Ариэль Поттер и неожиданно появившиеся родственники.

Люциус явился в Хогвартс как только услышал о произошедшем. Как тут не узнаешь, Северус прилетел к нему как ошпаренный и прошипел чтобы тот «сам разбирался со своим бешенным ребёнком, пока та полшколы не разнесла». Дамблдора в этот день куда-то унесло, так что все обязанности по содержанию школы были на зельеваре. Что случилось, Люциус так в полной мере и не понял. Нарцисса в это время была во Франции у своих родственников, так что её Малфой решил не беспокоить. Снейп предупреждал, что что-то случилось в подземельях, где директор решил спрятать философский камень. На кой чёрт Дамблдору сдался камень было непонятно, да и разобраться с этим можно было позже. Девочка как-то пробралась туда, обошла все ловушки, а под конец наткнулась на Квирела. На затылке которого всё это время обитал Волан-де-Морт. Тот пришёл ради того же камня. Непонятно только, как он собирался его использовать. Не отпочкуется же тот от его бошки, как при вегетативном размножении. Но сейчас не об этом. Девочка каким-то образом, скорее всего стихийным выбросом, испепелила Квирелла, умудрилась достать из зеркала Еиналеж философский камень, который у неё так найти и не удалось и без сознания была перенесена Снейпом в больничное крыло. Собственно, это всё, что было известно достоверно. Но главное было в другом. Всё это терялось на фоне того, в каком состоянии нашли Поттер в больничном крыле потом. Никто не знал, по какой причине и каким образом, но из ребёнка буквально вырвались огромные потоки магии. Северус мало что успел разглядеть (как только Поттер очнулась, всех людей из больничного крыла вынесло чем-то похожим на взрыв света). Свет. Вот, что было главным. Из девочки рвалась не просто магия, это был свет. Но не обычный, а какой-то… да это даже словами описать сложно! Будто он состоит из чистой энергии, из сильнейшей магии, непонятно откуда взявшейся в ребёнке. И сколько было этого света! Девочка, сдерживая его, смогла жестом куда-то отправить своего волка, единственного, на кого не повлиял первый взрыв. Вокруг волка буквально образовалось что-то вроде защитной сферы. Дальше зельевар ничего не разглядел, последовала вторая волна, намного более мягкая, которая была явно для того, чтобы оставшиеся рядом люди ушли. Девочка тем временем сидела на одной из коек спиной к двери. Малфой, подойдя к проходу, лично смог оценить масштаб произошедшего. Вся мебель была прижата магией к стенам, даже вода в стаканах будто стремилась отдалиться от той, что сидела в середине помещения. Но нельзя было думать, что энергия после тех двух взрывов в ней иссякла. Магии было так много, что её, казалось, можно было потрогать руками. — Уходи, Лютик. — тихо произнесла Ариэль, с огромным усилием сдерживая, готовую в любой момент взорваться, энергию, — Если хочешь жить, уходи! — вторую фразу та, не сдержавшись, произнесла громче, от чего тут же пошла волна и мебель в очередной раз долбанулась об стены. Можно было подумать, что та терпит невыносимую боль, хотя это было вполне возможно. Девочка прерывивысто вдохнула, но поворачиваться не стала. — Ариэль… — Уходи. — Ариэль, что случилось? — Уходи, Лютик. Пожалуйста! — она боялась. Очень. Боялась за него. Страшная и очень опасная сила сейчас рвалась из этого ребёнка. Та сдерживала её как могла, но для этого был нужен максимальный контроль, а когда вокруг есть люди, держаться ещё сложнее. И она не хотела навредить. Кому угодно, но не Люциусу. Так что готова была использовать любые методы, лишь бы убрать его из поля действия магии. Девочка готова была терпеть любую боль, но Малфой понимал, что ни ему, ни Драко с Нарциссой она бы никогда не навредила. Он уже давно ловил её, глубоко запрятанные, испуганные взгляды, когда та случайно попадала каким-нибудь очередным неизвестным заклинанием в него или кого-то, кто был ей не чужим. И тут начался очередной взрыв. Девочку согнуло пополам. И, хотя та не прекращала сдерживаться, но волну уже было не остановить. Мощный поток света ударил по всему, что было в комнате, затронув и аристократа. Мужчина с огромной долей вероятности влетел бы спиной в ближайшую стену, если бы девочка вдруг не развернулась. Она махнула рукой и тот избежал удара, натолкнувшись на энергетический поток с другой стороны. И он смог, наконец, увидеть её лицо. Ох, что это было за лицо! На щеках дорожки от крови, а глаза источали свет. Как раз тот свет, что сейчас рвался из неё. Она пыталась глазами найти Люциуса, шарила ими везде, но