Три года назад
За столиком в "Casa Bella" я появляюсь с пятнадцатиминутным опозданием. Долго не могла решить, что же мне надеть и как я вообще должна выглядеть? Как будто бы это столкновение в супермаркете вообще не должно было случится. Как будто бы этот ужин вообще не должен был состояться. Как будто бы сейчас, я вообще живу не свою жизнь. Самое обидное, что мне не с кем было это обсудить и посоветоваться. Матиас пропал с радаров месяца три назад, а Джессику папочка сослал на какую-то ферму в Техасе, для "перевоспитания". Поздновато спохватился, но кто знает... Да и будь они оба здесь, что бы я им сказала? "Эй, ребят, я сегодня иду ужинать с рок-звездой и не знаю что надеть. Кстати, Мати, это Крис Моушенлесс". Разумеется, Крис предупредил, что я должна хранить молчание. Я не возражала, потому что вообще-то побаивалась его и не могла выстроить в голове логическую цепочку, понять его мотивы. В прочем, это не сильно меня озадачило, может быть он просто не любит ужинать в одиночестве. Но ощущение подвоха меня не покидало, так что я довольно долго стояла у двери в ресторан, прежде чем решилась войти. Крис сидел за столиком в самом удалённом от входа углу ресторана. Тёмные очки скрывали добрую половину его лица, а черная водолазка маскировала татуировки на шее, кисти рук скрывали перчатки и, несмотря на весь камуфляж, узнать его всё равно было не трудно, он выдавал себя тем, что выглядел подозрительно. — Так стараешься спрятаться, что становишься заметным, — вместо приветствия говорю я, присаживаясь напротив него. — Не люблю лишнее внимание к своей персоне, — недовольно бурчит он. — Именно поэтому ты стал рок-звездой, — усмехаюсь я и делаю глоток воды из стакана, стоявшего на столе. — А ты ещё громче заори, никто не слышал, — снова бурчит он, наклонившись ко мне. — Ты опоздала, — этот факт я прекрасно знала и без него. Все его слова звучали так холодно, что я поёжилась и обняла себя руками, пытаясь согреться. Крис сказал мне расслабится и откинулся на спинку стула, уставившись в меню. Я последовала его примеру и, тоже, стала изучать меню. Расслабиться не получалось, вся обстановка была слишком мрачная, тайная, запретная. Я ощущала себя как школьница, прогулявшая урок, которую застукали в туалете. В моей французской школе, за прогулы нас жёстко наказывали. Заставляли перебирать архивы в библиотеке, мыть туалеты, разбирать спортивный инвентарь или бегать пятьдесят кругов по территории школы за двадцать минут, в качестве наказания. Некоторых, отправляли писать эссе на английском, что в итоге влияло на годовую оценку и грозило отчислением из школы. Поэтому, планам наших прогулов и их осуществлению, позавидовал бы Джеймс Бонд.* И, если Крис — директор школы, я боюсь представить, какое наказание он может придумать. Вовремя подошедший официант, немного сбавил градус повисшего напряжения. Я решила заказать только то, за что действительно смогу заплатить, если что-нибудь пойдёт не так, поэтому выбрала равиоли с сыром Маринера и содовую. Я ощущала осуждающий взгляд Криса, даже через его очки, но вслух он ничего не сказал, только мельком улыбнулся, заказал феттучини с лососем и соусом из розовой водки, салат капрезе, курицу с креветками "Сан Марко" и бутылку красного сухого вина. Моя бабушка, была замужем за сомелье, его звали Альбертом, он был её третьим мужем. Своего настоящего дедушку, я никогда не видела, он скончался от рака лёгких задолго до моего появления, так что сколько я себя помню, мама всегда твердила, чтобы я не смела курить, однако, её запреты никак мне не помешали, курить я начала в шестнадцать. За праздничным столом в кругу семьи, у нас только и были, что разговоры о вине. Когда я