The Fool

      Несмотря на удачное приобретение в «Диковинках Тедаса», в целом визитом в Денерим Маркус остался не слишком доволен. Когда он по пути домой обмолвился об этом Сайласу, тот пожал плечами и сказал, что в Денериме оно всегда так — «что во дворце одни бляди сидят, что у Дженни». Хотя его вылазки оказались удачными: за игровым столом и прочими мелкими радостями Сайлас собрал двадцать два золотых, двадцать из которых честно пожертвовал ордену (они вместе передали эти деньги Вэрелу якобы от Командора якобы как благодарность от королевского двора за проявленный героизм). Сенешаль, впрочем, наверняка понял, что не все так просто, но допрашивать никого не стал и деньги взял. Хотя искорки в его глазах давали понять, что дело Черного Волка живет, и сам Черный Волк этим очень доволен.       Решив отомстить заодно и Алистеру, и Аноре за холодный прием, Маркус принялся обдумывать сюжет очередного рассказа. Обычно он писал их не в наказание, а совсем наоборот, но тут прямо руки чесались. Нужно было придумать для обоих что-то унизительное, с воплощением их затаенных страхов…       Например, королева Анора боится хоть какой-то власти Натаниэля — вот именно он и возьмет над ней власть. Для начала в постели. Так же грубо и беспрекословно, как он брал Веланну, только еще грубее и беспрекословнее. Королеве останется только подчиниться, надеясь, что это унижение спасет ее… ну или проникаясь внезапной симпатией к своему новому сюзерену, кто знает.       А вот куда при этом деть Алистера, Маркус не знал. Если он просто будет присутствовать при вышеупомянутой сцене, ему с этого, может, ничего и не будет. Так не интересно. Может, Натаниэль потом отымеет и его? Но вроде бы король к нему особых претензий не имел. Так, а к кому имел… точно, он вспоминал Амелла с презрением. Вот кто должен был овладеть им, демонстрируя ту же грубость и холодность, несмотря на жар его чресел (раз у Мары лоно едва ли не огнем горит, значит, у ее брата может быть то же самое). И тогда, видя ужас на лице королевской четы, Хоу и Амелл будут вершить над ними свое жестокое правосудие. Ибо нечего так.       Но, к удивлению Маркуса, изложить все это на бумаге у него не получилось. Волна вдохновения всегда несла его с целью облагодетельствовать своих героев, а не унизить. Даже в тех рассказах, где кого-то грубо имели, это все равно было не в назидание, а ради всеобщего наслаждения (ну и авторского тоже, само собой). А вот нарочно писать, чтобы унизить других, у него не выходило. И не возбуждало это.       «Похоже, я могу творить только во имя добра. Звучит восхитительно. Хотя, конечно, жаль, что я не могу хоть так позлорадствовать над ними… хотелось бы все-таки чуточку…»       Тем временем из Киркволла вернулся Кейр — в одиночестве: Адайю он оставил тамошним Стражам, а храмовника завербовать не смог, получив от местного рыцаря-командора отказ. Хотя Маркуса больше интересовало другое. Он подслушал разговор Кейра и Сайласа и понял, что Кейр расстался со своей любимой женщиной (которая, оказывается, у него была среди киркволльских Стражей) — причем по какому-то надуманному поводу. И он, и она друг другу изменяли, но почему-то решили предъявить друг другу претензии. Хотя Кейр явно был опечален случившимся. Маркус его понимал: даже при множестве других женщин терять какую-то из них, особенно по своей вине, было очень обидно. Его тоже порой бросали, да и он попадался несколько раз — и было действительно неловко. Хоть каким бабником ни будь, ранить чувства женщины никогда не хочется. Но в случае с Кейром странно было другое: у него, кроме этой женщины, были еще Хела и Асаара (о чем Маркус с интересом узнал впервые) — и, главное, у него был Сайлас. Учитывая правильность и постоянство Кейра, а также их нежную дружбу, было не особо понятно, на кой ему вообще нужна какая-то там женщина в далеком Киркволле. Хела и Асаара были рядом, это еще можно было понять. Но что толку убиваться о чем-то настолько далеком, когда столько прекрасных вариантов вокруг вьются?       