Очевидный выбор

      С бесконечным упрёком во взгляде Чимин наблюдал за своим товарищем, который в это время разбирался с одеждой в гардеробной комнате, не обращая внимания ни на недовольство со стороны друга, ни на что-либо иное. Пак устало сидел на массивной кровати со скрещенными на груди руками и хмуро наблюдал за брюнетом, который, от прожигающего взора своего лучшего друга, всё же, в конечном итоге, удосужился развернуться к нему лицом. — Перестань так на меня смотреть, скоро дырку лишнюю просверлишь, — жалобно протянул темноволосый, подходя ближе к Паку, что, в свою очередь, словно назло, закинул одну ногу на другую и отвернулся, умудряясь при этом нахально хмыкнуть. Способность этого негодяя делать вид стервозной омеги поистине восхищала. Но в данной ситуации Тэ не мог жаловаться, поскольку то, что он устроил, не укладывалось в голове даже у него самого, — Чимин-и, ну пожалей ты меня. — Ты мог сначала предупредить меня об этом, — недовольно проворчал шатен, а Ви, осознавая, что Пак всё же готов пойти на уступки и спрятать свои невидимые колючки, неспешно опустился рядом с ним на матрац, аккуратно обнимая своего лучшего друга обеими руками за плечи и утыкаясь носом в его шею в области ароматных желез, дабы вдохнуть приятнейший аромат персиков, который так сильно успокаивает в сложные моменты жизни. Тишина на некоторое время заволокла светлую комнату. Они так и сидели в объятиях друг друга, смешивая свои омежьи запахи в нежном букете фруктов и полевых цветов, как делали это обычно, чтобы расслабиться, успокоиться после утомительного дня, нежась в руках друг друга, утопая в наслаждении. — Прости меня, Минни, — выдохнул неожиданно Тэ ему куда-то за ухо, от чего Чимин дёрнулся, прикусывая нижнюю губу, — ещё раз прости, забылся, — с этими словами Ким чуть отодвинулся, понимающе убирая свой носик от одной из чувствительных точек этого сладкого пирожка, попутно не выпуская из своих медвежьих лап и всё так же продолжая обнимать старшего. — Тебе он действительно так сильно нравится? — вдруг спрашивает Пак, переводя взгляд на друга. Словно он не знает очевидного. Прекрасно знает ответ, и вопрос, даже, наверное, риторический, словно констатация факта, но Тэ всё же решает ответить. — Нравится, — твёрдо ответил без малейшего сомнения Ким, на что получил лишь вздох, который был красноречивее всяких слов. Чимин не был бы его лучшим другом, самым доверенным лицом, если бы не знал, как давно его товарищ течёт при одной мысли о своей университетской любви. Несмотря на то, что сам он фотографом не стал, зато Чонгук добился не малых успехов, прослыв мастером своего дела. А Тэхён воспользовался самым очевидным, чтобы сделать его своим. Он стал одним из самых желанных моделей Азии. Одним из самых желанных омег Азии. — Спасибо, Минни, ты лучший, — громко воскликнул брюнет, сжимая малыша Чима в своих крепких объятиях и стирая с его милого личика малейшее воспоминание о хмурости. Кем он будет для этого влюбленного омежки, если откажется помочь в столь нелёгких амурских делах, особенно, будучи осведомлённым о его безграничной любви к фотографу.       За годы обучения в ВУЗе, Пак неоднократно старался подтолкнуть своего товарища к тому, чтобы тот признался в своих чувствах, прекрасно зная, что ему никогда бы не отказали. Не заметить эти взаимные поглядывания друг на друга персиковый просто не мог, но оба отрицали возможность быть вместе. Оба выбирали неправильных людей, чтобы скрыть свои чувства, которые так нуждались в том, чтобы о них знали. Тэхён заливался слезами каждый раз, когда младший знакомил их с очередным омегой или бетой, а Чонгук кулаки сжимал, да желваками поигрывал при взгляде на обнимающегося с кем-то Кима. И Пак всё видел, обоим говорил, пытался придвинуть их ближе друг к другу, но оба построили стену. — Что мы наденем для этой фотосессии? Или будет верным сказать «фотосессии по завоеванию сердца милейшего фотографа во всем мире», — не удержав себя от подкола, заливисто расхохотался Пак, спиной падая на кровать под смущенные бормотания Кима. — Я одежду уже выбрал, кстати, он сказал, что встреча состоится у его друга, так что, может и ты за кем-то приударишь этим вечером? — с пошлой ухмылкой Ви поглядел на разлёгшегося на его собственной кровати товарища, хитро поигрывая при этом бровями. Чимин знал, что этот взгляд, полный чёртиков, не предвещает ничего хорошего. Не может настолько заведённый друг не сулить ему проблем, — может пора выходить из того возраста, когда течку проводишь в компании со своей рукой и игрушками? — Уж больно опытный