***
В комнате уютно и светло, это место оживает каждый вечер. Уолтер очень постарался, чтобы его дурная привычка работать по ночам никогда не оставалась в прошлом. Тем более что в такие вечера, как этот, в полном одиночестве, почти что похожем на нездоровое затворничество, он может себе позволить засиживаться допоздна. Лэнс был бы в ярости. Факт: хоть он и засыпает при свете, но терпеть не может мышиную возню, которую затевает Уолт во время своей работы, и уж точно не может спать, зная, что напарник гробит свой режим сна а заодно и своё здоровье. Правило: никогда не писать Лэнсу первым. Мало ли, чем он занят в то время, пока Уолт не спит. Интересно, сменил ли он рингтон, который Уолтер в качестве шутки установил на оповещения от его контакта? И факт: Лэнс Стерлинг будет в ярости, когда об этом прознает, и наверняка поспешит домой. Поскорее бы, поскорее…***
24.06
«Хэй, Лэнс, доброй ночи, не забудь привезти мне сувенир из Японии», – пишет Уолт. На его часах 5:31 утра. Запрещенный приём, Лэнс сразу догадается, что Уолтер не спит, и уж тогда… Просыпается Уолтер ближе к обеду. Уснул он как есть, в ожидании ответа, которого не последовало в тот же момент. Сообщение пришло только вот, и Уолтер прочёл его несколько раз, пытаясь понять, что с ним не так. «Ты хотел сказать, «Доброе утро» Соскучился по тебе, буду сегодня в час.» Первая мысль: наверное, он просто шутит, притворяется, что всё нормально, а внутри него бушует праведный гнев. Приятно, что уже сегодня они увидятся, нужно подготовиться как следует или хотя бы прибраться. Да, прибраться будет вполне достаточно, чтобы угодить напарнику. Иногда он так и говорит: «Боже, Уолтер, ты бы хоть прибрался в этой лачуге». Уолтер Бэкетт умеет понимать намёки. Он только взял в руки сэндвич с яйцом, чтобы набраться сил для предстоящей уборки, как вдруг его пронзило стрелой осознание, что часы на стене показывают 13:40. Уолтер тут же схватился за телефон, но в нём не было ни сообщений, ни пропущенных звонков. Он, не отдавая себе отчета в том, что делает, помчался в гостиную и увидел, как за стеклянной перегородкой, дверью, стоит Лэнс. Он смотрел на него так, словно… Охотник, который держит на мушке свою добычу. Цепко и застыло, и ни капли удивления. Это сбило с толку, но ненадолго. – Лэнс! – выкрикнул Уолтер, расправляясь с замком. Было бы с чем расправляться, он ведь не запер дверь с прошлого вечера! И это остановило лучшего секретного агента? – Лэнс, почему ты стоишь здесь, как давно? Почему не предупредил? Знаешь, я почти что убрался, так что не злись. Лэнс стоял, молча слушал, дожидаясь, пока Уолтер выговорится, причем именно слушал, не перебивая и не моргая, кажется. Это безумно льстило, и Уолт не собирался останавливаться, разбрасываясь заботой и собственными чувствами, словно фантиками. – Лэнс! Тот, кому принадлежало это имя, всякий раз немного вздрагивал и пропускал вдох от того, как неподдельно искренне и нежно это звучало, не сбавляя обороты. – Лэнс, я так соскучился! Я не знал, что делать в первую очередь, я протер только пыль на самых верхних полочках! – Лави, решившая поучаствовать в этой нелепой, абсурдной сцене воссоединения, вдруг решила вставить свой комментарий. Лэнс напрягся, нехотя отводя взгляд, с целью вычислить источник раздражающего шума. – Ну же, Лави, подыграй мне! Впрочем, сам можешь проверить, – неуверенно предложил Уолтер, втайне уповая на то, что самый лучший на свете шпион не станет тратить на подобные глупости своё время. – Заходи. Кажется, только