Black hearted love

«К последним событиям: Сонный пик всполошила новость об исчезновении жителя одного из пригородных домов. Поиском мужчины, пропавшего двое суток назад, занимается полиция. Следствие пока никак не прокомментировало наш вопрос о том, рассматривают ли они вариант с нападением. Мы будем держать вас в курсе событий…» «Давненько у нас не было таких новостей, правда, Кевин? — И не говори, Дайэн. Кажется, я был первоклашкой, когда по радио последний раз говорили о нападениях. — Остается лишь порадоваться тому, в каком спокойном месте мы живем! — Точнее, в каком скучном месте. — Хэй, осторожнее, Кевин! Иначе полиция начнет подозревать в произошедшем тебя! — И правильно сделает, Дайэн. Я ведь та еще не… — Ооокей, Кевин, а теперь о погоде!» Дэвид бесцельно крутил в руках спатулу, двигая туда-сюда по сковороде уже готовый панкейк. По радио передали прогноз погоды, заиграла песня какой-то местной группы, отчаянно желавшей раскрутиться, но Дэвид продолжал думать о случае в пригороде. Он вышел из раздумий только когда почувствовал запах гари. Дэвид обозвал себя неумехой, быстро снял подгоревший панкейк со сковороды и положил его на тарелку к остальным, не таким зажаренным. Дэвид слышал о слове на букву «н» еще в детстве. Как-то он спросил своего друга, что же это за слово, и тот громким шепотом ответил, что такое нельзя произносить вслух. Пьяный старик без руки, который сидел на покосившейся скамейке чуть дальше от площадки, где играли Дэвид и его друг, сказал: «Н» значит «нечисть». Позже Дэвид узнал, что существуют люди, с которыми произошли непоправимые изменения, из-за чего они стали опасны для остальных. Дэвид никак не мог понять, почему их нельзя называть плохим словом на букву «н», но можно относиться так, как к ним относились. Он помнил, как в школе им проводили уроки, где показывали неправдоподобные рисунки и фото людей, покрытых шерстью и с клыками во рту и рассказывали о том, что делать, если они тебе встретятся. Как и остальные дети, Дэвид носил с собой в школу баллончик на случай атаки, но так ни разу им и не воспользовался. Дэвид считал рассказы о вампирах и оборотнях не более чем страшными историями и легендами, но год назад, когда он еще работал вожатым, отец одного из кемперов спросил у него, была ли территория вокруг лагеря «чистой». «Ну, знаете… дикая местность, здесь кто только не станет околачиваться». Дэвид не понял, что он имел в виду. Вместо него мужчине ответила Гвен. Она заверила его, что на Сиреневом озере все тихо и спокойно. Сонный Пик был удаленным местом, и все ужасные события всегда обходили его стороной. Но как раз в таких местах люди и начинают выдумывать небылицы от недостатка других развлечений. Если пропавшего не найдут, горожане станут подозревать друг друга. Так что оставалось лишь надеяться, что полиция быстро со всем разберется. Дэвид накрыл крышкой оставшиеся панкейки и посмотрел на дисплей холодильника: половина десятого. Если он постарается, то сумеет заснуть раньше обычного. Не в первом часу ночи, а в начале одиннадцатого. Или хотя бы в одиннадцать. На природе он засыпал без проблем, но в городе стал маяться от бессонницы и уже несколько раз опаздывал из-за этого в офис. Он был по-настоящему разбит и подавлен, когда их лагерь закрыли. Если бы не помощь Гвен, которая помогла ему устроиться в Camp Corp., он бы до сих пор сидел без работы. Было бы глупо теперь терять ее из-за какого-то недосыпа. Дэвид тщательно сдвинул каждый пункт в своем вечернем распорядке на час; он закрыл книгу, выключил ночник и улегся с твердым намерением поскорее уснуть. Только вот в голове заскреблась мысль о том, что он опаздывает в Camp Corp. просто потому, что ему там не нравится. Тишина в доме и снаружи — он снимал жилье в старом и спокойном районе — не помогала уснуть, а только делала заметнее всякие неприятные догадки. Дэвид было задремал, но