Погасшие звезды

Кушина шла в свой корпус и решила срезать путь, пройдя через актовый зал. В абсолютно пустом актовом зале было слышно пение: кто-то заунывно играл на гитаре: – Ичимару-сан, это вы? – спросила девушка. – Да, вот, так сказать, репетирую вдали от любопытных глаз. Оказывается, что моя должность здесь обязывает меня не только ваши самодеятельные концерты слушать, от которых уши вянут, но и самому отплясывать. Меня попросили что-нибудь такое позитивное спеть, бодрое, – сказал альбинос. – А разве это позитивное? – еще раз спросила Кушина. – Для меня – очень. А на чем я остановился? Или нет, лучше другое. Послушаешь? Он затянул какой-то военный мотив. Обе песни Гин пел на один и тот же грустный лад, как рыдают плакальщики по покойнику. – Это что-то личное? – спросила Кушина, которая хорошо понимала, что такое иметь тайны. – Хочешь послушать одну занятную историю, хотя она вряд ли развлечет тебя. Я ее редко кому рассказываю. Эта военная куртка и гитара, пожалуй, все, что осталось от той жизни. Ичимару сел на одну из скамеек в актовом зале. *** – Господин Ичимару, к вам посетитель. Очевидно, по поводу, – медсестра сделала паузу, – инцидента, который случился третьего дня... – Да-да, Сакура-сан, позовите его, я чувствую себя вполне здоровым. Медсестра скрылась за дверью. Она о чем-то взволнованно говорила громким шепотом. Через несколько минут в палату вошел высокий брюнет в белом халате, накинутом поверх военной формы. – Добрый день, с кем имею честь? – приподнимаясь на своей постели, сказал Гин. – Ичимару-сан, здравствуйте, а вы почти что местная знаменитость: только и толков-то, что о вас и о вашей дуэли, – добродушно начал вошедший. – О, вы преувеличиваете! – мгновенно переняв его манеру продолжил Гин. – Сплетничают не только обо мне. Я у них так, на закуску, между обсуждением новых комедий и дамских романов. А вы любитель женских сплетен или мужских пьяных разговоров? Простите, я до сих пор не знаю вашего имени. – Называйте меня Итачи-сан. Так как я не любитель слухов, то вам нужно будет пойти со мной в комендатуру и рассказать все, как было. Ваш лечащий врач сказал, что вы можете немного ходить, я помогу вам встать и провожу. – Итачи-сан… О вас я раньше не слышал. – Гин почувствовал что-то неладное: неужели за ним прислали особистов из-за одной паршивой дуэли. – Я думаю, что все закончится очень быстро, нам надо просто во всем разобраться. Идемте, нас ждут. – Ах, ждут? И машину прикатили? – обрадовался Ичимару. – Ну, вы же ранены, вам трудно идти пешком, – ответил Итачи. – А вы уверены, что мне точно нужно давать объяснения вашему отделу? – сказал Ичимару, внимательно рассматривая отличительные нашивки на мундире. – Что-то сдается мне… – Альбинос сделал резкое движение, но, видимо, не рассчитал своих сил: попытка встать отдалась болью в груди, и рана была готова раскрыться. – Правда, не надо этого, ваше здоровье может не выдержать, – вежливо улыбаясь, сказал Итачи. На запястье Гина защелкнулись наручники. Ичимару, выкрутил руку военного, пытаясь сдавить его шею цепочкой. Однако резкое движение Итачи остановило попытку альбиноса начать неравную борьбу. Полицейский вывел Гина из корпуса и посадил в машину. Каждое движение руки причиняло Ичимару боль. Кажется, руку ему вывихнули, а может быть, и сломали. Они проехали мимо комендатуры. «Разбираться со мной будут явно в другом месте», – подумал бывший капитан. Его привезли во двор двухэтажного здания. Войдя внутрь, Ичимару людей в не совсем обычной военной форме. – Контрразведка что ли? Или отдел специальных исследований? Так какого ляда им от меня надо? – Задерживаться в этом помещении у Гина не было никакого желания. Ичимару ввели в кабинет. – Добрый день, Ичимару-сан, – приятно улыбаясь, сказал военный, сидящий за главным столом. Гину подумалось, что не только он использует улыбку для того, чтобы скрыть свои мысли и намерения. – Итачи-сан, снимите с него наручники. Господин Ичимару не