одно столетие в Аду было слишком тихо. Малые балы для местной знати так приелись, что больше желания их посещать не было. На неприлично широком ложе с шёлковыми подушками возлежала императрица Пандемониума, щекоча себя окровавленными золотыми хвостами кицунэ. Вокруг огромной кровати согнув спины к мрамору аrabescato стояли рабы с подношениями. Они раздражали её. Хлопнув в ладоши, по ним прошлась ударная волна жара. - Хватит! – Всё так же склонившись демоны отползали в тёмные углы. Глаза императрицы сверкали презрением. Ничего не менялось, как было душно, так и осталось. При чём, во всех смыслах этого слова. Люцифер так и не давал ей покоя своим присутствием, а развлечься ей не доводилось со времён Эфира. Мерзкие демоницы набивались в компаньонки, лебезя и угождая её изощрённым прихотям. Это так утомляло… - Мне скучно, любовь моя, – вздыхая, перекатившись на живот, она обращалась к Люциферу. Подняв лишь вопрошающую бровь, он вернулся к чтению пахнущих плесенью свитков. - Люций, я устала от безделья... Можно мне развлечься? – она подпрыгнула на кровати в хищной позе, вытягивая когтистые руки как кошка. Супруг лишь улыбнулся краем губ, не сводя карих глаз с манускрипта. - Что ты хочешь, Касиа? Прошу, будь конкретнее. - Я хочу бал! Или… лучше путешествие! – мечтательно мурлыкнула она. Глаза Люцифера вспыхнули дымящимися углями, а белая кожа тут же стала алой. - Никаких путешествий, Касикандриэра! Ты знаешь уговор. Она давно уже не заикалась о путешествиях в другие измерения, прекрасно понимая, что её никуда не отпустят. Таков уж он был. Эфир она видела лишь во снах. Бескрайние изумрудные поля, полные диковинных существ; тёмные леса и горы, подпирающие небо; ледяные ручьи Нектара, дающие жизнь всему сущему в её родном мире; сильфы и каменные цветы, распускающиеся лишь раз, чтобы принять в себя душу добровольной жертвы, унося её в недра. Это была честь, стать избранным для Каменных цветов. В Эфире было слишком хорошо, что бы дочь Богов чувствовала себя на своём месте. Надув и без того идеальные губки она хмурясь села на постель. - Люций, Я, говорю об Инферно. Я соскучилась по раутам. Мы лишь сидим, питаясь и без того чистой энергией, больше не преображаем её в благотворное русло. Может созовём совет?.. Пандемониум так давно не слышал светского шума! - девица куда-то опять унеслась мыслями, пока Люцифер уже багровея, боролся с когтистым крылом от негодования выпрыгнувшем из-за спины, почему-то одним, наверное, нервы. - Касиа, ты издеваешься надо мной, не иначе?! Ты слышала, что грядёт! Асмодей решил отречься от Эдома в пользу пасынка. Мне и без того хватает забот об Инферно, а тут ещё и он, предатель. Вот уж не ожидал такой подлости от брата. И кто займёт его место? Щенок Лилит! Готов поклясться, Мать демонов снова плетёт свою липкую паутину. Я в бешенстве, любовь моя, не гневай меня своими капризами. Стиснув зубы, она рванулась к письменному столу мужа и снесла всё, что на нём лежало. Люцифер откинулся на кресло озадаченно прикрываясь дебиторским отчётом по душам. Над листом торчали лишь его натянуто «испуганные» глаза. - Не зли меня, любовь моя, ты играешь с огнём, – голос её стал из сладострастного – громобойным. Императрица не выносила отказов. Но ещё более её злило, когда ей пренебрегали. Отложив фолиант, Люцифер запустил руки в её длинные золотые волосы и притянул к себе, в жадном поцелуе. Она воссияла, будто Солнце. Единственное золото, которое не могло его обжечь, была она – существо, не из ближайших миров. - Твоё желание закон, моя