Быть бесом

За окном старого трейлера пейзажи быстро сменялись, и вместо высоких старинных домов были видны разные магазинчики, мотели и кафе, выстроившиеся в ряд в ожидании туристов. Прохожие зеваки с улыбками посматривали на изрисованный трейлер. Пыльные улицы Ливерпуля только просыпались и начинали жить. Джейн смотрела на город и думала о том, что всё это не так уж и плохо. Сэм сидел со скрещенными ногами и орал на весь автобус песню «I Kissed Girl», чем жутко раздражал бас-гитаристку Эйвери. Сэм начал качать головой в ритм и петь ещё громче. – Твою мать, Сэм! Если ты не прекратишь это дерьмо… – Да ты совсем не умеешь веселиться! – сказал парень. – Мы приехали? – в сотый раз спросил сонный барабанщик Джо. Из-за него никто не мог заснуть, потому что он стучал всегда и везде – даже ночью, даже в полудохлом состоянии, даже если спрятать от него палочки. – Ещё немного осталось, Джо, – ответила Джейн. – А Джейн высадите у кондитерской, ей нужно заглянуть к бабушке на чай с пирожками, – заржал гитарист Стью. – Заткнись, Стью, – скучающим голосом ответила Джейн. Шутки Стью не цепляли за живое, Джейн было откровенно наплевать. А вот когда она представляла радостное лицо отца и вспоминала его довольный голос после произнесенного ею «я поеду», что-то липкое и тошнотворное подбиралось к горлу от отвращения к самой себе. – Джейн! Приехали, тебе пора! – нетерпеливый голос Сэма вывел её из раздумий. Джейн поднялась и почувствовала, как от долгого сидения на одном месте затекло всё тело. Она попрощалась с друзьями, договорилась о следующей встрече и на ватных ногах выпрыгнула из трейлера. Голова кружилась, перед глазами плыла табличка с надписью: «Добро пожаловать в пекарню МакГрей!». – Да уж, вот тебе и добро пожаловать, – пробормотала она, когда увидела группу мальчишек, рисующих граффити на каменной стене. – Мисс МакГрей? – окликнул её мужской голос. Джейн обернулась. Перед ней стоял пожилой высокий мужчина с сильно выпячивающей нижней челюстью и маленькими, как у жука, глазёнками. Его лицо было покрыто не только морщинами, но ожогами и шрамами. Старик был одет в чёрный, идеально выглаженный смокинг. – Да, это я, – помедлив, ответила она. – Мисс Габриэлла МакГрей прислала меня за вами. Я её дворецкий – Мидлз, – сказал мужчина. – Разрешите взять ваш чемодан? – Эмм... Да, да, конечно, – Джейн отдала дворецкому свои вещи, после чего они сели в чёрный кодилак с тонированными окнами. Дворецкий молчал всю дорогу, а водителя за механической ширмой не было видно. Зато стоял маленький поднос со стаканами и бутылкой апельсинового сока. Джейн только сейчас поняла, как она хочет пить. Она налила себе сок и в два глотка осушила стакан. Машина остановилась, дворецкий вышел и, обогнув кодилак, открыл дверь Джейн. Было непривычно от такой услужливости. Джейн уже давно съехала от отца и совсем забыла, какого иметь собственных слуг. Ей это не нравилось – все эти горничные и дворецкие. Джейн было неловко в их присутствии. И ко всему прочему, казалось, будто слуги шепчутся за спиной, и, имей они такую возможность, они бы разорвали своих хозяев в клочья, как шакалы. Старому Мидлзу тяжело было тащить её чемодан, но Джейн так и не решилась помочь ему и все внимание устремила на дом. Это был шикарный особняк персикового цвета; вокруг него располагался идеально постриженный газон и большой сад, в гуще которого виднелся фонтан. Все вопило о роскоши и деньгах. Джейн же пришло на ум, что дом бабушки похож на огромный, яркий, но безвкусный торт. – Прошу пройти за мной, мисс МакГрей, – подал голос старый дворецкий и прошёл по мощёной дорожке. Джейн последовала за ним. Внутри дом был таким, каким его ожидала увидеть Джейн. Старая, до блеска вычищенная мебель, хрусталь в громоздких деревянных шкафах, шёлковые скатерти на столах, чопорные лица на тёмных картинах. Джейн никогда не любила наигранный шик и лишнюю роскошь, да и за последнее время она слишком привыкла к своему захолустному домику со скрипучими полами, прогнившими досками и продавленной софой. Наконец они подошли к массивной двери с серебряной ручкой. Дворецкий постучал три раза. – Войдите, – раздался голос. Джейн подумала, что ещё никогда не слышала такого старого голоса. Дворецкий открыл дверь, впустил