Просто замените "смерть" на "взросление" — и всё сразу встанет на свои места.
***
«Стыдно признаваться, но я иногда представляю, что умер... Это ведь такая приятная фантазия...Игра. Приятно думать, что когда-нибудь кому-нибудь будет до тебя дело...» Нет... Смерть — не приятно и не весело. Олежа испытал этот процесс на своей шкуре. По началу он даже не понял, что уже был мёртв. Просто не помнил, что погиб и потерял своё физическое тело. Быть привязанным к одному месту и не иметь возможности покинуть его на большое расстояние, пожалуй, — самая худшая мера наказания за совершённые при жизни грехи, что Олежа когда-либо знал. Хотя... о каких грехах может быть речь? Ну да, не давал пару раз списывать однокурсникам или однажды списал на сессии со сделанной им шпаргалки. Но ведь он не причинил кому-либо ощутимый ущерб, верно? Хотелось бы на это надеяться... За окном шёл ливень, что начался ещё с утра и всё ещё продолжал стучать по крыше общежития, давая тем самым понять, что ещё не скоро закончится. Настроение у призрака было просто отвратительное, как и сама погода за окном. Пробубнив себе под нос что-то невнятное, полтергейст приподнялся со "своей" кровати и прислушался к звукам за дверью его бывшей комнаты. Было довольно непривычно тихо. Безразлично пожав плечами, парень взглянул на книжные полки, на которых стояли книги от бывшего "соседа" Володи, что был помешанным интровертом и предпочитал проводить свой досуг и работу в одиночестве. Он бы почитал какую-нибудь книжку, но как-то не было настроения... Вспомнив других нежеланных гостей, что посещали его комнату, Олежа брезгливо поморщился и грязно выругался. Неужели было так сложно понять, что он хотел уединение и покой, побыть с самим собой? Ведь, по сути, других предлагаемых вариантов у него просто не было. Если совсем недавно его терзали боль и горе от осознания того, что Олежа буквально просрал свою жизнь, то сейчас его мучали тоска и... депрессия? Довольно забавно, не так ли? Когда он был ещё живым, его тоже накрывало какое-то странное ощущение скуки и сонливости, что заставляло его разлечься на кровати и тупо пялиться в потолок. В эти моменты он понимал, как бессмысленно его времяпровождение и какой он сам по себе всеми забытый и одинокий. Олег это понимал, но не предпринимал какие-либо попытки наладить свой внутренний мир или общение со своими однокурсниками. Что-то не давало ему раскрыться, стягивало и сковывало его действия, пробуждая где-то внутри него ту самую отличительную черту его характера — робость. Он далеко не был тем типом студента, что был уверен во всех своих действиях, покоряя своей харизмой и открытостью окружающих, тем самым заслуживая среди них уважение и авторитет. Олежа мог быть душой компании, интересным собеседником и просто разносторонней личностью, у которой все бы спрашивали совета и просто ровнялись на него. Но Олег не мог охарактеризовать себя "скучным и занудным человеком", даже наоборот. Ведь будь он действительно таким, с ним бы не дружил Антон, что пользовался большим спросом среди всех студентов. Но что же тогда ему мешало быть таким же, как его товарищ Антон? Причин было немало: скрытность, ранимая натура призрака и, конечно же, стеснительность. Звездочкин же был полной противоположностью своему другу. Только сейчас Душнов осознал, как многое он упустил в общении с Антоном. Он ведь мог попросить его помочь подняться в глазах своих однокурсников, почувствовать себя, наконец, свободным и независимым, развить свои навыки, способности, хобби... Но он не сделал это. Потому что наивно предполагал, что всё наладится и появится само по себе, без его вмешательства и целеустремлённости. Каким же Олежа был дураком... А что поменялось в нём с того момента, как он умер? Ничего. Внезапно заполнившая каждую клеточку его "тела" злоба потребовала выплеснуться наружу, поэтому Олежа схватил подушку, на которой он совсем недавно лежал, и со всей силы швырнул в стену. Подушка, так и не долетев до туда, громко плюхнулась на пол, от чего Олег даже раскрыл рот от удивления. Подлетев к лично сдвинутому им с места предмету, полтергейст задумчиво почесал затылок. Насколько он