нашёлся, — упрекнул темноволосого Чимин, вновь заливаясь хохотом, за что и получил подушкой по голове. Малыш так и не смог признаться другу, что давно потерял свою невинность. Они брезгливы в плане отношений, что позволяет им их высокое положение в обществе. Парни смело решили для себя, что их первый раз должен быть хотя бы с теми, кто им действительно нравится, но что делать, когда у Чимина первый раз давно был, а признаваться стыдно, да и нет у него и малейшего понятия с кем он может лечь в постель ещё раз в своей жизни. Школьная любовь давно ускользнула из его жизни, а после разбитого сердца, тот просто не встретил того самого, чтобы хотеть оказаться под альфой, желать его горячо и страстно.Глубоко и жадно — Выпей таблетки и замолчи, — с усмешкой сказал Тэхён, доставая из гардеробной несколько вешалок с различной одеждой, — это одежда из новой коллекции, хён попросил выбрать по два наряда для выхода на подиум, может в новых шмотках и пойти на фотосет? Блузы весьма откровенные, — задумчиво протянул брюнет, облизывая подсохшие губы, а Пак наконец-то отскреб себя от мягкой поверхности матраца, поднялся с кровати и таки подошёл к другу, дабы рассмотреть одежду поближе, но его глаза от неожиданности так распахнулись, что «прощай Корея, я теперь не азиат». — Это, блять, шутка такая? — громко воскликнул старший, очень красноречиво прокомментировав увиденное. Чимин схватил пару вешалок и глаза его быстро забегали по ткани, которую, по сути, и одеждой назвать нельзя. Ким выглядел более чем серьёзным в своих намерениях, и Пак, в принципе, не удивлен. Этот человек решительно настроен завалить Чона сегодняшней ночью, по этой причине, персиковый всё же взял себя в руки и начал перебирать блузы, — если хочешь покорить не только его сердце, а ещё, к примеру, его член, думаю, это подойдет лучше всего, — подперев подбородок двумя пальцами, деловито заявил он, после чего в который раз расхохотался, в то время, как Ви лишь внимательнее вгляделся в предложенный вариант. — Это наденешь ты, — неожиданно со всей несвойственной ему строгостью, заявил Ким, от чего малыш моти поперхнулся воздухом. — Что? Кто кого соблазнять намерен? — Я надену вот это, — Ким намеренно проигнорировал заданный ему вопрос и достал из кучи вещей шёлковую белоснежную рубашку в стиле средневековья с большим обилием рюш и ленточек, вид которой заставил Пака недоуменно поднять на него взгляд, — у этого есть маленький сюрприз, — и тот лёгким движением руки повернул вешалку обратной стороной, представляя вниманию заднюю часть блузы, которая полностью оголяла всю спину. — Вот так сюрприз… — Именно. А ты мне нужен для того, чтобы проверить его. Если он хочет от меня только одной ночи, или ему вообще плевать кто будет под ним корчиться, то я без малейшего промедления откажусь от работы с ним и вообще забуду как кошмарный сон. Если его внимание привлечёт твой откровенный наряд, то всё, сюрприза он не дождётся, так и останется ни с чем, — самоуверенно выложил свой план Ви, от чего Пак даже замер, пока слушал. — Получается, я выступаю в роли расходного материала? — решил подколоть омегу Минни. — Я же знаю, что ты так не считаешь, — растянул в своей квадратной улыбочке розовые губки Тэ, что по инерции вызвало ответную улыбку у персикового.       Не имеющий особой важности диалог продолжался ещё несколько часов, в течении которых эти двое успешно разобрались с выбором одежды, определились с макияжем и косметикой, с причёской, а после, и уборкой, дабы вернуться в, сверкающий от чистоты, дом, и сразу же, без жалобных завываний, лечь в кровати и заснуть, не поднимаясь аж до следующего вечера.       Чимин выбрал для своего лучшего друга небрежную прическу. Волосы легкими волнами спадали вниз, обрамляя столь идеальное лицо, а макияж, подчёркивающий глаза, приковывающий внимание к алым губам, Минни продумал до малейших деталей, дабы друг откровенно сверкал на этой фотосессии. Тэ для омеги выбрал чуткий и нежный макияж в сочетании с идеально уложенными волосами. Пухлые губы тот покрыл стойким тинтом вишнёвого цвета, дабы взгляд какого-либо альфы невольно потянулся к ним самостоятельно. Невинное лицо сладкого мальчика не шло и в сравнение с похотливым образом, собранным из сетчатой блузы с пышными рукавами, завышенным воротником, большим количеством рюш и обтягивающими, подобно второй коже, штанами, которые очерчивали аппетитные половинки, стройные бедра и изящные икры. Тэхён был верен самому себе своему коварному плану и действительно надел на себя выбранную им ранее блузку с открытой спиной, заправив её в такие же белоснежные брюки, которые сужались к низу. То, что тот надел под них, осталось секретом даже для его лучшего друга. Ненадолго, конечно, он не смоежт удержаться от того, чтобы рассказать обо всём, что было, если его план сработает.

