Моё сердце шкварчит в твоих жарких руках, Как сигара в луже слюны с пеплом.
Когда Хосок выпускает из объятий и косит обеспокоенный взгляд в сторону младшего, тот скорее подрывается в сторону гримерок. Чимин захлопывает за собой дверь и оседает на пол, прокатываясь спиной по двери. Дрожащими руками закрывает своё лицо и дышит сбивчиво. Тело горит изнутри, а перед лицом пронизывающий и сжирающий взгляд темных омутов. Он может поклясться, Чон Чонгук дыру в нём прожег, нервно прикусывал губу и несколько раз провел языком по губам так, словно прямо там на сцене был готов разорвать его на части. Прижать, вдавить и вдыхать до полных легких и черных кругов перед глазами. Словно альфа уже сдирал с него кожу на живую и обгладывал кости с упоительным наслаждением. У Чимина скрутило живот, и дрожь копится вдоль позвонка от осознания, что ему понравилось это. Самому от себя тошно, из ниоткуда вырвалось желание поиграть с самым худшим вариантом, стоило только почуять нарастающее давление от столика в дальнем углу. Стоило только уловить, как Чон чуть наклонился вперед и провел взглядом снизу-вверх, словно змея обвивался вдоль хрупкого тела, распаляя. Разгоняя горячую и изголодавшуюся кровь омеги по венам. Пак глухо чертыхается в ладони, пытается унять жар, касается ледяными ладонями воспаленного лба и жмурится. - Что за херня, - хрипло выплевывает и опускает взгляд, понимая — самое худшее уже навалилось. Он возбужден настолько, что все тело один сплошной нерв. – Блять-блять-блять. Превозмогая резкую боль и стараясь не делать лишних движений, Чимин хватается пальцами за стену, ища глазами телефон. Выдумывает себе сотню исходов, и пока ни один не внушает радости. — Чимин? — Хосок стучится и чует уже оттуда, что всё плохо. Он сразу заметил, как младший изменился, как просочился запах, которого и вовсе не должно было быть, но ведь Чимин следит за этим, по крайней мере, старается и по малейшему дискомфорту всегда остается дома. — Чимин! Альфа не церемонится, отходит на шаг и уже собирается снести дверь к херам и увести от греха подальше отсюда течного омегу, но замок щелкает раньше, для верности себе, старается дышать через рот, влетая в гримерку, и видит, как Чимин корчится у двери, прижимая руки, сжатые в кулаки к животу и жмется головой к холодной стене. — Хён… И лучше бы Хосок не слышал этого «хён» таким несвойственным и жалостливым тоном. Внутреннее взвывая как побитая псина, снимает с себя пиджак и накидывает на младшего, стараясь держать себя и свои руки на месте, затем быстро, насколько это возможно, выводит его в сторону черного хода из бара. — Машину пригоните сюда, быстро. Мики отправьте на сцену, я приеду позже. Живо! – приказывает он перепуганному официанту и тот, кивнув, что понял, быстро отправляется в зал к охране. Машину вроде быстро доставляют к месту, и водитель услужливо открывает двери, и все бы ничего, если бы не отвлекал тот момент, как провоцирующе ластится к нему под бок Чимин. Он ничего такого не делает, сдерживает себя, но природа делает своё. Пальцы сжимают руки старшего, глухие болезненные стоны звучат как-то слишком двусмысленно, а мутный взгляд карих глаз и красные щеки так и толкают на грех. Отрезвляет лишь тихое «пожалуйста, домой… отвези меня домой…». Значит, ещё контролирует себя. С облегчением загрузив младшего на заднее сидение, Хосок запрыгивает на водительское место, тут же давая по газам не заглохшего двигателя. — У тебя опять сбился цикл? – рычит мужчина и бросает мимолетный взгляд в зеркало переднего вида, видя, как омега пытается найти себе место и скручивается чуть ли не в узел. — Н-нет. Это… из-за альфы… — еле слышно отзывается и прикусывает губу, сжимая пальцами внутреннюю сторону своего бедра, ощущая предвкушение от того, если всё же прикоснется к себе, но не смеет. Отвлекается, пытается смотреть куда угодно, дышит рвано и жмется лбом к запотевшему стеклу. — Из-за него… я почувствовал его запах, он был слишком сильным… — Кто это? Чимин, ты увидел его? – пытается получить ответ Чон и резко