Белый автомобиль под черным небом

Тайп испытывал воодушевление каждый раз, когда вместе с Тарном возвращался в общежитие. Пускай он чувствовал себя хорошо после отдыха дома, все же он сильно полюбил шумную жизнь большого города и уют их квартирки в общежитии, что уже начал скучать. А потому он не переставал улыбаться всю дорогу, пока машина не остановилась на парковке. Пускай Тайп был похож на отдохнувшего, Тарн походил на мученика, которого все время отпуска заставляли работать под палящим солнцем. Под глазами залегли тени от постоянного недосыпа, да и в целом его лицо не выдавало и толики радости от проведенного времени вместе с семьей Тайпа. Кажется, что даже в самолете он выглядел более живым. Видимо радовался тому, что наконец-то попрощался с отцом своего парня. Даже ребенок, который первую половину полета настойчиво бил кресло Тарна, не вызвал у последнего никакой реакции. Весь полет Тарн проспал, будто впервые за неделю ему на это дали разрешение. Теперь же, когда они вернулись домой, на Тарна словно нахлынуло осознание того, что произошло. Сейчас он был еще более задумчивый и уставший. Некоторое время парни сидели в тишине. Прилетели вечером, и пока они разбирались с багажом и машиной, в город медленно пробралась ночь. А потому сидя в машине, где единственным источником света были приборные панели, Тайп мог видеть только очертания выражения лица Тарна. Из-за игры цветов казалось, что тот сейчас просто упадет на руль и уснет. Все же синяки под глазами у него были слишком заметные. – Да ладно тебе, – начал Тайп, пытаясь хоть как-то убрать из машины напряжение. – В этот раз все было намного лучше. – Ага, – согласился Тарн. – В этот раз твой отец хотел меня не прирезать, а утопить. Тарн сам был в этом виноват. Отец не прекращал своих попыток извести Тарна, а потому под предлогом хорошей погоды ухватил две удочки и повел парня своего сына на рыбалку. Быть может таким образом он хотел убедиться в его никчемности, а может хотел доказать Тайпу, насколько плохой выбор он сделал. Но Тарн не смог отказать, а Тайп в этот раз не смог возразить как следует, а потому его парень вместе с отцом отправились на рыбацкий мостик. В первые часы все было хорошо. Отец травил байки и не стеснялся иногда задевать Тарна колкими замечаниями, которые Тайп первое время пытался отражать. Тогда они практически кричали друг на друга, но после на какое-то время на мостике воцарялось хоть какое-то подобие тишины. Стоит ли говорить, что оно исчезало так же быстро, как и появлялось. Когда Тарн вытащил свою первую рыбу, его лицо озарил практически детский восторг. И пускай из той мелкой рыбины не выйдет ничего лучше наживки, Тарн был невероятно горд собой. Тайп, что сидел в кресле и подставлял свою кожу солнцу, только улыбался от этой детской радости. Городской мальчишка, что видел живую рыбу только в аквариуме магазина, не мог не радоваться своему первому трофею. Рыбу они вернули в море, после чего Тарн стал значительно легче реагировать на колкости отца своего парня. Тайп в очередной раз довольно улыбается и прикрывает глаза, после чего натягивает на лицо шляпу. Солнце сегодня было слишком ярким. Постепенно Тарн наловчился вылавливать и более крупную рыбу. Ведерко постепенно наполняется плеском, а отец тяжело вздыхает. Все же он выбрал неправильную тактику. Но в какой-то момент наживка заинтересовала слишком крупную рыбу. Не ожидавший подобного Тарн расслабленно держал удочку, а потому не успел среагировать, как натянулась леска. Удочка ускользает из его рук и падает в воду, практически мгновенно скрываясь под голубой волной. Отец кричит так громко, будто это была его любимая удочка. То, что эту рухлядь он не мог дотащить до мусорного бака лет этак десять, он благополучно не вспомнил. – Ты сам в этом виноват, – порицает Тайп. Он знает, что должен поддержать Тарна, но не может отказать себе в шалости. – А еще я виноват в том, что мне дали отдельную комнату? – спрашивает мужчина, устало откидываясь на кресло. – Серьезно, я даже проскользнуть в твою комнату не мог. Стоило мне только открыть дверь, как твой отец появлялся в коридоре. Тайп в очередной раз смеется. Отец действительно все эти дни караулил их, как нерадивых подростков. – Да ладно тебе. Мы же уже приехали. В следующий раз будет еще проще. Тарн смотрит на него с таким