помнил, подобные вещи, которые теперь были довольно тяжеловаты для него, он даже перенести на небольшое расстояние не мог, ни то что кинуть. Конечно же его умения, как призрака, со временем развились, когда Олежа стал сосредотачиваться на определённых вещах и точно знал, какой результат хотел получить. Но иногда его негативная энергия переходила все границы, он становился таким сильным и неуязвимым духом, что мог одним гневным вскриком или силой мысли разбить лампочки, стеклянные бутылки или целые окна. Но теперь это умение проявлялось довольно редко, ведь его перестали навещать непрошенные гости. Теперь его никто не мог потревожить. Наконец все стали бояться его невидимого, но ощутимого, жуткого присутствия. Любой, кто приходил в его комнату, долго там не задерживался — его сразу же всеми способами прогонял Олег, что, к бесконечному счастью призрака, работало. Это были его личное пространство, уединение и одиночество, которые теперь были его пожизненными спутниками, хотел он этого или нет. Он не хотел, но должен был так существовать, как бы это печально и удручающе не было. Забыв про злосчастную подушку, Олежа бесцельно летал и кружил по комнате, пытаясь хоть как-то себя развлечь. Кстати о развлечении. Теперь призрак левитировал над потолком, вспомнив, что женская и мужские ванные комнаты были расположены совсем рядом с его комнатой, что давало возможность посмотреть, чем же занимались его живые соседи. Конечно, это было неправильно, но чем же ему ещё заняться, если не подглядыванием за простыми смертными. Смущённо ухмыльнувшись и сложив указательные пальцы в своём излюбленном жесте, Олежа решил рискнуть и покинул свою комнату. Как только он долетел до женской душевой, оглядел своё прозрачное тело, и обнаружил, что не сильно растворился. Победно улыбнувшись, Олежа заглянул в женскую уборную и, узнав девушку, что там стояла, замер как вкопанный. Это была та самая первокурсница, которую он спас от потенциального насильника Эмилиэна, что когда-то жил у него в комнате и заманивал к себе девушек, лишь для того, чтобы с ними переспать. Но... как же её звали? Маша? Нет... Мира? Мила... да, похоже на то. Олежа завороженно наблюдал, как девушка красила ресницы и наносила пудру на своё лицо. Почему-то в груди приятно закололо, теперь фантом с нескрываемой нежностью смотрел на Милу, но та даже не подозревала, что именно благодаря ему она не пострадала. Но ему и не нужно было заявлять ей об этом, ведь то, что она была цела, — было для него неземным облегчением. Закончив с макияжем и придирчиво осмотрев своё отражение, первокурсница кивнула сама себе и направилась к выходу. Олег поздно опомнился и не успел среагировать, поэтому Мила прошла сквозь фантома, от чего та вздрогнула, но продолжила свой путь. Призрак же ничего не почувствовал, горько вздохнув и напоследок печально проводив взглядом девушку. А чего же он ожидал? Он всё был так же невидим для неё, но это было так досадно осознавать... Олежа направился к себе в комнату, размышляя о том, как же он перенесет эту мучительную боль, что исходила от игнорирования его существования. Но он не знал, что единственный способ увидеть призрака — перенести клиническую смерть. Что и произошло с Димой на глазах фантома.***
Прохладный осенний ветер залетал в комнату общежития номер двенадцать через распахнутое настежь окно, заставляя ёжиться от холода Диму и сильнее укутываться в тёплое одеяло. Олежа же сидел на подоконнике и наслаждался осенней стужей, что приятно ласкала его спектральное тело, наблюдал, как снизу из общежития выходили студенты по своим делам. Побрацкий мимолётно взглянул на своего призрачного приятеля, который будто маленький ребёнок после школы наблюдал за прохожими на улице, словно пытаясь угадать, что же у них было на уме и куда они все так спешили. Внезапно в голову Шашлыку пришла забавная ассоциация — дух больно сильно смахивал на кота. У призрака даже хвост имелся, что сейчас нервно качался из стороны в сторону, сигнализируя Побрацкому, что Душнов был напряжён или слегка расстроен. Но Олежа не был олицитворением домашнего любимца, что любил понежаться на взбитой специально для него подушке и