захотел прийти к нам по доброй воле? Жаль. Забыл представиться, я – Сай. Ваше имя мне известно. Итак, что вы скажете нам о всем происшедшем три дня назад? Вам знаком этот человек? На фотографии был изображен известный химик и медик, курсы которого когда-то посещал Гин. Ичимару решил, что проще будет рассказать все про дуэль и отправиться в уголовный отдел. – Мой начальник, имя которого вам прекрасно известно, оскорбил меня, он сказал, что я полукровка-кицуне. Я – офицер и не собирался терпеть такое отношение к себе и своему роду. Я сказал, что убью его. Мы добрались до склада с оружием. Там никто ничего не трогал года с сорок шестого. Мы отпустили караульных и вынесли оттуда вакидзаси. Я действительно хотел убить этого человека, мы тяжело ранили друг друга. По счастливой случайности нас заметили и растащили. – Что же, очень познавательно, – ответил Сай. – А насчет полукровки, это правда? Гин позеленел от злости. – Хотя, если хотите, можете не отвечать. Я сам посмотрю это в вашем личном деле. А теперь вот так же честно и искреннее расскажите, где вы видели этого человека? – Сай показал пальцем на фотографию. – А кто это? – спросил Ичимару, пытаясь заодно выяснить, что им нужно от него и от лектора-естественника. – Сиро Исао. Он нам нужен. Мы знаем, что два года назад вы посещали его семинары. – Кому это вам? – спросил Гин. – Не в вашем положении спрашивать отчета у нашего отдела, – процедил Сай. – Вот оно, как… – Пригляделся Гин к форме сидящего напротив военного. – Действительно, контрразведка или другие специальные войска. Это, если форма настоящая. А вполне могут быть и бандиты, сбившиеся в стаю бывшие военные, которые остались без работы после разгона армии. Он украл со склада вакидзаси, а что им помешает стащить офицерскую форму? Голос Сая вывел его из задумчивости. – Вы поддерживали с интересующим нас лицом дружеские связи. Мы хотим знать, где он сейчас. – Я не знаю ни имени этого человека, ни того, где он сейчас. Это, верно, ошибка, – сникшим голосом произнес Гин. – Хорошо, – удовлетворенно сказал Сай. – Тогда другой вопрос. Сай достал еще одну фотографию и протянул Гину: вы узнаете эту женщину? Если да, то где она сейчас?! – Не имею представления. Но она красива. А зачем вы ее ищете? Ученый сбежал не один, а с молодой девушкой? – Не знаете? А так? У вас, между прочим, отличный вкус! – Сай бросил на стол сразу несколько фотографий, где Гин был запечатлен вместе с рыжеволосой голубоглазой девушкой, а рядом стоял длинноволосый брюнет в хаори и с катаной на поясе. – Монтаж, причем очень грубый. Вам просто нужно заставить меня ответить на те вопросы, к которым я не имею отношения. А еще я подозреваю, что в том, что вы делаете, законностью и не пахнет. – Мы делаем благое дело. Мы ищем преступника, чтобы наказать его. Вам что-нибудь известно о 731-м отряде? Гин, как военный знал, что ходили слухи о такой исследовательской организации во времена засилья военщины, но ничего конкретного он сказать не мог, кроме того, что эта группа имела медицинскую специализацию. Но в ответ Гин только мотнул головой. Слухи о 731-м отряде – это не те сведения, которыми хвастаются перед первым встречным. – Хорошо, – понял нежелание Гина говорить Сай. – Тогда я расскажу вам. Это – группа ученых, которая проводила испытания на пленных: их заражали смертельными болезнями, помещали в морозильник и смотрели скорость обмораживания. Они ставили эксперименты, которые в нормальных условиях были бы не возможны. После войны группа была разогнана, однако суда не было. Эти ученые остались в медицине, однако мы за ними следили. И тут один из видных членов отряда «731» исчезает. – Так не лучше было бы начать поиски с родных, друзей, знакомых? – перебил Гин. – Совершенно верно, Ичимару-сан. Мы даже думаем, что он при помощи кого-то из своих друзей сбежал из-под нашего контроля, чтобы продолжать свои опыты. – А я-то тут… – попробовал оправдаться альбинос. Ход мыслей Ичимару перебил звук открывающейся двери. В помещение вошел его друг Ория вместе с человеком в кейсеканах, вероятно, его начальником (*Кейсекан – в массовой культуре это – заколки для волос у самураев. Об историчности этого элемента одежды сведений мало – П.