была ребёнком, меня не втягивали ни в какие дискуссии, но как только мне стукнуло четырнадцать, Альберт решил, что меня пора знакомить с исконно французской культурой, поэтому каждые выходные таскал на винодельни. Мне всё это ужасно не нравилось, на винодельнях пахло плесенью, сыростью и спиртом, от этого меня почти каждый раз тошнило, поэтому я ненавидела вино и всё, что с ним связано, пока не познакомилась с Джессикой Мортон. Мой заказ принесли довольно быстро, а вот Крису с его изысками пришлось долго ждать. Но я не притронулась к еде, пока все заказанные им блюда не были поданы. Поэтому, когда начала есть свою пасту с сыром, она уже была холодная и не вкусная, почти резиновая. В Скрэнтоне, мало где подавали действительно вкусные блюда и, если бы я выбирала место, то обязательно бы пригласила его в "Backyard Ale House", там готовили отличные коктейли и закуски, мои любимые острые тако и фри из батата. Но выбора мне не предоставили. Он вообще поставил меня в тупиковое положение, так что приходилось довольствоваться тем, что есть. — Расскажи мне о себе, — прервала молчание я, стараясь разрядить обстановку. — Крис Моушенлесс, фронтмен "Motionless In White", обожаю куриные крылышки и ненавижу интервью, — отчеканил он давно заученный текст. Отличная самопрезентация, достойная премии "Грэмми". Я не нашла, что ещё сказать, поэтому продолжила ковыряться вилкой в макаронах. Мне было скучно, обстановка напрягала и я мечтала закончить с этим, как можно скорее. Вернуться домой, смыть макияж, залезть в кровать и уснуть, стирая из памяти вечер. Не этим ли называют обратную сторону медали? Когда всё, что ты видишь в интернете или слышишь от друзей, совершенно не совпадает с реальностью. Крис Моушенлесс был именно таким, на редкость фальшивым. Снаружи — блестящий, яркий, красный алмаз, а внутри — картон, ничем непримечательный и серый. — Так значит, тебе нравится моя группа? — Спросил он, сделав глоток вина, которое официант налил и мне, но я даже не притронулась. — Ты, пожалуйста, не обижайся, но нет. Твоя музыка не для моих нежных ушей, к тому же дикие оры под шумовое оформление гитарных рифов, уже слишком избиты. Тебе следовало начинать в восьмидесятые, был бы шанс стать легендой, — парировала я, совершенно не стесняясь в выражениях. — Отличный тост! — Расплылся в улыбке он и протянул мне бокал с вином. — Выпьем за это!***
Рэнди Боггс — вот идеальное Альтер эго для Криса. Ползучий, склизкий монстр из детских ночных кошмаров, способный пролезть в любое отверстие без вазелина. У него всегда есть запасной план, который точно сработает, чтобы всё вышло именно так, как взбрело в его голову. Три года назад, когда мне выпала честь быть близко, и одновременно далеко, рядом с ним. Я отчаянно пыталась раскрыть его тайну, копнуть глубже, понять поведение, вычислить причины и следствия. Мне казалось, что я смогу обуздать тех демонов, которых он так красочно описывает в своих песнях. Мной двигала глупость и наивность, вера в человеческую доброту, силу духа и в то, что у каждого отчаяния есть свои причины. Но жестокая правда оказалась в том, что если человек — козёл, то он просто козёл и для этого необязательно должны быть какие-то причины, тайные замыслы или детские травмы. Поэтому, я бросила эту неблагодарную затею, когда поняла, что этого никто не оценит. Решила сосредоточится на себе и собственной жизни и, кажется, не прогадала. В этот раз, ресторан снова выбирал Крис. Надо отдать ему должное, вкус у него всё-таки появился. Нас привезли в "BOULEVARD" — популярное место в Сан-Франциско. Мы были здесь с Даной, около года назад, когда прилетели на каникулы, отмечая успех моей студии. Это было захватывающее