подставлять своё пузо всем, кто хотел его погладить. Это был дворовый, всеми забытый, кот, что не подпускал никого близко к себе и при любой попытке приласкать его или подружиться с ним, недовольно шипел и плевался в сторону потенциального обидчика. И сейчас этот "подзаборный бродяга" восседал на подоконнике, словно на заборе, и взглядом, полным печали и грусти, смотрел вдаль, куда ему отныне путь был закрыт. Он был облезлым одиноким созданием, что одичал за время своего скитания здесь, вне общества. И никто его не приласкает, не утешит, не пожалеет... От осознания того, что этот призрачный бедняга не сошёл с ума наедине с самим собой, вызывал приступ некотролируемой жалости Димы. У Олежи было, чему поучиться: несмотря на его тяжкую судьбу, он находил в себе силы радоваться и восхищаться окружающей его красоте, что находилась за его вынужденным пленом, где он провёл Бог знает сколько времени. В его светлых аквамариновых глазах всё ещё горели искорки надежды, что не погасли даже под напором одиночества, голос был звонким и задорным, и сам паренёк обладал специфическим, но забавным, чувством юмора. Жаль, что он был неживой. Дима никогда не понимал — почему смерть всегда забирала самых лучших среди худших? Несправедливо... Тяжело вздохнув и отложив материалы для подготовки к очередной сессии в сторону, Дима приподнялся с кровати и взглянул на конспект, из-за которого Олежа вынужден был торчать здесь всё это время. Прошло всего два дня, как Побрацкий познакомился с призраком, что не умышленно наблюдал и следил за ним с момента его заселения в эту комнату. Довольно неприятно и даже страшно осознавать, что всё это время над Димой летал дух, что всеми силами пытался его выгнать и не был в восторге от его присутствия. Но, как ни странно, Шашлык почему-то проникся чувствами к этому пареньку, что по несчастливой случайности оказался заточён здесь. Теперь у них обоих была общая миссия — выбраться из университета и этого общежития. Но была одна, вроде бы, незначительная проблема — Побрацкий так и не увидел весь список, что им предстояло выполнить. Да Дима как-то особо и не настаивал, ведь Олежа пока не доверял ему и не подпускал к его ахиллесовой пяте, что могла сыграть над ним жестокою шутку — он становился абсолютно беспомощным, когда конспект находился в чужих руках. И Дима знал это, даже пообещал полтергейсту, что обязательно провернёт с ним какой-нибудь незамысловатый эксперимент, чтобы посмотреть, как отреагирует на это Олежа и каковы будут последствия. Но после того, как Душнов пригрозил ему, что вселится и захватит его тело, пыл Шашлыка слегка поубавился, но не пропал. У него было столько вопросов, но он пока не торопился получать на них ответ, мало ли, это заденет и так щепетильного духа. Кстати о вселении души... Олеже всегда было интересно, как же ему удавалось вселяться в чужое тело? Ведь тогда, когда он защищал бедную первокурсницу, он даже не целовал её, чтобы проникнуть ей в душу. Он просто почувствовал её страх... на духовном уровне. Значило ли это, что он был властен над негативными эмоциями и мог помогать растерянным живым, вселяясь на время в их тела? Ведь тогда, когда Дима пережил клиническую смерть, он сделал это намеренно, но тогда с Милой... всё произошло без его согласия. Над этим надо будет ещё подумать. Неловкую тишину прервал Дима: — Эй, призрачный, может мы, наконец, начнём выполнять пункты из твоего конспекта, а то мне как-то до сих пор не по себе от присутствия духа. — Как будто у меня был выбор, — горько усмехнулся Олежа, с какой-то непонятной тоской взглянув на живого соседа. — Что ж, я не против. Но пункты из этого списка кажутся мне... эм... невыполнимыми. — Только прежде чем мы начнем, закрой ты это долбанное окно, — сказал Дима, дрожа от внезапно накрывшего всё его тело холода, когда выбрался из-под одеяла. — Я же весь, твою мать, замёрз. Если же тебе не грозит заболеть, то я, простой смертный, откинусь на следующий же день с температурой и кашлем, и мы ещё долго не сможем выполнить пункты из этого дурацкого списка... — Ладно-ладно, не кипятись, — спокойно прервал раздражённый монолог Димы Олежа. — Лучше пока посмотри, что