— Тоха, ну какой концерт, ну ё-моё, тебе что, позвать некого больше? Мне к своему готовиться надо, осталось чуть больше недели! — Сокрушалась Диана, натягивая струны на свою любимую счастливую гитару. — И кто это вообще? Ты же такое никогда не слушал, какого тогда вообще на нее прешься?!
— Ди, ну пошли! Надо же что-то новое в жизни узнавать. Сказали, что классная живая музыка, певица — виртуоз в игре на гитаре. Что ты как неродная сестра, поддержать брата не можешь! — Антон явно был недоволен отказом и не собирался сдаваться. — Пойдешь со мной — познакомлю с отличным человечком, он звукозаписью занимается, может, запишешь свои «хиты» в нормальном качестве.
— Не вей из меня веревки! — Диана начинала сердиться. — Ты прекрасно знаешь, что музыка — это мое больное место.
— Вот именно! А там будет много классной музыки! Ну, это всего на один день, Ди. Билеты у меня есть, перелет тоже за мой счет, ну ты чего!
— Ой, черт с тобой, когда концерт?
— Завтра, поэтому тебе надо утром быть уже готовой.
Струна предательски пискнула. Уезжать из Москвы перед своим собственным концертом — не лучшая идея. Тем более учитывая загруженность на основной работе и катастрофическую нехватку времени на нормальные репетиции. Но Диана — человек слова: сказала брату, что поедет — значит, она поедет, и ничто ее не остановит.
Пасмурный апрельский вечер. Темнеет уже не так поздно, но к восьми часам город погрузился в густые синие сумерки, поддернутые пеленой тумана. Ветер приятно шумел за окном голыми ветвями деревьев, в комнате правили бал вечерние тени, пугливо сторонясь света настольной лампы и аромасвечи. Играть не хотелось. Пальцы не слушались и предательски соскальзывали с нужных аккордов. Диана отложила гитару, прошлась по комнате. Сегодня особенно хорошо чувствовалось. Под босыми ногами перекатывались дощечки паркета, слегка поскрипывая, комната постепенно наполнялась запахом яблока и корицы, капли мирно редко постукивали по железной крышке соседского кондиционера.
— Так, нужно себя чем-нибудь занять, — женщина крутанулась вокруг собственной оси.
— О, ноутбук! Раз уж я завтра пойду на концерт неизвестного мне артиста, то нужно посмотреть, что она из себя представляет и что исполняет.
Жесткий стул, который притащил ей кто-то из студентов из учебной аудитории (она так и не поняла — зачем, но в её квартире он прижился и даже был полезен), обжог холодом голые ноги, но без труда принял ее в свои объятия. Диана открыла ноутбук, посмотрела несколько секунд на свое отражение в черном безжизненном мониторе. Тонкие бледные губы прошептали: «Секунду назад было столько впервые…»
— Нет, не то. Не звучит.
Рука потянулась к кнопке питания, легкое нажатие, еще раз, еще — но все впустую — экран смотрел на нее отражением и не хотел поддаваться.
— Ладно, сейчас принесу зарядку. Но если ты повторно сломался — разобью к чертям собачьим, — пригрозила Диана, отвернувшись от техники, глазами ища заветный черный шнур. — Ну и где он?!
Ответа не последовало.
Спустя долгие полчаса включения и установки обновлений, монитор поприветствовал ее фотографией двухлетней давности: ее поездка к самой большой, первой и последней любви. А., как она сама ее называла, сделала шедевральный снимок: она с руками по сторонам на фоне огромных крыльев. А главное во всем фото было то, что его запечатлели любимые глаза.
Статья в википедии по музыкальному коллективу была внушительных размеров. Начавшая карьеру после страшной болезни певица, тут же привлекла к себе повышенное внимание публики, и, как писал источник, «исключительно женской».
— Ха, неплохо, — Диана читала внимательно, закусив короткий ноготь большого пальца левой руки — гадкая привычка, появившаяся еще в университете и не дававшая ей покоя.
Репертуар — различного вида — от романтических баллад до настоящего рока и стихов, положенных на музыку. Были как песни собственного сочинения, так и песни ее друзей, которые она охотно исполняла.
— А давай мы посмотрим на тебя поближе? Как ты выглядишь, и что заставляет тысячи женщин, да и не только, признаваться тебе в любви? — Пальцы запорхали по клавиатуре, набирая заветное «Светлана Сурганова» в поисковике.
На нее смотрели смеющиеся серые глаза с пляшущими чертиками в зрачках. Губы в загадочной полуулыбке скрывали за собой кучу тайн. Нежные черты лица, тонкая шея, короткие поддернутые сединой волосы, казались угловатой Арбениной невероятно притягательными, можно даже сказать, очаровательными. Да, она была очарована ее красотой.
— Интересная, вы, Светлана, интересная, — протянула Диана и перешла во вкладку «видео», где включила первый попавшийся ролик.
— Предчувствие С. Смерти? Счастья? Что ты хочешь сказать? Что мне нужно услышать?
Я люблю тебя, слышишь!
Я люблю тебя, видишь!
Я люблю тебя, знаешь,
как тоскует мой дом.
Диана неотрывно смотрела на ее глаза. Открытые, закрытые, смотрящие в зрительный зал и в камеру, смотрящие на нее через камеру. Смотрела на губы, поющие такие красивые слова и растягивающиеся в улыбке.
Я хочу тебя, слышишь,
увидеть на крыше
и успеть тебе крикнуть:
Давай еще поживем!
Она не сразу заметила слезы, бегущие по острым, как мама их называла «монгольским», скулам и несвойственную ей дрожь кончиков пальцев. В груди щемило, а сердце выло от непонятной ей тоски, душа просила показать еще и еще, ей было мало Светы. Ей катастрофически не хватало света в жизни.
Ночь пролетела за просмотром концертных записей и интервью. Диана настолько прониклась творчеством еще сутки назад незнакомой ей женщины, что не могла нормально мыслить. Хотелось ее увидеть в живую, хотелось дотронуться до ее руки, той самой руки, что так невероятно перебирала струны не только гитары, но и души Дианы. Хотелось заваливать ее цветами и говорить, говорить, говорить! Она казалась ей безумно интересной и нескончаемо интеллигентной: читала Бродского и Кафку, получила прекрасное медицинское образование.
Утро начиналось с мелкого моросящего дождя. Небо, затянутое свинцовыми тучами, давило темнотой. Ветер утих, и не заигрывал с ветвями деревьев за окном, мелодично в них завывая. Свеча давно догорела, оставив после себя застывшую лужицу парафина на дне подсвечника.
Диана встала со стула, отодвинула его от себя правой ногой и медленно потянулась, скручиваясь по оси и хрустя позвоночником. Хотелось кофе. Крепкого, свежесваренного кофе с любимыми сигаретами. Комнатой постепенно овладевал рассвет, заставляя ночные тени искать убежище за шкафом и под половицами.
— Шесть утра. Я любовалась тобой почти десять часов, за которые ты стала мне как родная, что очень странно, ведь я не ведусь на такие «штучки», — сказала она своей новой заставке на рабочем столе — красивой женщине с серыми смеющимися глазами.
— Ладно, сейчас время кофе и сборов на встречу с тобой. Не забудь напомнить купить для тебя цветы! Я так люблю, когда мне даришь их только ты… — последние слова Диана пропела, проходя на кухню с целью приготовить самый вкусный кофе в своей жизни.