приключение для нас обоих. С незнакомцами я говорила только на французском, а Дана притворялась моей переводчицей. Клянусь, я в жизни столько не смеялась, как в той поездке. Мы сделали миллион фотографий, посетили все самые достопримечательные места, самые классные рестораны и даже познакомились с местным жителем, который показал нам не типичный Сан-Франциско и отвёл потусоваться в секретный, закрытый клуб города, где мы напились и я раскрыла свой французский секрет. Тот парень, местный житель, имя которого я даже не запомнила, ни капли не расстроился, сказав, что вообще-то я не похожа на француженку. Я сочла это за комплимент, потому как очень старалась избавиться от всех французских "манер" и влиться в Американскую среду обитания. Что, похоже, отлично получилось. Надеюсь, Церулли не испортит мне впечатления и воспоминания, что остались от прекрасного Сан-Франциско и этого ресторана. Всю концертную программу, я с великим удовольствием пропустила. Сидела на диване в гримёрке, под присмотром Матиаса. К счастью, он никак меня не напрягал, я была слишком увлечена процессом создания эскизов для свадебных приглашений, ни на минуту не отрываясь от экрана своего телефона. Я злилась на себя за то, что не взяла ноутбук, в телефоне мне было неудобно работать, в силу маленького экрана и отсутствия важных функций. Поэтому всё получилось дерьмово, результатом я была недовольна и бурчала себе под нос разные ругательства. Оказавшись в приятной, мягкой и чарующей атмосфере "BOULEVARD", я мигом обо всём забыла. Приглушённый свет, мягкие изумрудные кресла, круглые столы, жёлтые фонарные светильники, стены с интересным орнаментом, в тон кресел, художественная мозаика, изделия из железа и выдувное стекло ручной работы — создавали уют, заставляли расслабиться и перестать думать. А то, что ресторан находился в самом сердце Сан-Франциско, в историческом здании на набережной Эмбаркадеро, заставляло чувствовать себя не менее, чем королевой. Сюда хотелось приходить в длинном вечернем платье, с красивой укладкой и дорогим макияжем, но и мой белый комбинезон отлично вписывался в общий антураж, создавая контраст между высоким и простым. Официант проводил нас за столик у окна, с потрясающим видом на набережную, любезно отодвинул мне кресло, в которое я присела и устремила взгляд в окно, вглядываясь в полумрак вечернего города. — Нравится? — Как гром среди ясного неба, раздался голос Криса. Я уже успела забыть, что он тоже здесь, ведь ни я, ни он, не проронили ни слова, с того самого поцелуя в коридоре клуба. — Очень, — шёпотом честно ответила я, даже не взглянув в его сторону. Мне нравилось расслабленно наблюдать за людьми, неспешно прогуливающимися по улице. Кто-то, в спортивном костюме, бежал по велодорожке на пару со своей огромной собакой. Какие-то дети, наперегонки уплетали мороженое. Девушка, в летящем, романтичном, розовом платье стояла спиной к воде, оперившись о забор и с улыбкой строчила что-то в своём телефоне. Пожилая пара, державшись за руки, весело обсуждала какие-то сплетни. Бешенный, дневной ритм города, за которым не успевают даже облака, сменился на расслабленность плавно наступающей ночи. Это мне и нравилось в Сан-Франциско, город казался "нормальным", в отличии от Нью-Йорка, который никогда не спит. Блюда, были заказаны заранее. Как всегда, никакой свободы рядом с Крисом. Он никогда не заставляет выбирать, он всегда делает выбор сам. Причём, касается это всех, кто как-либо взаимодействует с ним. Для него не существует иного мнения, ведь только он знает, как должно быть правильно. В качестве аперитива, нам принесли карпаччо из тунца, с арахисовой сальсой по-вирджински, соусом пико де галло из