***

      Сердце омеги бьется так громко, что тот задумывается, а слышит ли его Чимин, но спокойное лицо друга безмолвно осведомляет о том, что его волнение всё же осталось незамеченным. Он мысленно мечтал о том, чтобы всё сложилось в его пользу, поскольку интерес у него к этому фотографу появился знатный. Тэхён фрагментами вспоминал то, как этот альфа наблюдал за ним в университете. Вспоминал, как Чонгук заботливо делился своим банановым молоком, которое тот специально просил, чтобы хотя бы коснуться столь желанных пальцев. Тэ вспоминал какими глазами этот мужчина смотрел на него, когда он уверенным шагом ступал по подиуму. Тэ помнит, как еле сдержал себя, чтобы не упасть у его ног, и лишь бы сейчас его взгляд оказался так же прикован к нему одному. Чонгук не прикасался к нему, словно боялся ранить, а ведь так и было, но Ким об этом даже не подозревал. Тэхён был для Гука слишком прекрасен. Нежный и такой красивый, что он боялся собственных чувств, открыто игнорируя их. И Тэ боится, что внимание, прикованное к одной его внешности не удержит альфу надолго, и если бы он знал, что Чон влюбился вовсе не во внешность, а в его прекраснейший, искренний и такой заливистый смех, он определённо не поверил бы. — Ты готов? — поинтересовался Чимин у своего друга, когда те остановились у высоких ворот, ведущих в ту самую зону риска, как успел про себя наречь это место Пак. — Конечно же я готов! — не веря самому себе, моментально огласил брюнет, на что омега лишь вздохнул, поскольку прекрасно знал насколько упёртым может быть этот вишнёвый.       Чимин мысленно перечислил все пункты подготовки, которые включали в себя принятие блокаторов запаха, успокоительное, парфюм, который скроет его природный аромат с корнями. Этот сладкий рисовый пирожок даже не помнил когда в последний раз выходил из дома без приема этих таблеток, даже несмотря на большой риск потерять запах насовсем. Он бессовестно проигнорировал предупреждение врача по поводу дозировки, которую тот повышал каждый раз, когда организм начинал привыкать к таблеткам. Он давно отдался карьере, былое заставило его отвернуться от своего прошлого и идти только вперёд по выбранному пути. Его жажда доказать миру, что омеги в состоянии прожить без присутствия альфы было слишком сильным. А если говорить начистоту, то он элементарно не знал как начать встречаться, и самое главное, с кем? — Тогда пошли, — с этими словами Пак нажал на кнопку звонка и спустя пару мгновений ворота открылись, впуская гостей на территорию особняка. Не впечатлительные модели, которые успели повидать столько роскоши за свою жизни синхронно разинули рты от внушительной архитектуры здания. Минимализм и точная продуманность, тончайший подход к каждой детали без намёка на вульгарность, и что же им предстоит увидеть в самом доме, если даже внешний фасад буквально завораживает. — Я определенно такого не ожидал, — на солидарный кивок со стороны Пака, Тэхён вздохнул полной грудью и уверенной походкой пошёл к дверям, утягивая за собой застывшего на месте товарища, пока у самого порога двери не открылись, дабы впустить омег внутрь. В дверном проёме стояла женщина в возрасте, милейшей улыбкой встречая молодых людей. — Здравствуйте! — с прежней синхронностью сказали двое, кланяясь в знак уважения, на что старушка поспешно попросила их вернуться в обратное положение. — Какие милые молодые люди, такая редкость видеть столь красивых юношей в этом доме, думала, никогда не доживу, — ласково проворковала незнакомка, на что мальчики лишь умилённо растянули свои губы в добродушных улыбках. — Тетушка, Вы можете идти, Бэкхва ждет у ворот, — явно прокуренный голос, бархатный, властный, такой притягательный и такой до боли знакомый, Чимин мысленно простонал от этого голоса, вспоминая... — Юнги-ши, обязательно расскажите мне все, что будет происходить тут без моего присутствия, — женщина счастливо заулыбалась, оборачиваясь к подошедшему мужчине. Чимин буквально залип. Он неотрывно глядел на Мина. Сейчас, без маски, он мог разглядеть его лицо, и если бы не правила приличия и подступивший к горлу ком, он, вероятнее всего, и дальше в наглую продолжил бы изучать чужие черты лица. Юнги с легкой улыбкой на устах поймал женщину под локоть и аккуратно помог выйти наружу. — Тэхён, Чимин, рад видеть вас, — Ким моментально повернул