А.). Гин начал догадываться, что Сай подготовил им очную ставку, но Ория вряд ли в чем-то признается. Ория был без катаны, значит, его уже разоружили. Он о чем-то переговаривался вполголоса с высоким бледным мужчиной, который сел рядом с ним. – Господин Ория, господин Ичимару, мы полагаем, что вы виновны в государственной измене, укрывательстве опасного преступника – ученого Сиро Исао. Мы также полагаем, что вы знаете, где он и, возможно, подготовили его побег. Полтора года назад вы тесно общались. Вы можете это отрицать, но вас это не спасет. Господин Исао навещал вас в последнее время? Не пытался восстановить связи, устроить встречу? – спросил Сай. – Вы понимаете, с кем вы говорите? Вы, верно, шутите? Господин, – тут Ория обратился к своему собеседнику. – Вы верите им или мне? Вы считаете так же? Мужчина в кейсеканах кивнул и сказал еще что-то вполголоса. – Ну, если мне не доверяют, то у меня нет желания выслушивать здесь всяких скотов. Я докажу обратное. А если и вы мне не верите, – тут Ория посмотрел на своего начальника, – то я знаю, что делать. Вы мне проассистируете? – Так, я запрещаю самоубийство, – повысил голос Сай, – мне плевать, кто он. Для меня этот человек – важный свидетель. – А разве смерть не лучшее доказательство непричастности к тем грязным поступкам, которые вы ему вменяете? – вступился человек в кейсеканах. – Смерть – это способ уйти от ответственности. А ваш класс, кажется, ликвидировали семь лет назад, – ответил Сай. – Да, но такие, как вы, забыли нас всех перерезать! – Командир положил руку на катану. – Вы же понимаете, что я не допущу такой глупой смерти свидетеля у меня на глазах? – Сай схватился за револьвер, направляя его то на Орию, то на его начальника. – Только для такого бесчестного человека, как вы, смерть от сеппуку может выглядеть глупо. – Нет, вас, точно, зря… – начал было контрразведчик, но осекся. – Вы до сих пор с катаной ходите, даже несмотря на запрет. – Я все-таки еще командир, – ответил высокий брюнет. – Катаны официально запрещены, но от такого нарушения вреда немного, да вы и знаете, что у нас склады с холодным оружием с сорок шестого года никто не трогал, что недавно проверил этот господин. – Он показал на Гина. (Закон о запрете мечей вышел задолго до описываемых событий (1876 год), но реставрация самурайских традиций во время Второй мировой войны повлекла за собой новое запрещение военной атрибутики после поражения японских войск. В этом случае герои новеллы нарушают еще один закон – П.А.) – Я сейчас вернусь за вакидзаси для Ории-сана, пусть он делает то, что считает нужным. Тот, кто тронет его до этого хоть пальцем – умрет, – сказал человек в кейсеканах. Несколько секунд Сай был в ступоре, но в итоге согласился подождать. Командир появился через пятнадцать минут. В руках у него был вакидзаси. Он протянул рукоять малого меча Ории. Два человека держали за плечи бывшего самурая, а Сай нацелил на него револьвер. Еще двое держали Гина, который попытался предотвратить самоубийство друга. – Неужели вы думаете, что я попытаюсь убить вас этим? – сказал Ория, принимая клинок. – По себе людей судите? Вы, наверное, так бы и поступили? – Быстрее, – сказал Сай, взводя курок. Ория вонзил вакидзаси себе в живот и повел его вниз, раскрывая крестообразно кровавую рану. Хлынула кровь, вываливались наружу распоротые внутренности. В глазах бывшего военного помутнело. Он смотрел на своего командира, который расплывался перед глазами. Дыхание его стало частым, и от этого рана только еще больше кровоточила. Капли крови образовывали багровые сгустки, которые образовывались вокруг раны. Рассеченные ткани внутренностей Ории были пропитаны кровью. – Наверное, хватит с него, – произнес