крутит руль, заезжая за границу, и съезжает на узкую дорогу в пригород. — Н-нет, — врет. Умалчивает и надеется, что это просто из-за чертовых таблеток он пошатнул своё здоровье и сбил к херам цикл, но вот если обмануть старшего он может, то себя — нет. Потому что стоит только закрыть глаза, как под веками вскипает полный жажды взгляд, вспоминает, как напряглась рука, которая была протянута к бокалу, видит дернувшийся кадык и влажный розовый язык, скользящий по тонким губам. — Блять! — Тише-тише, мы почти приехали, потерпи, — пытается альфа успокоить несдерживаемый поток ругательств и странного неразборчивого бормотания с заправкой глухих и жалостных стонов. Пытается реже вдыхать носом ваниль и сочные блики мандарина, в который раз убеждаясь — младший пахнет восхитительно. — А может… мне просто уже потрахаться и завести альфу? – Пак хихикает как-то странно, надавливает сильнее на бедро, причиняя себе уже жгучую боль, и его вроде немного отпускает, стоит только запаху бергамота оставить после себя еле заметный шлейф. — О, я тебе в этом деле не помощник, — фыркает альфа в ответ и заворачивает в переулок, чтобы остановиться у самого крыльца и как можно скорее запереть омегу в его же доме и вызвать уже медика. — Главное, найди не дебила какого, иначе жить долго он не будет. — Хорошо, ма-а-ам… — Чимин снова хихикает, вяло хватается за рычажок и открывает машину, неловко выползая оттуда, но мужчина уже подхватывает его под руку и помогает перебирать ватными ногами до двери. — Я вызову медика, прости, но с тобой я не останусь. — Как будто я бы разрешил, — фыркает младший и передает ключи от двери, водит взглядом по фигуре мужчины. — Особенно в таком состоянии, хён. — Ох, заткнись, — скалится альфа, когда ловит красноречивый взгляд мальчишки на своём паху, в котором знатно уже выпирало. — Против природы, знаешь ли, сложно идти, держусь как могу. Дуй отсюда и жди. Омега улыбается, кивает и тихо благодарит, скрывшись за дверью, а Хосок, слыша затвор замка, утыкается лбом в дверь, шкрябает ногтями поверхность и сжимает челюсть, пытаясь вдохнуть вечернего воздуха. Его настораживает такой внезапный всплеск омеги, к тому же, понимая, это было из-за какого-то альфы. Он даже не заметил и не обратил внимание на запахи. Многие не сводили взгляда с Чимина, Хосок выискивает в памяти хоть какую-то зацепку, отмечая зал перед собой, но никто и близко не подходил, ему вообще сбивал всё внимание другой омега. Белобрысый черт, из-за него пришлось постараться не выдать собственной встряски. Аромат росы оседает на самом кончике языка, а Чимин со своей незапланированной течкой только всё усугубил. Одна надежда, если наследник увел уже оттуда Мин Юнги. Иначе любой отворот-поворот будет итогом сокрушительной аварии для обеих сторон.***
Юнги подпирает задницей капот своей машины, сложив руки на талии, и лениво делает затяжку, разглядывая яркие огни улиц и отмечая выходящих и входящих людей в бар, видит редких прохожих и бездумно ведет взглядом, когда мимо проезжает очередная машина. Чонгук кинул его прямо посреди зала, даже слова не сказал — испарился, оставляя после себя густое раздражение. Юнги бы задумался из-за чего, но мыслей в голове не было. Омега, наконец, воочию увидел мальчишку, юное дарование, подписанное под недавней статьей, хах, кто бы мог подумать, что эта кроха живет под попечением Чон Хосока и, к тому же, на его территории. Юнги не участвовал в маниакальном желании Чонгука следить за подозрительной омегой, но был уже наслышан о некоторых мелочах. — Славный малый, — бормочет себе под нос и опускает взгляд на яркий огонек сигареты, с которой сбрасывает лишний пепел. Его даже в какой-то степени восхищает находчивость этого омеги и умение находить удобные места в жизни, только вот оказаться на пути у семьи Ким было глупой и опрометчивой ошибкой. Мину даже становится его жаль в какой-то степени. И весы оценок в пользу Пак Чимина перевешивает сожаление. Юнги видит знакомый номер машины на противоположной стороне улицы у дверей в бар и