ананаса, кремом из лайма и темпурой из стручковой фасоли; Гречневые блинчики со сметаной и кремом из копченой осетрины; Апероль с долькой сицилийского апельсина для меня, и коктейль из бренди, коньяка, ликёра "колд брю эспрессо" с чёрным кардамоном для Криса. Пока официант рассказывал о каждом блюде, у меня потекли слюни. Так сильно хотелось есть, что я была готова накинуться на еду сразу, как только её принесли, но вместо этого, я сделала глоток Апероля и посмотрела на Криса, который не сводил с меня выжидающего взгляда. — Надеюсь, ты не станешь пытаться платить за себя сегодня, унижая моё джентльменство, — сказал он, как тост и тоже сделал глоток своего коктейля. — Не волнуйся, Церулли, я могу купить этот ресторан, — с вызовом ответила я, но он промолчал. Ели мы всё так же молча, но на этот раз, мне не особо хотелось с ним разговаривать. Я пришла отдохнуть и насладится блюдами, в мишленовском ресторане. Ко всему прочему, гробовую тишину нарушала приятная, лёгкая и расслабляющая музыка, так что чувствовала я себя вполне комфортно, даже не стараясь завести разговор. Рядом с Крисом, я не отличалась болтливостью, да и он не был многословен, поэтому любой диалог с ним очень быстро заканчивался, чем создавал неловкую паузу, заставляя каждый раз чувствовать себя неуютно. Уинстон Черчилль* однажды сказал, что: "Россия — загадка, завёрнутая в тайну и погружённая в неизвестность", стань Крис страной, он непременно бы оказался Россией. Такой же огромной, наверняка красивой и таинственной. Но меня раздражало, что он строил из себя Джемса Дина*, прямо таки героя фильма "Бунтарь без причины", обиженного, трудного подростка, мечтающего стать секс-символом всего мира. Невероятно красивая подача блюд и их изысканный вкус, вселили в меня новую волну вдохновения. Мне не терпелось позвонить Хейли и узнать, когда будет готов список шеф-поваров Нью-Йорка, чтобы я могла выбрать лучшего из лучших и удивить всех гостей на свадьбе. Хотя, я бы с удовольствием увезла с собой в Нью-Йорк саму Нэнси Оакес.* — О чём ты думаешь? — Снова, прерывает молчание Крис, когда мы ждём подачу основного блюда. — Развлекаюсь и ем, вместо того, чтобы усиленно заниматься работой над проектом клиентов, которые по степени важности, уж извини, превосходят твою скромную персону, — недовольно отвечаю я. Прежде, чем Церулли успел придумать ответ, выросший буквально из-под земли официант, уже начал рассказывать о новых блюдах. Нам принесли ризотто из Голландской белой спаржи и сморчков, с зеленой спаржей, инвольтини из крапивы и корня сельдерея и фондуту с фермерским камамбером; Арктического морского окуня с картофелем по-юконски, томатным соусом пассата, красным шпинатом и оливки с миндалем по-марконски; Сырную тарелку и белое сухое вино. Я думала, что наелась гречневыми блинчиками, но желудок требовал попробовать хотя бы один рулетик из крапивы, настолько аппетитно они выглядели. — Могу рассказать о себе, — усмехнулся Церулли, как только официант удалился, мысленно возвращая меня в день нашего первого ужина. — С Крисом Моушенлессом, фронтменом "Motionless In White" и далее по тексту, я неплохо знакома, — процитировала я, вытирая руки влажным полотенцем. — Не интересно. — А как на счёт обычного Кристофера Томаса Церулли? Мальчика из Скрэнтона, который боится высоты и долгих перелётов, — не унимался он, погладив меня по руке. Я дёрнулась от этого неожиданного действия и посмотрела в сторону, в поисках ответа на его вопрос. Обычного Кристофера, я жаждала узнать раньше, задолго до сегодняшнего дня. Сейчас же, кроме волнующих воспоминаний, которые, как мне казалось, давно стёрлись из памяти, я ничего не испытывала. И даже эти самые воспоминания, мне