Мертвые крысы

В городе ввели комендантский час, полиция, сформированная Гъяллахорном, ночью тоже старалась не показываться в темных переулках лишний раз. Остатки Теккадана затаились — им нечего было предъявить: по документам они совсем другие люди, а то, что их видели на базе, так где есть работа, там и работали. Однако прямых столкновений с Гъяллахорном пытались избежать — сейчас они официально наемные работники Куделии Берштайн. Хотя некоторые покинули их ряды, ведомые местью, однако в ту ночь Райд вернулся — промокший, трясущийся. — Я их видел, — он принял чашку с горячим питьем у Чада, дежурившего у дверей, дальше охранного поста не пошел. Голос у юноши срывался. — Кого? — не понял тот, — Гъяллахорн? — Нет, — он крепче сжал бокал, — Оргу и Микадзуки, ты же слышал, почему на самом деле ввели комендантский час и что ищут они не нас? Чад покачал головой, хотя сам как-то видел мертвого солдата. — Если честно, мы думали, это ты... Райд дернул плечами: хотя он сделал все, чтобы попытаться подобраться к предателям, но увы, те пока сидели окруженные охраной. Это нечто иное резало в ночи солдат как скот. И он видел — кто. Тем днем он точно уверился, что это были Орга и Микадзуки, но стоило мимолетно поймать взгляд — и его обуял ужас: от них тянуло кровью и чем-то совсем не живым. — Нет, это они. База, на которой они держали тела, уничтожена, им не скрыть было таких потерь. Чад нервно сглотнул, попытался что-то разглядеть в ночной мгле. Кажется, кто-то курит под козырьком магазина в стороне. — Тебе показалось. Их не вернуть. Райд... Тот отмахнулся и ушел в ночь, у него есть свои дела. Орга выбросил окурок и шагнул под дождь. Марсианская зима не приносила ничего, кроме воды и холода. Но ему это теперь не страшно. — Идем, Микадзуки, они в безопасности, это главное. Все возможные выходы были заблокированы и оцеплены, но о том, что сам Рустал Элион спустился в проклятые туннели, почти никто не знал. Гаэлио, рвавшегося в бой, оставили на орбите: Элион не собирался терять двух ставленников, если что-то пойдет неи так. Эйн Далтон все еще в Кимарисе, хотя проскальзывала мысль уничтожить останки окончательно. На этой стороне Далтона держала жажда мести, и теперь, когда почти все кончено, что станет его целью? Поэтому он в информационной изоляции, и только Бодуин контролирует его — пока что. Бодуина просто заперли там под присмотром Ямадзин: он и Далтон необходимы, если остатки Теккадана попытаются снова сплотиться и огрызнуться. Рустал понимал, почему тот так рвался вместе с Джульеттой — обычно живая и активная девушка походила больше на куклу. Болезненно белая кожа, слишком медленные движения, безжизненный взгляд, но Элион был уверен — ее огонь не угас. Джульетта цеплялась за свой клинок — его подарок, символ причастности к аристократии, древнее оружие... кажется, оно создано незадолго до катастрофической. Зачем с их развитием оружия простые клинки и мечи? Неужели раньше знали о заражении и приготовились? Ответы исчезли вместе с большим пластом информации в той войне. — Они здесь, — Джульетта оживилась, стоило им сойти вниз; снаружи день только начинался, и она невольно жмурилась и куталась в плащ. — Не поддавайся этому, эта сила тебе не нужна, оставайся человеком. Она лишь кивнула и сжала снова окрасившиеся кровью бинты на руке: нужно сосредоточиться на этой боли. Найти их, найти и уничтожить, освободиться, она тоже умеет охотиться. Трупы с последнего рейда не убирали — Рустал не пожалел, что взял закрытый шлем с фильтрами: всюду стоял густой запах мяса и крови — последнее послание этих тварей. — Я пришел, не надоело играть в прятки!? — Элион держал руку на эфесе меча: реликвия главы дома, она по-прежнему дьявольски острая. — Не слышат, — Джульетта потеребила бинты: несмотря на медленное биение сердца, они медленно, но верно окрашивались алым, от очередного прикосновения алая капля бесшумно упала в песок. Она чувствовала их — они там, в глубине, две едва различимые во тьме искры. Джульетта слепо тянула руку и окунулась во тьму проходов, идя на этот свет, оставляя за собой дорожку капель крови. Рустал двинулся за ней, гадая, сколько воли Джульетты в этом движении. Они шли в темноте и крови, кое-где были светлые пятна от брошенных солдатских фонарей. Только в такие моменты можно было убедиться, что ему не мерещится светлый затылок девушки впереди, идущей