А еще вскоре случилось невероятное — Кейр и Сайлас впервые уединились на чердаке, чтобы потрахаться. Маркус уже отчаялся в это верить, думал, что нежная дружба дальше держания за ручки не выйдет — но, к своему восторгу, все же ошибся. Они так страстно и вместе с тем нежно прикасались друг к другу, что Маркус чуть не прослезился, глядя на это в щель под дверью. Ну и, естественно, подрочил в процессе. Как оказалось, Кейр и Сайлас сами не ожидали, что все так далеко зайдет (начиналось все с обычного разговора о Дженни и том, что Сайлас окончательно закрепил свою власть и авторитет среди подельников) — но все же порадовались. Видеть их вместе, нежно целующих и ласкающих друг друга, было отдельным удовольствием. Вот тут волна вдохновения и пришла.       «Взяв в руки его пульсирующий стержень, он ощутил все величие момента. Вся жизнь, все случившиеся в ней события вели его к этому. Все ради того, чтобы наконец перейти эту опостылевшую грань — и обрести подлинное счастье.       Язык коснулся нежной пламенеющей кожи — сначала робко, потом все более и более уверенно. Губы азартно скользили вверх-вниз. Над головой звучали радостные стоны.       — Мы уже не просто друзья, — выдохнул приятель, обнимая его плечи, — мы братья.       Он ответил бы, но так не хотелось отрываться от заветного. Только не сейчас. Нужно было завершить начатое столько лет назад, сделать шаг и окунуться в блаженство.       И вскоре оно наступило.       По ногам струились белые реки, и оба были готовы в них утонуть. Губы тянулись к губам, к груди, к плечам, к нежным полукружьям — ко всему, до чего можно было дотянуться. А потом ко всему, до чего дотянуться было нельзя.       — Да, — наконец ответил он, счастливо улыбаясь. — Я люблю тебя, брат».       Маркус чуть не плакал от счастья, когда это писал. Он же еще тогда, много лет назад, предвидел эту любовь, больше дружеской, больше братской — и вот она наконец воплотилась в жизни. Это стоило долгого ожидания.       А потом вернулся из Круга Адвен — и вернулся не один.       С ним были юноша и девушка, молодые и явно влюбленные: они держались как можно ближе друг к другу, а в их глазах Маркус различал не слишком затаенную страсть. Девушка с рыжеватыми волосами и довольно приятным лицом была на диво рослой и крепкой, и на поясе у нее висел меч в ножнах; хрупкий темноволосый юноша же был вооружен стареньким посохом мага.       Маркус и другие Стражи сразу обступили своего Командора, и тот, улыбаясь, сказал:       — Рад вас всех видеть. Вообще я рад, что наконец сюда добрался, а то мы уже устали странствовать. Это, — показал он на пару, — Тристан и Лора, наши новые рекруты. Они из Круга магов.       Оказавшийся рядом Гурд задумчиво оглядел Лору и изрек:       — Ты не маг. Не похожа.       — Все верно, — хмыкнула она. — Я служила Церкви как храмовница.       «А вот это интересный расклад. Всегда представляешь себе мощного и сильного храмовника, а рядом с ним хрупкую магессу — а тут наоборот. И ведь они явно любят друг друга. Как удачно Адвен их нашел! И ордену пригодятся, и я смогу что-то узнать о Круге магов и о том, какие страсти кипят за его стенами…»       — Я думаю, они поживут у нас несколько дней, — продолжал Командор, — а потом пройдут Посвящение. Тристан пока познакомится с собратьями-магами, а Лора покажет пару приемов из своего арсенала нашим бойцам. — Он снова повернулся к паре рекрутов. — Все равно вам нужно какое-то время, чтобы прийти в себя после этого похода. Мне вот точно нужно.       — Да, Командор, — чеканно кивнула Лора. Тристан же усмехнулся:       — Нам же не нужно будет на этом Посвящении друг против друга сражаться?       — Нет, конечно. Ты уже спрашивал.       — Да, но мне до этого часто говорили неправду.       — Тут никакого подвоха нет. Осваивайтесь тут, вам сейчас кто-нибудь все покажет…       — Я могу! — азартно вызвался Маркус. Адвен с усмешкой пожал плечами:       — Ну, почему бы и нет. А я пошел искать Ната и Асаару. Развлекайтесь пока.       