брюнет в кейсеканах и одним ударом отрубил ему голову. Потом он вытащил из разорванного живота Ории вакидзаси и подал меч Гину. – Вы, наверное, тоже хотите умереть и оправдаться? – спросил самурай. – А сам-то ты чего живой тогда, сволочь в кейсеканах? – в ярости спросил Гин. – Армии давно уж нет, а ты жив еще! Двое военных, которые держали Гина, пригнули его к полу. – А, ну, в таком случае, продолжайте! – сказал брюнет Саю. – У меня здесь больше дел нет. – Ичимару-сан, – ласково обратился Сай к Гину, – теперь вы – наш единственный свидетель. Можно сказать, вы – наша единственная надежда, чтобы распутать дело. И нам очень нужна информация, и если вы не будете помогать, то… – И чем тогда вы лучше их? – в ярости спросил Гин. – Просто их цели были ошибочны, – ответил Сай. – Ибики-сан, принеси ведро воды и полотенце! Вы же понимаете, что своим поведением вы заставляете меня подозревать, что вы сами участвовали в запрещенных опытах, раз так выгораживаете вашего бывшего лектора. А это предположение развязывает мне руки. Вы же понимаете, что сейчас должно произойти?! В том, что касается допроса, я – просто художник. – Твою ж мать, – Гин увидел, что в комнату вошли еще несколько человек. Они подхватили Ичимару на руки и положили на спину. Один человек держал его и сковывал наручниками. И не просто держал руки, а еще и вытягивал. Правую руку ломило так, что Гин заорал. Ичимару поглядел направо: на него потухшими глазами смотрела мертвая голова Ории. Несколько человек держали его за ноги, кто-то перевязал ему рот полотенцем, так, чтобы его невозможно было закрыть. Человек, которого Сай называл Ибики принес несколько ведер и начал вливать их в рот Гину. Он дернулся, но сопротивляться шестерым военным не мог. Он взвился, но его сразу прижали к полу. В конце концов, он сдался. Он захлебывался, пытался откашляться, сжимал зубами полотенце, ощущая на языке вкус мокрой ткани. Обезумев, он пытался то перегрызть его, то захватить раскрытым ртом побольше воздуха. После дуэли сил осталось мало, и проявлять чудеса выносливости он был не готов. Ичимару думал, что его раны на груди скоро разойдутся. Воду приходилось пить, чтобы не захлебнуться. Его дыхание стало сбивчивым, а в горле он ощущал неприятную, постепенно усиливающуюся резь. Воды стало немного меньше, но в соседней комнате он услышал шум открытого крана. Там уже набирали ведра для новой пытки. Если целью пытки было создать у человека ощущение утопления, то своей цели они добились. Через пятнадцать минут поливания водой у Ичимару пошла горлом кровь: он выгнулся вперед, закашлялся. Полотенце окрасилось в красное. Ибики остановился: – Хватит, поверните его. Люди, которые раньше держали Ичимару, резко подняли его, вынули полотенце изо рта и наклонили альбиноса вперед. Гин зашелся кашлем, отхаркивая мокроту с кровью. Через несколько секунд его вырвало кровавой водянистой жидкостью. – Все полы нам заблевал, – коротко отреагировал Сай. – Но на что не пойдешь, ради того, чтобы найти двух очень нужных нам людей. Двое подхватили бывшего офицера за руки и подтащили к столу. – Ичимару Гин, вы меня слышите? – спросил Сай. – Да, – сорванным голосом ответил Гин. – Хорошо, – медоточиво продолжил Сай. – Вернемся к нашему разговору. Перед вами две фотографии: исчезнувшего ученого Исао и некоей Матсумото Рангику, так же исчезнувшей. Она тоже лично знала Исао. Вы узнаете кого-нибудь здесь? Если да, то, что вы знаете о том, где они сейчас? Гин помотал головой. – Он не вспомнил! Кипятите воду, ребята! – скрывая раздражение за садистским исступлением, закричал Сай. – Ибики-сан, неси тесак, только не отрубай ему все сразу, начни с фаланг пальцев. – Какой ты нахрен художник, ты – мясник, – слабым голосом произнес альбинос. – Я – художник, а он, – тут Сай указал на Ибики, – мясник. Ичимару понимал, что ему ни в коем случае нельзя терять пальцы, поэтому решил, что сейчас – самое время симулировать обморок. Гин глухо застонал. Съезжая