Быть бесом

Джейн проснулась, голова болела, а во рту чувствовался неприятный привкус железа. Было так жарко, что казалось, будто волосы вот-вот вспыхнут. Она была в железной комнате, и уже привычная вонь мяса въелась в нос. Джейн не сразу увидела силуэт Габриэллы МакГрей, но как только увидела – отшатнулась и отступила в другой угол комнаты. – Ты должна была быть как она, – печально говорила старуха. – Ты должна была быть такой же, как Мелисса. Я так верила, Лукреция, я так хотела… – Заткнись! Я Джейн! Никогда не была чёртовой Лукрецией! – Джейн вцепилась в горячие стены, которые обожгли её руки, и тут же отпрыгнула от них. Пальцы начали покрываться волдырями. Старуха подошла поближе к ней, и Джейн увидела влажные дорожки на румяных морщинистых щеках. – Это имя дала тебе твоя мать, ты должна чтить её память, – дрожащим голосом говорила бабушка, всё ближе подбираясь к внучке. – Не подходи ко мне! – хрипло закричала Джейн. – Я думала, ты будешь ангелом, но ты бес, Лукреция, ты бес. А должна была быть такой же, как она, – сказала старуха. Глаза ее лихорадочно блестели, а на шее пульсировала жилка. Габриэлла вынула пистолет и медленно направила его на Джейн. Чертов Ливерпуль, чертова старуха, сошедшая с ума! Джейн оцепенела, все еще не в силах поверить, что бабушка нажмёт на курок. Но при взгляде в блестевшие безумным блеском глаза старухи, все стало понятным, будто в мозгу что-то щёлкнуло. Джейн размахнулась и ударила бабушку кулаком по лицу. Ещё секунда, и Габриэлла МакГрей повалилась на пол, а Джейн начала барабанить кулаками по раскалённым стенам. Кожа на руках темнела от ожогов. Она лихорадочно била по стенам и кричала. На пальцах начали плавиться кончики ногтей, и с рук слезала обрывками кожица. Джейн закричала от боли и безысходности. Старуха подняла руку и потянула её к внучке. – Это ты! Ты виновата, мразь! – закричала Джейн, подбегая к ней. Она пинала её в живот и по рёбрам, по ногам, по голове, пока МакГрей не прохрипела: – Лукреция... – Меня зовут Джейн! Слышишь, тварь?! – выкрикнула Джейн, пиная старуху еще раз. – Джейн! Бабушка в последний раз закрыла глаза. Её вспотевшая кожа блестела от пота, а волосы растрепались. Габриэлла МакГрей умерла. Джейн снова забила по стенам, выплескивая ярость. Щёлк. Стена поддалась, и Джейн выпрыгнула из проёма. Она захлопнула дверь больными руками. И упала на пол, испачканный чужою кровью. Надо успокоиться и вернуться назад, чтобы закончить дело. * * * Джейн сидела в твёрдом красном кресле и внимательно разглядывала свои кеды, стараясь не смотреть на забинтованные руки. В кабинете неприятно пахло сигаретами. Перед ней сидел нотариус – полный, вспотевший мужчина, чьи щёки, как желе, выглядывали из воротника. Разговор уже подходил к концу, что не могло не радовать Джейн. – Мисс МакГрей, у вас точно есть подтверждение, того, что именно вы – Лукреция МакГрей? Потому что завещание вашей бабушки написано на имя Лукреции. – У меня есть документы, подтверждающие, что при рождении я получила имя Лукреция. Нотариус стёр со лба проступивший пот и тяжело вздохнул. – Ох, как же вашу бабушку угораздило попасть в печь-комнату во время процесса... Мне её так жаль. Вот, Лукреция, держите документы. – Джейн, – она подошла к нотариусу и посмотрела ему в глаза. – Меня зовут Джейн.