Быть бесом

– Чёртов ублюдок! Я не поеду в чёртов Ливерпуль! – закричала Джейн, просматривая сообщение. В последнее время она не виделась с отцом. Он стал невыносим после смерти мачехи, и если раньше Джейн постеснялась бы назвать отца «чёртовым ублюдком», то теперь она готова была высказала ему в лицо всё, чего он стоит. Отец даже не удосужился позвонить и предупредить, что всё лето она проведёт в Ливерпуле с бабушкой Габриэллой, о которой Джейн знала только то, что она работает на кондитерской фабрике. День был испорчен, как молоко трёхнедельной давности дома в холодильнике. Джейн с репетиции своей группы шла по тихому шоссе, плечи ныли от веса гитары так, что хрустела спина. В кожаной куртке было жарко – солнце в Техасе палило нещадно. Джейн стёрла со лба проступивший пот и продолжала сыпать ругательствами, набирая номер отца. Водители редко проезжающих машин, как казалось Джейн, ухмылялись ей – ненормальной лохматой девушке. – Абонент недоступен или находиться в не зоне действия сети… – сообщил автоматический голос. – Отлично, – фыркнула Джейн и запихнула телефон в карман. Голодный желудок дал о себе знать звуком умирающего мамонта: Джейн не успела позавтракать. Она мысленно прикинула, сколько до ближайшего кафе – около мили. Не так много, можно и пешком дойти. Порывшись в кармане и нащупав двадцать центов, Джейн направилась в «Доукс». Вскоре она увидела вывеску с жёлтыми фонарями. В этом кафе продавали сладкое и только сладкое. Владелец утверждал, что десерты готовит настоящий французский шеф-повар, на самом же деле – несовершеннолетний юноша из Кореи. В «Доукс» пахло духами толстой продавщицы Лорейн, которая, казалось, навсегда застыла у стойки в позе, протирающей стаканы. Из старого проигрывателя доносились хриплые звуки любимой песни Джейн группы The Beatles, и это значительно подняло ей настроение. Джейн, стараясь не упасть на скользком полу, медленно прошла до самого дальнего столика. – Что там у тебя? Базука? – спросил мальчишка, кивая на чехол с гитарой, и глупо рассмеялся. Первобытный юмор школьников Джейн не впервой. Люди всегда находили к чему прицепиться и от души поржать. То волосы у неё слишком рыжие, то гитары жители никогда не видели, то куртка якобы сделана из крокодила, а вообще она – варвар. Джейн уже привыкла к подобному вниманию, и даже тут ей было лучше, чем с отцом в Нью-Йорке. Хоть её захолустный дом не назовёшь особняком, но для Джейн это был самый лучший дом на свете, каких за жизнь можно найти только раз. Подошёл старый официант с меню. Джейн думала, что он самый несчастный человек, потому что работает здесь всю жизнь. – Принесите мне колу без сахара, Бо, – сказала она, не глядя в меню. Старый официант кивнул и ушёл. Лорейн переключила канал, и в кафе загремел голос ведущего новостей. Джейн не смотрела новости, считала, что лучше не знать все происходящее в мире. Если всё знать, то и с ума сойти можно. Джейн тихо напевала любимый мотив и думала, о том, что не поедет в Ливерпуль, нет, сэр. Ни за что. Её мысли прервала громкая трель телефона, на экране высветилось: «Мистер МакГрей». Звонил отец. Джейн отклонила вызов, достала сим-карту из телефона и сломала её пополам. – Ваш заказ, – официант поставил на стол банку Колы и стакан со льдом. – Спасибо, я налью сама, – сказала Джейн, и мужчина скрылся за поворотом. Холодный напиток был самым лучшим подарком в эту жару. Джейн жадно выпила всю банку, кинула на стол двадцать центов и поплелась домой. Хотелось заказать такси, чтобы не идти лишний километр, но она не станет тратить деньги отца, а своих почти не осталось. Небо постепенно застелили тучи, и подул прохладный ветер, когда Джейн увидела очертания своего дома. Старый и деревянный, больше напоминающий сарай, чем дом. Краска с него осыпалась, доски на втором этаже были гнилыми и трухлявыми. Джейн уже давно хотела заняться своим домом, но каждый раз руки не доходили до капитального ремонта. Да и денег не было. Джейн открыла ключом дверь, хотя не знала даже, зачем она её закрывает, если при желании эту дверь легко можно было сломать. Джейн сняла гитару, и, не разуваясь, доплелась до софы и рухнула в неё. На автоответчике горела красная лампочка. Любопытство победило лень, и она нажала на кнопку «Прослушать». – Джейн, завтра ещё одна репетиция. Знаю, знаю, тебе придётся отпрашиваться у Пака. Придумай что-нибудь, – сообщал нетерпеливый голос друга. – Скажи шефу, что у тебя дело жизни и смерти. А теперь главная новость: нас приглашают на фест в Ливерпуль! Прикинь? Чувак, я чуть не упал, когда мне позвонили. Они прослушали нашу запись, и им понравилось наше звучание! Я толком ничего не знаю, но ты должна быть завтра в девять утра на пятой реп-точке. Ну, ты понимаешь, что я с тобой сделаю, если ты не