Мертвые крысы

После битвы начинается тяжелое и мрачное время — упокоить мертвые тела. Когда нужно проститься с ними, предать огню... Но не всегда победившая сторона поступает так, как нужно. Тела, собранные Гъяллахорном, покидали в черные мешки: почему-то командование не разрешило обратить их в прах и зарыть в красную почву. Тело главы Теккадана и то, что осталось от пилота Барбатоса, свалили вообще в один мешок. Офицеры его пометили и застегнули — жуткое зрелище, эти двое дрались за жизнь насмерть, успев утащить за собой на тот свет своих палачей. — Если честно, так и хочется вызвать экзорциста, — военные обходили стороной ангар-рефрижератор, куда свезли трупы, — или сжечь их ко всем чертям. К ночи большую часть трупов все-таки кремировали, ученые проверяли каждый и временно оккупировали наземное расположение. — Самое интересное — на завтра, никуда это мясо не денется, температура там не настолько низкая, чтобы они окончательно задубели, но и разлагаться до утра не станут, — отдав очередной раскуроченный труп на сжигание, глава научного корпуса внешней сферы снял перчатки. Этот пожилой, но очень деятельный человек, чистокровный землянин, был доволен. — И что мы все-таки ищем? — в лаборатории наводили порядок. — Мы исследуем воздействие Алайя-Вижнанской системы — как она повлияла на развитие человека. Тут отличная выборка, я бы сказал, естественная — выживали лишь сильнейшие. — Варвары, превращавшие свои тела в кусок машины, — ассистенты кривились. Доктор лишь кивал: действительно отвратительно, но очень и очень интересно. Технология трехсотлетней давности здесь процветала, прогибая под себя человека, ведь не способные ее принять умирали без работы или от отторжения. Лаборатория, развернутая в медчасти, постепенно опустела, наступала короткая марсианская ночь. В ангаре-рефрижераторе раздался царапающий звук и похожее на звериное ворчание. Потом все стихло, но ненадолго: теперь послышался скрежет открывающейся молнии и шелест ткани. Неясный свет таблички выхватывал медленно двигающиеся фигуры — словно кто-то пытался встать, но еще не проснулся. — Что будем делать, Орга? — Микадзуки расстегнул мешок до конца, по-звериному вылизывая запястья, стирал запекшуюся кровь с лица. Ицука сплюнул на пол застоявшуюся кровь, которая вновь стала текучей, но больше раны его не беспокоили. Орга потянул носом воздух и оскалил клыки — он чуял живых, почти физически ощущал их сердцебиение. — Убивать. Охрана нервничала — после столь кровопролитного боя, где погибло много хороших солдат, этой возни с трупами марсиан, молчания руководства на вопросы они прислушивались к каждому шороху. — Мне кажется, я видел собаку, тощую и большую, — один из дежурных отпрянул от проема в слабо освещенный коридор. — Это же Марс, тут любое животное давно б сожрали аборигены. Успокойся, это нервы, лучше присядь. Мертвых можно не бояться, а живые плотно попрятались по норам. — Ты прав, — молодой военный отошел от прохода и, оглядевшись, достал сигареты. Резко моргнул свет, перепуганный рядовой вскрикнул, но когда освещение восстановилось, то оба были целы и невредимы. Дежурный офицер смеялся над его трусостью. — А это пятно крови было тут? — он уставился на смазанные капли на полу. — А? Не обращал внимания, наверное, трупов гора была. Чертовы крысы, сколько из-за них погибло. Он закурил, но на сигарету что-то капнуло; мужчина поднял взгляд вверх, и окурок выпал у него изо рта. — Капитан? — А скольких забрали вы? — из коридора, словно и никогда не лежал мертвым телом, появился Орга Ицука, а из люка вентиляции прыгнул Микадзуки. Офицер не успел закричать — острые клыки вспороли ему горло, а когти раскрыли грудную клетку. Кровь щедро орошала стену и пол с мерзким хлюпающим звуком. — Смотри, уже обмочился, — Орга медленно подходил к рядовому, от которого пошел запашок; голос того оставил, разум вяз в золотых глазах чудовища. Мика, потрепав тело и убедившись, что враг мертв, скользнул к Орге; человек дернулся, но его пригвоздили рукой к стене, проломив при этом ребра, сминая сердце. — Ты не будешь? — Микадзуки облизывал руки от крови: мертвые тела его не интересовали. — Позже, мне нужно кое-что, кроме крови. Я не собираюсь пока что просто так возвращаться за грань. — Я сделаю все, что ты скажешь, — он снова облизнулся. — Как же хочется есть... У Орги еще осталась гордость, но голод кружил голову, от Микадзуки так сладко пахло кровью. Нет, простые солдаты — лишь препятствия, ему нужны другие жертвы — те, кто отдает приказы. Микадзуки косился на него; они беспрепятственно шли по темным коридорам базы — никто не ждал нападения изнутри, но если он уже легко двигался, то на Орге еще не все раны затянулись. Он должен пить кровь, чтобы жить, Микадзуки ощущал это инстинктивно; он вообще не задумывался, почему после того, как умер, после той встречи в тумане, вновь может двигаться. — Стой, — произнес он, а после, схватив Оргу за ворот рубашки, вжал в стену и, притянув, поцеловал, заставляя ощутить чужую кровь на своих губах. Орга заурчал сквозь поцелуй, клыки мешали, и он больше облизывал чужие губы, чем целовался. Жажда вспыхнула с новой силой, и когда Микадзуки его отпустил, Орга низко зарычал, принюхиваясь — где-то рядом, совсем рядом добыча. Жертва сама нашла их, офицер в форме дома Куджана не успел ни закричать, ни испугаться. Орга сделал несколько глотков из разодранной в