гостью, а сам остался за дверью. Джейн взглянула на свою бабушку и пристально ее разглядывала. Идеальная старушка с толстым кошельком. – Лукреция! Родная! – развела руками бабушка. Джейн споткнулась, едва не упав в огромную вазу, когда услышала это имя. Лукрецией ее не называли очень давно. Это настоящее имя, данное матерью при рождении, но как только девочка начала соображать, она наотрез отказалась быть «Лукрецией». Она так допекла своего отца, что раздражённый папаша повёл свою дочь в книжный магазин, выбрал книгу с именами, спросил у неё номер страницы и строчку. С тех пор Лукреция стала Джейн. – Бабушка! – запоздало развела руки внучка. Они обнялись, бабушка как-то быстро высвободилась из объятий, и смущённая Джейн села на свободное кресло возле камина. Кабинет ни чем не отличался от обстановки в доме, кроме большого количества книг на полках. Старушка прошла к креслу напротив Джейн и села рядом. Она начала пристально разглядывать внучку, от чего к горлу Джейн подобрался ком. – Итак, Лукреция… – начала она. – Извините, бабушка, но я уже не Лукреция. Меня зовут Джейн, – не удержавшись, перебила она. – Но это имя дала тебе мать, тебе стоит учитывать это, – заметила старуха. – Итак, Лукреция, я уже в преклонном возрасте, и мне нужна наследница. Очевидно, что ты единственный претендент. И поэтому с этого дня я берусь за твоё воспитание, скудное и некачественное по вине твоего отца. Этим летом мы точно займёмся твоими манерами. «Вот чёрт! Старая профурсетка решила меня поиметь!» – мысленно выругалась Джейн. Она промямлила что-то невразумительное, и бабушка, похоже, сочла это за согласие. Она позвенела в колокольчик, стоявший на столе. Через минуту на пороге кабинета стоял, тяжело дыша, дворецкий. – Да, мисс МакГрей? – спросил, запыхавшись, он. – Покажите моей Лукреции все окрестности дома, а я пока подумаю о новых рецептах, – величественным тоном она дала распоряжения Мидлзу. Тот поклонился, и Джейн пошла за ним по бесконечным коридорам, которые ветвились, кажется, до бесконечности. Дом оказался ещё больше, чем думала Джейн. Когда унылые, уставленные вычурной мебелью комнаты закончились, дворецкие открыл перед ней дверь заднего выхода. Джейн сначала подумала, что мисс МакГрей решила выдворить её к чертям. Но она заметила массивное здание около дома. Это была огромная фабрика, и Джейн удивилась, что не заметила ее сначала. Окон почти не было видно, сплошные красные стены. Только подходя к дверям фабрики, Джейн услышала кряхтения машин. Рядом со зданием стоял бункер из стального железа, он был немного меньше самой фабрики. – Что это? – спросила Джейн. – Это скотобойня, – ответил Мидлз. – Эти стены не пропускают звуков, поэтому в доме вам будет спокойно. Мисс МакГрей перенесла основной штаб по приготовлению мяса под свои окна, после инцидента с Green Piece. Он раскрыл перед Джейн железные двери и пропустил её вперед. Молчаливые рабочие с серыми лицами выполняли свою работу. Они сами были похожи на машины. Огромные станки разрезали куски багрового мяса, с которых сочилась темная густая жидкость. Джейн завертела отяжелевшей головой, рассматривая все, что находилось здесь. Красные внутренности, красная кровь, красные шматки животной плоти... Все поплыло перед глазами, а в нос с опозданием ударил резкий, тошнотворный запах. В голове стучал звук работающих станков. – Теперь пройдемте в скотобойню, – прикрикнул Мидлз, стараясь заглушить грохот. Джейн бездумно поплелась за ним, не в силах ничего произнести. В помещении скотобойни было еще кошмарнее. Перед глазами все плыло, и было сложно различить детали, но Джейн видела, как рабочие перерезают глотки свиньям, как сдирают с них шкуру. Помещение было наполнено визгом животных – высоким, громким, жалким. Тела уже мертвых свиней обезглавливались на конвейере огромными ножами – совсем как на гильотинах. Головы с остекленевшими глазами попадали в огромным мусорный чан. Кровь каплями стекала с железных стен. Джейн казалось, что она слышит страх и ужас животных, приготавливающихся ко смерти. – Это просто… – с трудом выговорила Джейн. – Не стоит забывать, что мисс МакГрей славиться своими мясными пирогами на всю Великобританию, – сказал дворецкий. – Я хочу уйти отсюда. – Как скажете, мисс, – дворецкий