придёшь... Пока! «Отлично, меня преследует чёртов Ливерпуль, но это не значит, что я поеду к сумасшедшей бабке. Не люблю судить о людях, даже не узнав их, но предчувствие меня никогда не обманывает», – подумала Джейн, и, не отрывая голову от подушки, нажала на следующее сообщение. – Джейн, что за капризы? Можно подумать, тебе тринадцать лет. Хватит того, что я тебе разрешил жить одной, и ты совсем не принимаешь мои деньги. Ты должно поехать к… – Джейн прервала надоедливый голос отца, нажав кнопку «Удалить». – Бла-бла-бла, мистер МакГрей, – пробубнила она. Джейн встала, заглянула в холодильник. Там был засохший сыр, заплесневелое варенье и хлеб вполне приличного вида. Она отчистила сыр от сухой корки ножом и сделала бутерброд. – Не дурно, – сказала Джейн сама себе. За дверью послышался шорох – почтальон принёс счета. Опять. Джейн забрала почту и чуть не подавилось, когда посмотрела на цифры. Она оплачивала всё в прошлом месяца, но местным жителям не давала покоя её фамилия богатого папочки, и они каждый раз норовили её обсчитать, чтобы снять побольше денег с несмышленой богатой наследницы. «Ну, я им завтра устрою», – подумала она, доедая свой скромный обед. Джейн включила старый телевизор. Работал он с помехами и показывал только один канал. В передаче рассказывали о гостье программы Габриэлле МакГрей. Джейн едва не упала с кровати, когда услышала имя. – Габриэлла МакГрей, владелица семи пекарен, которые вот уже сотню лет продуктивно производят выпечку в Великобритании… – рассказывала телеведущая. На старом экране появилась старая улыбчивая женщина. Её лицо было покрыто морщинами, она казалось такой древней, что не понятно было, почему она жива до сих пор. Габриэлла держалась так прямо, будто под лиловым платьем к её спине была привязана доска. Короткие кудрявые волосы были тщательно зачесаны назад, волосок к волоску. Что бы ни говорила эта старуха, её рукам не было покоя – она эмоционально размахивала ими в такт своим словам. Голос Габриэллы МакГрей казался слишком слащавым, навязчивым, и Джейн без сожаления выключила телевизор. – Чёртов ящик, – пробормотала она, засыпая. * * * Будильник пронзительно зазвенел в шесть утра. Джейн смахнула его рукой, но железный дьявол продолжал будить её. Тогда Джейн сдалась и неохотно встала с софы. Солнце за окном только начинало подниматься из-за горизонта, словно сжигая песок, редкие деревья и пожухлую траву. Джейн рывком поднялась и пошла в душ. Она поёжилась. Холодная вода замораживала кожу, и тело Джейн покрылось мурашками. Напевая про себя одну из песен старого рока, она отмывала вчерашнюю грязь. «Почему люди так боялись остаться без денег? – думала она. – Я одна, я никому ничего не должна, ни чем не обязана». Пускай она чувствовала ржавчину в этой воде и ее металлический привкус на губах, пускай обедала она постоянно бутербродами с плесневелым сыром, но зато была свободна. И вспоминая всю свою прошлую жизнь, Джейн понимала, что никогда не была так счастлива. Наскоро вытершись шершавым полотенцем, Джейн натянула одежду на влажное тело и прошла на кухню. В холодильнике она не нашла ничего съестного, так что отправилась в домоуправление не позавтракав. – Что за фигня? – спросила она у старого сонного еврея, который работал в домоуправлении, приложив к стеклу приёмной кабинке справку. – Я не понимаю о чём вы, мисс, – зевнул он, и из его рта потянуло запахом тухлых яиц. – Я оплачивала долг в прошлом месяце, у меня нет задолжностей! Какого чёрта вы хотите содрать с меня такую сумму? – прикрикнула она, чтобы старик разлепил глаза. – Я же вам говорил, поменяйте трубы, они не в пригодном рабочем состоянии и портят всю канализационную систему поселения, – ответил старик усталым голосом. Лицо Джейн перекосилось от злости. – Такие трубы были до того, как я переехала в этот дом. Это не моя вина и не моя проблема! – Нужно было проверять, что берёте, милочка! – стукнул работник кулаком по столу. – Теперь, если вы не выплатите долг, вас выселят. Джейн собрала остатки терпения и как можно мягче спросила: – Сколько мне осталось? – Два месяца, а теперь, убирайтесь-ка вы восвояси, мисс. Мне не нужны скандалы с утра. Собаку еще напущу! – прищурился старик. Джейн глянула на старую овчарку с перевязанной лапой, которая мирно посапывала на своей лежанке. – Вся дрожу! – фыркнула она и ушла, хлопнув дверью. «Дело дрянь, – думала она по дороге на репетицию.– При всём желании мне не хватит моей зарплаты, даже на половину долга. Здравствуй, бабушка Габриэлла! Как я скучала!» – Ну, ты и продажная шлюшка, Джейн! А как же твоя свобода? – заговорил внутренний голос. – Заткнись! – только и ответила Джейн. И ей самой стало от себя противно, но выхода не было. Перед глазами уже висела мигающая вывеска: «Добро пожаловать в Ливерпуль!».