получив разрешение, Лэнс шагнул внутрь. Ему было как будто не по себе от стен, обступивших со всех сторон, словно он боялся угодить в западню, ловушку, но страх быстро отступал и Лэнс постепенно расправил плечи. Мыском ботинка он нечаянно подцепил краешек пыльного коврика, что лежал у входа. Почти что ироничная надпись «Добро пожаловать» была повернута обратной от входа стороной. И присыпана слоем грязи. – Ой, прости! Мне так жаль, что я не успел ничего сделать к твоему приезду! Пока Уолтер ползал на коленях, исправляя свой досадный просчёт, Лэнс впервые за всё время коснулся его. Коротко, словно приручая дикого зверка, дотронулся до его плеча. И сказал: – Уолтер, всё в порядке. – Нет, Лэнс, – Уолтер выглядел расстроенным. – Не в порядке. Я хочу, чтобы ты возвращался сюда, как к себе домой. Чтобы ничто не мешало нам, ну…. Наслаждаться моментами, когда мы просто вместе. Наконец-то Стерлинг заметил, над чем хлопотал Уолтер. Он суетился, собирая осевшую пыль в совочек, больше похожий на детскую лопатку для песочницы. Не исключено, что так оно и было. – Послушай, Уолтер, – его собственное имя, произнесенное вслух, немного непривычно резало ушки. С каких пор сам Лэнс Стерлинг произносил его так изучающее, любопытно, но в то же время так интимно. – Ни о чём не волнуйся. Пойди на кухню и налей нам что-нибудь. Уолтер поразился – Лэнс отпустился на колено и принялся за работу. С этим дурацким розовым совочком и куцей метлой в руках он выглядел забавно, но в то же время трогательно и мило. Не знал он, что ответить на подобное, он попятился спиной, не сводя глаз с Лэнса, который словно избегал и чужого взгляда, и дальнейших обсуждений. Ему показалось, что он провинился по-настоящему, но в то же время окружен снисхождением и заботой, которой попросту не заслуживает. В голове всё путалось. Слава богу, Лави пришла на помощь, небольно, но ощутимо ущипнув его за палец. – Ах! – Уолтер очнулся за попыткой заварить чай. Смысл слов Лэнса дошёл до него не сразу. Уолт побросал всё как есть, добавив беспорядка в общую плачевную картину, и достал из-за холодильника припрятанную давно, для случая, бутылку вина. Открыть её помог, конечно же, вовремя оказавшийся рядом Лэнс, – его руки были вымыты по локоть, рукава рубашки закатаны. Пиджак, аккуратно, по-пижонски свёрнутый, повис на спинке стула. Уолтер чуть не поперхнулся, это было безумно сексуально. Ну, на лично его вкус. И то, с какой лёгкостью Лэнс раскупорил вино, только добавляло всей этой картине шарма. Уолт прижался к стулу, но не по собственной воле, – левая рука Лэнса показалось непривычно, почти излишне властной и тяжёлой, – и наблюдал, как напарник украдкой поглядывает за тем, под каким ошеломительным впечатлением находится Уолтер. Это было потрясающе, а ведь вино лилось в обыкновенную домашнюю кружку с их общей фотографией. Бокал для вина нашёлся всего один, и Уолтер с готовностью его уступил виновнику торжества. – Как в Японии? – поинтересовался Уолт, спустя пару обоюдно молчаливых глотков. – Паршиво, – коротко ответил Лэнс, не моргнув. – Холодно? Жарко? Или то и другое одновременно? – Уолтер, – Лэнс прервал его, осушив второй бокал. И если это звучало несколько жёстко, Стерлинг поправил ситуацию, заговорив спокойнее и внезапно снова заботливо. – Расскажи, что делал всё это время ты. – Ничего особенного, знаешь, я просто думал о тебе, и всё, – Уолт, осмелев с половины кружки, коснулся холодной, словно лёд, ладони Лэнса, и потом сто раз проклял себя за