закрыл за ней дверь, когда они вышли из жестяной комнаты. Потом они зашли в огромный зал. Он был уставлен цветами в крупных горшках, на кремовых стенах играли солнечные зайчики. Большие статуи птиц стояли напротив окна. Джейн заметила, что ни в одном месте этого дома не было ни пылинки. Мир, который создала Габриэлла МакГрей в своём доме, был слишком идеальным и слишком приторным. – Мидлз, а можно остановить эту экскурсию? Я очень устала с дороги, – соврала Джейн. – Конечно, мисс. Я провожу вас в вашу спальню, – сказал дворецкий. Коридоры становились темнее и мрачнее – уже не было ни окон, ни статуй, ни цветов. И только в конце коридора висел чей-то портрет в светлых тонах. Джейн подошла к картине. На ней была изображена бледная девушка с резкими чертами лица и чёрными волосами. Джейн не сразу узнала на этой картине свою мать. Она видела много фотографий Мелиссенты МакГрей, особенно, когда забиралась в личные вещи отца и находила старые альбомы. Но она никогда не видела её такой молодой, с таким загадочным взглядом. Если бы не рыжий цвет волос, надоедливые веснушки и карие глаза, то Джейн была бы точной копией своей матери. Об этом ей часто говорил отец, когда они ещё общались. – Ваша комната, – прервал молчание Мидлз, открывая дверь. – Спасибо, – придя в себя, ответила Джейн и зашла в комнату. Дворецкий поклонился и ушёл. Всё в комнате было постельного голубого цвета – от стоящей в центре кровати, обшитой бахромой, до рамы зеркала, занимавшего половину стены. Джейн задвинула шторы и рухнула в кровать. Пружины заскрипели под её тяжестью. Где-то далеко из церкви доносились звуки органа. * * * Большой зал, украшенный цветами, вазами и картинами, заполнился гостями. Светские львицы со своими богатыми мужьями, старая интеллигенция, которую не устраивает нынешняя молодёжь, и подрастающая элита. Джейн поморщилась. Ну и зрелище. В центре зала стоял огромный стол с угощеньями от «Мисс МакГрей», к которым Джейн не притронулась: слишком свежо была в памяти впечатление от той фабрики. Джейн была почти в таком же платье, как у матери на портрете. Густые рыжие волосы своими зубцами стягивала тяжёлая заколка. Бросив очередной взгляд на стол с едой, Джейн сотряслась от рвотных позывов. Она увидела окровавленные головы и тела. Над столом разнёсся запах внутренностей, мяса и страха. Гости с радостью взялись за угощения, поедая необработанные тушки животных и запевая их кровью из бокалов. Джейн хотела закричать, но вдруг почувствовала, что заколка стягивает волосы всё сильнее, впиваясь остриями в голову. Она почему-то не могла сказать, что ей больно. Высшее общество не поймёт, засмеет. Заколка впивалась всё глубже, Джейн почувствовала, как она протыкает кожу на голове и по затылку течёт горячая струйка. А гости всё ели и смелись, и заколка не останавливалась. Джейн едва сдерживала крик. Боль пробежалась по венам с новой силой. И тогда Джейн закричала. – Милая, ты не голодна? – улыбаясь, спросила бабушка, предлагая тарелку с чем-то красным. Джейн распахнула глаза и чуть не упала с кровати. Тяжело дыша, она села и только сейчас почувствовала, как её руки сжимают простынь. – Присниться же бред всякий… – пробубнила она, вставая. Половицы под ногами тихо скрипнули, и у Джейн чуть сердце не ушло в пятки. Она тихо подошла к шкафу, достала чистые джинсы и футболку. На телефон пришло сообщение: «Джейн, если ты через час не появишься на шестой реп-точке, тебе крышка. Сэм». Закинув телефон в карман джинсов, Джейн выглянула в окно. На улице уже темнело, появлялись первые звёзды. Ветер начал выть сильнее, и старые деревья стучали ветками в стекло. Джейн собрала свой портфель и на цыпочках вышла из комнаты. Она направилась к выходу, стараясь не привлечь к себе внимание старухи и её слуги. И когда она уже была у двери… – Куда вы направляетесь, юная леди? – окликнул Джейн строгий голос. Её как током пришибли, от неожиданности Джейн едва не упала. – У меня репетиция с моей группой, бабушка, – сказала она. – Что ещё за группа? – ещё строже спросила мисс МакГрей. – В которой я играю на гитаре и пою, – ответила Джейн, и, почувствовав, что разговор может перетечь в опасное русло, добавила: – Не волнуйся, бабушка, Лукреция вернётся. Улыбнувшись, она выскочила за дверь.