лохмотья шеи и отбросил труп — нет, лишенная адреналина кровь пресна и противна. Эти твари должны знать, кто за ними пришел! Бояться и дрожать, осознать, что даже мертвая крыса опасна! — Нам нужно найти тех, кто всем этим командует. Ночь еще молода. Люди продолжали умирать; Микадзуки предпочитал показаться, а потом раздавить грудную клетку парализованной страхом жертве, вырвать сердце, жадно поедая его и печень, уделывая все вокруг алой кровью. В стены с противными шлепками летели куски плоти, развороченное на полу тело было еще живо несколько мгновений, прежде чем рефлексы затихали, а глаза стекленели. Мика сам был уже с ног до головы покрыт кровью, этот запах ему привычен. Орга подошел и, приобняв, гладким движением слизнул кровь с его щеки. — Молодец. Ночь подходила к середине — мертвый час, когда часовые клюют носом; командир Марсианского флота был в своем временном кабинете — нужно было составить для Элиона отчет о прошедшем бое, выставив наземные силы Марса в лучшем свете. Они удержали народ от бунта как-никак. В дверь постучали; он удивленно посмотрел на часы, но решил, что это, скорее всего, кто-то из дежурных. Он кнопкой на столе открыл дверь и опустил взгляд в отчет на секунду. — Доброй ночи, адмирал! Он не узнал голос и, медленно подняв взгляд, вцепился в стол. Перед ним стоял мертвый Орга Ицука, одежда на нем влажно блестела, в руке он держал чужую руку, сжатую в кулак, и в полной тишине кровь с нее звучно капала на пол. — Ты не можешь быть живым! — адмирал подскочил, выхватил пистолет и прицелился; в следующий мир он заорал от боли — над ним, опираясь одним коленом на стол, высился Орга, с хрустом выворачивая кисть, заставляя выронить оружие. Пистолет мгновенно оказался в руках Микадзуки, он расстрелял замок на двери. Теперь они остались втроем. — Итак, сукин сын, мы пришли попрощаться, — Орга оскалил клыки: его заводило то, как корчился в его хватке гордый землянин. Адмирал не мог выдернуть руку, кости противно скрипели, сминаемые жесткими пальцами, липкий страх заполнил все существо. Он смотрел в желтые глаза — это уже не человек. Его держит и глумится чудовище. — Заражение, — просипел он; последней попыткой что-то сделать стало подать сигнал тревоги, но ему этого не дали. Рывком его впечатали в противоположную стену, срывая вскрик боли, мир окрасился алым. — Заражение? Ну-ка, не торопись умирать, я голоден и хочу напиться, пока ты еще дышишь. Орга отпустил себя, остатки разума перекрыла жажда, и он вцепился в такое нежное горло, глотая просто кипящую от страха кровь. Он сминал то, что его ломало, ребра рвали легкие, на пол шлепались внутренности, под когтями лентами обвисала кожа. Но только когда он вытащил клыки, человек умер, падая обезличенным куском мяса на пол. — Куда дальше? — Микадзуки спрыгнул со стола, откуда наблюдал за расправой. — Найдем ту дрянь, что убила Амиду и пришла за тобой, — Орга облизывал руки, довольно жмурясь. Запахи и звуки — все стало ярче, а в темноте он больше не был слеп. Орге нравилось то, что случилось с его телом — всего одна жертва, а он ощущает себя способным охотиться всю ночь. Но они по-прежнему старались не поднимать шума — пока не найдут тела дежурных в коридоре, можно ни о чем не беспокоиться. Женщин на базе было не так и много, а свою убийцу Микадзуки отлично запомнил. Они двигались свободно — все дежурные мертвы, и в первую очередь они порвали тех, кто у мониторов. Орга первым понял, что их цель, в отличии от всей базы, не спит, словно ее и не вымотал бой. — Она все равно умрет, — Микадзуки не терпелось снова напиться крови. Люди слишком мягкие, не ожидая атаки, теряются, а заглянув в глаза, теряют всякую волю к сопротивлению. — Может поднять шум, действуем быстро. Хруст выдранной из креплений двери — Джульетта успела только сорвать кинжал с пояса. Сон ей не шел, и она в полной форме металась по комнате. Рывок, и она вскрикнула от боли — в руку с оружием впился голубоглазый демон. У нее хватило воли, чтобы перебросить кинжал в другую руку и нанести удар, но краем глаза она увидела другую тень. Первая капля крови ударилась об пол, а Орга издал вой боли — казалось, что его приложили раскаленным железом. Микадзуки с хрустом ломал тонкие девичьи кости, но отступил, опасаясь удара клинком. Они жадно вслушивались в трепыхание ее сердца и голодно провожали капли крови, падающие на пол из развороченного в лохмотья предплечья. Жертва не кричала — отступив к стене, выставила сияющий клинок, словно ей только что не изуродовали руку. — Монстры! — Джульетта не смаргивала слезы, опасаясь пропустить очередную атаку: какого демона мертвые стоят перед ней! — Это вы нас убили, — Орга сплюнул кровь, в этот раз свою, совершенно черную; рана на плече еще дымилась, но боль отступала. Охрана мертва, а девчонка не успеет поднять шум, только надо обойти этот клинок. Они оба нутром чуяли, что если это жало дотянется до сердца, им не подняться вновь. — Светает, — Микадзуки оскалился: он испробовал этой крови — отпустить раненую добычу? Внутри все требовало завершить начатое, отомстить за снятую голову Барбатоса! Тело откликнулась на эту мысль, он подобрался для прыжка, но на загривок легла рука. — Уходим, пусть расскажет, пусть боятся. Мы придем за теми, кто решил, что мы умрем безнаказанно, — Орга прошептал это, наклонившись к нему, но золотые глаза смотрели на Джульетту. Он обещал вернуться.