голову в сторону фотографа, на лице которого сияла та самая кроличья улыбка, что так полюбилась брюнету за годы обучения. Он выглядел чертовски хорошо, этот факт подметил даже рядом стоящий Пак, что не столь заинтересованно перевел на него свой взгляд. Боль окутывала его сердце, заставляя прикусывать щёки с внутренней части, чтобы сдержать рвущиеся наружу эмоции. — Мы тоже рады быть здесь, — сдержанно улыбнулся Тэ, пока персиковый всё так же продолжал стоять позади него. Он ощущал как в его затылке усиленно буравит взглядом мятноволосый. Чимин слышал не голоса этих двоих перед собой. Он слышал только звуки приближающихся шагов. — Вам помочь снять пальто? — неожиданно услышал Чимин над своим ухом, от чего по телу пробежались мурашки. Теперь он не хочет снимать верхнюю одежду перед фотографом, он хочет оголиться перед этим альфой, и одна мысль об этом заставляет его неистово кричать в душе. — Нет, спасибо, я немного замерз, так что чуть согреюсь в нём, — неловко выдал Пак, карая сам себя за столь нелепую ложь, он инстинктивно хотел прижаться спиной к мятному, внутренний омега льнул к нему, но вместо этого Чимин отпрянул в сторону, разворачиваясь к нему лицом. Юнги выглядел прекрасно. Его бледная, словно фарфор, кожа резко контрастировала с чёрной рубашкой и такого же цвета брюками. Единственное, что изменилось в этом статном на сегодняшний день, мужчине, так это неожиданный выбор цвета волос и ощутимая власть. Он стал гораздо мужественнее, нет, не отрастил бороду и не разросся в масштабах до уровня гориллы. Мужчина перед ним смотрит на него теми же чёрными антрацитами, его нежная кожа на вид всё такая же идеальная. В сравнении с собой из прошлого, Юнги лишь немного поднабрал мышечную массу. Небрежный беспорядок на голове заводил мысли не в ту степь, и Пак в очередной раз одёргивал внутреннего омегу от воспоминаний о былом. — В таком случае мы сначала выпьем чай, или кофе, как вам такая идея? — с улыбкой на лице предложил Чонгук, подходя ближе к омегам. Чон наблюдал за Ви с такой нежностью во взгляде, что тот невольно багровел, не зная куда себя деть, но уверенно держал себя в руках, дабы не проявить слабость. Он не может повести себя как неопытный мальчишка, ему ещё нужно реализовать свой план. — Если вы не имеете ничего против, — ответил Тэ, окидывая взглядом двух альф. Юнги даже не удосужился ответить, продолжая наблюдать за Паком, который старательно не обращал внимания на сей факт, а Чонгук вновь широко заулыбался той самой кроличьей улыбкой, от которой Ви в любой момент мог растечься лужицей.       Странная картина возникла позже, Пак и Ким пили чай, будучи в верхней одежде, до самого конца, но ни один из альф не упрекнул их за такую странность. Добродушный разговор постепенно перешел с вежливостей на заливистый и звонкий смех. Юнги изредка тихонько посмеивался, заставляя персикового кроху тонуть в своём голосе, Чонгук не скрывая радости смеялся подобно ребенку, рассказывая очередную историю, связанную с клиентами, над которыми надрывали свои животы двое омег. Лучшие друзья моментами хватались друг за друга или же били по коленям кулаками от смеха, и если маленькие ручки Чимина ощущались как прощупывания, то от больших ладоней Тэхена Пак отодвигался, вызывая очередную волну смеха.       В какой-то момент им наконец стало нестерпимо жарко, и уже позабыв об откровенной одежде, Пак поднялся с места и прошёл в сторонку, снимая с себя орехового цвета пальто. Он не сразу заметил удивленный взгляд, направленный на него из кресла, стоящего буквально в шаге от него, но вспомнив кто там сидел, тот, как в замедленной съемке, повернул голову, встречаясь со взглядом Юнги, который откровенно залип на открывшееся перед ним зрелище. Чимин от шока даже не начал с позором прикрываться раскрытым пальто, пока в его голове не зашевелились шестерёнки. — Это… — прошептал Чим, не зная что сказать. Сетчатая кофта произвела впечатление, да только не на того альфу. Не Юнги должен был узреть это, не тот это человек, которого он должен был свести со своим лучшим другом. Мятный глядел не на откровенный вид этого персикового создания, он смотрел ему в глаза своими потемневшими лисьими глазами, от чего Пак проникался к нему доверием на психологическом уровне, всё же вспоминая как этот самый альфа касался его в прошлом, как шептал на ушко нежности, как вбивался в него и как заставлял чувствовать себя любимым. — Следуй за мной, — одними губами проговорил Мин, поднимаясь с кресла и бесшумно исчезая из виду за дверью, ведущей в коридор. Чимин долго ждать себя не заставил и под веселый диалог заинтересованных только друг в друге парней вышел за светловолосым, что неспешно поджидал его у лестницы. Омега не мог дать себе отчет о том, почему ему хочется идти за ним (потому что я так захотела), но он шел вперед, словно завороженный.       