хотелось оставить далеко в прошлой жизни. Крис бередил старые раны, наслаждаясь процессом. Он никуда не спешил, зная, что у него прекрасно получиться создать новые шрамы. Я всегда думала, что могу сбежать от прошлого, но на самом деле всё это время, носила его в себе, страшась застрять где-нибудь, проявив неосторожность и остаться там навсегда. — Боже мой, это рояль? Тысячу лет не играла, — оживилась я, заметив инструмент в центре зала. Я встала из-за стола и направилась к нему. Крис последовал за мной. — Ты играешь на рояле? — Удивлённо спросил он, взяв меня под локоть. — Училась на фортепиано, но да, — ответила я, присаживаясь на банкетку перед инструментом. Во Французской школе, у меня было много дополнительных классов, помимо общеобразовательных предметов. В начале каждого учебного года, мама записывала меня во все доступные внеклассные занятия. Она платила за это бешенные деньги, поэтому я ходила туда, даже если мне категорически не нравилось. Немного размяв пальцы, я проверила настройку инструмента и, убедившись в том, что он звучит отлично, начала петь, аккомпанируя себе. — But I hate that it seemed you were never enough. We were broken and bleeding but never gave up. And I hate that I made you the enemy, and I hate that your heart was the casualty. Now I hate that I need you...* — закончив, я взглянула на Криса, который стоял оперившись на рояль и не сводил с меня удивлённого взгляда. Негромко поаплодировав, он наклонился и едва коснулся моих губ своими, затем присел рядом и продолжил начатую мной песню. Мы играли на рояле в четыре руки так, словно репетировали до этого двести тысяч раз. Его голос тихий и мягкий, заставлял сердце биться чаще и я ненавидела его за это прямо сейчас. Это было похоже на шторм бушующего океана, словно я находилась внутри парусной яхты "Hazaña", в самом эпицентре урагана Рэймонд.* Боролась с волнами, высотой двенадцать метров и ветром со скоростью семьдесят два метра в секунду. Или билась на судне о скалы, отчаянно пытаясь выбраться из западни, всё больше и больше утопая в ней, с каждым ударом зарабатывая новые травмы на теле. Я вернулась за столик, залпом осушила бокал белого, взяла сумочку и была решительно настроена покинуть заведение, но путь мне, конечно же, преградил Церулли. — Я тебя не отпускал, — грубо сказал он, схватив меня за запястье. — Я живу в свободной, демократической стране, неужели ты и правда считаешь, что я нуждаюсь в твоём разрешении? — В том же тоне ответила я, вырвавшись из его хватки. — Ты меня боишься? — Уже мягче спрашивает он. — Прошлое определяет настоящее, — уклончиво отвечаю я. — В прошлом, ты смотрела на меня иначе, — продолжает он и, по обыкновению, делает шаг ко мне, подбираясь ближе. — Из прошлого, я сделала выводы, это и определило настоящее, — я устало тру виски пальцами. Воспоминания, словно водоворот, затягивают меня всё сильнее, заставляя снова и снова мысленно возвращаться в прошлое и ощущать ноющую боль от событий прошедших лет. Боль — вот, то единственное чувство, которым я руководствовалась сбегая каждый раз. Сначала из Ниццы, затем из Скрэнтона, а теперь вот и из "BOULEVARD". Боль, которую я прикрывала смелостью, решимостью и стремлением к переменам, всё равно оставалась внутри, как спящий вулкан, готовый взорваться в любую секунду. Теория пространства и времени применима и к реальной жизни, ведь прошлое не исчезает, оно остаётся с нами, в нашем настоящем. Оно проходит перед нашими глазами, точно кинематографическая плёнка состоящая из одних и тех же кадров. Родной город, старые друзья, неудачные отношения. Движение вперёд это иллюзия, как говорил Эйнштейн. Движение происходит лишь на поверхности, а