***
Узви не стал надолго откладывать начало обучения Яцинзе, тем более, что она взяла за правило напоминать об этом каждое утро. Поэтому после завтрака, когда все остальные львы укладывались отдохнуть, они стали потихоньку уходить из пещеры вместе. — Я напоминаю, Яцинзе, — сказал он перед первым «уроком», — что охота — это самая важная обязанность львицы в любом прайде. Мы довольно крупные звери и являемся правителями там, где обитаем. Тут он вспомнил про то, какими «правителями» были Отступники, когда ютились в Чужеземье, и недовольно поморщился, дёргая усами. — Все остальные, даже хищники, обязаны нам подчиняться. Подчиняться добровольно, либо же мы должны заставить их подчиниться силой. Чтобы у нас была сила, мы должны хорошо питаться. Пищу мы обычно добываем на охоте. Есть ещё возможности, но об этом я расскажу потом. Ты прекрасно знаешь, что твоя мать, Киара и Кибури вечером или утром уходят на охоту. Они хорошо умеют охотиться и всегда приносят добычу. Скоро к ним присоединишься и ты. — Они хорошие охотницы? — перебирая лапками в нетерпении, прервала его дочь. — Конечно. — А кто из них лучшая? Мама, да? Он озадаченно моргнул. «Сказать правду? Бариди неплохая охотница, но она уже тяжеловата для погонь. Кибури бегает намного быстрее, а охотничьи умения Киары… Хм, даже я не могу не признавать, что в Прайдленде не было лучшей охотницы, — подумал он. — Но не правильнее ли будет поддержать веру нашей дочери, что её родители самые-самые? …Что бы сказал на моём месте Кумера? — и вдруг он сел и принялся чесать бок задней лапой: — А что бы сказал на моём месте Шрам?! Конечно, он не занимался такими пустяками, как обучение детёнышей, но если бы? Вера в родителей, это, конечно, хорошо, но львицы не только охотятся, но и сражаются бок о бок со своим самцом. Если я хочу, чтобы когда-нибудь моя дочь, бок о бок со мной и братьями, вступила в бой с семьёй Кумеры, нельзя, чтобы она недооценивала противников. Ну, ладно, будущих противников». — На самом деле, это трудный вопрос. Бариди старше всех в нашем прайде и гораздо опытнее. Для охоты это скорее преимущество, ведь она знает как ловить самую разную добычу. Но с возрастом львы слабеют, хуже видят и не так быстро бегают. Удар её лапы намного тяжелее, но она может промахнуться в прыжке. Кибури и Киара моложе, они бегают быстрее и ловчее прыгают. У Киары к тому же были самые лучшие учителя в охоте. — Значит, они лучше мамы? — мордочка Яцинзе расстроено вытянулась. Узви чуть помолчал, но сказал очень твёрдо: — Нет ни лучших, ни худших. Каждая львица в чём-то лучше других. И на охоте самое важное — чтобы каждая делала именно то, в чём она лучше. Львицы редко охотятся в одиночку, корень их успеха — в помощи друг другу. — А львы охотятся? — Ну, львы тоже могут охотиться, но это не главная их задача. Когда ты научишься охотиться, я расскажу тебе и об этом. — Хорошо, — кивнула она, и глаза её загорелись. — Давай, учи меня! Лев усмехнулся и принялся принюхиваться. — Сначала надо найти подходящую добычу. Ты можешь увидеть её или найти по запаху. Посмотри вокруг, пока я нюхаю. — Но как? Здесь густая трава! Я и тебя-то вижу только наполовину. — Для этого львицы идут и ищут добычу на открытых местах. Часто эти поиски очень долгие. Или можно использовать… что-то, чтобы подняться над травой. Яцинзе повертела головой и заметила поблизости крупный камень. Узви, конечно, увидел его раньше, но не хотел