Безмолвно те поднялись на второй этаж, а после, неторопливо побрели по неосвещенному коридору, и если бы не возбуждающий запах этого альфы, Чимин определенно трусливо бросился бы в бега. Не оборачиваясь, убегая как от проклятого, но он тут, всё так же следует за старшим, не издаёт ни звука, словно боясь чего-то, пока они не доходят до нужного места. Юн открывает массивную дверь из темного дерева и переводит взгляд на Чимина, тем самым призывая зайти в помещение, а тот повинуется и безропотно заходить внутрь, оглушенный собственным сердцебиением, и ощущает, как следом за ним заходит альфа, закрывает за ними дверь с характерным щелчком. — Не знал, что фотосессия планируется немного интимного характера, — вдруг подал голос Мин, неспешно придвигаясь поближе, при этом всё же продолжая держать определенную дистанцию, дабы омега перед ним не испугался его напора, постепенно привыкал к его обществу. — Все не так, как выглядит, — прикусив нижнюю губу, отвечает Минни, на что слышит негромкое хмыканье, такое знакомое, такое привычное, заставляющее сердце сжиматься. — Правда? — мятный чувствует, что этот сжимающийся комочек нежности постепенно поддаётся его феромонам, проникается запахом кофейных зёрен, позволяет придвинуться ближе, нарушить границы личного пространство своей близостью, аккуратно проводит пальцами по предплечьям омеги, поднимаясь выше до плечей и неспешно снимает с не сопротивляющегося Чимина пальто, открывая вид на, в какой-то степени, развратную одежду, что еле прикрывает верхнюю часть туловища, и буквально прилипает к нижней части, очерчивая каждый изгиб стройного и подтянутого тела. Альфа не спешит раздевать его ни глазами ни руками. Он смотрит в карамельные глаза напротив, устанавливает тот самый зрительный контакт, который так сильно нужен этому крохе. Всегда был нужен. — Я не могу рассказать подробностей, — вдруг выдыхает Пак, смотря на альфу, который, повесив верхнюю одежду на напольную вешалку, спокойно проходит к окну, разворачиваясь к омеге лицом и скрещивая руки на груди. Чимин сглатывает при виде этих жилистых рук. Как он любил эти большие и тёплые ладони, в которых малыш чувствовал себя настолько уютно. — Любопытно, и почему же? — Скажем так, фотосессия могла пройти и без моего участия в ней. — Значит ты для чего-то нужен твоему компаньону, так? — дергает бровью Юнги, и от этого Пак мысленно стонет. Опять он вспоминает про его маленькую привычку. Настолько этот мужчина желанный, Чимин сам себе поражается. Может, он просто повзрослел и оставил болезненное расставание за спиной? Повзрослел? Или наоборот, стал ещё глупее? — Так, — безразлично отвечает Чимин. — Так значит, твой друг положил глаз на моего друга, — на идеальном лице мятного неожиданно появляется еле заметная ухмылка, что позволяет Паку понять куда старший ведёт суть разговора. — Надеюсь, он так же быстро догадается об этом, как сделал это только что ты, — Пак было уже натягивал на себя маску безграничной отрешённости, но пронзительный взгляд Мина, который на долю секунды сместился с лица омеги и скользнул по его практически голому торсу, после чего беззастенчиво вернулся обратно, вызвал волну мурашек по стройному телу, и Чимин, дабы не подать виду, скрестил руки на груди в попытках хоть как-то прикрыться, что таки не ускользнуло от хитрых глаз бывшего, который слишком хорошо знает своего мальчика. — Если он догадается об этом так же быстро, как это сделал только что я, то ночь у них будет горячей, — наклонив голову набок, констатировал очевидный факт Юнги, только данное предложение явно имело какое-то отношение не только к тем двоим. — Меня не интересуют предположения по поводу того, насколько горячей будет ночь у моего лучшего друга, — Чимин стыдливо отводит взгляд, поневоле проводя влажным языком по подсохшим губам. Эту привычку знал уже старший. — А чья ночь тебя интересует на данный момент? — такой странный вопрос, что любой другой человек посмеялся бы, но не Пак, не сейчас и не в такой атмосфере. Его постепенно ведет от окутывающего все тело запаха альфы, от его взгляда и голоса, от воспоминаний, от боли. — Чья, значит? — переспрашивает омега, и, рискнув всем, что у него есть, подходит ближе к мятному, вплотную прижимаясь к нему, старательно сдерживая себя от того, чтобы с наслаждением не выдохнуть в эту бледную шею при ощущении тепла чужого тела, и в самое ухо шепчет так сладко, что Юнги успевает задуматься, что ему в него вливают самый сладостный нектар, — наша с тобой.       