нам нужно будет там выполнить. Ты же его так и не открывал, верно? — По-моему ты сам не разрешал мне его трогать, — усмехнулся Побрацкий, открывая конспект на нужной странице. — Видимо, там было что-то слишком личное, а, Олеж? Призрак не ответил на провокационный вопрос Шашлыка, и, закрыв окно, сразу отлетел к своей кровати, лёг и свернулся прозрачным жемчужно-лазурным клубком, отвернувшись от Димы. Дима непонимающе приподнял бровь: — Да ла-а-адно, ты что, обиделся что ли? Ну уж извини, не знал, что этот вопрос так заденет "Мистера-Заучку-всея-общаги". Хорошо, раз ты такой ранимый, не буду тебе помогать... Но любопытство было сильнее принципов Шашлыка, поэтому Побрацкий всё-таки распахнул список и стал внимательно его изучать. Сначала Дима не воспринял предстоящую им обоим задачу всерьёз, ведь считал, что у такой специфической личности вроде Олега не было каких-то неземных или невыполнимых посмертных желаний, которые дух не успел воплотить будучи живым. Но постепенно самоуверенная ухмылка исчезла с лица Побрацкого, на её место пришли лёгкое смятение и... сочувствие? Как оказалось, дела обстояли хуже, чем он предполагал: пункты полностью подтверждали одинокую натуру призрака. Похоже, у бедолаги были проблемы как в личной жизни, так и в семье, судя по пунктам "Домой на каникулы" и "Шашлыки с друзьями". Неужели у Олежи не было близких друзей, с которыми он мог разделить как и падения, так и взлёты? Дима же совсем не представлял себя одиноким, скрытым от взора чужих глаз. Он привык быть душой компании и в центре внимания, ведь быть известным и уважаемым среди большой группы людей — самое крутое, чего можно было добиться в жизни. Как вообще Олежа вытерпел эту моральную и психологическую пытку? Два этапа из конспекта были выполнены, и, видимо, полтергейст, будучи живым, хотел завести больше товарищей, помогая однокурсникам по учёбе. Что же, ему всё-таки удалось завести приятельские отношения с Димой, ведь Побрацкий не каждому человеку так сопереживал в начале знакомства. Диме было как-то непривычно думать о малознакомом человеке, что вызывал в нем противоречивые чувства. Неужели они могли стать чем-то большим, чем просто союзниками? Хорошими друзьями? Лучшими друзьями? Или же?.. «Побрацкий, мать моя кобыла, — выругался про себя парень. — О чем ты, блять, вообще думаешь?! Ты же даже его не знаешь и он мёртв, идиот! Тем более, твоё сердце принадлежит другому человеку — Оле, и это совершенно точно.» Размышляя над тем, как бы выполнить все эти "обязательства", учитывая, что Олежу видел и мог с ним взаимодействовать только Шашлык, Дмитрию в голову пришла гениальная идея, как выполнить сразу два пункта: "Выкурить сигарету" и "Почувствовать свободу". Это был воистину идеальный план, ибо призрак мог наконец-то побыть на воле и он даже не подозревал, как ему повезло, что его сосед был курящим человеком. — Эй, лежебока, — позвал "спящего" Олежу Дима. — Если хочешь выполнить хотя бы один пункт, то собирайся, нас ждёт небольшое путешествие. — Какое путешествие? — без капли усталости спросил Олег. — По Москве, конечно же, — усмехнулся Дмитрий, но поймав на себе непонимающий взгляд призрака, всё же решил уточнить: — Сначала ты попробуешь покурить, а потом мы покатаемся в метро и погуляем в парке, идёт? Не услышав ответа, Побрацкий обернулся лицом к Душнову, и реакция фантома вполне его устроила — Олежа весь сиял от счастья и предвкушения свободы, что его хвост затрепетал от волнения. Положив в свой портфель конспект и закинув туда ещё несколько вещей, Дима улыбнулся призраку и жестом пригласил покинуть помещение. — Чего лыбишься? Пошли! Олежа прозрачной молнией пролетел мимо Шашлыка и вылетел из комнаты от него на недалёкое расстояние, затем остановился и в ожидании уставился на Дмитрия. Дима довольно хмыкнул и закрыл за собой дверь уже их общей комнаты, догнав и поравнявшись с нетерпеливым полтергейстом, что так и рвался на такую давно позабытую, но такую желанную для Олежи свободу.***