подсказывать. — Вот! — радостно вскрикнула львичка. — Я могу залезть на тот камень! — Правильно. Ты можешь залезть на камень, термитник, даже на дерево, чтобы увидеть добычу. Но чего нельзя делать на охоте — так это суетиться и шуметь. Поэтому привыкай быть тихой. Наша добыча имеет очень острые глаза и чуткие уши. Некоторые даже могут услышать топот твоих лап, когда ты бежишь. Запомни: когда ты собираешься охотиться, ты должна стать невидимой и неслышимой для добычи… Яцинзе молча кивнула. — Теперь представь, что тот камень — это добыча. Например, дикдик. Ты увидела его, тебе повезло, он тебя не видит. Ты можешь сейчас поймать его? — Нет, он далеко, я не допрыгну. — Значит, что нужно сделать? — Подойти ближе. Чтобы можно было прыгнуть. — Правильно, но если ты просто пойдёшь в его сторону, он услышит тебя и убежит. Думай ещё. — Как может убежать камень? Узви возвёл глаза кверху и фыркнул, помотав головой: — Не камень. Сейчас это — дикдик. Добыча. И она может убежать, если увидит или услышит тебя. — Всё равно, я не понимаю, папа. Ему уже стало надоедать обучение. — Ладно. Слушай и запоминай. Когда ты нашла добычу, ты крадёшься к ней как можно ближе для точного прыжка. Лучше всего подкрадываться ползком. Теперь понятно? Яцинзе кивнула. — Ну, вот, теперь давай сама. Осторожно приблизься к камню. Часто около камней, в кустах, под поваленными деревьями можно найти какую-нибудь мелкую добычу. Всё, я пошёл, а ты — учись. Пока не поймаешь добычу — домой не приходи. — Но, папа!.. — растерянно взвизгнула львичка, но лев уже прыгнул в сторону и исчез в кустах. … Яцинзе впервые осталась совсем одна. Она в страхе прижалась к земле. «Я уже взрослая, — шептала она сама себе, зажмурив глаза. — Папа сказал, что я уже взрослая. Я должна научиться охотиться как взрослые львицы. Я должна стать хорошей охотницей, даже лучше, чем королева Киара. Я должна поймать хоть какую-нибудь добычу, чтобы папа с мамой гордились мной. Я не смогу вернуться домой, если никого не поймаю. И даже не потому, что так велел папа. Мне самой будет стыдно, если я не справлюсь. Это ведь не так уж и трудно. Как там? Найти… Подползти… Прыгнуть». Она открыла глаза, осторожно стала поворачивать голову и принюхиваться. Не было ничего поблизости, что пахло бы так, как еда, которую приносили львицы. Очень медленно она поползла к камню. И увидела, что там греется большая ящерица. «Отлично! — молча обрадовалась юная охотница. Глаза её вспыхнули, хвост дёрнулся. — Теперь нужен точный прыжок». Подобрав задние лапы и хорошо упершись ими в землю для толчка, львичка прыгнула, растопырив когти на обеих передних лапах. Прыжок был хорош, но ящерица оказалась проворнее и выскользнула прямо из-под когтей, Яцинзе даже почувствовала подушечками лап её тёплые чешуйки. Едва успев остановиться и не удариться о камень, львичка села и озадаченно потёрла нос. …Её охватил охотничий азарт. Она затаивалась, подползала и прыгала на всё, что замечали её глаза: жуков, бабочек, других ящериц… Со стороны может и казалось, что львёнок самозабвенно играет, но с каждой неудачей её прыжки становились всё точнее. Она научилась не только оценивать расстояние для прыжка, но и делать поправку на движение. А ещё она поняла, что подкрадываться надо так, чтобы её тень не накрывала добычу. Она уже поймала двух больших жуков и нескольких бабочек, даже хвост ящерицы был среди её трофеев. Но львичка понимала, что это всё не