Зеленый свет, дорога свободна, но Мин не бросается на него, он с аккуратностью проводит большими ладонями по бокам омеги, ощущая сетку под своими пальцами. Возможно, одеждой этот срам назвали только из-за ткани на рукавах. Юнги не спешит, позволяет крохотным ручкам обвить свою шею, аккуратно, словно боится сломать, прижимает к себе, чуть надавливая на поясницу. Лёгкими и практически невесомыми поцелуями проходится по шее Пака, переходит на пухлую щеку, что горит от смущения, не торопится лезть за ухо, прекрасно зная какую точку он там может найти и что после этого последует. Он ведёт носом по мягкой коже, и его, в какой-то степени, не устраивает то, что не чувствует природного запаха. — У тебя есть истинный? — интересуется Мин, словно вскользь, словно его это не беспокоит. Он помнит как в тот злосчастный день ему так и не позволили увидеть этого малыша перед отъездом, коротко бросив "У него есть истинный, оставь его в покое". Ту боль он не забыл по сей день. — До этого, по крайней мере, не было, — говорит Чимин, даже не подозревающий о том, что только что в голове Мина произошло. Он поднимает свою руку и открывает вид на запястье, где нет никакого имени, но Юн, изучающе пройдясь своими чёрными антрацитами по его чистой коже, переводит взгляд на чужую шею, и персиковый замечает намёк, неспешно, словно нарочно истязая, мучительно долго расстегивает воротник, ещё больше оголяя данный участок своего тела. Мин моментально стягивает ненужную часть "одежды" с желанного тела и откидывает её куда-то в сторону. Невинная чистота кожи дает прямой ответ на то, что тот не занят, но так же дает понять, что и сам Мин не его истинный. Почему-то от осознания данного факта сердце сжимается. — Чудесно, — альфа припадает к пухлым губам и ощущение мягкости туманит рассудок, заставляя того постепенно становиться все более грубым. Пак позволяет Мину вести его. Альфа с нежностью сминает пухлые клубничные губы, вспоминая какие они сладкие на вкус, проводит языком, пробуя этот десерт. Омега под напором приоткрывает ротик, и язык Юнги бесцеремонно проникает в его полость, изучающе проходясь по белоснежным зубкам, заманивая юркий язычок младшего в небольшую игру. Мятный старательно держит себя в руках, но даже сам Пак выводит из себя, покусывая и посасывая его язык, целуя так, как альфа его учил когда-то. Чуть неуверенно, не так настойчиво, как любит целовать сам Юнги, но от того не менее желанно. Чимин чувствует как к нему прижимается чужое возбуждение, сам истекает от возбуждения. Юнги крепко держит омегу за талию одной рукой, второй поглаживая затылок своего, определенно, своего мальчика. Это податливое создание было так далеко от него, но сейчас он вновь рядом. Льнёт к нему, словно надеется на спасение, целует так, будто Юн исцелит его. И он так и сделает. Исцелит их израненный ложью сердца.       Легкие щиплет от недостатка кислорода, заставляя этих влюбленных все же отстраниться друг от друга, на короткий миг, поскольку Мин вновь целует, настойчиво проникая в рот языком, покусывая алые губы, терзая их, и порой смягченно посасывая, проводя языком, словно зализывая ранки в качестве извинений, и от этого процесса Чимин откровенно течёт, ощущая как намокают штаны. — Юнги-я, — в поцелуй говорит Пак, отстраняясь от губ старшего, который от этого недовольно рычит. Горящий взгляд альфы так сильно заводит Чимина, что тот даже забыл о том, что хотел сказать, но вовремя одумался, — штаны сейчас намокнут, я хочу их снять. — Я сам сниму, не переживай, — и тот не врет. Спустя мгновение Пак оказывается на безразмерной кровати, покрытой черным шелком, и Юнги плывет от такого резкого контраста. Нежное тело омеги так и манит к себе, и Мин не отказывает, он стягивает обтягивающие штаны со стройных ног Чимина, стягивает бельё и откидывает эту столь ненужную часть гардероба куда-то в угол, с удовольствием облизывая подсохшие губы при возникшей перед ним картине. С Чимина только картины писать, наслаждаясь каждой частичкой его тела.       Альфа аккуратно касается бедер шатена своими длинными пальцами, водит ими вверх, проводя руками по бокам и достигая розовых бусинок, он неспешно обводит большими пальцами ореолы сосков. Пак наблюдает за мятным, наслаждается его прикосновениями, но молчит, хотя так хочется с упоением звать его по имени. Он податливо выгибается в спине, призывая касаться его ещё больше, и как его винить в таком желании, когда эти руками просто прекрасны.       