Король Лев. История продолжается

      Кумера лежал на своём камне и тревожно принюхивался. Уже второй день он чувствовал странный запах, который приносил северный ветер. Дуновения были слишком слабыми и короткими, чтобы он мог понять, чем пахнет, но тревога от этого только возрастала. Он несколько раз спрашивал членов своего прайда, не чувствуют ли они этот запах, но никто не отвечал ничего вразумительного. Львиц больше интересовал только запах добычи, львята были ещё слишком малы, чтобы знать, что странно, а что нет. Узви недоумённо мотал головой, но Кумера помнил, что у того, ещё в бытность Нукой, обоняние было не самым острым. «Что ж, — подумал король, — кажется, настала пора дать королевскому глашатаю возможность проявить себя». И он позвал Дефу.       Молодой гриф гордился своей должностью. Не важно, что она ему досталась совершенно случайно. Важно, что сородичи крайне ему завидовали, особенно молодёжь. Он уже полностью оперился и отлично владел крыльями, и совсем не напоминал тот жалкий комок перьев, который принёс Узви. Питался он вместе со львами, молодая энергия била через край, и Дефу ужасно хотел, чтобы ему наконец дали настоящее, Важное Поручение. Может даже, жизненно важное, мечтал он. Гриф старался не мозолить королю глаза, но всегда был неподалёку. Поэтому как только услышал призыв — он тут же очутился у лап короля и поклонился, всем видом показывая внимание. Кумера улыбнулся и одобрительно кивнул. Дефу ему нравился: он всегда возникал, словно из воздуха, по первому зову, а самое лучшее было то, что, как и сказал Узви, гриф был молчуном. Не так давно Кумера обнаружил у своего слуги ещё одно замечательное, ценное качество: его длинные, широкие крылья могли создавать прекрасную тень. Король Кумера был крайне доволен, что его слуга оказался гораздо лучше бесполезного Зазу короля Симбы.       — Дефу, — величаво сказал он, — я даю тебе очень важное задание. Гриф заблестел глазами, но почтительно склонил голову.       — Ты должен облететь всё моё королевство и найти, откуда доносится странный запах.       — Какой запах, ваше величество?       — Если бы я знал, я не поручал бы тебе. Я не могу понять, что это. Меня этот запах очень тревожит. Это плохой, опасный запах. Найди эту опасность, Дефу.       — Мой король, разве хоть что-то может быть опасным для львов?       — Поэтому я и беспокоюсь, Дефу, — вздохнул Кумера. — мне кажется, что это запах такой опасности, от которой будет плохо всем обитателям Спрингсленда, даже львам. Гриф был удивлён и даже слегка испугался, но он понимал, что это и есть то самое Поручение, о котором он мечтал. Он молча поклонился льву и взмыл в воздух. Кумера ещё раз вздохнул и опустил голову на лапы.       …Не очень много времени понадобилось молодому, сильному грифу, чтобы облететь границы Спрингсленда и понять, что Король беспокоился не напрасно. Дефу сразу же стал искать льва. Но не Кумеру, а Узви.       Дефу спланировал на сухую ветку большого дерева. Отсюда и он видел всё вокруг, и его самого было отлично видно. Заметив дёргающиеся тёмные львиные уши в густой траве, он присмотрелся, точно ли это тот лев, кого он искал. Но почти сразу он увидел маленькую львицу, которая старательно ползла к этим ушам, то и дело вскрикивая: «Пап, а я правильно делаю? Ты меня не замечаешь?» Гриф едва не свалился с ветки от смеха. Он узнал Яцинзе, дочь Узви, по цвету её шёрстки и понял, что в траве прячется именно её отец.       — Ну, всё, папа, я устала, — заявила «охотница», которая не добралась даже на прыжок взрослого льва до своей «добычи». Она плюхнулась на живот, раскинув лапы и тяжело дыша. Узви, улыбаясь от уха до уха, подбежал к ней.       — Что ж, вчера ты подобралась ближе, но сегодня уже очень быстро нашла мой запах. У тебя отлично получается, Яцинзе. Ты скоро будешь готова к своей первой охоте. Тут он заметил Дефу, который махал ему крылом.       — Теперь беги домой, Яцинзе. Но ты помнишь: никому не говори, что я учу тебя охотиться, — и добавил, увидев опечаленную мордочку дочери: — Ладно, ладно, после того, как покажешь всем свою первую охоту, как я и обещал, ты будешь учить сестёр тому, чему научишься сама. На этих словах настроение Яцинзе снова поднялось, она вскочила, словно не она только что жаловалась на усталость, и запрыгала вокруг Узви, ловя его хвост. Лев опять улыбнулся.       — Давай, беги домой. И обязательно спроси, как себя чувствует мама. И пригляди за братьями. Как только львичка убежала, Дефу слетел к нему и поклонился.       — Что ты хотел сказать, Дефу?       — Король Кумера дал мне поручение. Он учуял запах опасности и отправил меня проверить, что происходит у границ нашего королевства. Выражение морды Узви стало заинтересованным:       — И что же ты узнал?       — Надвигается пожар. Он ещё очень далеко, но все звери бегут от него в панике. Скоро они достигнут нашей границы. Может даже на исходе этой ночи.       — Это же хорошо. Здесь много воды, огонь нам не страшен, а звери… что ж, у нас будет больше добычи, — облизнулся Узви. — Ладно, так и продолжай свою службу. Всё, что узнаешь, сначала говори мне, и только потом — Кумере. Теперь лети и доложи ему.       Гриф хорошо помнил, что именно этому льву он обязан жизнью, и знал, что размышлять в его обязанности не входит. Поэтому он молча кивнул и улетел.       …Сначала и вправду всем львам показалось, что «странный запах», который насторожил Кумеру, и означал пожар на соседних землях, привёл в Спрингсленд изобилие. Стада мелких и крупных копытных ринулись искать спасения в их королевстве. Крокодилы Бинини изрядно уменьшили эти стада, но не остановили. Густая трава обеспечивала всех едой, множество источников позволяло верить, что пожар не придёт сюда. Теперь львам даже не приходилось подолгу выслеживать добычу, она «ждала» их чуть ли не в двух шагах от пещер. Всего лишь поднимись на гребень русла — и вот они, антилопы.       Узви удавалось ещё некоторое время скрывать ото всех, что он учит Яцинзе охотиться, он просто стал брать её с собой на обход границы. Она оказалась очень способной, и вскоре для всего прайда стала сюрпризом её первая самостоятельная охота. Король Кумера был доволен и удивлён, он искренне поздравил юную охотницу и её родителей. Киара была удивлена не только тем, что Яцинзе уже научилась охотиться, но и тем, что её научил Узви, а более всего тем, что им удавалось так хорошо скрываться. Правда, она не могла решить, приятное это удивление, или же нет. Кибури просто порадовалась, что охотниц стало больше, Бариди так и вовсе была горда неимоверно, но, конечно, никто не радовался и не гордился больше, чем Узви. И ничего не было удивительного в том, что понаблюдав за охотой Яцинзе, остальные львички тоже захотели научиться. Узви, так успешно обучившему старшую дочь, теперь не надо было ни о чём беспокоиться, потому что Яцинзе сама, с большим удовольствием учила сестёр. Ну, и матери-львицы, конечно, тоже обучали их. Настало время, когда Изуба, Лилаша и Гутера также совершили свою первую охоту.       Молодое львиное королевство процветало. Все обитатели признавали льва Кумеру правителем и считали его хорошим, справедливым королём. Некоторые, кто бывал на землях Прайдленда, говорили даже, что он не хуже Муфасы и Симбы. С началом зимних дождей опасность пожара миновала, травоядные стали возвращаться в родные места, но очень многие решили остаться в Спрингсленде навсегда.       Но не всё ладно было в самом львином прайде. Бариди так и не оправилась полностью после рождения сыновей, Бвидже и Импано, ей теперь почти не повиновались задние лапы. Это не стало большой проблемой для прайда: на охоте Изуба и Яцинзе отлично её заменили, а Киара и Кибури, уходя охотиться вместе с Лилашей и Гутерой, стали оставлять с Бариди своих младших детёнышей. Но Узви не мог не расстраиваться. Возвращаясь домой, он обычно находил жену в слезах, печально вздыхающей над играющими вокруг неё львятами. Конечно, при виде мужа она сразу переставала плакать, вымучивала улыбку, ласково облизывала его морду и принималась рассказывать про какие-нибудь смешные проделки львят, но он не мог отделаться от мысли, что Бариди скоро уйдёт в Небесные охотничьи угодья. Может быть, ещё пару зим она и переживёт, но матерью уж точно больше не станет. Тогда он с удвоенной силой вылизывал своих сыновей-крепышей и ревниво сравнивал их с Мангомой и Имбере, сыновьями Киары и Кибури.