считается добычей настоящей львицы-охотницы. Обучаясь, Яцинзе оказалась у края леса. Трава была ниже, но росли густые кустарники. Здесь не было так светло, и львичка подумала, что ни жуков, ни бабочек, ни тем более ящериц ей не найти. Она уже хотела вернуться, как вдруг что-то унюхала. Пахло очень вкусно. Она припала к земле и стала медленно поворачивать голову, принюхиваясь и вглядываясь в густое сплетение веток. Наконец она увидела, что между ветками лежит плотно свёрнутая трава. Не успела она удивиться, что трава оказалась на ветках, как из этой травы на неё уставился маленький перепуганный глаз. Не успела Яцинзе моргнуть в ответ, как что-то мягкое вдруг ударило её прямо по носу и залепило глаза. Львичка взвизгнула и отпрянула, прихлопнув это «что-то» лапой. Нет, она не бросилась прочь, но только лишь потому, что запуталась в собственных лапах. Она плюхнулась на хвост и только тогда отняла лапу от морды. Теперь она снова видела. Она потрясла лапой, сбрасывая то, что пронзили её когти. Яцинзе рассмотрела и свою первую в жизни настоящую добычу. Это была небольшая птица, она была раздавлена маленькой, но слишком тяжёлой для неё львиной лапой. И теперь очень вкусно пахла свежей кровью. Яцинзе облизнулась. Теперь она может вернуться домой. Папа наверняка её похвалит. А сестры позавидуют! Только нужно взять с собой эту странную траву с веток. Пусть родители объяснят, что это такое. Львичка очень осторожно — а вдруг оттуда ещё кто-нибудь на неё набросится! — выцарапала из куста комок травы. Но внимательно приглядевшись, она увидела, что в траве лежат какие-то маленькие гладкие округлые… Камушки? Но пахли они почему-то птицей. Яцинзе положила птицу в траву, поверх этих камней, аккуратно взяла всё это зубами и довольная понесла домой.Спрингсленд. Раздор и обучение
21 января 2022 г. в 05:54
Кибури родила львёнка-самца, молодой прайд Спрингсленда успешно увеличился и теперь, кроме пяти взрослых львов, в нём было уже девять детёнышей. Король Кумера был доволен этим и уже спокойно размышлял о дальнейшей жизни своего королевства. Но оказалось, что не все разделяют его спокойствие.
Однажды утром львы-самцы как всегда отправились на обход границы. Кумера безмятежно улыбался своим мыслям и размеренно перебирал лапами в неторопливом беге. Вдруг он понял, что Узви не пыхтит за его плечом. Кумера остановился и оглянулся. Узви стоял на тропе и сверлил его взглядом. Кумера с удивлением на морде вернулся к нему.
— Не хочешь объяснить, ко-роль Кумера, — с подозрением сощурился Узви, — почему это твоя жена Кибури во второй раз родила такого светлого детёныша, а?
— Вообще-то нет, не хочу, — огрызнулся Кумера, но уселся и принялся чесать бок задней лапой. — Мне кажется, если бы у Кибури опять родилась самочка, у тебя этот вопрос не возник бы. Я же понимаю, к чему ты клонишь, Узви. Но у меня детёнышей больше, чем у тебя. У меня два сына и три дочери, а у тебя два сына и две дочери.
— Да, но дети Кибури — не твои. Они не похожи ни на неё, ни на тебя. Так что, твои только дети от Киары. У тебя один сын и две дочери, Кумера.
— А твоя Яцинзе?
— Это не важно. Она — самка. У меня два сына, а у тебя — один.
— Я пока и сам неплохо стою на лапах, и у меня ещё будут сыновья!
— Ладно, пара дождей у тебя ещё есть, — ухмыльнулся Узви. — У меня, кстати, тоже.
— Чем ты недоволен, Узви? Тебе, что, пещера мала? Еды не хватает? Ты так хочешь стать королём Спрингсленда?