Юнги легкими поцелуями проходится от грудины к шее, взгляд цепляется за родинку около кадыка, и он не может отказать себе в том, чтобы поцеловать её. Им обоим нравится эта легкая атмосфера, душа отдыхает в уединении друг с другом. Юнги мокрой дорожкой поцелуев переходит к столь манящим губам, и Чимин вдруг издает сладостный, пока ещё тихий, стон, когда Юнги сильнее сжимает один сосок. Мину нравится этот голос, и он определенно готов слушать его бесконечно.       Мятный плавно переходит с губ омеги на его грудь, языком лаская ореол набухшего от возбуждения соска, рукой ведёт вниз по плоскому животу, касаясь возбужденного члена, из которого уже сочится семенная жидкость, Пак прикусывает нижнюю губу, хватаясь за плечи альфы, который с удовольствием играет с грудью этого малыша. Юнги обхватывает зубами одну бусинку и тянет на себя, от чего Чимин вновь невольно стонет. Рука альфы невесомо скользит вниз от розовой головки члена по стволу, и обратно, в какой-то степени мучая, не давая насладиться всем сполна, не позволяя этому так быстро закончиться.       Чимин хочет большего, хочет разрядки, его дурманит запах альфы. Аромат мяты кружит голову, от чего тот истекает. Природная смазка так и течёт из ануса, между бедер омеги немного липко и скользко, и Чимин уже не думает ни о чем, кроме альфы. Наконец большая ладонь Юнги обхватывает половой орган омеги, сильнее сжимая его и водит рукой сначала неспешно, постепенно набирая темп, заставляя Чимина стонать от удовольствия. И этот голос мелодией окутывает слух альфы, ему нравится. Он словно мазохист терпит боль в паху от стягивающих налитое кровью возбуждение, которое чувствует омега, когда случайно ведет бедром вверх, касаясь паховой зоны, от чего Мин прикрывает глаза и сильнее сжимает головку члена, вызывая полу-крик со стороны чувствительного Пака. — Не мучай себя и меня, это не последний раз, — слова, которые нужны были Юнги, чтобы вернуться в реальность. Он тянул, наслаждался каждым прикосновением к этому неземному существу, но словно в последний раз. И эти слова Чимина стали тем самым толчком, чтобы понять, он действительно будет только его.       Чимин не знал какой вес имели его слова, но Мин позже позволит ему это понять. Юнги продолжает надрачивать своему малышу, впиваясь в его губы грубым поцелуем, и Пак не теряет времени, он стягивает с альфы верхнюю часть одежды, расстегивает пуговицы, после чего Юнги сам отвлекается на то, чтобы скинуть ненужную часть гардероба, позволяя задыхающемуся в поцелуе омеге полезть своими крохотными пальчиками к ширинке. Ремень тот стягивает с небольшим усилием, и когда пуговица не поддается ему, Чимин хнычет, заставляя Мина с пошлым чмоком отстраниться от его губ и разобраться с брюками. Тот быстро расстегивает ширинку, чувствуя неполное облегчение и некое чувство свободы. — Я хочу тебя, — на выдохе говорит Юнги, наконец-то спуская руку к колечку мышц, из которого так и сочится природная смазка. Чимину нравится, он раздвигает ноги шире, открывая для альфы больший доступ, развратно призывая действовать, и Юнги утробно рычит, прикусывая нижнюю губу с ухмылкой в уголках. Одними пальцами тот водит вокруг входа, дразня омегу, и самого себя. — Вставь в меня свои пальцы, чёртов, Мин Юнги, — недовольно протягивает Чимин, когда член начинает ныть от перевозбуждения, когда задница хочет ощутить в себе чувство наполненности. — Малыш, если ты будешь столь очарователен, твой первый раз со мной тебе запомнится твоими собственными криками и слезами, — Юн прикусил нижнюю губу, запуская пальцы в густые волосы омеги, слегка сжимая их в кулаке, позволяя тому ощутить всю серьезность своих слов.       Пак не знал почему ему нравится то, что говорит Мин, но это не имеет абсолютно никакого значения, поскольку тот спешит освободить член альфы от оков черной ткани. Чимин не ожидал таких габаритов, и если сначала он из чистейшего любопытства полез к нему в штаны, то сейчас сомневался в том, залезет ли половой орган альфы в него.       От мимолетных мыслей отвлекает внезапное ощущение чужого пальца в себе, от чего тот еле успевает закусить нижнюю губу и протяжно мычит, что несомненно нравится Мину. Он предельно аккуратен, не хочется спешить, он никогда не любил спешку, предпочитая наслаждаться моментом.       Спустя пару движений, старший прибавляет второй палец, водит ими внутрь, разводит на манер ножниц, и Пак томно дышит, постепенно становясь более открытым, начиная стонать, негромко, но так сексуален его нежный голос, что Юнги готов отказаться от своих принципов и остервенело втрахивать его в матрац.       