останавливает взгляд на лице Хосока, который стоит на своём месте и смотрит в ответ. К сожалению, или к счастью, кто знает? Юнги прекрасно понимает свою тягу к этому альфе и видит в ответ немое обращение вкупе с холодной неприступной стеной. Они словно ходят кругом и не сближаются и на сантиметр. Продолжают испепелять друг друга, молчать если наедине, и избегать возможности задержаться хоть на минуту. Если они встречаются по работе, то говорят так, словно и не электризуется воздух между ними. Так и сейчас. Стоят по обе стороны дороги и просто смотрят, пока тени ночной жизни протекают мимо них. Юнги стало жаль предначертанные пары ровно после того, как сам сорвался в эту ловушку. Потому что как бы природа ни разрывала вас на куски и насильно ни сталкивала ваших существ – обстоятельства шли против них. Намджун будет против, а Чонгук на всю желчь изведется и по головам пойдет, потому что не могут они быть вместе. Потому что по разным концам баррикады, одно неловкое движение — и война не заставит себя долго ждать. Главы и так ходят по острию ножа. Юнги первым разрывает зрительный контакт, тушит окурок и отталкивается от капота, выдыхая оставшийся дым, и направляется к двери, когда резко замирает, схватившись за ручку. Альфа уже здесь, ближе чем обычно, Мин моргает, собирает всё самообладание в свои руки и поднимает голову. — Да, мистер Чон? — Я хочу извиниться, что оставил вас так внезапно. Оба звучат уверенно, безразлично, один с маской неловкой улыбки, а другой с понимающим кивком, мол, да понимает он, дела, всякое бывает же. — У вас талантливый мальчик, думаю, его голос мне по душе. Спасибо за приглашение. Хосок даже не успевает и слово вставить, как омега уже запирается в машине и кивает водителю держать путь домой, бросает последний взгляд на альфу и как-то надломлено улыбается, а в глазах огонек тухнет. Чон даже не успевает спросить, не хотел бы он ещё раз посетить его бар, неважно в чьей компании, как машина трогается с места и поднимающее тонированное стекло прячет желаемое лицо, унося вдаль и желаемые слова, которым скорее всего не быть произнесенными. Никогда.***
Казалось в Чон Чонгуке собралась вся скверна мира. Он мрачной сгорбленной фигурой сидит на краю кровати, упираясь в колени локтями, вслушивается как в ванной комнате шумит вода. В своём безумстве он явно перестарался в отношении своего омеги — это было впервые, когда Чон позволил себе такую слепую жестокость к Джунки. Странное чувство вины скреблось где-то под сердцем, когда наваждение прошло, и он увидел, что сделал собственными руками. Ничего не сказал, даже не попытался извиниться, а омега и не ждал. Превозмогая боль, тот просто скрылся в ванной. Только у альфы уши на месте, к сожалению, потому что глухие всхлипы он отчетливо отделяет от шума. Чонгук буравит тяжелым взглядом колышущуюся полупрозрачную ткань на окнах и мысленно благодарит за то, что Джунки не поднял истерику, потому что справляться с истерикой он не умеет, это лишь выбешивает сильнее, а омега уже успел за эти несколько лет хорошо изучить нрав наследника. Потому что сам сталкивался с этим пару раз, оттого и повторение было нежелательным. — Господин Чон, — в дверь стучатся и Чонгук не сразу реагирует, говорит, чтобы входили, и только потом оборачивается к своему охраннику. — На счет омеги, — мужчина запинается на полуслове, когда видит хаос в спальне и натыкается на то, как мрачнеет сам альфа при одном лишь упоминаний. – Вы просили докладывать. — Ну? — у Чона внутри тугие узлы раздражения лишь от осознания, что происходит с ним после этой встречи. — Его после выступления увез Чон Хосок, у того течка была. — Что? Он позволил течному омеге выступать на сцене? — охранник на шаг отступает и наклоняет голову в смирении, когда наследник стремительно поднимается со своего места и выглядит сейчас, будто огнедышащий дракон. Ещё хоть слово, и самому охраннику несдобровать, только потому что вестями неутешительными раскидывается. — Я не знаю, господин. — Проваливай. Дверь в спальню закрывается, а у