— Конечно, я хочу стать королём! — зарычал Узви, вытянулся, вскинул лапу и выпустил когти. — Думал, я просто из уважения отправился с тобой, безродный сиротка Кову, которого Зира приютила из жалости? Я — сын великого Шрама, а вот ты чей сын?
Неподалёку внезапно послышался недовольный голос Киары:
— А ты что тут делаешь? А ну, бегом домой!
Раздался мягкий шлепок, хныканье львёнка и поспешно удаляющийся шорох травы. Оба льва уставились в ту сторону. К ним из кустов вышла львица, недобро сузив глаза, она пристально смотрела на Узви.
— Что это я слышу? Ты бунтовать собираешься, сын «великого» Шрама? — тихо, но грозно сказала она. — Забыл, чем кончился бунт твоего отца? Так я напомню. Он удрал, поджав хвост, из Прайдленда, скитался, никому не нужный, пока случайно не наткнулся на горстку львиц, таких же никчёмных, никому не нужных. Нигде в нормальных землях они приюта не нашли и поселились наконец среди гиен. И настолько уподобились им, что грызли друг другу глотки за каждый кусок падали. А повнимательнее принюхаться к тебе, Вонючка, так вообще можно подумать, что ты не от Зиры и Шрама родился, а от связи кого-то из них с какой-нибудь неразборчивой гиеной. Только вот не знаю, гиеной был твой папа или же всё-таки мама.
Узви трясся, из пасти капала слюна, но он только глухо рычал и бессильно царапал когтями землю: он вдруг вспомнил, что часто слышал, когда был маленький. Когда у гиен начинался гон, в безумии они спаривались с кем попало. Львы между собой говорили также, правда шёпотом, что Шрам иногда пользовался течными гиенами-самками, а распалённые самцы-гиены, которым не доставалось самки своего вида, могли загнать в пещеру какую-нибудь неосторожную львицу, или даже молодого льва, и участь их была незавидна. Самцов потом находили мёртвыми. А самка, если даже выживала, то львят у неё не было никогда. Конечно, когда подрос, он понял, что такими слухами обычно пугали детёнышей, чтобы те не попадались гиенам во время гона, поскольку они действительно словно теряли разум (которого у них и в обычном состоянии было не так уж много), и в своём безумии им ничего не стоило разорвать попавшегося им на пути львёнка. Но кто знает, были ли эти слухи всего лишь пустыми страшилками для малышей? При нём в прайде было несколько львиц, которые в ужасе тряслись при виде гиен, и у этих львиц никогда не было львят… Так что, может и правда он был рождён когда Зиру покрыл обезумевший самец-гиена? Или от Шрама родила какая-то гиена-самка, и получившегося детёныша подсунули Зире?
— Да посмотри только на себя! — продолжала издеваться Киара. — Какой из тебя король, гиений сын?! Ты — второй лев в прайде Спрингсленда, и до самой смерти будь благодарен за это. Ты будешь вечно вторым, это тебе обещаю я — королева Киара. Королева и дочь короля. Если вдруг сумеешь воспитать достойного сына — он может быть и станет королём. Но не ты и не при моей жизни.
Узви взвыл и бросился прочь. Кумера изумлённо моргал, разинув пасть, глядя на свою супругу. Она подошла и потёрлась головой о его шею.
— Вот так надо с ним разговаривать. А ты, как я поняла, уже и драться с ним был готов, как с равным. Не стоит он того, милый. Иди вперёд с гордо поднятой головой. А я должна вернуться домой, наши принц и принцесса уже наверняка проголодались. Теперь-то ты доволен, мой король? У тебя есть сын. Наследник. Принц. Как мы его назовём?
— А ты хочешь назвать его Симбой? Или Муфасой?
— Как тебе угодно, только не вздумай назвать его Такой! — рассмеялась она.
Кумера решил проводить Киару, и супруги, тесно прижавшись боками, отправились в сторону своей пещеры.