обреченным выражением лица, что у Тайпа больше язык не поворачивается шутить. – Что будет в следующий раз? К моему приезду твой отец сможет найти ружье и убить меня еще на подходе к дому? С какой-то стороны это выглядит даже забавно. Тайп улыбается, представляя себе эту картину, после чего расстегивает ремень. – Да ладно тебе, не дуйся. Пойдем домой. Думаю, ты слишком устал, чтобы сегодня сделать что-то еще, поэтому пойдем спать. Вот оно. Те самые слова, которые в мгновение ока меняют настроение Тарна. Тайп это прекрасно знал, а потому беззастенчиво этим пользовался. На лице Тарна появляется улыбка, а сам он смотрит с таким желанием, что это видно даже в свете лишь нескольких уличных фонарей и приборной панели. – А у тебя есть планы? – Были, – сухо отвечает Тайп. Он продолжает изображать из себя непонимающего, что не закладывал в свои слова тайного подтекста. – Хотел приготовить с тобой ужин и посмотреть футбол, но раз уж ты так устал, то можем просто лечь спать. – Быть может у меня есть силы на нечто другое? Тарн, Тайп слишком хорошо изучил тебя, а потому прекрасно понимает, к чему ты клонишь. – Если ты сможешь сходить в душ, то это будет просто потрясающе. В этот раз Тарн не сдерживается и усмехается. Тайп и сам больше не может хитрить, а потому начинает немного приближаться к водителю. – Или ты говоришь о чем-то другом? Стараясь сделать голос максимально соблазнительным, Тайп видит, как загораются глаза у Тарна. В малом освещении взгляд кажется таким голодным, что мужчина непроизвольно сглатывает. Все же не один Тарн терпел. Тайп и сам ждал, когда они вернутся домой. Тарн медленно приближается. Тайп чувствует горячее дыхание на своей коже и медленно закрывает глаза, ожидая поцелуй. Но вместо него он слышит щелчок. Когда Тайп открывает глаза и видит удерживающий Тарна ремень безопасности, романтическая атмосфера исчезает из-за его смеха. Водитель торопливо пытается освободиться, но кнопка либо заела, либо сам Тарн не может на нее нажать. – Пошли домой, – смеется Тайп. – Там уже продолжим. Он уже собирался открыть дверь, как вновь услышал щелчок, после чего спинка его сиденья откинулась назад. Тайп этого совсем не ожидал, а потому успел только удивленно вздохнуть, прежде чем полностью упасть. Тарн за это время успел выпутаться из ремня, после чего перелез через консоль и оказался прямо над Тайпом. Руки мужчины медленно скользнули по бедрам, после чего немного раздвинули их, чтобы прижаться ближе. – Сразу нет. Тем не менее Тайп позволяет. Тарн ложится на него, после чего медленно целует шею, изредка проводя по коже языком. – Почему нет? – спрашивает он, когда как руки начинают оглаживать бока. Пока еще не торопятся проникнуть под одежду, но уже постепенно намекая на то, что должно будет произойти. – Я слишком люблю эту машину, чтобы сделать в ней что-то подобное, – говорит Тайп, дыхание которого уже заметно потяжелело. Тарн это заметил, а потому потерял последние остатки скромности и прикусил кожу у ключицы. – Как всегда ты меня не слушаешь. – Я слишком устал, чтобы идти до квартиры, – Тарн прошептал так тихо, что Тайп с трудом это расслышал. – А трахаться в машине у тебя силы есть? – усмехается Тайп. В этот раз ему не отвечают. С пуговицами на рубашке Тайпа Тарн справляется на удивление легко. Стоит только ткани открыть загоревшую кожу, как Тарн оглаживает ее руками, вырывая из губ Тайпа тихий вздох. Пускай последний никогда в этом не признается, но у него тоже нет сил идти до общежития. И пускай его потом будут преследовать воспоминания, когда они будут ехать в машине, он уже не сможет остановиться. Теснота автомобиля лишает многих удобств. Тарн не может полностью выпрямиться и встать на ноги, а потому ему приходится упереться одним коленом в сидение, а руками как гладить Тайпа, так и незаметно пытаться удержать хрупкое равновесие, чтобы не навалиться на своего партнера всем телом. И пускай эта теснота мешала, приятные ощущения из-за вынужденной близости были намного весомее, чем любое из неудобств. Тарн поднимается поцелуями по шее, после чего, наконец, целует Тайпа в губы. Тот отвечает, а его руки ласково ложатся на шею, словно боясь, что Тарн уйдет. Мужчина целует жадно, словно дорвавшийся до еды зверь, а Тайп, словно сама невинность, позволяет ему действовать так напористо. Тарн скользит руками по