Чонгука странное облегчение. Значит просто течка вывела его из себя, простая дурацкая течка. Он бросает взгляд на дверь, в пару шагов преодолевает расстояние и заходит в распаренную комнату. Джунки сидит на краю ванной, одетый в халат, подставив ладонь под струю воды. Чон улавливает нездоровый цвет кожи и подрывается с места, хватая омегу за покрасневшую руку и отключает воду. — Какого черта ты сидишь под кипятком? — рычит альфа и дергает парня на себя, заставляя того подняться на ноги, Джунки морщится, поднимает взгляд и пытается высвободить руку. — Да что кипяток по сравнению с тобой? Отпусти меня, пожалуйста, — голос Джунки почти не дрожит, даже звучит уверенно. — Просто отпусти уже, ты ведь только пальцем помани, и любой омега будет у тебя, пожалуйста, просто отпусти меня. — Я сказал не просить меня об этом, никогда! – сжав омегу в своих руках, альфа крепко прижимает его к своей груди и ведет носом по влажным волосам. — Забудь об этой просьбе. — Ты всегда выглядел таким… таким озлобленным, одиноким, я ведь не заслужил это, — Чонгук молчит, челюсть напрягает и только сильнее объятья сжимает, не давая вырваться. — Делал как ты хотел, был рядом, жалел тебя, когда ты истину свою показываешь, почему такое отношение? Что ты себе доказываешь, применяя насилие над слабыми? Что?! — Успокойся. — От тебя разило другим запахом, Чонгук! В чём была проблема? Тебе мало было одного, и ты решил со мной поступить так же, как и поступаешь со своими шлюхами?! Так в чём моё отличие от них?! — Джунки повышает голос, прикладывая все, какие есть, усилия вырваться из захвата. — Ваши тупые светские вечера, вылазки в дома только чтобы показать меня, как кусок мяса, не более, так, блять, в чём отличие?! Чонгук знает это отличие, знает только он и не делится ни с кем. Держит поодаль от себя и не отпускает широко поводка и на миллиметр, а в нужный момент дергает на себя, чтобы убедиться — он рядом и никуда не денется. Потому что в светлой радужке плещется то самое, чего не доставало ему в своей жизни. Потому что в руках этого омеги то, чего альфе не хватало, то что он сумел заменить и усмирить свой пыл. Используя чужую любовь и ласку для своего эгоизма. Этот омега влюблен, а Чонгук видит это каждый раз, сравнивая чужие взгляды, чужие прикосновения к себе, сравнивает даже тон голоса и слова. Он делает это тихо, внутри себя и оставляет там же. Ему нужен Джунки. Только благодаря ему он старается не сорваться. Не обещает, не дает никаких клятв, и даже не осознает, какого это быть рядом с неприступной стеной, совершенно забывая, что подобное он уже однажды пережил, пока смотрел горящими глазами за отцом. Альфа забыл слишком многие чувства. А Джунки продолжает молча биться об толстый лед, а потом затихает до следующей бури. Истерика стихает, ответов как обычно не получено, Чонгук уводит омегу в спальню, тянется за подушкой и укладывает в постель. Ведет горячими пальцами по лицу и шепчет худшее, удушающее. Хоронит под тяжелой плитой, отчего Джунки замирает и в страхе с широко открытыми глазами смотрит в непроницаемый мрак. — Я свяжусь с твоим начальником. Никакой работы больше. С этого дня ты будешь жить здесь. И даже не пытайся, — проводит большим пальцем по нижней губе и шепчет уже в них, — идти против меня. Ты знаешь, что я могу сделать. Всё зря. Джунки себя сам запирает в тюрьме, где разит сыростью и пробирает насквозь от холода. Перекрыть кислород мерзкой твари и заставить больше не дышать, потому что омега чувствует сейчас лишь страх над зияющей дырой, в которую ещё немного и провалится. Возможно, чувства можно убить? Джунки попытается.***