словно сомнамбула. — Леди, позвольте руку, — из темноты горят два желтых глаза, а Джульетта даже не вздрагивает от прикосновения к раненой руке. Рустал замер — он даже и близко не учуял тварь! Он настолько быстр и бесшумен или их обманула затапливающая сознание темнота? Он видел блеск клыков и слышал, как рвется ткань. Орга сорвал бинты и жадно слизал кровь, чуть поддел клыком шов. Микадзуки сидел в темноте, прикрыв глаза, чтобы не выдать себя, ведь так легко будет убить их обоих. Тому, кто не принял их отступления, ту, что сняла голову с уже переломанного Барбатоса. — Будешь молчать? — Орга прижал девушку к себе, но та сбросила оцепенение и направила ему в живот свой кинжал. Грянул выстрел, Джульетта вскрикнула, а кортик, оставив длинный ожог на коже Орги, воткнулся в песок, ее ладонь оказалась прострелена. Микадзуки выдал себя — Рустал с ненавистью смотрел в голубые глаза и сильнее сжал эфес, слыша лязг затвора. — Подготовились. — А с вами, Элион, надо быть готовыми ко всему. Орга не давал Джульетте дергаться, перехватив второй рукой за горло — одно неверное движение, и он просто скрутит ей голову как цыпленку. Пальцы не двигались, а за вторую руку и шею тянули вверх, держали почти на весу; весь мир сошелся на блеске униформы Рустала, потому что все остальное пожирала темнота. «Не надо меня спасать!» — Сдайся, — шепнул ей монстр, и она вдохнула железный запах крови. Удар меча встретил стальной ствол — даже Русталу не под силу разрубить металл, а ему в глаза в глаза посмотрел Ицука. Миг на грани безумия — но звери исчезают сами, растворяются в темноте, или только один из них? Он больше не слышит ни хриплого дыхания Джульетты, ни шуршания песка. — Что же ты не стреляешь? — Элион водит во тьме клинком, готовый встретить противника. Ему нужно найти стену, прикрыть спину. Лязг металла — он уходит в сторону, но это обман, он сам же и запинается о брошенный пистолет. — Потому что я так хочу, — когти проходят слишком близко, форма вспорота, кровь не впитывается в этот материал, а стекает по спине. Мир Микадзуки стал ярче еще на одно пятно, он «видел», как бьется сердце, как оно выталкивает жизнь через оставленные им раны. Ему нужно больше — сожрать, поглотить, окрасить все в алый, а после, бросив пустой сосуд, искать еще и еще. Микадзуки перестал прятаться и бросился в атаку — каждая капля чужой крови давалась ему непросто, к железу прибавился запах паленой плоти, но это уже не могло его остановить. Отрубленная рука по-прежнему сжимает насквозь проткнутое плечо, и Микадзуки лишь досадно, что жертва все еще стоит. Злая, измотанная, раздразненная и такая яркая, вкусная... Элион весь залит собственной кровью, форма висит клочьями — она должна выдерживать условия космоса, но бесполезна против демона. Он чувствует, как теряет тепло и какие горячие ручейки стекают по телу, питая жадный алый песок; нельзя выдернуть чужие когти, ведь стоит отпустить меч — и он умрет. Сколько еще ударов сердца он протянет? Эфес скользит, глаза залиты кровью, он оглох от собственного сердцебиения. Страх. Никто не хочет умирать. Раны не исцеляются — Микадзуки вздыхает: почти все, он чувствует, что его тело уже не выдержит. Жаль оставлять незаконченное дело; впрочем, на еще один прыжок его хватит, даже без руки... Грудь пробивает сталь; Элион обессиленно выпускает из рук меч, смотря, как гаснет голубое сияние глаз и тело оседает пеплом. Последнее, что видит Микадзуки — как алое прошивают трещины черного: этот человек умрет, жаль, не сегодня. «Орга...» Орга, оторвавшись от очередного трупа группы оцепления, усмехается. — Вот и все, Принцесса, — они совсем рядом с выходом, солнечный свет забирается в туннель через люк, — леди спасена, дракон поражен в самое сердце. Джульетта поднимает на него взгляд: алое марево исчезло, но она потеряла слишком много крови, и вернулась боль. — Стой! — она силится подняться, смотря, как спокойно демон шагает в сторону света. — Запомни и передай другим, — Ицука не оборачивался, — мы бьемся до последнего. Это было больно и быстро, но ему не впервые умирать. «Пойдем к остальным, я устал», — Микадзуки увел его за руку. Рустал Элион остался жить, но его тело пожирала тьма; все, что он мог, это закончить подготовку и оставить записи. Чтобы однажды выпить яду, чтобы больше не страдать от боли и безумия, смириться с поражением — даже мертвая крыса кусается.