внутри всё остаётся по прежнему. Я больше не могу оставаться здесь, полностью обнажённой и беззащитной перед Крисом. Все мои, казалось бы, титановые стены, за которыми я пряталась от прошлого, рухнули в ту самую секунду, когда я впервые за долгое время, снова, увидела его. Один только взгляд и я уже среди руин. Прошло всего два дня, но тянулись они так мучительно долго, что были похожи на вечность. Главная проблема которой — отсутствие почвы под ногами, словно ты летаешь в невесомости и забытие, а гравитация совсем не справляется со своими обязанностями. Вечность, из сетей которой, так хочется вырваться. — Я всю жизнь откладывал что-то на потом, не думая о том, что все двери могут когда-нибудь закрыться, — говорит Крис, когда я опускаюсь обратно в кресло, смирившись с тем, что не смогу так просто уйти. — Я не спасательный круг, Крис, а эта дверь уже давно закрыта, — отвечаю я, наливая в бокал ещё вина. Вовремя раздавшийся телефонный звонок, спасает и без того тупиковый диалог. Я нервно роюсь в сумочке, достаю телефон и отвечаю, жестом показывая Крису молчать. Взволнованная Белла тут же начинает неразборчиво тараторить в трубку, я вслушиваюсь в каждое слово, стараясь уловить суть и, под предлогом плохой связи, выхожу из ресторана на улицу, пытаясь успокоить и Беллу, и себя. Она сообщает, что студию чуть ли штурмом захватил Оливер Сайкс, немедленно требующий моего личного присутствия, кажется, он был пьян и пытался прорваться в мой кабинет. Я попросила Беллу передать ему трубку, слыша, как она дрожащим голосом призывает его подойти. Сайкс, действительно, несколько перебрал, так что я популярно объяснила ему, что если он не покинет студию, то через десять минут явится полиция, которую Белла успела вызвать, нажав тревожную кнопку, но это не подействовало. Он же Оливер, мать его, Скотт Сайкс, считающий, что если он звезда, то законы штата на него не распространяются. Тогда я пообещала ему личную встречу в пятницу, на что он недовольно заявил, что это слишком долго, но я напомнила, что могу разорвать контракт в одностороннем порядке, из-за неадекватного поведения клиента. При этом, данный пункт обязывает выплатить всю сумму заказа, даже если он выполнен частично, или не выполнен вовсе. Это его, конечно, тоже не устраивало, однако он угомонился и попрощался со мной до пятницы. Успокоив Беллу и убедившись в том, что Оливер ушёл, я завершила звонок и хотела выкурить сигаретку-другую, прежде чем вернуться обратно в ресторан, но обнаружила, что сумочку оставила внутри. Да, чёрт, сколько можно? — Ах, какая рассеянность, — как всегда вовремя, появляется Крис, держа в руках мою сумку, которую я сразу поспешила забрать, но он перехватил мою руку, — поцелуешь, получишь сумку. — Что за ребячество, Моушенлесс? — Недовольно ворчу я. Он игнорирует мои слова и целует сам, обвивая мою талию рукой, прижимая к своему телу. Его горячий, сильный торс я ощущаю каждой клеточкой свой груди. Живот предательски тянет, вызывая возбуждение, которое так и осталось неудовлетворённым после сцены в коридоре клуба. В этот раз я сдаюсь, отвечаю на поцелуй, исследуя его рот своим языком. Мы оба поддаёмся желанию, исполняя этот влажный, страстный поцелуй, узор которого понятен только нам одним. Крис спускается к моей шее, продолжая целовать её, проводит языком вверх, оставляя мокрый след и возвращается к губам. Его рука, до этого смиренно покоившаяся на моей талии, плавно скользит вверх по телу, сжимает грудь, а затем расстёгивает первую пуговицу комбинезона, пробираюсь внутрь. — А как же десерт, Церулли? — Спрашиваю я отступая на шаг и стараясь отдышаться. — Я уже к нему приступил, — ухмыляется он, снова, увлекая меня в поцелуй.