---
Максиму хотелось отмотать время назад. В прошлый раз Гай тоже уверил его, что все будет в порядке, и едва не умер. Почему это должно было повториться? Его не было рядом всего лишь чуть больше суток, и этого оказалось достаточно, чтобы Гай перестал дышать. Разве для этого он привез его на Землю? За стекло не пускали. Максим бессильно прислонился к нему лбом. Ты здесь под хорошим присмотром, говорил он. На Земле самая лучшая медицина — это он тоже говорил. Или, может быть, виновата была еще свежая рана? Гай жаловался на нее, то и дело проверял, хотя она уже почти зажила… Могло ли это быть связанным? Это для Гая с Радой Максим казался самым умным человеком в мире, а по земным меркам он не имел ни малейшего понятия об очень многом. Гай повернул голову и посмотрел на него неожиданно ясным взглядом. Это был почти такой же взгляд, как тогда, на Саракше, где Гай обещал ему выжить любой ценой — только мягкий, совсем не такой отчаянный, будто Гай пытался его подбодрить, просил не унывать. Солдат может умереть от ран, но быть убитым болезнью — такого он не допустит. Может быть, Максим слишком рано попытался внушить Гаю, что он больше не должен быть солдатом. Хорошо, что Гай оставался таким же твердолобым. И если он решил, что его война еще не закончилась, то был совершенно прав.---
— Гай, у меня к тебе очень серьезный разговор и одновременно очень короткий, и ты должен ответить мне честно. Если ты никого не позвал на помощь, потому что тебе было стыдно, или ты не хотел никого беспокоить, или еще какая-то подобная глупость пришла тебе в голову… — Нет, Мак, нет, — быстро сказал тот. — Честное слово. Может быть, сначала пытался потерпеть, но это от глупости, а не потому… что ты сказал. Я верю, что здесь все по-другому. И просить не стыдно. Просто потом все так быстро случилось… Я и сам не запомнил. Максим с сомнением покачал головой. — Я правду говорю, Мак, — почти обиженно заявил Гай. — Раз — и я не могу дышать. И все. Только успел пожалеть, что… — он вдруг осекся. — О чем? — Ну, что заставил тебя уйти. Подумал, вот дурак, теперь умру в одиночестве, потому что сам же тебя и отослал, — его и без того не слишком уверенная улыбка уже совсем пропала. — И еще успел подумать — как жаль, что я прилетел к тебе домой и так ничего толком и не увидел. Даже успел те фотографии вспомнить, что ты показывал. На Земле столько красивого, а я ни на что своими глазами так и не взглянул. Зря только летел сюда. Я… знаешь, на Саракше я действительно думал, что не умру. Хотя должен был бояться тогда, я был так близко… а все равно не боялся. А сейчас, казалось бы… я в надежных руках, но все равно успел перепугаться. В этот раз Максим потрепал его волосы почти с ожесточением. — Вдруг с Радой тоже такое случится? — спросил Гай. — Не случится. Возьмут твою плазму, сделают вакцину, и это ее защитит. Можешь считать, что ты ее спас. Гай смущенно заулыбался. Очевидно, ему куда приятнее было думать о том, что он спасет свою сестру, как полагается брату, — а не о том, что первый сдался на милость случайного вируса. — А со мной… не повторится такое? — вдруг спросил он, явственно борясь со смущением. — Раны я терплю, у меня их много было, они мне как бы… понятны. А вот болеть я почти никогда не болел, и чтобы вот так… — Что же, у вас на Саракше никто не болеет? — усмехнулся Максим. — Болеют, конечно. Но нас как-то обошло стороной. Не знаю… может быть, нельзя было болеть — устав не позволял, — Гай тоже продолжал улыбаться. Он никогда не улыбался так на Саракше; всего-то и понадобилось — улететь прочь оттуда. И еще два раза чуть не умереть. Но чтобы Гай шутил про устав и про армию… такого Максим почти не надеялся услышать. — Может быть, это ты во всем виноват, — как ни в чем не бывало продолжил Гай. — Просто я думал, что раньше мне болеть нельзя, и не болел. А теперь ты мне рассказал… что