У Ли Джейн не задался день с самого утра, сейчас всё что ей нужно, это в который раз не явиться домой и забыться на какое-то время. Чимин бы ей за такое снова разнос устроил, но омега на звонки не отвечает весь день, работа в издательстве сегодня была особенно напряженной. Вся эта суматоха с подготовкой к благотворительному вечеру вынуждала следить за каждой новостью и выбирать неугодные им едкие комментарии. А попытка получить хоть какой-то ответ по поводу визита Ким Сокджина была провальной. Остаётся лишь ждать, явится он, или как обычно проигнорирует подобное мероприятие, отправив вместо себя Чон Хосока. В последний год слишком напряженная ситуация, убийства глав группировок тоже не добавляет облегчения, а вечно кричащие уловки других газет лишь провоцируют и нагнетают атмосферу среди жителей и местных властей. Совет относится с осторожностью, давит на Намджуна и реже указывает на свою связь с ним, чтобы избежать порицания. — Господин Ким, — девушка кивает и позволяет поцеловать свою руку, а затем опускается напротив за столик. — Мне нужно кое-что обсудить с тобой, — Намджун протягивает меню официанту и приглашающим жестом указывает сделать сначала заказ. — Как это иронично, сидеть в лучшем ресторане вашего соперника, — Джейн оглядывает полупустой светлый зал. — Пока ещё партнер по бизнесу, — поправляет мягко альфа и хитро улыбается, изучающим взглядом скользнув по девушке. — Тяжелой день выдался? Удалось что-то выяснить? — Только то, что сейчас почему-то активную деятельность проявляет лишь Чон Хосок и его прихвостень, пока Ким где-то пропадает со своим супругом, — отчитывается Джейн и выкладывает на стол увесистую папку, совершенно не замечая, как Намджун изменился в лице. — Ох, вы и сына своего пригласили? Девушка определяет самого младшего сына по шагам, всегда тихой, ленивой поступью крадется, а ещё неизменный совсем мягкий аромат кокоса, как подтверждение. Ким Тэхён подходит к ней со спины, кладет руки на спинку стула и поглядывает на кипу документов с ухмылкой на губах. — Чувствую вечер будет скучным, — тихо тянет он в ответ и опускает взгляд, когда Джейн задирает голову вверх. Смотрит как всегда строго, словно старшая сестра, осуждает безмолвно за такие характеристики её огромной работы, называя их скукой. — Тэхён, сядь, будь добр. — Да, пап. Когда Тэхён участвует в делах семейных, весь его образ меняется кардинально, стоит только отцу лично его пригласить, кто-то бы подумал, что, тем самым, он лишь умасливает свой образ перед родителем, но всё не так. Молодой альфа просто умеет делить границы и соблюдать свои же установленные правила. Имея даже в этом свой замысел, он прекрасно понимал, как действует на окружающих и всячески старался действовать на нервы своему брату, маяча за его спиной и увлекая к себе любое внимание на вечерах. Потому что Ким Тэхён греет своим вниманием, а старший брат держит оборону, внушая с самого начала страх и уважение. Будущий наследник же, а Тэхёну нравилось это, потому что потом он может показать своё истинное лицо, если, например, кто-то вдруг решит провиниться в делах перед его отцом, вот в момент наказания, Ким и отыгрывается. Здесь даже Чонгук говорит, что он, по сравнению с младшим братом, божий одуванчик. Очередная палка о двух концах. Попадать в немилость обоим братьям никак не хотелось. — Так что на повестке дня у нас имеется важного? Раз уж ты пригласил меня, — Тэхён подпирает голову ладонью, но смотрит в сторону на стойку у дальней стены, где его взгляд ловит молоденький омега-кассир, тот смущенно отводит взгляд и пытается занять свои руки, и что-то усердно протирая на стойке. Альфа на это лишь ухмыляется и переводит внимание на отца. — Пока Юнги готовит вечер в честь тебя, прошу заметить, тебе нужно дать интервью и заправить это всё как можно благодушно, - старший альфа расправляет салфетку и уже ждет любого выкидона со стороны сына, но не встретив сопротивления удивленно изгибает бровь. — Окей, я сегодня очень положительно настроен, — Тэхён переводит внимание к Джейн. — Прямо сейчас? Девушка как раз пригубила любимое вино, чуть не подавившись, подалась немного вперед и удивленно взглянула на альфу. — Я больше не занимаюсь вашими статьями, и не смотри на меня так. У меня обязанности выросли, я не успеваю ещё вам поэмы строчить, этим займется мой зам. — Я видимо что-то пропустил. Отец? — Ким под стать отцу изгибает бровь и требует ответа. – Я уже наслышан о новом репортерешке, видел