На улице было тепло и сухо, лишь морозный осенний ветер иногда перебирал каштановые локоны волос Димы. Призрак же, казалось, еле сдерживал в себе визги восторга и восторженные возгласы. Фантом радостно кружился и выполнял какие-то незамысловатые виражи, даже пару раз исполнил "мёртвую петлю", заглядывая в оливково-зелёные глаза Побрацкого, ожидая увидеть в них одобрение. Дима же мог позволить себе небольшую ухмылку, ведь его веселье со стороны выглядело довольно странно: как-то ненормально это, ухмыляться без видимой на то причины. Обойдя здание общежития, Дима "притащил" за собой Олежу в своё любимое, скрытое от посторонних глаз, место. Здесь парень часто курил и просто отдыхал от студенческой суеты, размышляя о всяких малозначимых вещах. Призрак же, казалось, совсем был не против: он восхищённо оглядывался по сторонам и наблюдал за воробьями, что щебетали и прыгали с ветки на ветку на соседнем дереве, с которого уже почти опала листва. Дима растроганно улыбнулся уголками губ: фантом напоминал ему маленького мальчика, что находил в жизни любые мелкие радости, которые для взрослого человека уже казались обыденностью. Как жаль, что Дима был этим самым "взрослым человеком". Вспомнив, наконец, для чего они были здесь, Побрацкий встряхнул головой, чтобы отогнать прочь лишние мысли, достал из портфеля две сигареты и протянул одну из них Олегу. Олежа послушно взял её и начал заинтересованно разглядывать, в то время как Дима достал зажигалку и зажёг свою сигарету, краем глаза наблюдая за призрачным приятелем. Душнов слегка растерянно наблюдал за действиями Димы, явно не зная, что и как делать. Шашлык протянул зажигалку призраку, попутно выдыхая сигаретный дым. Сначала у Олежи не получалось взять протянутый ему предмет, но, сосредоточившись, у него получилось это сделать, и он зажёг самую первую в своей "жизни" сигарету. Робея, Душнов неуверенно поднёс её к губам и втянул в себя табачный дым и, почувствовав, как внутри него будто всё сжалось и вспыхнуло, громко закашлялся и выронил из руки проклятую сигаретку. Дима спокойно наблюдал за реакцией призрака, всё ещё не веря, что у Олежи получилось вдохнуть в себя дым. Получается, у духов была своя природа, неизведанная и загадочная простому человеку? А вдруг Олежа при желании мог принимать пищу и даже пить жидкости? «Надо будет у него об этом спросить.» — подумал про себя заинтересованный Дима. Продолжая задыхаться, призрак вытирал подступающие к глазам слёзы, стараясь не смотреть на конкретно смеющегося над ним Диму. Побрацкий открыл конспект на нужной странице и увидел, как пункт "Выкурить сигарету" зачеркнулся красной линией. Что ж, первый этап его блестящего плана был выполнен, а дальше всё было просто, как два пальца об асфальт. Наблюдая за разбитым Олежей, что брезгливо рассматривал сигарету в руке Димы, Шашлык протянул её полтергейсту и насмешливо предложил: — Не проблема, можешь взять мою. Мой первый раз тоже был неудачным, но потом я втянулся. Или же курить — не твоё? — Ну уж нет, спасибо, — поморщился фантом, будто выплёвывая каждое сказанное им слово. — Мне хватило и раза. Ну и гадость, как вы вообще от этой дряни зависите? — Не знаю, идиотом нужно родиться, чтобы это понять, — довольно ухмыльнулся Дима, продолжая слушать, как дух недовольно что-то бубнил себе под нос и сплёвывал отвратительное никотиновое послевкусие. Казалось, Москва была вся разукрашена огненно-бордовыми оттенками: далёкое, уже не греющее землю, солнце сверкало на верхушках высоких деревьев, от чего листья казались ещё ярче, чем обычно. Хмурые грозовые тучи виднелись на горизонте, навстречу дул прохладный ветер, накрапывал мелкий ледяной дождик. Столица казалась полотном для талантливого художника — яркие краски пестрили на каждой улице и улочке, здания, что были серовато-тёплых оттенков, как никогда вписывались в осеннюю мрачную композицию, что гармонично смотрелись с разноцветными кронами деревьев. Олежу "тянуло" за Димой, призрак и человек любовались эстетикой московской хмурой осени. Если такая красота была в Москве, то что же их ожидало в парке? Дима шёл впереди, слушая в наушниках очередную песню группы "Сметана band"*, а призрак ловил на лету золотисто-огненные кленовые листья, которые порывом сильного ветра летели на него. Налюбовавшись "разукрашенными" листьями, фантом отпускал