через полчаса проснулся из-за шума в гостиной. Спросонья он не столько испугался, сколько удивился. Дэвид быстро натянул на себя футболку и босиком вышел из спальни в соседнюю комнату. Окно гостиной было открыто, а на полу рядом кто-то сидел. Дэвид с колотящимся сердцем щелкнул выключателем и увидел, что это ребенок, мальчик в длинном дождевике. Мальчик поднял голову и, щурясь от яркого света, посмотрел на Дэвида. В его взгляде было такое недовольство, что Дэвид чуть не извинился перед ним за включенный свет. Мальчик моргнул, поднялся на ноги и быстро пробормотал:  — Сэр, пожалуйста, не вызывайте полицию. Я подумал, что дом пустует, и хотел здесь переночевать. Мне негде жить. Он произносил слова, наклонив голову и заложив руки за спину. В этом было что-то неестественное, такое, словно он рассказывал выученный наизусть стишок. Длинный синий дождевик с капюшоном не дал Дэвиду разглядеть его как следует, но на вид ему было не больше двенадцати.  — Эм… Дэвид не знал, что сказать и что сделать. Он был сбит с толку. Наверно, следовало вызвать полицию, чтобы они занялись маленьким правонарушителем — или обратиться в службу социальной защиты, чтобы они отыскали родных мальчика или нашли ему нормальный приют. Дэвид соображал, как лучше поступить, и внезапно прямо-таки споткнулся о чужой пристальный взгляд: мальчик рассматривал его из-под растрепавшихся темных волос, которые выбились из-под капюшона. Дэвиду стало не по себе от того, насколько его взгляд не сочетался с его возрастом. Мальчик быстро осмотрел его с ног до головы прежде, чем снова уставиться в пол; в какой-то момент в его глазах промелькнула насмешка. Дэвид вдруг осознал, что кроме футболки на нем только пижамные шорты в елочку. Он прокашлялся, чтобы скрыть непонятное смущение, и спросил:  — Так… как тебя зовут?  — Макс.  — Макс… я Дэвид. Я... подожди меня здесь, хорошо? Мальчик кивнул, и Дэвид бросился в спальню — за телефоном и брюками. Когда он вернулся в гостиную, Макс сидел на диване и осматривался по сторонам. Увидев Дэвида, он положил руки на колени, словно показывая, какой он примерный. Это движение тоже показалось Дэвиду искусственным, словно сыгранным; Дэвид вообще не мог понять, как ребенок, оставшийся без крыши над головой, может быть таким спокойным. Неужели для Макса это было обычным делом? Или он ничего не опасался, потому что был опасен сам?.. Дэвид не обратил внимания на пробежавший по коже холодок и посмотрел на контакты социальной службы, которые уже нашел в сети.  — Где ты живешь? То есть жил… Можешь назвать адрес или телефон кого-нибудь из родственников или друзей? Макс молчал, глядя на пол перед собой. Он все еще был в капюшоне, и Дэвид видел только часть его лица.  — Ты из Сонного пика? Макс не отвечал. Он заозирался по сторонам, посматривая в сторону входной двери, и Дэвид принял решение.  — Вот что. Я не стану выгонять тебя на улицу посреди ночи. Но завтра утром, перед работой, свяжусь с социальным работником, и он решит, как быть дальше… Если твоя семья о тебе не заботится, я уверен, это сделает служба соцзащиты города. Макс ответил: «Хорошо». Слова прозвучали вежливо, только вот в его взгляде ничего вежливого не было. Дэвид решил не принимать это на свой счет. Макса уже подвели взрослые люди, которые были ему близки, так почему он должен доверять взрослым, которые ему незнакомы? Дэвид кивнул Максу и сказал:  — Тогда я застелю для тебя диван. Кстати, — он спохватился, — ты голоден? Макс помотал головой, не снимая капюшон.  — Нет, я не хочу есть.  — Точно? У меня приготовлены…  — Я не хочу. Макс сказал это громким и резким голосом; он почему-то заволновался, и Дэвид не стал его уговаривать. Он вытащил из шкафа полотенце и простыню, гадая, почему Макс так отреагировал. Может, его когда-то пытались отравить? Подмешивали в еду наркотики?.. Он вручил Максу полотенце и махнул рукой в сторону ванной.  — Вот, держи. Ванная в конце коридора. На полке под шкафчиком есть одноразовая зубная щетка. Под зеркалом, увидишь. Макс странно посмотрел на него прежде, чем уйти в ванную, и Дэвид задумался, может ли быть так, что он не знает, как чистить зубы. Дэвид хотел сказать, что дождевик стоит снять в гостиной, но одернул себя: у Макса наверняка были причины не снимать его сейчас. В ванной, да и во всем доме не было ничего ценного, и Дэвид не волновался о том, что Макс захочет что-нибудь украсть. В любом случае, слежка за ним только усилит его недоверие к людям. Поэтому уж лучше пусть он стащит какую-нибудь ненужную безделушку. Да и вообще, для Дэвида эта ситуация не так тяжела, как для Макса. Все, что ему нужно будет завтра сделать, — это позвонить по нужному номеру. Ну, и почистить ванную и выстирать постельное белье позже. Макс вернулся в комнату с дождевиком, свернутым у него под мышкой. На нем были джинсы и старая рубашка поло, которая была ему велика.  — Умылся? Вот твоя подушка, сейчас… — Дэвид расправлял простыню на разложенном диване, когда старая ткань вдруг затрещала и разошлась по шву. — Ой... Дэвид мысленно дал себе подзатыльник. У него просто не было нового комплекта про запас, а теперь все выглядело так, будто он из брезгливости подсовывал какую-то ветошь. — Ничего страшного. Дэвид не смотрел на Макса, но прямо-таки чувствовал насмешку в его взгляде.  — Я принесу другую. Он прошел в спальню и посмотрел на свою кровать: он сменил постельное белье накануне, поэтому мог спокойно дать его Максу. Вместе с простыней он взял и одну из подушек.  — Подержи-ка. Он передал Максу подушку, сдернул с дивана рваную простынь и постелил вместо нее свою. Когда он повернулся к Максу, тот очень сосредоточенно рассматривал подушку.  — Можешь укладываться, сейчас я найду, чем тебе укрыться. Макс отложил подушку и покачал головой.  — Спасибо, не… не нужно. Дэвид все-таки принес ему свой плед — широкий и достаточно теплый, чтобы не замерзнуть ночью. Он улыбнулся.  — Спокойной ночи. Завтра мы во всем разберемся. Макс забрался под плед, и Дэвид погасил свет. Он опасался, что до самого утра будет лежать с открытыми глазами, но уснул на удивление быстро и крепко. Дэвида разбудил привычный писк будильника. Он поморгал, чтобы быстрее проснуться, но весь его сон как рукой сняло, когда он вспомнил о ночном происшествии. Он тут же вскочил на ноги и заглянул в гостиную: Макс спал, укрывшись пледом с головой. Дэвид невольно улыбнулся. В этом было что-то по-домашнему доброе, уютное. Он решил не будить Макса, пока не приготовит завтрак. Пусть выспится. Дэвид собирался сделать тосты и яичницу, но, наткнувшись взглядом на тарелку с остатками панкейков, выбрал другой вариант. Он быстро смешал яйца и муку и поставил на огонь сковороду. Дэвид хотел, чтобы непростой для Макса день начался с вкусного завтрака, который хоть немного скрасил бы предстоящее испытание. Он бросил взгляд в гостиную, которую отделял от кухни проем с занавесом из стеклярусных бусин. Он испытывал легкое чувство дежавю. Дэвид вспоминал лагерь одновременно с ужасом и с ностальгией. Работа вожатым была тяжелой и неблагодарной, но глубоко внутри он знал, что, если бы лагерь не закрылся, он работал бы там до сих пор. Несмотря на огромную ответственность за кемперов, которая полностью выматывала его к концу каждой смены, несмотря на то, что его попытки разнообразить отдых вызывали у детей лишь стоны отчаяния, Дэвид чувствовал, что работа вожатым сформировала его как личность. Про себя он думал, что научился там самому важному: никогда не сдаваться. Панкейки были готовы. Дэвид достал из шкафа бутылку кленового сиропа и в очередной раз заглянул в гостиную. Когда он подошел к дивану, Макс уже не спал, а, все так же укрывшись пледом, бормотал что-то себе под нос. Дэвид считал себя слишком молодым для роли отца, но сейчас ощущал себя если не родителем, то старшим братом уж точно.  — Макс, доброе утро! Просыпайся, завтрак уже готов. Я приготовил панкейки! Все так же, не стаскивая с себя простыни, Макс ответил:  — Я чувствую. Его голос был недовольным — совсем не таким вежливым, как накануне. Дэвид почувствовал легкое раздражение: такое раздражение у него вызывали кемперы, которые не понимали слов: «подъем» и «отбой». Дэвид вздохнул и потянул плед с Макса на себя.  — Макс, пожалуйста, поднимайся. Тебе надо позавтракать, а потом я позвоню по поводу твоего случая, чтобы…  — Можно я останусь тут до вечера? Дэвид осекся. Макс произнес просьбу куда-то в плед, не поднимая головы.  — Ч-что? Макс, я понимаю, что это нелегко, но…  — Пожалуйста. Первый раз за их недолгое общение Дэвид слышал в голосе Макса что-то искреннее, что-то, близкое к отчаянию.  — Ты плохо себя чувствуешь? Макс помедлил с ответом.  — Да.  — Тогда стоит вызвать врача, — Дэвид всполошился. — Что у тебя болит, живот? Тебя тошнит? Неудивительно, если Макс чем-то отравился или подхватил инфекцию. А ведь Дэвид даже не спросил его о самочувствии, слишком занятый дурацкими простынями и другими глупостями!  — Меня не тошнит, я просто... я хочу полежать. Дэвида озарило:  — Макс, у тебя слабость из-за голода. Сейчас тебе не хочется есть, но именно это и нужно сделать! Давай, я сделаю тебе совсем маленькую порцию! Дэвид не обратил внимания на слабое: «не надо» и бросился на кухню. Он мелко нарезал один из панкейков, переложил его на тарелку, добавил немного сиропа и вернулся в гостиную.  — Вот, — он присел перед диваном на корточки, держа тарелку перед собой — так, чтобы Максу было удобно. — Макс, съешь хотя бы кусочек! Попробуй, эта еда достаточно легкая даже… Он не договорил: Макс приподнялся на локте и оттолкнул его руку от себя с такой силой, что тарелка вылетела у него из рук и разбилась о противоположную стену.  — Отвали. Дэвид замер. Макс снова укрылся. Дэвид не успел как следует разглядеть его лицо, но в нем было что-то жуткое и неправильное.  — Мне ничего не нужно, — Макс запнулся, будто слова давались ему с трудом, — просто... можно, я останусь? Дэвид посмотрел на разбитую тарелку и на сжавшуюся в комок фигуру под пледом. Он тихо сказал:  — Хорошо, Макс. Дэвид подобрал с пола осколки тарелки и еду. Горка свежих панкейков больше не казалась ему аппетитной: скорее, они вызывали у него тошноту. Он посмотрел на часы: он снова опаздывал на работу, но сейчас это мало его волновало. Он мог бы как-нибудь выкрутиться перед Гвен и остаться дома, с Максом, но чувствовал, что сможет спокойнее обдумать все на работе. Даже добравшись до своего стола в офисе Camp Corp., Дэвид продолжал думать о случившемся. Он не смог собраться с мыслями и не сделал почти ничего из намеченного. Он не мог выкинуть из головы выражение лица Макса, которое он успел увидеть сегодня утром. Чем больше он прокручивал его в памяти, тем больше понимал, что же на нем отображалось. Боль. Когда он уходил из дома, Макс все так же лежал на диване. Он лишь промычал что-то неопределенное в ответ на слова Дэвида о воде и еде на кухне и номере его телефона на листке рядом с диваном. За день Дэвид несколько раз чуть было не сорвался обратно домой, чтобы проверить, в порядке ли Макс. Утром он был напуган его поведением, но теперь на место испугу пришло сожаление. А еще стыд. Дэвид лишь сейчас осознал, что Макс столкнулся с такими трудностями, с какими Дэвид сталкивался лишь в книжках про Оливера Твиста и Геккельберри Финна. Дэвид решил, что показал себя с хорошей стороны, когда не стал выгонять его на улицу и предложил ночлег. Он решил, что, не вызвав полицию и собравшись связаться с социальными службами, он проявил особое благородство и человечность. Он даже не задумался о том, какой же была жизнь Макса, если в его возрасте он один сбежал из дома. Возможно, из другого города. А Дэвид... Дэвид просто хотел выглядеть правильно. Он просто хотел выглядеть хорошо в глазах Макса, в глазах других людей. Он…  — Эй, ты что, привидение увидел? Дэвид моргнул и перевел взгляд на Гвен, которая щелкала пальцами у него перед носом. Дэвид моргнул еще раз и покачал головой, посмотрев на разложенные перед ним папки с бумагами.  — Нет… я... нет, прости. Гвен усмехнулась.  — Осторожнее, а то другие решат, что у тебя тут спиритический сеанс, — она нагнулась к Дэвиду и уже тише добавила, — я понимаю, это не лагерь, но не сдавайся так быстро. Попробуй втянуться. Дэвид слабо улыбнулся и кивнул в ответ. Он несколько секунд раздумывал, стоит ли рассказывать ей про Макса, но решил этого не делать. Он вернется домой и поговорит с Максом. По-настоящему поговорит. И, если будет нужно, выслушает его сам. Но сначала он убедится, что Макс хорошо себя чувствует и что он не голоден. А потом он свяжется с соцслужбами, но, если Макс захочет, если будет нужно, он продолжит оказывать ему свою поддержку и в будущем. И он честно признается ему, что и представить себе не может, через что Макс прошел прежде, чем забраться в его гостиную. На подходе к дому Дэвид с облегчением увидел, что внутри горит свет. Значит, Макс никуда не ушел и дожидался его возвращения. В гостиной работал телевизор, на диване валялись смятые простыни: видимо, Макс и правда провел весь день в постели. Дэвид прошел на кухню: Макс наверняка должен был съесть хоть что-то в течение целого дня. Он увидел, что тарелка с панкейками осталась нетронутой, а рядом с нею стоит миска с сырым мясом. Дэвид не помнил, чтобы в его холодильнике были замороженные мясные продукты. Он нахмурился. Макс сходил в магазин? Самого Макса нигде не было видно, но Дэвид услышал, что в ванной шумит вода. Он аккуратно сдвинул простыни и сел на краешек дивана, постукивая ногой и дожидаясь, когда Макс выйдет. По телевизору показывали ток-шоу с розыгрышем призов. Один из участников получал ключи от новой машины, когда передачу прервал экстренный выпуск местных новостей. «Дело об исчезновении мистера Уоттса было раскрыто сегодня утром. Тело пропавшего было обнаружено у реки в полумиле от города…» Новость была печальной, и Дэвид ощутил грусть — и тревогу, которая лишь немного сглаживалась надеждой, что этот случай будет единичным для их города. Однако ведущий еще не закончил с известиями. «Судя по следам на теле, причиной смерти стали множественные человеческие укусы; один из них пришелся на горло погибшего, следы других остались на его уцелевших конечностях. Из уважения к погибшему мы не будем демонстрировать тело в его нынешнем состоянии». «Подобные случаи еще не имели места в истории Сонного пика, но полиция заверила нас, что достаточно подготовлена для поимки преступника особой категории. Кроме того, в город направлена специальная группа для борьбы с подобными преступлениями». Ведущего на экране сменил шериф местной полиции: «По нашим данным, преступник выглядит как мальчик одиннадцати лет, невысокого роста и худощавого телосложения. Прошу вас сохранять бдительность: преступник может быть не один. Обращайте внимание на характерные черты внешности и поведения у людей любого пола и возраста». Дверь ванной открылась, и раздались тихие шаги. «Номер полиции города вы видите на своих экранах. А мы напоминаем, что, согласно действующему законодательству, за укрытие преступников особой категории положено пожизненное тюремное заключение». Макс остановился в дверном проеме. Дэвид смотрел на него, застыв на месте. Еще до того, как шериф перечислил внешние признаки, Дэвид каким-то образом почувствовал, что он причастен к происходящему. Он хотел ошибаться, хотел, чтобы все это было совпадением или шуткой, но это было правдой. Макс, не двигаясь с места, смотрел на него в ответ. Наконец, он прислонился к дверному косяку и усмехнулся, показав острые клыки.  — Смотри, в штаны не наложи.