никого не находила. И тут Люциус понял, что девочка не видит его. Она вообще ничего не видит. Но вдруг мимо Малфоя пробежал волк, держа в зубах какой-то свёрток. Подбежав к девочке, тот положил его рядом с ней. Поблуждав по кровати, дрожащими от напряжения, руками, та всё же нашла его. Оттуда высыпалась куча чёрных блестящих булыжников, размером примерно с кулак каждый. Их было так много, что сложно было сказать, как они вообще поместились в ту ткань. Вдруг камни, как по команде, взлетели над головой Ариэль и образовали там круг. И тут до Люциуса дошло. Это были обсидиановые накопители! Наподобие того, что когда-то девочка нашла у него в кабинете. Но то был слабый, можно сказать детский, много энергии в него бы точно не поместилось. Она ещё после этого загорелась идеей сделать себе такой же. Кто бы знал, что у неё получится… Обсидиан тем временем начал слабо светиться от количества энергии, что пришлась на его долю, однако работал исправно Через несколько минут напряженной тишины камни, ярко сверкая, опустились обратно на кровать. Видимо, они набрали максимум энергии. И девочка наконец смогла выхнуть. Оперевшись на спинку кровати, она закрыла лицо руками, пытаясь выровнять дыхание. Улучив момент, Люциус наконец смог подойти ближе. Ариэль по привычке попыталась посмотреть на него, но, поняв, что это бесполезно, отвернулась к стене. Глаза её светились уже не так ярко, но кровь продолжала идти, образовывая дорожки и капая на одежду (которая, к слову, была вся порванная и грязная, от чего вид у неё был на редкость взъерошенный). — Она погибла, — стараясь подавить рвущиеся слёзы, произнесла она. — Погибла из-за меня. Бабочка. Люциус понял это, когда Северус рассказал, что её нашли с кучкой поломанных крыльев в руках. Зельевар не придал этому значения и высказал как простую подробность, но после этого ему стало понятно, почему произошёл стихийный выброс (если это вообще можно так назвать). Малфой знал, Драко рассказывал ему, что Ариэль была в каком-то очень загадочном состоянии, когда тот подарил ей бабочку на Рождество. Она ей даже имя не дала, что уж было совсем необычно, она же каждому пеньку полные инициалы даёт. И тут ещё такая реакция на её смерть. Да, насекомое жалко, но не будет никто, даже самый отъявленный любитель природы, так на это реагировать. Опять вступили в силу вечные вопросы по поводу личности Поттер. Точнее к этому списку прибавилась ещё куча: Что это была за бабочка? Какое значение имела? Почему Ариэль так среагировала на её смерть? Откуда вообще в ребёнке такая сила? И что это за сила? Что у неё с глазами? Кто она в конце концов??? Но не время сейчас искать ответы. Перед Люциусом сидел не сборник загадок, которые нужно срочно отгадать, а испуганный ребёнок, потерявший когда-то родителей, и прошедший столько, за свои 11 лет, сколько многие взрослые за всю жизнь не проходят. — Квиреллу этот дух приказы раздавал направо и налево весь год. Он выполнял, но много раз не делал плохо мне, хотя мог бы. А сейчас не повиноваться просто не смог. Его ждала даже не смерть. Намного хуже. Дух приказал убить меня, тот кинул какое-то зелёное проклятье. Он бы не попал! — в голосе послышалось отчаяние. — А бабочка хотела меня защитить. И кинулась под проклятье. А её магия в этот момент… — из глаз Ариэль уже давно катились слёзы, смывающие кровавые разводы, — это невозможно передать словами… её магия… она сияла, нет… сверкала! Она знала на что идёт и всё равно шла… Она была сильная… и преданная… Лютик, — Ариэль посмотрела в то место, где предполагала увидеть его глаза (и не ошиблась), — он же на самом деле был хорошим человеком. Просто с ним случилось столько плохого, что тот дух смог взять контроль. Он же мог жить… они все могли жить… Сколько искреннего горя было в её словах! Люциус за свою жизнь видел много слёз, страданий и давно научился не принимать это близко к сердцу. Но почему-то именно на этого ребёнка ему было смотреть тяжелее всего. Не выдержав, Малфой, наверное первый раз в жизни, притянул к себе смотрящую в пустоту Ариэль. А та просто уткнулась ему в пиджак (тот даже мантию не надевал, из Малфой-мэнора он буквально вылетел). Так они просидели достаточно времени, чтобы волны магии перестали причинять ей боль. Девочка цеплялась за него как за последнюю надежду. Переживала ли она раньше такие взрывы? А если переживала, то страшно представить, как она в одиночестве, точно даже не зная, что это, с ними справлялась. — Когда-нибудь я всё расскажу тебе, Лютик. Обещаю, только не сейчас.