их обратно в головокружительный полёт, долгое время заворожённо наблюдая, как их кружило, будто в сумасшедшем танце, высоко в небе. Неожиданно Дима остановился, из-за чего сбитый с толку Олежа чуть не прошёл сквозь него. Они подошли к автобусной остановке, куда обычно рано утром добирался Побрацкий, чтобы быстрее доехать до университета более коротким путём. Им не нужно было на учёбу, но именно в это время пассажиров собирал автобус, который мог довезти приятелей до парка. Дима зашёл в транспортное средство, а Олежа же остался снаружи, понимая, что ему будет неудобно постоянно мелькать перед глазами Шашлыка, тем самым раздражая его. Тем более, он помнил, как классно лететь за автобусом, чувствовать, как прохладный ветер ласкал его спектральное тело, а такие родные, знакомые с юности, московские улицы быстро проносились перед глазами, но полтергейст всё равно успевал разглядывать и узнавать их. Пасмурно-голубое, словно гладь серебристого озера, небо расстилалось над головой Олежи, очаровывая своей глубиной и необъятностью призрака. Дождевые облака грозно нависли над городом, готовые скоро обрушить на прохожих проливной дождь. Нужно было торопиться — подумал встревоженный Олежа. Но откинув в ту же секунду опасения, Душнов расслабленно прикрыл глаза, наслаждаясь приятными ощущениями и положительными эмоциями, что накрыли его с головой. Впервые за долгое его существование в Мире Живых он чувствовал умиротворение и удовольствие, эти чувства казались ему давно позабытыми. Казалось, любая маленькая радость была для него целой редкостью после долгого пребывания в одиночестве. Разрушающего на части одиночества... Уже скоро Олежа почувствовал, как его полёт за автобусом замедлился, ибо транспортное средство остановилось у нужного пункта назначения. Дима вышел из автобуса, а за ним уже последовал Душнов, продолжая восхищённо рассматривать окружающий его мир. Побрацкий изредка поглядывал на левитирующего над ним призрака, улыбаясь уголком рта. Радость и восторг этого погибшего паренька были... такими... искренними. Живой синий огонёк горел в его васильково-лазурных глазах, а скулы были чуть темнее, чем обычно. Он так смущался? Так же хвост фантома очаровательно извивался, выдавая волнение его хозяина. Приятели вошли в украшенный пёстрыми огненными красками парк. В воздухе пахло свежестью, птицы взволнованно о чём-то переговаривались между друг другом, шелест опавшей листвы под ногами будоражил и расслаблял. Дима будто шёл по яркому разноцветному морю, что никак не замедляло его продвижение. Фантом же, любуясь окружающей его красотой, вдруг заметил, как Шашлык откровенно пялился на него. Смутившись от пристального внимания, Олежа скрестил свои указательные пальцы в излюбленном жесте, и его скулы вдруг помутнели, становясь темнее светло-бирюзового оттенка кожи его лица. — Ч-чего ты это так на меня смотришь?.. — осторожно поинтересовался он у Димы. — А что, нельзя? — хмыкнул Побрацкий, отводя взгляд от стеснительно собеседника. — Просто очень забавно за тобой наблюдать. Тебе правда... очень интересно снаружи? — Конечно, — взволнованно ответил Олежа, обведя взглядом осенний пейзаж, что расстилался по всему парку. — Я так давно наслаждался красотой природы! Тут так волшебно... Хотел бы тут остаться, но... — А это можно, — хитро улыбнулся Дима, намекая на конспект. — Но не думаю, что ты тут продержишься хотя бы день. Призрак сразу умолк, как-то укоризненно взглянув на своего наглого собеседника. Дима, поняв, что для Олежи это было действительно важно, замолчал и уже дальше умиротворённо вдыхал в себя прохладный осенний воздух. Вдруг дух, следующий за ним всё это время, свернул к берёзе, под которой была целая гора листьев. Дима удивлённо вскинул бровь, когда призрак спрятался в кучке листвы, словно иголка в стогу сена. Но он чуть смягчился, тепло улыбнувшись, и наблюдал, как куча тряслась и шевелилась, словно живая. Но вдруг листва задрожала, словно от озноба, и пёстрый поток ветра устремился прямо на Диму, щекотя и раздражая кожу его лица. — Ай, что за хуйня, — выругался застигнутый врасплох Побрацкий, отмахиваясь от противных листьев, что так и норовили