подобную вольность. Лэнс отдернул руку, как будто в неё вонзились шипы. Золотистый тёплый свет под кремовым абажуром подёрнулся слабым серым маревом. – Мне пора, – сообщил Лэнс холодно, отстраненно. – Постой! – Уолтер снова, второй раз за день, упал ему в ноги, на этот раз чтобы привести в порядок шнуровку на ботинках. Делал он это неловко, но трогательно сосредоточенно, несмотря на то, что был довольно таки не в себе. Лэнс стерпел, не торопил, не подшучивал, хотя это было бы в общем-то в его духе. Он как-то ломано, нервно зачесал пятёрней растрепанные лохмы мальчишки, взглянув в подёрнутые мутной пеленой глаза, что доверчиво взглянули снизу вверх, и вздохнул, словно приняв какое-то непростое решение. – Не смотри так. – Не уходи так, – Уолтер явно проговорился, его коленопреклонная поза выражала что-то большее, чем простую попытку выказать заботу. Смотреть на это было с каждой секундой всё тягостнее, Лэнс с трудом остался верен принятому решению.***
25.06
На следующий день Лэнс вернулся. Измученный недосказанностью, внезапностью ухода напарника, на этот раз Уолт подготовился. Он встал пораньше, навёл порядок в доме, хотя и не был уверен до конца, что его усилия оценят. Так и вышло. Правда, Лэнс сегодня был чуть более беспечен и радушен. Он с порога обнял его и поспешил усадить за стол, не придав значения порядку в лачуге Бэкетта. Первым делом он откупорил виски и зашипел на сонного напарника: – Шевелись, Уолтер, тебе только напополам с газировкой. – М-м, как скажешь, – Уолтер как будто бы плутал в тумане. Сегодня, с этим Лэнсом он мог себе позволить немножко потерять бдительность и покапризничать. Он упал на стул и сделал вид, что у него нет сил дотянуться до дверцы холодильника. Лэнс эту игру подхватил тут же. Он встал, грубо потрепал напарника по взъерошенной макушке и без труда нашел то, что искал. – Не против жаренного сыра на ужин? – Лэнс, вальяжно опершись на покачнувшийся от тяжести холодильник, уже прикидывал дальнейшую программу на остаток вечера. Хорошо, что на этот раз в неё входил и ужин, и, возможно, некоторое продолжение. А то в прошлый раз Уолтеру пришлось заказывать себе еду на дом и утешать себя просмотром новой серии дорамы. И не только. – Лэнс, – Уолтер не мог оторвать тяжёлую от усталости голову от стола. Ему было так хорошо и спокойно, как будто всё происходящее как никогда правильно и привычно. – Лэнс, прости за вчерашнее. – Ерунда, Уолт. Айда танцевать. Не успеешь оглянуться, а Лэнс Стерлинг уже дорвался до музыки, которая начинает наполнять дом безумной развязной атмосферой. Лэнс подхватывает его словно пушинку, увлекая в танец. И всё вокруг вдруг кружится, играет красками и огнями, и утомляет так быстро, что Уолтер спит без задних ног до обеда. Или даже до вечера.***
26.06
Сидящий напротив, в темном углу, Лэнс смотрит на него голодно, жадно, внимательно до странного. Он проводит ладонью по столу, припорошенному каким-то ручками, бумажками. Вернее, проводит пальцем, дотошно, с каким-то непривычным скрежетом по дереву, и подносит к лицу. И, выдержав паузу, улыбается ему сладко, но коротко: – Какая чистота, умница. – Мог бы и вчера заметить, я так старался. – Пойди ко мне, – приказывает Лэнс, не обращая внимания на капризы мальчишки. Уолтер напрягся, – обычно его о таком не просят. В голове бьется странное, тревожное противоречие, вчера, мол, было не так. Но он, покорный судьбе и властному голосу Лэнса, шагает вперёд. Он не заметил, что в темноте скрывалась преграда, и неловко