Царица. *** Высокие стены замка украшали сотни картин. Говорят, если с тебя рисовали портрет при жизни, часть твоей души навсегда останется внутри холста. И не беспочвенно. Лики неизвестных порочных людей со стен наблюдали за новой эпохой Эдома. Молодой князь взывал к княжне, будто первое знакомство. - Кларисса…, - отозвался обеспокоенный полушёпот Джонатана. Медленно качая головой в отрицании, девушка произнесла: - Адель. Его губы расплывались в лучистой улыбке, сияя не пойми откуда взявшимся известным только ему одному счастьем, сказал: - Конечно же! Адель…, - её имя музицировало в его исполнении. Протягивая ему руку в зеркальном жесте, она сделала шаг на встречу, и стояла уже рядом с братом. Смутившись своему непониманию, Адель спросила: - Это вообще нормально?! Я по скорости равна вампиру. - Ты никогда ещё не была столь прекрасна, как сейчас, любимая. Джонатан прижимал её руку к своей груди. Он заботливо заправил упрямую рыжую прядь за ушко и прильнул в лёгком поцелуе. Губы мягко сложились друг с другом в идеальный пазл. Она не отстранилась. Больше не чувствовалось её внутреннего боя. Асмодей под руку с Лилит стояли рядом с детьми, не скрывая радости. Отпрянув от губ брата, Адель почувствовала, что щёки запылали, хотя внешне изменились лишь глаза, они снова заклубились чёрным пламенем. - Нам стоит потренироваться с твоим самообладанием, сестра, глаза не должны выдавать твоих эмоций, – оторвав её руку от своей груди он аристократично поцеловал кончики пальцев. Асмодей громко изрёк: - Я приветствую тебя, Адель Моргенштерн, Княжна Эдома! Да будет твоё правление ярким! - Да будет твоё правление ярким! – вторил хор голосов, чествуя юную княжну. Дамы опускались в реверансах, а мужчины склоняли головы. - Да будет ваше правление ярким, дети Утренней звезды! – Этот голос возвышался над всеми другими. Чистый, звонкий и мягкий, как шёлк. Адель никогда не слышала подобного. Ещё год назад, она бы подумала, что такой голос должен принадлежать ангелу. Но она слышала ангелов... и это был не он. Высокая, стройная женщина с золотыми волосами не спеша шла сквозь ряды и без того шокированных гостей. В ней была стать и львиная царственность. Она не смотрела по сторонам, лишь на них двоих. По мраморному полу тронного зала скользил небольшой шлейф золотого платья годе, оно рисовало совершенные изгибы тела. Адель завистливо закусила губу поглощенная красотой незнакомки. Тонкие высокие скулы, идеальные губы цвета чайной розы и тонкий прямой нос. Слово тонкий – было синонимом этой красавицы. Золотые волосы волнами спадали по плечам до поясницы, на голове поблёскивал золотой венок из листьев и шипов с россыпью аквамаринов. Она отличалась совершенной кожей, по которой раскинулась золотая сетка. Но что выдавало в ней не просто демонессу, так это небольшие оленьи рожки из чистого золота и золотые глаза с горизонтальным зрачком. Казалось, эта женщина была соткана из солнечных лучей и расплавленного металла, который здесь был проклят и обесценен. - Императрица…, - благоговейно выдыхая, все князья и их отпрыски глубоко поклонились. - Полно, чада мои, - плавно махнув рукой она продолжила, обращаясь к виновнице торжества, - Я безмерно рада успеть на твоё Восхождение, Кларисса Адель Моргеншерн, новая Княжна Эдома, да будет твоё правление ярким! - незнакомка мирно улыбалась. Не зная, как обратиться к гостье она лишь приоткрыла рот. - Ох, верно, милая, где же мои манеры! Я – Касикандриэра, Императрица Пандемониума, дитя Богов Эфира, - произнесла она громко, - Ты ведь это хотела