Влюбленная пара уставилась на Маркуса, и он, широко улыбнувшись, заявил:       — Ну что ж, лучшего проводника в Башне Бдения вам не найти!       — Да уж, — заметил Тристан, оглядываясь по сторонам, — тут немудрено заблудиться, если самим все осматривать.       — Со мной не заблудитесь. — Понизив голос, Маркус подмигнул им: — Я могу еще и несколько тайных уголков показать. Для всяких разных дел.       Лора сжала губы.       — Да ладно тебе, — повернулся к ней Тристан, — про нас и в той Башне слухи ходили.       — Там нас все знали. А здесь мы всего несколько минут.       — Я никому не скажу, — тут же заявил Маркус. — Честное слово! Мы тут уважаем секреты друг друга.       — Ну-ну…       И все же, побродив с ним некоторое время по Башне Бдения, пара немного рассказала о себе. Они уже два года любили друг друга — с тех самых пор, как Лору поставили наблюдать за Истязаниями Тристана (несмотря на интригующее название, это было всего лишь испытание, которое маг проходил в Тени: в реальности он либо просто спал, либо превращался в одержимое чудовище). До этого они почти не виделись, но потом все как-то вдруг завертелось. Они стали встречаться украдкой, уединялись в темных уголках Башни Круга… пока их не застукал сам рыцарь-командор. Он, в отличие от Маркуса, влюбленных порывов не разделял, пришел в ярость и начал придумывать парочке изощренное наказание — но тут, на их счастье, в Башню с визитом заявился Адвен. Первый чародей принял его как родного, а в ответ на просьбу о рекрутах как раз услужливо предложил ему забрать с собой Тристана и Лору.       — Конечно, у Стражей, наверное, тоже судьба не сахар, — сказал Тристан, — но иначе нас бы отправили в Эонар, а это еще хуже.       Маркус задумался. Он где-то уже слышал это название… ну конечно…       — Это же крепость где-то на севере Ферелдена? — спросил он. — Которую построили древние тевинтерцы?       Лора удивленно глянула на него:       — Я думала, про Эонар за пределами Круга никто не знает.       — Да нам тут попался один тевинтерец, он как раз эту крепость искал. Какой-то отбитый на голову маг крови. Зачем ему этот Эонар, мы так и не поняли. А что в нем такого страшного?       Лора помолчала.       — О нем редко говорят. Это не то, что пугать демонами: Эонар вспоминают при крайнем случае, чтобы уж точно вызвать страх. О нем мало что известно, даже где он находится. Я, например, не знаю. Может, Грегор и Ирвинг знают. Но то, что про него рассказывают… — Она слегка поежилась. — Жуткие вещи. Что там Завеса до того тонка, что пленников в этих стенах будут вечно терзать демоны — и во сне, и наяву. Что оттуда никто никогда не сбегал — и вообще не выходил живым. Конечно, когда наш Круг захватили одержимые, наверняка тоже было страшно — но в Эонаре все должно быть намного хуже. Никто не хочет проверять на себе.       Маркус задумался. Место, где Завеса очень тонка… а тот разведчик венатори как раз говорил, что Завесу нужно разорвать и призвать демонов. Если Эонар действительно таков, как рассказывала Лора, то он для разрыва Завесы — самое что ни на есть идеальное место. Теперь понятно, почему тевинтерцы его искали. Интересно, как далеко за стенами крепости простиралась эта разорванная Завеса. Они ведь не знали, где находится Эонар — значит, его можно было только почуять…       — Да уж, — проговорил он вслух. — Но у нас с Завесой порядок. А если будет непорядок, то есть маги, которые с этим что-нибудь сделают. Так что волноваться не о чем.       — Угу. — Тристан улыбнулся. — Так где там, ты говоришь, эти тайные уголки? А то за время пути как-то не было времени уединиться. Ваш Командор уж очень глазастый.       Кивнув, Маркус поспешно отвел их в уединенный уголок двора (чердак, пожалуй, пока показывать не стоило: это была привилегия для полноценных Стражей). Пара его поблагодарила. Было видно, что им не терпелось заняться друг другом, и Маркус не стал им мешать. Ему и так хотелось выплеснуть на бумагу зарождающийся порыв вдохновения.       «— Ах! — Она вскинула руку к груди. — О, Создатель! Избавь меня от этого искушения!       — Отчего же? — Маг подошел поближе, коварно улыбаясь ей в глаза. — Я думаю, Создатель ничуть не против нашего союза.       Он провел ладонью по изгибам ее доспеха, блиставшего сильверитом. Она затрепетала от магического прикосновения.       — Нет. Я принесла церковные обеты. Я не могу…       — А как же обет вечной любви ко всему сущему?       — Но такого обета нет…       Храмовница посмотрела ему в глаза и поняла, что лжет сама себе. Этот обет смотрел на нее, оглаживал жестоко заключенное в тюрьму доспеха тело и ждал. Ждал, когда наконец обет воплотится в жизнь и станет прекрасной явью.       Ждать было больше нельзя.       Она рухнула перед ним на колени.       — Смилуйся, Создатель. Я не могу этому противостоять.       Маг опустился на колени рядом, целуя ее лицо.       — Нам не нужно ничему противостоять, — шепнул он. — Особенно друг другу.       Его дыхание щекотало шею, словно ворвавшийся в окна сквозняк. Противостоять ему и правда было невозможно.       Слившись в поцелуе, они стали едины — друг перед другом и перед Создателем».       Конечно, по сравнению с остальными этот рассказ был куда скромнее (да и Создатель тут упоминался очень часто), но зато создавалось нужное впечатление. Маркусу, по крайней мере, очень понравилось. Может, Тристану и Лоре понравилось бы тоже — но все же демонстрировать это им сразу не стоило. Может, потом, если они крепко сдружатся…       В целом рекруты вписывались в Башню неплохо. Лора показывала храмовничьи приемы другим воинам, и им нравилась ее простая и ясная манера общения. Хела, судя по всему, твердо вознамерилась хоть раз увести ее у Тристана, да и его самого потом окрутить. Маг же с интересом вникал в происходящее у собратьев, всерьез заинтересовался долийской магией (Веланна, конечно, косилась на него с подозрением) и вознамерился ей учиться. В общем, они были довольно приятными и дружелюбными ребятами. Никто даже не возмущался тем, что их отправили на Посвящение не прямо сразу (как, помнится, было, когда затянули Посвящение авваров): к решению Командора отнеслись с пониманием.       Но вот наконец настал долгожданный день. Маркус попросился присутствовать при ритуале, но его не пустили: взяли вместо этого Кейра, Хелу и Асаару — крепких силачей, готовых таскать Стражей без сознания. Оставалось только ждать под дверью и слушать доносящееся оттуда неразборчивое бормотание. Маркус невольно вспомнил самое первое Посвящение, которое он так же подслушивал, еще не будучи Стражем. Как же давно это было, шесть с лишним лет назад…       Наконец дверь открылась. Маркус ждал, что оттуда выйдет Адвен — но вместо этого вышли мрачные Кейр и Хела, несущие кого-то за руки и за ноги. Это была Лора. Ее рот был в крови, словно она захлебывалась, а лицо выглядело безжизненным.       Маркус вздрогнул.       «Умерла. Так рано…»       Затем Асаара на руках вынесла Тристана. Он выглядел точно так же — с окровавленным ртом и руками, совершенно неподвижный. Мертвый.       «Нет… как же так…»       Адвен вышел последним. Маркус, видя его раздавленный вид, поспешил подойти.       — Они оба погибли?       Командор кивнул.       — Никогда такого не видел… — Он сглотнул, борясь с эмоциями. — Чтобы на Посвящении погибали все, кто должен был стать Стражем… они были здоровыми, крепкими. Живыми…       Маркус неуверенно коснулся его плеча.       — Я не… я тоже не думал, что они оба… они были такой хорошей парой…       — Да. Были.       Голос Командора дрогнул.       Маркусу было страшно жаль — и его, и особенно погибших рекрутов. Да, и правда никогда не было такого неудачного Посвящения: обычно хоть кто-то всегда выживал… а теперь погибли двое из двух. Так рано. Так непростительно рано… они же были не старше Маркуса, а то и моложе…       Кое-как взяв себя в руки, Адвен проговорил:       — Нам срочно нужен маг крови. Хоть какой-то.       И, резко развернувшись, ушел.