можно быть слабым, и полагаться на других, и не бояться, что тебя просто уберут с глаз долой… — Ну вот, теперь я еще и во всем виноват, — вконец развеселился Максим. — Это ты хорошо вывернул! — А если серьезно, Мак, — осторожно произнес Гай, и его голос, под стать словам, быстро стал тихим, опечаленным, неуверенным: — Что мне тут, на Земле, делать-то? Я ведь ничего не умею. Только маршировать и оружие начищать. Я даже думал спросить тебя, есть ли у вас армии, и могу ли я в нее поступить, но знал, что тебе это не понравится. — Не будет этого! — неожиданно взвился Максим и сам себе удивился: все-таки Гай не маленький, и Максим забрал его в место, где все свободны, и он сам может решить свою судьбу… Но такого он допустить не мог. Все, что угодно, только не это. Никаких больше сбритых ежиков волос, никаких гимнов и команд, отданных хриплыми воплями, никакого марша и военной формы, никакой стойки с руками по швам. И все-таки — разве может он запретить?.. — Мак, у тебя все на лице написано, — вздохнул Гай. — Я понял, понял… я ведь и сам… не то чтобы хочу. Просто не могу быть совсем уж бесполезным. Но я не смогу, зная, что ты думаешь. У тебя такой взгляд — сразу, знаешь ли, переубеждает. — Нет, Гай, подожди, — Максим упрямо мотнул головой. — Я не это имел в виду. Ты не должен чувствовать, будто ты мне обязан. Будто ты должен во всем меня слушать. — Но я тебе обязан, — очень спокойно ответил Гай. — Как бы ты ни отнекивался, ты нас спас. И не отправил нас обратно, после того как я не умер. И отказался вернуться на Саракш. Так что можешь отрицать сколько угодно, но мы тебе обязаны. Это то, что я готов повторять, зная, что ты разозлишься. Максим побарабанил пальцами по колену. — Хорошо, не буду с тобой спорить. Только в одном ты точно не прав. Я хотел остаться, да… Я умолял Сикорски об этом. Я был зол. Говорил ему, что он не может, не имеет права мне запретить, что я не могу быть в стороне, что у меня нет сил ждать, пока они медленно пытаются что-то исправить. Глаза у Гая стали совсем грустные, почти умоляющие, и Максим быстро свернул прелюдию: — Но сейчас я понимаю, что все это пустое. По-настоящему понимаю, не так, как раньше. Потому что раньше я просто себя в этом убеждал. И в глубине души считал себя умнее всех. Но на самом деле… понимаешь, легко казаться всезнающим, когда вдруг оказывается среди тех, кто даже не знает, какой формы их собственная планета. Ты ведь не обижаешься? — Гай отрицательно качнул головой. — Правильно, потому что это все равно не моя заслуга. Просто я вырос там, где знания не скрывают. И вообще, люди растут и живут по-другому, оттого кажутся сильнее, смелее… Если бы ты рос на Земле, был бы гораздо умнее и сильнее меня. — Неправда, — почти по инерции отозвался Гай. Никак его не переубедить, осла такого. Но переубедить нужно было — меньше всего Максиму хотелось, что Гай восхищался им по умолчанию, как каким-нибудь высшим существом. — Правда-правда. И вот еще что: я бы не хотел туда вернуться сейчас. Потому что быть здесь с тобой мне нравится гораздо больше. Пусть Сикорски продолжает свое дело, а я побуду тут. Возвращаться туда без тебя… нет уж, спасибо. Видишь, какой я ужасный эгоист и лицемер? К тому же, совсем не всезнающий. Вот ты меня спрашивал, почему я выбрал тебя, а мне и самому интересно — задержишься ли ты со мной? Посмотришь на других землян, и… Гай довольно болезненно толкнул его в плечо. — Я уже вижу, что ты не такой уж умный. Жуткие глупости говоришь, — возмутился он. — Вспомни, что ты сам ответил на мой вопрос тогда… Он закрыл глаза — не иначе как для мужества — и неуклюже попытался поцеловать Максима, а потом отстраниться так быстро, что тому пришлось удержать его за шею. — Что это совсем не надо заслуживать, — закончил Гай, выглядя так, словно постиг откровение похлеще правды о Саракше. — Просто так совпало.