— Кстати, о грязи. Ты откуда… понабралась этой дряни, которую вывалила на бедолагу Узви, а, дорогая?
— А! — небрежно отмахнулась она хвостом. — Где-то когда-то услышала от кого-то из Отступниц. Ничего, пусть моется почаще. Ему не помешает. Не просто так Зира обозвала его Вонючкой, какие бы легенды ни рассказывала Бариди.
С того дня так и повелось, львы больше не обходили границу вместе. Кумера понимал, что Узви затаил зло, но не мог сообразить, как исправить положение. Поначалу он даже хотел полностью возложить обязанность патрулирования на Узви. Но едва только он заикнулся об этом, как Узви громогласно возмутился, мол, король будет бездельничать в пещере, а ему лапы сбивать и в холод, и в зной. Как ни странно, его поддержала Киара. Она отвела мужа в сторонку и прорычала:
— Ты не понимаешь, Кумера? Ни в коем случае ты не должен поручать обход границ нашего королевства Узви! Ты должен делать это сам.
— В холод и в зной? — иронично повторил он.
— Какой холод, какой зной? — зафыркала она. — Один дурак сказал, другой — повторил. Ты же ходишь утром или вечером, по росе. Не патрулирование, а прогулка! И потом, скажи мне, о король, зачем вообще обходить границы?
— Ну, чтобы убедиться, что всё в королевстве в порядке… — Кумера так и не понимал, куда клонит жена.
— А ещё? — настаивала она. Увидев его озадаченную морду, дочь короля помотала головой: — Ну, подумай же! Почему границу обходят львы, а не львицы? Кумера, не притворяйся глупее, чем ты есть. Соображай, что ещё ты делаешь во время патрулирования!
Наконец, он понял.
— Да, конечно! Я помечаю территорию!
— Дошло, наконец-то, слава Королям-предкам. Ты оставляешь свои метки, чтобы все знали, что король тут ты, Кумера. Что у нас два сильных… ну, условно два сильных самца. А если метки будет ставить только Узви, а твоих не будет?
Морда льва вытянулась:
— Вот я дурак-то!
— Я так и сказала, — ухмыльнулась Киара.
— Ну, ладно я не сообразил, а Узви-то почему отказался? Он же, как выяснилось, только и мечтает стать королём.
— А он тоже дурак, — ещё шире ухмыльнулась львица. — Будь он умным, скривил бы пасть и согласился бы, с видом великого одолжения. Сейчас, помяни моё слово, он приползёт на брюхе и заявит, что повинуется, так сказать, приказу Короля.
Едва только она промолвила это, к ним приблизился Узви с извиняющимся выражением на морде.
— Ты это… — игнорируя львицу, он посмотрел исподлобья на короля-льва. — Кумера, я пожалуй погорячился. Я подумал и понял, что ты оказал мне честь своим предложением. Так что, ладно, я согласен патрулировать границу один.
Кумера едва сдержался, чтобы не засмеяться.
— Ну, я тоже поразмыслил, Узви. И признаю, ты был прав. Обход границы довольно тяжёлая обязанность, и я, как король, не должен возлагать её на тебя одного. Так что, раз уж мы не можем как раньше делать это вместе, то будем патрулировать по очереди. Сегодня — я, а завтра — ты.
Тому ничего другого и не оставалось, кроме как склонить голову в знак послушания.
— Как скажешь, король, — пробормотал он и попятился, но хвост выдавал его настроение, яростно хлеща по бокам.
Отношения между двумя самцами молодого прайда так и остались напряжёнными. К чести обоих, они не стали запрещать по-прежнему общаться самкам и детёнышам. Кумера, обходя границу, старался, чтобы его метки не только перекрывали метки Узви, но и размещались выше. Узви, конечно, старался делать так же. Поэтому, если какие-то львы-чужаки обследовали метки, они наверняка были впечатлены, представляя себе крупные размеры хозяев этой земли, и предпочитали не связываться.