запнулся. Лэнс подхватил его, и эти мощные, цепкие объятья скорее причинили боль, нежели спасли. Но это можно было бы и стерпеть, ведь вся ранящая боль без остатка утонула в долгом, тягучем поцелуе, в который его утянул напарник. Вырваться из него оказалось сложно. Уолтер принял это как нечто лестное и непреложное, раньше Лэнс никогда не настаивал. Лэнс был нежен, когда-то. Но теперь… Разорвав сковавшие хрупкое тело Уолтера по пояс объятья слишком резко, насытившись, словно хищник, он встал. А мальчишка, потеряв опору и обмякнув, наоборот, прильнул к табуретке, стараясь прийти в себя, отдышаться, застегнуть дрожащими руками пуговицы распахнутой рубашки. Заиграла музыка, как вчера, и Уолтер резко оглянулся, боясь, что всё опять резко переменится. Странно, что вчера это его не пугало, но сегодня… От одной мысли, что сегодняшний Лэнс заставит его танцевать с ним в той же манере, как и целоваться, ему становится не по себе. И даже немного страшно. – Ты не против? – Лэнс дожидался его согласия, в приглашающей жесте вытянув вперёд ладонь, хотя ещё вчера оно ему не требовалось. И тогда Уолтер понял, что по-настоящему зависело от него, несмотря на перемены в Лэнсе. Но… почему-то он опять не смог противиться его воле. Он когда-то уже видел эти глаза, блеснувшие ясной синевой, и он узнал их раньше, в 13:41, в тот раз, но не поверил. И теперь происходящее для него казалось одновременно пугающим и завораживающим, как безумный сон. Танцевали они медленно, не в такт музыке. Казалось, что огни вокруг плывут, оставляя за собой пьяные хвосты-кометы. Казалось, что вино отравлено, и воздух, и поглотившая их темнота, в которой Лэнс оплетал его своими объятьями, словно паутиной. Он трогал его, словно никогда не испытывал тепла чужого тела, стараясь впитать его в себя до последней капли. Он старался быть нежен, но когда Уолтер всхлипнул, сжав прикованные к стене руки в кулачки, Лэнс отпрянул, словно зверь. И исчез, ничего не сказав.***
27.06
На следующий день Лэнс делает вид, что всё в порядке. Уолтер понимает, что происходит, вернее, догадывается, но решает промолчать насчёт своих опасений. Глаза Лэнса светятся знакомый теплом, они не светятся так механически неестественно как вчера, и это знак, что всё пройдет, как всегда. Отказавшись выпить (это был бы уже четвертый вечер подряд), Уолтер умоляет Лэнса провести с ним вечер за сериалами и пиццей. Нужно было что-то, что поможет оттенить резкую, угловатую темноту вчерашнего дня. Что-то, что увлечет его своей теплотой, укутает, словно в плед, а завтра будь что будет. Уолтер как никогда увлечён этой игрой.***
27.06 ночь
Уолтер проснулся, когда почувствовал прикосновение к руке. Стояла поздняя ночь, свет в доме был выключен. Постепенно глаза привыкли. Лэнс осторожно сел на кровати и вытянул свободную руку вперёд. Уолт вздрогнул, но не отстранился. – Можешь включить свет, – хрипло сказал он, – Но тебе не понравится. Уолтер молча протянул ладонь, касаясь маски Лэнса Стерлинга. Шершавый шрам пересекал его лицо, а левая рука была как и раньше холодна. – Всё хорошо. – Спи, – Лэнс дотронулся до его лица в ответ, еле сдерживая зверя внутри, погладил веснушки, которые запомнил наизусть за два дня их безумных свиданий. – Я не причиню тебе зла. Уолтер слышал, как Лави шумно взмывает в воздух и садится на изголовье кровати. Лэнсу это не нравится, он инстинктивно прикрывает Уолта холодной, как сталь, рукой, порываясь защитить, но тут же вспоминает, что эта птица дорога мальчишке. Он её не тронет.