Прибавление третьего пальца вызывает громкий стон у Чимина, он чувствует дискомфорт, но одна мысль о том, что пальцы Юнги сейчас в нём, что он сейчас ими бесстыдно трахает его, так заводит, что он не выдерживает и притягивает старшего к себе за шею, припадая к его губам страстным поцелуем.       Мин наслаждается инициативным омегой, который сейчас постанывает прямо в поцелуе, не знает куда себя деть и цепляется своими пальчиками за его спину. Спустя короткий миг он чувствует, как Чимин сам насаживается на чужие пальцы, и понимает, что он готов. — Мм, подожди секунду, малыш, — в губы шепчет Мин и вытаскивает свои пальцы из него, заставляя Пака жалобно заскулить от чувства опустошенности, но Юн спешно разрывает пакетик с презервативом и умело раскатывает его по своему возбужденному члену, а Чимин сглатывает, наблюдая за прекрасным альфой, который в этот самый момент встречается с ним взглядом.       Хищный и полный желания взгляд альфы прекрасен, настолько прекрасен, что Пака откровенно ведёт, этот взгляд заставляет чувствовать себя уязвимым, зависимым, желанным. Мин приоткрывает рот и языком проводит от одного уголка губ к другому, после чего ухмыляется, нависая над Паком, одной рукой приставляя головку ко входу. Младший жалобно скулит, и Юн не нуждается в словах, он одним толчком проникает внутрь до самого основания, от чего Чимин громко кричит. Внезапное заполнение заставляет того сжаться вокруг Юнги, и тот шумно выдыхает, с наслаждением, закрывая от удовольствия глаза.       Он позволяет Чимину привыкнуть, целует его раскрасневшееся лицо, позволяет себя обнимать, и даже ногти омеги, которыми тот впился в его плечи не смущают, ему определенно нравится это чувство эйфории, находясь внутри этого малыша. — Можешь двигаться, я в порядке, — наконец слышит Юнги спустя долгие секунды, Чимин прекрасен под ним, лунный свет отражается в его заполненных слезами глазах, которые стекают по багровым щекам. Его пухлые, искусанные губы манят, манит голос, манит он сам, и Юн наконец-то делает толчок, выдавливая из омеги стон.       Постепенно комната заполняется сладким голосом Чимина, его стоны всё громче, окутывают слух Юнги, который постепенно набирает темп, и, о Боги, стоило ему попасть точно по простате, как голос Чимина заиграл новыми красками. Он развязно стонал, не отдавая себе отчета в своих действиях. Выгибал спинку и сам насаживался на чужое возбуждение. И Юнги только рад, его заводит такой развратный малыш.       Внезапная смена угла проникновения путем закинутой на плечо ноги омеги доставила обоим новую волну наслаждения, и Чимин, который стонал куда громче чем его партнёр, всё же старательно улавливал тихие постанывания со стороны старшего, который так возбуждал итак заведенного до предела омегу.       Они не в курсе сколько времени провели в уединении, наслаждаясь телами друг друга, но разрядка была недалеко. Чимин кончил намного раньше своего альфы, обильно, пачкая свой живот, и Юн не заставил себя долго ждать, в последний раз заходя в омегу по самые яйца и изливаясь внутри него.       Тяжёлое дыхание этих двоих было не единственным, что они слышали, они слышали биение сердца друг друга, и им определенно нравилось то, что их сердца бились в унисон, или атмосфера заставила их так думать?       Мин безмолвно вытащил член из омеги и стянув с него заполненный презерватив, быстро завязал узелок на конце и закинул его в корзинку у рабочего стола, после чего поднялся с кровати, оставляя омегу отдыхать с чувством опустошения внутри. Ему чертовски нравилось чувствовать внутри себя пульсирующий и чертовски горячий член Юнги. — Юнги-я, — хрипло подал голос омега, когда начал ощущать одиночество больше одной минуты, и тот, чьё имя он так ласково назвал, не заставил себя долго ждать. Мин вернулся к омеге с влажным тёплым полотенцем и небольшим тазиком, после чего аккуратно сел рядом с ним, предварительно поставив таз с водой на стол. — Я тут, малыш, — ласково обращается к нему альфа, от чего Пак вяло улыбается. Он ощущает, как Мин осторожно проводит по его телу мягким полотенцем, удаляя всякие выделения после их развлечений, которые закончились буквально пару минут назад, — останешься ночевать со мной?       Предложение слишком заманчивое для сонного Чимина, и тот не заставляет долго ждать, отвечая парой кивков. Он наслаждается прикосновениями альфы, который уже заканчивает чистить тело Чимина, но ему бы видеть этот взгляд, которым тот смотрит на него.