залететь ему в рот. — Совсем охуел, пидор призрачный?! До Димы донёсся заливистый смех Олежи, что прятался за берёзой и наблюдал за смехотворной реакцией приятеля. Разъярённый Дима поднял камень с асфальта и замахнулся в сторону фантома, чтобы показать, что с ним шутки плохи, но что-то его остановило. Впервые за их недолгое знакомство, Олежа искренне смеялся, улыбка на его лице была словно лучик солнечного света на его обычно печальном восковом лице. Побрацкий глупо улыбнулся, осознав абсурдность этой ситуации. Смех Олежи был звонкий, мелодичный на слух и был действительно "заразным". Теперь уже и грубоватый Дима громко засмеялся, "заразившись" позитивной энергией призрака. Человек и полтергейст, два друга-идиота убивались с этой глупой ситуации, в которой безобидная выходка Олежи смогла вывести из себя Шашлыка. У Олежи всё-таки имелось чувство юмора, специфическое, но имелось. Призрачный засранец знал, что его живой приятель не мог "наказать" его за такого рода наглость, пока он этого сам не захочет. «Детский сад, штаны на лямках" — так бы выразилась мать Дмитрия, если бы увидела, как её "взрослый, самостоятельный" сын задыхался от внезапно накрывшего его с головой приступа веселья. Прохожие же с опаской поглядывали в сторону Побрацкого, принимая его за очередного сумасшедшего, что сбежал из ближайшей дурки, поэтому старались обходить его стороной. Наконец успокоившись, Дима с загадочным огоньком в его оливковых глазах взглянул на призрака, тихо прошептав самому себе: — Ну держись, юморист недоделанный... Дима неожиданно сорвался с места, надвигаясь на веселившегося Олежу. Опомнившись, Душнов состроил издевательскую гримасу и, когда Побрацкий попытался его схватить, прошёл сквозь берёзу. Неуклюжий приятель Олежи впечатался лицом в кору дерева, не успев среагировать. Тряхнув головой, дезориентированный парень на ватных ногах догонял веселившегося призрака, что смеялся над "косолапостью" человека. Неизвестно, сколько бы они ещё так бежали, если бы не выбившийся из сил Дима не облокотился на ствол дерева, переводя дух. Полтергейст, заметив, что начал растворяться, резко затормозил и обернулся назад лицом к Диме, что тяжело дышал рядом с елью. "Надо же, я совсем забыл, что был привязан к конспекту, что лежал у него в портфеле!" — подумал ошеломлённый Олежа и подлетел к запыхавшемуся другу. Шашлык был удивлён не меньше фантома, ведь бегал за призрачным заводилой, вместо того, чтобы остановиться, ведь Олег был привязан к конспекту словно пёс к поводку, он не мог далеко убежать — дальше тупик. Только сейчас Дима осознал, что Олежа был для него... словно живой. Восстановив сбивчивое дыхание, Побрацкий поднял голову и увидел парящего над ним призрака, что с плохо скрытой насмешкой смотрел на него. Игривые искорки плясали в его таких живых, искренних аквамариновых глазах... — Я думал, что ты быстрее, — усмехнулся Олежа. — Поэтому я разочарован. Неужели я такой шустрый для тебя, а? — Сдаюсь, ты победил, — выдохнул проигравший студент, загадочно улыбнувшись. — Поэтому дома я ещё отыграюсь на тебе, а точнее, на конспекте, к которому ты привязан как "шарик на верёвочке". Олежа заметно смутился, скрестив указательные пальцы вместе, уже с опаской глядя на серьёзного Диму. — Ты... ты же не серьёзно? — осторожно поинтересовался призрак у Димы. — Что ты, Олежа, нет. Я не злопамятный, не подумай, просто у меня хорошая память и я злой, — с иронией в голосе уклончиво ответил студент. Вдруг несколько крупных ледяных капель плюхнулись на нос Димы, заставив Побрацкого вздрогнуть от неожиданности. Призрак и парень одновременно запрокинули головы к небу: тёмно-серые густые тучи угрожающе нависли над их головами, готовые выплеснуть из себя всё, что накопилось в них за весь день. — Думаю, нам пора возвращаться, — заметил Олежа. — Спасибо, "Капитан Очевидность", без Вас я бы не догадался, — подколол полтергейста Шашлык, и они оба направились к выходу. Как бы им не хотелось покидать это волшебное место, оказаться под проливным дождём — сомнительное удовольствие, поэтому они предпочли вернуться в общежитие, где их ждали тепло и уют после долгой насыщенной прогулки.***