***

      …В этот год зимние дожди затянулись. Ручейки и ручьи разлились, речки стали озёрами и болотцами. Охотиться львам опять стало нелегко. Травоядные всё время бродили в поисках местечка посуше, что в Спрингсленде было затруднительно. К тому же постоянно мокрая шерсть совсем не согревала. Временно все львы спали теперь в пещере Узви, тесно прижимаясь друг к другу. Хуже всех было, конечно, Бариди, хотя её постоянно держали в середине «клубка» львиных тел вместе с малышами. Но несмотря на эту заботу, она простудилась и постоянно кашляла. Кашляли и львята, все самцы, и потому были довольно вялыми, зато самочка Иньеньери так и норовила выбраться из пещеры посмотреть на мир вокруг, и Бариди постоянно приходилось быть начеку, чтобы малышке это не удалось.       Сегодня Бариди даже не нужно было выглядывать из пещеры, чтобы убедиться: опять идёт дождь. Она проснулась от обычной возни вокруг, вздохнула и, даже не открывая глаз, сгребла львят к себе поближе, удерживая общее тепло. Шелест воды снаружи был заглушён сначала зеванием и ворчанием львиц, которые уходили на охоту. Потом — уже ставшим привычным препирательством, даже беззлобным, Узви и Кумеры, из-за обхода границ и крокодильей доли в и так незначительной добыче. Бариди опять вздохнула и принялась вылизывать закашлявшего львёнка. Не открывая глаз, она даже не понимала, кого именно, ведь все они пахли одинаково и все казались ей родными, даже непоседа Иньеньери. Наконец тяжёлые шаги львов стихли, и Бариди задремала под ровный шум дождя.       Снилось ей, что она вновь легко и быстро бежит, наслаждаясь послушным телом, рядом с ней перебирают мощными лапами три льва-подростка, а с другого бока — две красавицы-львицы. Она внезапно останавливается, а молодёжь убегает дальше и дальше. Нет, они не догоняют добычу, просто летят, едва касаясь земли, радуясь своей молодости и силе. Она чувствует запах супруга, поворачивается и улыбается ему. Узви бежит к ней — тот, прежний Узви, который помогал им перебраться через крокодилью реку, когда они уходили из Прайдленда, а не теперешний, хмурый и недовольный всем на свете. Его топот становится всё громе и громче, она напрягается, ожидая, что сейчас он шутливо толкнёт её лапами, и они закувыркаются друг через друга, счастливо смеясь и обнимаясь. От громкого звука уже дрожала земля, и львица внезапно проснулась, понимая, что её накрывает что-то тяжёлое и… холодное.       …Кибури, Киара и молодые львицы понурившись брели к пещерам. Опять без добычи. В погоне за антилопой Лилаша, которая бежала впереди, поскользнулась и полетела кувырком наземь, прямо под лапы сестёр. Старшие львицы зря просидели в засаде. Изуба к тому же сильно ушибла бок. Ну, неприятность за неприятностью… Гутера ворчала, заглушая урчание голодного желудка, что еды и так мало, а отец корчит из себя честного и во что бы то ни стало понесёт крокодилам обещанную часть, пусть даже семья останется голодной… Киара сверкнула на неё глазами, но ни у неё, ни у Кибури не было сил даже на выговор.       Внезапно Яцинзе замерла, насторожившись. Остальные тоже стали прислушиваться: какой-то странный рокот нарастая шёл словно из-под земли и очень пугал.       — Вода! — взвизгнула во весь голос Яцинзе. — Река хлынула в старое русло!       — Наш дом! Бариди! Львята! — с отрывистыми отчаянными воплями львицы бросились к пещерам.       …Кумера не хотел даже сам себе признаваться, что для его прайда настали тяжёлые дни, а он, как король, должен что-то предпринимать, но не имеет понятия, что именно. Бариди почти не владела задними лапами, вряд ли она оправится и станет охотиться как раньше. Узви после рождения сыновей стал каким-то странным, почти таким же придурком как раньше, при правлении Шрама. Вот и сейчас, уходя на патрулирование, он опустил голову, хлестал себя хвостом и бормотал что-то под нос. А сам Кумера тоже с явной неохотой понёс обещанную часть добычи крокодилам. Этого куска маленького дикдика даже одному льву было на один укус, какой прок был в нём стае крокодилов, Кумера даже не задумывался: обещание есть обещание. Лев был голоден, но превозмогая себя нёс в пасти кусок мяса, чтобы отдать другим. Как только подошёл к обрыву, где река стояла уже почти у самой кромки, он выронил мясо в воду и развернулся, собираясь убежать пока не передумал. Но его остановило рычание Бинини:       — Лев Кумера! Он со вздохом повернулся и посмотрел на голову огромного вожака крокодилов.       — Доброй охоты, Кумера.       — Доброй охоты тебе, Бинини, и твоим воинам, — неохотно отвечал лев.       — Я удивляюсь твоей честности, вожак львов. У вас сейчас не самые лучшие времена для охоты, но ты ни разу не нарушил обещание. Кумера не ответил, лишь мотнул головой и отвёл взгляд.       — Для моих воинов сейчас наоборот раздолье. Еды у нас много. А потому я решил. Я принимаю твой сегодняшний дар, но пока зимние дожди не закончатся — я освобождаю тебя от твоего долга. Лев удивлённо уставился на крокодила. Тот улыбался во всю пасть. Зрелище было жутковатое, но не похоже было, что крокодил шутит.       — В знак подтверждения я дам тебе кое-что. Крокодил исчез из виду, нырнув в разлившуюся реку. Затем с шумом и плеском его огромная голова вновь вынырнула и мощным движением вышвырнула к лапам льва тушу большой куду.       — Бинини? — Кумера был так поражён великодушием крокодила, что даже не нашёл слов благодарности. Крокодил же опять улыбался.       — Неси своим львам, Кумера. Антилопа совсем свежая, только что упала в нашу реку. Я знаю, что вы, в отличие от нас, не любите… лежалое мясо.       — Я… Я даже не знаю, что сказать, вождь Бинини… Благодарю тебя. От всех своих львов благодарю.       — Не стоит благодарности, — крокодил, явно польщённый, щёлкнул зубастой пастью и скрылся под водой. Лев, всё ещё не придя в себя, смотрел на исчезающий водоворот.       Таким образом, взамен крошечного куска мяса Кумера получил большую тушу упитанной антилопы. Теперь он уже мог не сдерживать голод. …Наевшись, лев повеселел, сил у него прибавилось, и он отправился обратно к дому, взвалив тушу на спину. Он предвкушал, как обрадуется добыче его прайд.       