его инициалы. С каких пор наши дела перенимает хер пойми кто? — Сбавь тон, — приказывает альфа, прежде, чем Джейн успевает рот раскрыть. — Мальчишка чист, за ним установлено наблюдение, он на хорошем счету у Джейн и Дживона, написал сильную статью по поводу недавнего убийства Хана, тебе этого недостаточно? — Джейн только и подавай милую мордашку, а Дживону крепкую задницу. А о толпе тупорылого стада я промолчу, тебе ли не знать? — Хватит. — Что "хватит"? Чист, говоришь? Мы с тобой тоже чисты, Чонгук так вообще чище любого хрусталя, самому не смешно? — Эй, — Джейн выпрямляется в спине, чуть клонит голову на бок и опасно щурится. — Сбавьте обороты, господин Ким, Чимин как на ладони, и я сама лично занимаюсь им, Вы сомневаетесь во мне в первую очередь. — О, дорогая, и, если что-то пойдет не так, если хоть малейшее колыхание с его стороны, я обещаю, что займусь тобой в первую очередь, — шипит в ответ альфа, расплываясь в той самой улыбке, от которой глаз хочется отвести и стереть из памяти. — Достаточно, Тэхён. Это под мою ответственность, у мальчишки талант, людям понравились его слова, и это помогло успокоить их. — Успокоило настолько, что вы тут же замяли инцидент со смертью Сыхуна, и тем, что Чонгука подстрелил ваш неуловимый. Дело не двигается с мертвой точки, операция была провальной, и ты думаешь, что это будет вечно? Сколько ещё нам поставщиков нужно потерять, чтобы ты уже взял в свои руки всю власть? — Война — не выход, если я хочу выбраться в Совет. — А кто говорит про войну, дай нам волю, и мы всё сделаем, — Тэхён вальяжно откидывается на стуле, играя с салфеткой. — Ты нас слишком сдерживаешь, я только и делаю, что кротом отсиживаюсь в подполье, а Чонгук носится, усмиряя тех же поставщиков. А потом заявляется их персональный убийца, и все подозрения валятся на нас, потому что мы, блин, не можем указать их место. Слишком много любезностей. Да, твои дружки из Совета будут погрязнее нас, а знаешь почему? Потому что мы доставляем и продаем, а они хавают. Бизнес, ничего личного. Разве я не прав? — Я не дам вам с Чонгуком воли, как бы ты не излагался, как бы ни был прав. И ты лучше меня знаешь почему. — Ну-у, тут тебе стоит уже говорить со своим обиженным, любимым наследничком, а не со мной. — Тэхён! — Что, "Тэхён"? Какой бы ни была херовой наша семья, я никогда не пойду против вас, а вот на счет тебя и Чонгука у меня грустные прогнозы. Яблоко от яблони не так уж и далеко гниёт. Намджун проглатывает весь яд, нечитаемым взглядом смотрит в глаза сына и видит там лишь горькую усмешку. Голую и неприкрытую правду. Джейн молча уткнулась в свой бокал и уже сожалеет, что стала свидетельницей семейной драмы. Ей бы не судить упущение Намджуна, сама вылезла из семьи, не располагающей любовью и заботой, но видеть лидеров, грызущих друг друга с таким остервенением, становится невыносимо. Ким Сокджин – если всё тянется с его стороны, то этот чертов засранец сейчас обскакал их империю с лихим отрывом. Даже без личного участия. Разлад внутри системы — это начальная стадия разрушения. И Джейн не может похвастаться умением сглаживать подобные ситуации, хотя всегда старалась, но большую роль тут играл всегда Юнги, распыляясь между троими альфами до износа, отодвинув собственную жизнь на задний план. Всё что могла она – это хоть иногда говорить с Тэхёном, тот слушать умел, но в ответ всегда молчал, а она видела, и каждый раз удивлялась как он сдерживает себя. Что движет им в тот момент? Почему продолжает прислушиваться? Намджун, добившись от сына согласия дать интервью в рамках вопросов, которые ему будут подготовлены новоиспеченным связным, уходит, вызвавшись подвезти девушку, но та отказывается и собирается уйти следом, когда Тэхён буквально уплывает к стойке к приметному омеге. Тяжело вздохнув на типичное поведение альфы, она спускается с увесистой сумкой вниз и с благодарностью вдыхает свежий воздух. Идти домой желания нет, ровным счетом никакого, хоть она и валится с ног от усталости. Джейн спускается медленно и смотрит