со стула вниз, он, действительно крепко приложился о какой-то угол и потерял сознание. Сквозь марево он слышал обрывки фраз: – Обморок… Додопрашивали! – Я был уверен, что он симулирует! – Симулировал, пока об эту железяку не долбонулся. Теперь по-настоящему. Больше Гин ничего не слышал. Ибики предложил отливать подозреваемого водой или дать нашатыря. – От воды ему только хуже будет, – сказал Сай. Контрразведчик решил не приводить заключенного в чувство, а отвести в камеру: – Он решился на симуляцию обморока, то есть он боится того, что ему отрубят пальцы или заставят пить кипяток. Сейчас можно его не трогать. Через пять часов – ко мне. Начнем с того места, на котором остановились. Сейчас для него не менее важна пятичасовая пытка страхом перед новыми мучениями. Он уже убедился, что мы настроены серьезно. Пускай теперь боится. Может быть, он не знает ученого, но с девкой – точно знаком. Осталось только дожать. В соседней комнате засвистел чайник. – Кипяток готов. Нести? – из двери выглянул коротко стриженный брюнет в военной форме. – Да не надо уже, – махнул рукой Сай, хотя… неси сюда кипяток и заварку, не пропадать же. И уберите здесь кто-нибудь, ведь противно! Гин чувствовал, что его несут по-человечески, за руки. Правая рука ломила, не давая ему потерять сознание окончательно. Он пришел в себя где-то через часа полтора. Гин осмотрелся. Одиночная камера: стол, кровать с тонким одеялом мышиного цвета. Правая рука отекла, но пальцы еще двигались. Умело сломали: ведь ей еще можно было писать признательные показания. Он встал. Сделал несколько шагов, рука висела плетью. Ичимару одернул одеяло. В голове появилась идея, которую нужно было воплотить в жизнь. Левой рукой он сдернул одеяло и закусил его зубами, чтобы не кричать. Немеющими пальцами правой руки он постарался как можно сильнее схватить простыню, а левой рванул ее с такой силой, что разорвал на две половины. Он впился зубами в тонкое тюремное одеяло, пытаясь подавить болевой спазм. Теперь ему осталось повторить это несколько раз, чтобы получить тонкие полосы. Куски получались все тоньше и тоньше, рвать их одной рукой было бы очень тяжело, если бы тюремная простыня не была такая ветхая. Сейчас нужно было сделать из всего этого затягивающуюся петлю. Плохо сгибающимися пальцами он пытался связать узел, приходилось завязывать узел левой рукой. Боль мутила сознание. Из полос получилась веревка, не очень надежная, но Гин должен был попробовать это средство. Он где-то читал, что мучения от этого вида казни длятся где-то полторы минуты, а потом человек уже ничего не чувствует. Всего полторы минуты, а эти твари будут истязать его часами. Надо всего лишь немного потерпеть. Ичимару закрепил самодельную петлю на решетке. Тишина. В камере было тихо и спокойно так, что можно лечь спать и, выспавшись, забыть про случившийся несколько часов назад кошмар. Гину привиделась мертвая голова Ории. Такое захочешь – не забудешь. Его заточили в идеальный каменный мешок. Ичимару подумал, что очень жаль , что в таких камерах нет тюремных крыс… Была бы хоть какая-то живность, которая бы стала свидетелем его смерти. – Прости, Ран-чан! – Гин накинул себе петлю на шею. Сегодня у него был тяжелый день, и ему надо было отдохнуть. Петля затягивалась. По телу Ичимару разливалось приятное оцепенение. Он не сопротивлялся, а даже ждал его. Обычно самоубийцы намыливают веревку и руки, чтобы, испугавшись страдания, не снять ее, а правая рука Гина не действовала совсем, а левой хватать петлю было несподручно, да и не хотел альбинос оставаться в живых. Он постепенно переставал чувствовать свое тело, и то, что боль в правой руке утихала, радовало его. Он несколько раз конвульсивно дернулся, еще больше затягивая петлю. Однако ветхая простыня не выдержала и оборвалась. Гин лежал на полу и слабо дышал. Пытки, попытка повеситься, нервное перенапряжение, дуэль, которая была три дня назад, сделали свое дело. Гин уснул, но сон его не был