Случайности не случайны

Антон вел Диану к их местам в зрительном зале. Неловкую тишину, повисшую между ними дамокловым мечом, никто из двоих не хотел нарушать. Мужчина уже остановился перед своим рядом, пытаясь пропустить Диану вперед, как та, сверкнув глазами и схватив его за рукав рубашки, потащила к выходу из зала. Она была страшна в гневе: ноздри раздувались, поджатые губы приобрели вид тонкой чуть розовой линии, а в глазах плескалось адское пламя. Выйдя из зала, она одной рукой припечатала Антона к стенке и тихо сквозь зубы заговорила: — И какого хрена там сейчас было? Оставил, значит, меня одну, а потом еще и обвинил в том, чего я не делала! Блять, Антон, какого хера я тебя спрашиваю?! — Арбенина взяла его за грудки и хорошенько встряхнула несколько раз. — Я, конечно, все понимаю, ты хотел выглядеть как настоящий герой, который спасает прекрасную артистку от назойливой фанатки, но ты только меня унизил, черт бы тебя побрал! — Сокрушалась Диана, отпустив брата и вышагивая по холлу. — Ди, успокойся, — убийственный взгляд исподлобья, — она не подумала о тебе в таком ключе. И ты не ее, как ты там сказала? Назойливая фанатка? Так вот, Диана Сергеевна, ты на нее совершенно не похожа. «Это я тебе еще не высказываю по поводу того, что ты прервал нашу идиллию, маленький гаденыш», — пронеслось в голове у Дианы, но озвучивать это она не стала. Тем более что приятный женский голос объяснял про пожарные выходы и схемы эвакуации, что означало лишь одно — пора возвращаться в зал. — На первый раз прощен. Но больше я тебе это с рук не спущу — проебешься — получишь вот этим самым кулаком, — сжатой в кулак кистью, Диана помахала перед его лицом, — вот в этот красивый нос, — дотронулась указательным пальцем до носа, развернулась и зашагала в зал. Она оказалась на своем месте как раз перед тем, как выключили свет. Поймав на себе недоброжелательный взгляд соседки (клюшки, как она ее про себя назвала) слева и скучающий взгляд соседа (подъюбника) справа, Диана, положив на колени цветы, мирно покоящиеся до этого на сиденье, достала из заднего кармана джинсов маркер и сложенный в два изгиба лист и начала быстро на коленке — в прямом и переносном смысле этого слова, записывать слова новой песни. Они сплетались у нее в голове, непонятным размашистым почерком ложась на белый лист, оседая на нем черной ниточкой текста. Писать в полутьме было не так удобно, как если бы она осталась перед входом в зрительный зал и написала там. Но думать — не в стиле Арбениной, поэтому она писала здесь и сейчас, нахмурив брови, прищурив правый глаз, и закусив нижнюю губу. Еще никогда в ее жизни слова не складывались в настолько правильные речевые конструкции, что она справилась с поставленной задачей за несколько минут и, подняв голову, встретилась взглядом со Светой.

***

— Валер, помнишь, я утром тебе рассказывала, что столкнулась с женщиной? Она здесь. Гитарист многозначительно посмотрел на Свету поверх стекол очков, приспущенных с переносицы. — То есть она не узнала тебя утром, но увидела тут? Очередная назойливая фанатка? Осторожно, Светуль, не обожгись об эту историю. — Нет-нет, что ты, она вовсе не назойливая фанатка. Динькой, ой, Дианой ее зовут, кстати. И Света рассказала произошедшую буквально несколько минут назад историю своему другу, упустив некоторые пикантные детали. — Странно все это, — Тхай почесал затылок, — она точно не была под препаратами? Ты же врач, должна понимать разницу. — Да точно я тебе говорю! — Света посмотрела в глаза своего друга. — Возможно, не спала, потому что под глазами залегли тени, а руки слегка подрагивали. — Я не буду тебе говорить, на что это похоже, потому что ты и сама знаешь. Да, Света знала. Вкупе с худобой и недостаточным весом, тремором рук и аристократической бледностью кожи, забывчивость или отрешенность были симптомами одной очень неприятной зависимости. И как она попала на сцену? Воровка? Не похоже, утром на ней была другая одежда, да и бежала она в сторону парковки со стаканом в руке. «Может, онкобольная? На химии часто уходит вес». А кто тогда тот мужчина, что сопровождал ее? Но Сурганова решила остановиться на своей самой первой мысли о том, что Диана просто страдает от бессонницы и поэтому такая растерянная. — Ребята, пора на выход, — в комнату заглянула Елена Жукова, директор группы, — Света, зал невероятный. — О да, уж я-то знаю, — блаженно отозвалась Светлана, потягиваясь в кресле. Перед выходом на сцену вся команда собралась в кружок, они обнялись и выслушали напутственное слово Сургановой, их бессменного лидера и невероятного оратора. На сцену она не вышла — она на нее выпорхнула, тут же начиная всех приветствовать, пока музыканты располагались за своими инструментами. — Ой, как же вас много, — Света, прикрыв ладонью глаза, будто козырьком от бейсболки, чтобы свет софитов не мешал разглядеть того самого человека, просмотрела весь партер, прошлась взглядом по балкону, — и какие вы все красивые! — Усилив голосом букву «Р», Сурганова уставилась на блондинистую макушку в третьем ряду прямо напротив нее, что-то усердно записывающую на бумагу, которая в тот же момент подняла голову и, вопросительно посмотрев на Свету, улыбнулась. Брали позитивом, как и задумывала певица. Зал действительно был невероятный: море цветов, зажженные фонарики телефонов и только один человек из зала завороженно смотрел на нее все выступление. Практически перед самым окончанием программы, после одной из песен, Диана поднялась со своего места, держа в руках огромный букет тюльпанов. Света заворожено смотрела, как та, стараясь не задеть других людей, нарочито медленно выбиралась со своего ряда и как дала подзатыльник мужчине, который увел от нее Диану в такой неподходящий момент. Вместе с ней с дальних рядов тоже приближалась стайка девушек, которые несли в своих руках букеты и маленькие пакетики. — Ребята, начинайте «Ты», — сказала музыкантам Света, повернувшись и одарив ослепительной улыбкой, спустилась со сцены принимать цветы и подарки. Последняя к ней подошла Диана. Хотя подошла — это мягко сказано.