прессу, вновь оглаживает бока и добирается до штанов. Стоит ему только расстегнуть их, как Тайп совсем неслышно стонет в поцелуй. Тайп всегда старался быть тихим. Эта привычка появилась еще в самом начале их отношений, когда из-за тонких стен и любопытных соседей они вынуждены были скрывать все, что происходило в комнате. И пускай сейчас они могли позволить себе не скрывать голос, Тайп по-прежнему старался быть тихим по мере своих сил. Тарна это злило, а потому он дал себе клятву, что сегодня Тайп сорвет голос. Ему совершенно не мешает тот факт, что прямо сейчас они находятся на стоянке, где в любую минуту может появиться человек. Сейчас ему на это совершенно плевать. Он отрывается от губ Тайпа. Между ними тянется ниточка слюны, которая мгновенно исчезает, стоит только Тарну облизнуться из-за раскинутой перед ним картины. Ему достаточно освещения, чтобы увидеть заплывший от удовольствия взгляд Тайпа. Немного потемневшие щеки, а так же красные от поцелуев губы, блестящие в слабом свете фонарей. Когда Тайп их облизывает и закусывает нижнюю, Тарн с трудом сдерживает стон. Он немного наклоняется назад и открывает бардачок. Наощупь шарит рукой и находит презерватив и смазку, которые бросает на водительское сидение. – Все предусмотрел, – ухмыляется Тайп и тянет Тарна на себя. Последний только улыбается и вновь целует. Тарн с трудом умудряется приспустить свои штаны вместе с нижним бельем. Освобожденный от одежды член встает мгновенно, а сам Тарн стонет от облегчения. – Всегда мечтал сделать это в машине с тобой, поэтому уже давно позаботился об этом. – То есть я сейчас исполняю твою фантазию? – спрашивает Тайп и запрокидывает голову. Тарн вновь одаривает его кожу поцелуями, что значительно отличаются от тех, что были в начале. Тайп не сомневается, что после них останутся засосы. – Было бы глупо иметь машину, но никогда не заняться в ней сексом. Снять штаны полностью слишком тяжело. Тайп приподнимает ноги, а Тарн пытается стянуть с него одежду, попутно ударяясь локтем о стекло. То, что машину придется отдать в автомойку после этой ночи, Тарн не сомневается. Когда штаны и белье сняты, Тарн сбрасывает их под ноги, после чего полностью наваливается на Тайпа. Они целуются так отчаянно, будто накопившееся на эти дни напряжение нахлынуло на них, подобно той самой волне, под которой скрылась удочка. Несколько дней лишь редких поцелуев, пока их не видел отец, не могли заменить того, чего хотел каждый из них. И сейчас, когда они, наконец, дорвались друг до друга, стеснение и сдержанность исчезли так быстро, будто их здесь никогда и не было. Тайп стонет лишь от одних поцелуев. Его голос ласкает слух Тарна лучше любимой музыки, поэтому он вновь и вновь сминает губы своего парня, создавая идеальную для себя композицию. Когда он касается руками голых бедер, Тайп низко стонет, а когда Тарн проводит пальцами по груди, мужчина под ним лишь тихо вскрикивает. Тарн словно играет на известном только ему инструменте, и эта мысль пьянит сильнее алкоголя. Он тянется к тюбику со смазкой, ни на секунду не отвлекаясь от губ Тайпа. Выдавливает себе на руку, после чего сильнее прижимается к Тайпу, заставляя того еще шире раскрыть бедра. Так широко, насколько позволяет салон автомобиля. Когда он касается пальцами входа, Тайп не сдерживается и стонет. По их меркам прошло слишком много времени, поэтому лишь одного касания достаточно, чтобы хваленый контроль Тайпа пошел по швам. Тарн даже представить себе не может, как тот будет кричать через несколько минут. Один палец проникает в горячее нутро, из-за чего уже не сдерживается Тарн. Он скучал по этому ощущению слишком долго. Теперь же он уповает лишь на собственный самоконтроль, который не позволяет ему наброситься на Тайпа. Они долго терпели, но слепая нужда испортит все, а потому Тарн медленно добавляет второй. Стекла автомобиля потеют из-за жара. Когда в Тайпа проникает третий палец, он взмахивает рукой. Собственная ладонь оставляет на стекле отпечаток, который в скором времени исчезнет. Тайп уже и забыл, что находится в автомобиле на стоянке, где абсолютно каждый может их увидеть. Не чувствует кресла под собой, которое совсем не похоже на их кровать. В любой другой день он бы не дал Тарну подобной своевольности, но прямо сейчас он был слишком жаден до этих ласк, а потому практически сам насаживался