в телефон, Чимин так ей и не ответил. Скинув ему сообщение о завтрашнем интервью с Ким Тэхёном, уже предвкушает гневную триаду, мол, третьего отпрыска ему не хватало. От этих мыслей девушка улыбается и оседает на последнюю ступеньку, тяжело выдыхая. Обнимает себя за предплечья и ежится от ночной прохлады, и сдерживает зевок. — И года не прошло, — фыркает она, когда телефон разоряется вибрацией в кармане. – Услышал о Киме и тут же позвонил, обидно же. — Я тут подыхал со вчерашнего вечера, думал тебе позвонить чуть позже, а ты мне шлешь эту дрянь! — возмущается Пак, шурша одеялом. — Что случилось? — Незапланированная течка, поэтому я не могу принять ни одного из твоих Кимов. — Ох, ну ты же понимаешь, что это не причина, — Джейн морщится и соболезнует мысленно всем сердцем. — Благотворительный вечер через неделю, и статью ещё нужно подготовить, времени совсем мало. — Им что, совсем правила не писаны? — Нет, Чимин, не писаны. Он же не один придет, тем более, если у тебя такая ситуация, доктор и охрана будет под боком. В конце концов, у Тэхёна нет тяги к парням-омегам, вроде как. Он с ними только заигрывает. — Успокоила-то как. — Если он симпатяшка, то я за себя не отвечаю, — девушка подпрыгивает на месте и резко задирает голову, когда видит Кима, нависающего над ней со шкодной улыбкой. Он быстро и нелепо хлопает ресницами и с любопытством косится на трубку. — Эм, короче, подготовь себя, напейся таблеток и прикинься овощем, только прими завтра гостей. Всё, целую тебя в твой нос картошкой. — Он не картошка! Возмущение Пака девушка уже не слушает и несколько раз даже неловко промахивается по сенсорной кнопке. Пока хаотично пытается спрятать телефон и собрать папку, Ким присаживается рядом и смотрит в упор, Джейн приходится замереть и посмотреть на него. — Что? — А ты чего тут расселась на холоде, детей иметь не будешь, - альфа ухмыляется и с любопытством косит взгляд на юбку-карандаш из-под которой так и манят стройные ноги, обтянутые черным капроном чулок. Ажурную полоску видно только когда Тэхён даёт вольность своим пальцам и слегка оттягивает в сторону бежевое пальто. – Всё богатство выставила напоказ. — Я не планирую детей, — Девушка небрежно шлёпает парня по ладони и спускает подол обратно. — Руки, молодой человек. Альфа фыркает и ухмыляется, выхватывая тяжелую сумку из рук девушки и хватает её за предплечья, помогая подняться на ноги. Свободной рукой тянется к подолу юбки и бережно поддев кромку ткани тянет вниз, пока Джейн стоит к нему нос к носу. — А у него правда нос картошкой? — Ким убирает руку и изгибает брови, делая шаг на ступеньку вниз. Девушка моргает, отводит наваждение от запаха альфы, и когда до неё доходит смысл вопроса и любовь Тэхёна к красивым личикам, она несдержанно хрюкает и заливается смехом, губы парня в ответ трогает улыбка, но он продолжает молчать, любуясь хохочущей девушкой перед собой. Кажется, Ким сейчас побил свой собственный рекорд – развеселил ту, кто вечно особняком держится от него. Очаровательное зрелище, однако. — Боишься, что ли? Вот пойдешь завтра и узнаешь. — Он тебе нравится? Любишь так, как обычно любят брата. Я заметил это по твоим рассказам о нём и разговору сейчас, этого было достаточно. Вот что-что, а Тэхён умеет задавать неуместные вопросы и настолько проницательные. За это его качество Джейн в какой-то степени уважает и ценит. Ким Тэхён неплохой, когда не играет, становясь настоящим. Это слишком дорогое удовольствие, поэтому она наслаждается такими моментами. — Да, можно и так сказать, он прекрасный друг и множество раз помогал мне, несмотря на то что мы очень далеки друг от друга, что в социальной лестнице, что в демографическом положении. Как ты уже знаешь, он проживает на территории Хосока, сюда ему путь заказан и оглядываться устанет. Но, тем не менее, он срывался за мной и помогал, всегда, — Тэхён на эти слова согласно, тихо мычит и кивает. – Поэтому да, я люблю его по-своему. И меня задевает твоё недоверие, ладно твой брат, но, когда ты, почему-то становится обиднее. Джейн