добрым, он провалился в бред, но, вероятно, он был счастлив, потому что считал, что ему удалось умереть, и он попал на тот свет. Дверь в камеру открылась. Сай увидел Гина, распластавшегося на полу возле выхода с галстуком из разорванной простыни. – Разумное решение, – сказал Сай. – Проверьте, может, жив еще. Веревка-то оборвалась. Ибики послушал дыхание Ичимару и пощупал пульс: – Жив, в чувство привести? – спросил военный. – Будем поступать по закону, – неожиданно решил Сай. – А по закону после такого его должно перевести в психиатрическое отделение. Скажите, чтоб оказали помощь. Аккуратно его несите, чтоб не проснулся. И не будить. Пусть выспится. Завтра его ждет сюрприз. *** Гин проснулся на больничной койке. За то время, пока он был в бреду, его основательно подлечили. На правую руку наложили гипс, сменили повязки на ранах на груди, перевязали голову. Однако была и плохая новость: ноги и левая рука были привязаны к кровати. Он перевел взгляд на медицинскую сестру: – А, зачем вы меня привязали? – спросил Гин. – А вы, что, совсем ничего не помните? – заботливо сказала зеленоглазая девушка. – Вы чуть себя жизни не лишили, поэтому мы вас не можем развязать. Вдруг вы в окно прыгните или голову о стену разобьете? Ичимару слабо дернулся, пытаясь выпутаться. – Если будете буйствовать, я вколю вам что-нибудь такое, что вас превратит в овощ, – улыбаясь, сказала зеленоглазая. – А во фрукт можно? Например, в хурму? Медицинская сестра юмора не оценила: – Вам вообще нельзя резко двигаться, у вас сотрясение. Между прочим, к вам посетитель! – Кого это нелегкая принесла? – спросил себя Гин и сразу прикинул самые дурные варианты. – Итачи-сан, Сай-сан, вы просили позвать вас, когда больной проснется. Говорите с ним. Только недолго. Он еще очень плох, – позвала медсестра. – Вы выглядите сегодня лучше, чем вечером. Я вас поздравляю, вы идете на поправку, – издевательски начал Сай. Гин молчал, и, чтобы не затягивать ненужную паузу, военный продолжил: – Вы и дальше сможете получать такую же прекрасную медицинскую помощь, если ответите, где сейчас те люди, которые изображены с вами на фотографии и как вы с ними связаны. Сай показал фотографию Ичимару на курсах Исии и фотоснимок Гина вместе с Рангику. – Нам нужно все знать об этих людях, – повторил брюнет. – Я же вам все сказал, а вы мне не верите и мучаете меня, а затем лечите за свой счет. Это – подделка, монтаж. Проще смонтировать фотографию, чем провести настоящее расследование, если этот изобретатель так нужен. Все, что здесь произошло – ошибка следствия. – Хорошо, – сказал Итачи. – Сакура-сан, принесите нам СI-531. Знаете, Гин-сан, а я вам верю. Вот сейчас, прям, поверил и проникся. И чтобы совсем убедиться в вашей честности, мы введем вам один препарат. – «Сыворотка правды»? – с тревогой спросил Ичимару. – Она самая. СI-531, вещество, разработанное на Западе, мы его слегка улучшили. Это – препарат на кетаминовой основе. Я называю его по первой и последней букве «ЦукуемИ», – ответил следователь. – Любите мифы? – саркастически спросил Гин. – Признаюсь, есть страсть, – ответил Итачи. – У меня слабое сердце. Сдохну я после вашего укола, – пытался остановить их Ичимару. – Рассказывайте! Нормальное у вас сердце. Человек с сердечными болезнями умер бы еще вчера, – возразил Сай. Медсестра принесла шприц с препаратом. Итачи приготовился делать инъекцию – Гин непроизвольно дернулся. – Вы дадите мне ввести препарат или вас подержать? – язвительно спросил Итачи. – Все равно ведь сделаем. – Колите, – сказал Ичимару и попытался успокоиться. *Сиро Исао (исторический прототип Сиро Исии) - японский "врач смерти", служивший в 731м отряде и проводивший бесчеловечные опыты над военнопленными. После фиктивного суда в обмен на свои знания получил гарантию безопасности и жил на Западе. Ни о каком "нелегальном" побеге, который описан в фанфике и речи быть не может. Более подробная информация тут. http://ru.wikipedia.org/wiki/Отряд_731