На удивление, в метро не было привычной шумихи и толпы народа, что спешила домой после тяжёлого рабочего дня в час пик. Дима зашёл в абсолютно пустой вагон, а Олежа проследовал за ним, с теплотой оглядывая знакомую электричку. После учёбы и нудных пар в университете Душнов обычно возвращался в общежитие пешком, но не брезговал и проехаться на метро. Побрацкий занял одно из пустующих мест, а Олежа так и не решался пристроиться рядом с ним. Заметив смущение своего приятеля, Дима, не смотря в его сторону, молча похлопал ладонью рядом с ним, как бы приглашая призрака присесть напротив него. Олежа, растроганно взглянув на студента, сосредоточился и сделал своё спектральное тело осязаемым и послушно присел рядом с ним. Вагон со скрипом тронулся с места, от чего Диму немного качнуло, и начал набирать скорость, громко стуча по рельсам. Побрацкий достал из портфеля наушники и подключил их смартфону, зайдя в приложение "YouTube". Призрак же, уважая чужое личное пространство, не смотрел в его телефон, предпочитая разглядывать рекламные баннеры, что висели внутри вагона. Как же давно он не выбирался из плена своей комнаты... Вдруг он увидел, как Дмитрий протянул ему один из наушников, включая какое-то видео на незнакомом ему канале. Чуть ли не подпрыгивая от накрывшего его с головой счастья, парень уже без особых усилий взял наушник и вставил его в ухо. Дима же опять же не верил своим глазам: призрак действительно слышал этим ухом, в котором работал его наушник. Получается, даже будучи мёртвым, в его спектральном теле был... мозг? Как же тогда Олежа, чёрт возьми, улавливал и анализировал окружающую его среду?! Сколько глупых и волнующих его разум вопросов вертелось у него в голове... Ролик, что они смотрели, пришёлся по душе фантому: при жизни его всегда притягивала наука и всё, что с ней было связано. Правда, автор этого канала раскрывал всякие "мистические заговоры", что устраивали глупые наивные люди, с научной точки зрения, что не могло его не заинтересовать. Единственное, его очень задела одна фраза Топы*:«Таким образом, нет ни одного реального доказательства существования приведений. Как говорится, хотелось бы верить — но верится с трудом.» Дима и Олежа одновременно переглянулись, подумав об одном и том же, и произнесли:"Дизла-а-йк". Когда приятели добрались до дома, на улице уже было темно, и дождь лил словно из ведра, громко стуча по крыше общежития, изредка за окном пронзала своим белым свечением небо ветвистая молния. Дима лежал на своей кровати как убитый, а Олежа сидел на своей, не решаясь задать Побрацкому волнующий его вопрос. Но, всё же рискнув, призрак неуверенно произнёс: — Эм... слушай, Дим... Я... спасибо тебе большое, что ты сделал для меня. Это д-действительно многое для меня значит. Я так долго просидел здесь, мучаясь от одиночества и безысходности... Могли бы мы... стать, ну... друзьями? Знаю, это звучит дико и пугающе, но... Ты согласен? Ответ последовал не сразу. Дима, лениво почесав спину, перевернулся лицом к Олеже и сквозь сон пробубнил: — У меня-то особо выбора и нет. Если я откажусь, ты вселишься в меня и начнёшь творить дичь, если соглашусь, то... В любом случае, наша встреча была случайной и неожиданной, но ты не подумай... Я благодарен тебе за то, что ты спас меня, пусть и повёл себя как идиот, воткнув в моё горло стержень от ручки. Как ни крути, мне придется отплатить тебе тем же: спасти тебя, а потом нас ничто не будет связывать. И польза от тебя будет, так хотя бы заморачиваться не буду над учёбой. Так что да, я согласен. А теперь заткнись, я хочу спать, доброй ночи. Олежа благодарно улыбнулся уже спящему Диме, его единственной надежде на спасение, взглянув на окно, за которым недавно закончился дождь. Неужели это правда не сон и с ним подружился живой человек? И он наконец-то обрёл такую желанную, позабытую свободу, и наконец-то вырвется из плена этих четырёх стен, благодаря Шашлыку?Только он не знал, что пункт "Почувствовать свободу" не был выполнен, ведь обычной прогулки снаружи было недостаточно для его завершения.
Но вскоре они станут ближе, даже не заметив этого. Это лишь вопрос времени. Вопрос доверия друг другу.