на пальцы. – Ты готов? Тарн всегда чувствует, когда он готов, но каждый раз спрашивает об этом, даря ощущение того, что именно Тайп решает, когда им можно идти дальше. Это такая же привычка, как и вечные попытки Тайпа сдерживать голос. Вот только если последний сдался, Тарн никогда себе в этом не изменит. Ему нужно знать, что Тайп не против. – Да. Стоит только этому слову сорваться с губ, как Тайпа вновь целуют. Так нежно и мягко, будто Тарн прикоснулся к чему-то настолько хрупкому, что разобьется под напором его страсти. Тайп тянется за этой нежностью, словно котенок, которого впервые погладили ласковые руки. Он так опьянен этим, что не чувствует выскользнувшие из тела пальцы. Лишь обнимает Тарна за плечи и прижимает ближе, не позволяя образоваться между их телами и миллиметра пустого пространства. Пока Тайп не видит, Тарн достает презерватив. Двумя руками он достает тот из пачки, после чего натягивает на изнывающий член. Малейшее прикосновение к собственному возбуждению дарит настолько приятные ощущения, что Тарн понимает, что сегодня ему не удастся долго продержаться. Как бы сильно он не хотел заставить Тайпа взвыть от удовольствия, он сам не сможет сегодня выдержать больше нескольких минут. Он несколько раз проводит членом по влажному от смазки бедру, тихо постанывая в такт собственным движениям. А когда медленно скользит внутрь, голос надрывают оба. Когда Тарн медленно проникает внутрь, Тайп полностью теряется в ощущениях. Его окутывает жар салона, а сверху на него налегает мужчина, кожа которого кажется раскаленной. От этого дышать становится сложно, а потому он вновь откидывает голову, стараясь ухватить хоть немного воздуха. Рядом с Тарном сделать это физически невозможно. Тарн медленными толчками проникает внутрь, внимательно следя за Тайпом, боясь увидеть на лице того хоть малейший намек на дискомфорт. Однако когда он видит лишь блаженство и вновь так доверчиво подставленную шею, Тарн теряет себя окончательно. Следующий толчок выходит слишком резким и Тайп стонет, а Тарн вновь припадает к шее. Они чувствуют, как качается машина в такт их толчкам. Слышат, как отражаются звуки от ее стен. Тайп не жалеет голоса и стонет, а Тарн хоть здесь пытается держать контроль, пряча собственные звуки в шее любимого человека. Никто из них не выдерживает долго. Тарн чувствует, как сжался Тайп, а потому немного привстал, чувствуя приближение оргазма. Если раньше он пытался сохранить хоть некое подобие ритма, то под конец совсем перестал чувствовать такт, вбиваясь в Тайпа лишь так, как хотелось. Грубо, сильно, без малейшего намека на нежность. Он действительно счастлив, что Тайп чувствует такое же наслаждение. Они кончают вместе. Тайп выгибается, подобно кошке, а его руки скользят под футболку Тарна. Ногти ощутимо проходятся по лопаткам, оставляя за собой красные полосы. И от этого Тарн не сдерживается и кусает Тайпа в плечо, ощущая, как горячие стенки сжимаются вокруг его члена. Он кончает, чувствуя, как скопившееся за все дни напряжение выходит из его тела, а вместо него появляется умиротворение и покой, которые ему может подарить лишь один единственный человек. Некоторое время Тарн просто лежит на Тайпе. Они обмениваются ленивыми поцелуями и ласками, которые на горячей коже ощущаются в десятки раз сильнее. Тарн не торопится выходить, а Тайп не старается улизнуть. Тем самым они еще вырывают некоторое время для нежностей, прежде чем начать собираться домой. Тарн оставляет на губах своего парня последний поцелуй и улыбается, после чего собирается выпрямиться и выйти, однако забывает, что находится в машине. Он ударяется головой о крышу, а в полумраке раздается лишь его шипение. – Боже, Тарн, ты такой придурок, – смеется Тайп. Тарн трет ушибленный затылок и смотрит на то, как Тайп в приступе очередного хохота прикрывает глаза рукой. Ему это кажется слишком смешным и Тарн думает, что они оба могут посмеяться над этой ситуацией. Когда он делает толчок и вместо смеха у Тайпа вырывается очередной стон, улыбается теперь Тарн. Тайп же убирает руку и неверяще смотрит на своего парня. – Согласен, я придурок. Тарн дает себе обещание, что эти два раза в машине будут далеко не последними. Если автомобиль так нравится Тайпу, то он не может отказать себе в том, чтобы создать для своего парня самые лучшие воспоминания в нем.