спросить, правда? – а это сказала она очень тихо, весело поблёскивая козьими глазами. То, что по началу показалось девушке золотой сеткой на фарфоровой коже, оказалось мерцающими золотыми нитями вен, пульсирующие светом. Изящные тонкие рожки не длиннее ладони, выглядывали из-под венка и закруглялись назад. А под игривой улыбкой скрывались клыки. Императрица склонилась над Адель и прильнула в долгом поцелуе. Видно в Аду так было принято со всеми. В мифах говорилось, если тебя поцелует русалка, ты сможешь спуститься на дно морское и жить в царстве наяд. Поцелуй же богини, казалось, сулил куда большие обещания. - Благодарю, Ваше величество! Мы не догадывались о том, что вы с Его величеством прибудете к нам, - Адель явно волновалась и осторожно подбирала слова, осознавая, что перед ней жена Люцифера, главная демоница Ада. - Я прибыла одна, - она кинула взгляд на Асмодея, тот лишь отвернулся, нахмурившись, не удосужив ответом златовласую красавицу, - Я заметила, что Мир откликнулся тебе, - снова обращалась она к девушке, - Его сердце отныне твоё. Думаю, даже Джонатон не настолько с ним близок, ведь его чёрное пламя досталось именно тебе, - Богиня без стеснения разглядывала девушку, крутя её голову из стороны в сторону, - Чарующие глаза. Лилит же всё это время молчала. Она стояла за спиной сына и наблюдала за происходящим. Проведя по волосам Адель, она шепнула: - Теперь, ты моя наречённая дочь. И мой тебе подарок - моя печаль, - Мать демонов протянула руку и в ней появились поводья, трепещущие в нетерпении, - Это - Найтмар, ипостась страстной любви и смертельной кары. Она твоя, Кларисса. Девушка хотела встрепенуться, но кобылица встав на дыбы заржала и головой уткнулась Адель в плечо. Жёлтые глаза смотрели в чёрные. Взяв кобылу за поводья, девушка почесала ей щёки: - Найтмар... Ты мне нравишься. Я больше не Кларисса, госпожа, не нужно меня так называть, - даже не посмотрев на Лилит, она продолжала поглаживать создание ночи. Иссиня-черная шкура лоснилась под светом тяжёлых люстр. Грива и хвост полыхали пламенем, из ноздрей шёл дым, а копыта светясь углями высекали искры. Но Адель пламя кобылицы не обжигало, будто весь этот огонь был лишь антуражем. - Этой чудной головушке всё же кое-чего не хватает, - императрица щёлкнула пальцами. Из-за её спины вышел камердинер, держа бархатную подушечку. На мягком ворсе лежала диадема из проклятого металла. Витиеватые стебли плетущейся розы заканчивались рубинами и алмазами. - …но она… из золота, - юная княжна была удивлена такому подношению. Ведь именно золото обжигало демонов, которым стала, наверное, и она сама. Ей было боязно прикасаться к украшению. Касикандриэра взяла диадему и занесла над головой девушки, её золото не жгло. - Нарекаю тебя - Адель Кларисса Моргенштерн, Княжна Эдома. Да принесёт твоё правление славу этому Миру! - опуская венец, она прошептала, - Не нужно отказываться от своего имени, дитя, иначе можно заблудиться в том, кем ты стала, позабыв то, кем ты была. На лице парня снова появилась отрешённая маска, Джонатан не сводил глаз с властных женщин. - Думаю, Адель устала. Императрица, - он поклонился Касикандриэре, - Я хотел бы проводить сестру в покои. Но гости пусть празднуют столь желанное событие. Пусть чествуют наши имена. Поклонившись Высшим демонам, они неспешно пошли к огромной лестнице западного крыла, провожаемые взглядами и аплодисментами гостей. Музыка вновь заструилась по залу, и всё вокруг наполнилось восторженным шумом голосов и звоном бокалов, наполненных вином и кровью.