Сначала он даже не понял, что произошло: в сухом русле было полно воды, и она мутным потоком бурлила и прибывала… Бросив добычу, Кумера со всех лап помчался туда, где были львиные пещеры. По берегу, на гребне русла, метались Киара и Кибури, бросаясь то к воде, то к детям. Тесно друг к другу, тряслись и плакали Лилаша и Гутера, прижимая к себе двух мокрых, отчаянно пищащих львят. Двух?! Кумера сам перепугался и стал вглядываться в мутный поток. Борясь с течением, там то исчезали, то появлялись головы Яцинзе и Изубы. Внезапно из-под воды словно выпрыгнула с искажённой ужасом мордой Бариди, в зубах её был зажат ещё один детёныш. Львица с отчаянным усилием мотнула головой — и львёнок плюхнулся на сушу. От удара он завизжал. «Живой!» — только и успел подумать Кумера, прыгая в реку. Бариди не было видно. Изуба и Яцинзе звали мать, ныряя вновь и вновь в жижу, где уже было больше песка чем воды. Кумера понимал, что Бариди не спасти, но дочери не хотели этого понимать. Королю пришлось не только зарычать на юных львиц, но и привести их в чувство ударами лап и укусами. Он буквально вышвырнул обеих из воды. Изуба распласталась на траве, вывалив язык, выкашливая воду. Яцинзе же рвалась обратно с рыданиями «Мама! Мама!», Кумера сбил её с лап, прижал к земле. Он и сам едва не плакал.       Узви возвращался с патрулирования. Он тоже не сразу понял, что произошло, уставившись на реку в старом русле. Потом взревел и бросился к остальным:       — Где?! — выл и рычал он. — Где мои дети?! Грива его вздыбилась, почерневшие глаза бешено вращались. Тихо ступая, к нему подошла Яцинзе:       — Прости, папа, мы не сумели спасти маму. Кумера насторожился и на всякий случай приблизился. Изуба, виновато потупившись, подошла к отцу вместе с одним из спасённых львят.       — Вот, — сказала она, — Импано. Его мама первым из воды выбросила. Мы потом нырнули, с Яцинзе… Она ещё одного сумела вытащить… Потом мама вдруг опять, вся в песке, выпрыгнула с ещё одним малышом… И всё. Потом — всё. Мы сами едва не погибли, король Кумера нас самих спас. А мама — она осталась там… . Прости, папа. Мутным взглядом лев обвёл дочерей и оставшегося сына.       — Бвидже?       — Я сожалею, Узви, — сказал Кумера, — Бвидже, Иньеньери и Бариди… Они погибли.       Киара не смогла заставить себя подойти с утешениями к Узви, она осталась с Мангомой и Имбере, остальные окружили Узви и Кумеру с сочувствием на мордах. Импано тихо хныкал у лап отца. Яцинзе и Изуба потянулись к нему мордами. Узви громко всхлипнул, словно задохнулся. А потом, с отчаянным рыком «Это вы виноваты! Вы не спасли!.. Из-за вас я остался с одним сыном вместо двоих!» лапами наотмашь ударил Яцинзе и Изубу так, что они отлетели прочь, едва устояв на лапах. Яцинзе сжалась в комок и разрыдалась. Изуба наоборот нахмурилась и в прыжке толкнула отца в грудь так, что он сам полетел наземь. Едва не начавшуюся драку прервал Кумера растолкав отца и дочь, встав между ними, и зарычал на обоих:       — А ну, прекратите! А то сейчас оба охладиться в реку отправитесь. Изуба, не смей поднимать лапу на отца!       — Да, а чего он?! — обиженно взвизгнула она и ушла утешать Яцинзе.       — Узви, успокойся. Горе помутило тебе разум. Твои дочери как герои сделали всё, чтобы спасти мать и брата. Они ни в чём не виноваты. Узви припал к земле и злобно прошипел:       — Ты-то тоже не больно-то стремился спасать моего сына. Доволен, что твой остался жив?       — Опомнись! Мой детёныш тоже погиб!       — Детёныш? Дочь! А сын-то спасся. Кумера даже опешил на мгновение.       — Я понимаю, — рыкнул он, — твоё горе и не буду принимать твои слова всерьёз. Он тряхнул мокрой гривой и обвёл усталым взглядом свой сократившийся прайд:        — Нам всем нужен отдых. Нам всем нужны силы. Идём. Я принёс немного еды.