замолкает и отводит взгляд, не выдерживая пронизывающего взгляда карих глаз, протягивает руку и просит отдать сумку, но альфа делает ещё шаг на ступеньку вниз. — Пойдем, я покатаю тебя и потом домой отвезу. Видно же, что ты туда не хочешь. Девушка в такие моменты с благодарностью выдыхает, сдаётся и следует за ним в полной тишине. Каким бы ни был младший альфа занозой в заднице, в такие моменты ей хотелось в силу своей моральной слабости сдаться и просто уткнуться в широкую грудь и выдохнуть с облегчением. Она совершенно не знает Чон Чонгука, многое скрыто о Ким Намджуне, но она с уверенностью может сказать, что младший альфа - это последний, кто посмеет причинить боль близким. Именно близким. Даже зная, что когда-то в далеком детстве брат держал над пропастью, даже зная, что собственная мать отказалась, а отец просто держался в стороне. Минутную слабость по отношению к альфе она топит в собственных мыслях, и, устроившись на переднем сидении, закрывает глаза, растворяясь в музыке из динамиков, позволяя Тэхёну уехать за город.***
Раннее утро вступает в свою силу, а Тэхён в несвойственной себе привычке уже на ногах. То ли вчерашний вечер, впервые тихо прошедший в обществе Джейн, сыграл свою роль, или новость о будущем интервью так всполошило его, тем не менее, оба варианта его будоражили. Ему срочно нужен был Чонгук, как оказалось, тот уехал ещё глубокой ночью и домой не возвращался, какого же было удивление Кима, встретив в квартире омегу Джунки, который словно тень шатался по комнатам. — Что, на короткий поводок посадили? — приметил Тэхён, когда парень вышел к нему абсолютно бледным и изможденным. — Чонгука здесь нет. Он в казино, ушёл ещё ночью, — монотонно отвечает ему омега и с ногами забирается в кресло у окна, потянувшись за книгой. — М-м, понятненько, ну ладно, не скучай, — Джунки бросает испепеляющий взгляд в сторону альфы, пока тот с со скукой оглядывает гостиную и выходит за дверь в сопровождении троих охранников. Тэхён приезжает к центру города и осматривает четырехэтажное здание, что сейчас выглядит абсолютно тихим и не сверкает яркими огнями, завлекая к себе вечерних и ночных гостей. Утром здесь тихо, персонал мечется по залам, приводя всё в порядок, пересчитывает прибыль и прячется в своих кабинетах. Альфа обходит несколько столов и толкает дверь в подвал, чуть нагибается из-за низкого потолка и вступает на другую часть злачной приманки для больших кошельков. Здесь, в узком коридоре, горят лишь люминесцентные лампы по обеим сторонам, едким зеленым цветом. Двери всего две, одна ведет к запасному выходу, другая в персональный кабинет для особенных поводов. И, кажется, Тэхён попал в один из таких моментов. Снова бунт на корабле, раз Чон сорвался сюда ещё ночью и пребывает здесь до сих пор. Ким отмахивается от едкого дыма и тянет за ручку. В большом помещении так ярко, что парень даже щурится с непривычки после мрачного коридора. Запах пороха ощущается уже ярче. В комнате кажется слишком людно, как минимум семеро амбалов стоят по углам, один из альф, приближенный к Чону, стоит ближе всех к стулу, грубо запрокидывая голову одному из сотрудников чиперу, пока Чонгук надавливает на лезвие ножа, отрубая палец с характерным хрустом. Чипер задыхается, жмурится, глухо орет в кляп, и в конвульсиях дергается на стуле. — Я тебя предупреждал насчет твоих махинации с картами и фишками? Предупреждал? — голос Чона звучит обыденно и спокойно. Он оборачивается к двери и какое-то время просто смотрит в упор на брата. — А ты что здесь забыл? — Как грубо, — морщит свой носик Ким, и проходит внутрь, прикрывая за собой дверь. — Тут такое дело, у тебя есть пропуск на территорию мэра Чона, а мне нужно туда попасть для интервью. Но вот проблемка, пропуск именной, а интервью должен дать я. Смекаешь? Чонгук слушает и вытирает руки протянутым полотенцем, дергает плечом и опасно щурится, носом втягивая воздух. Задумываясь, за что ему эта дерьмовая напасть. — Серьезно? Они, что, не могут этого репортера в офис привезти? — У того проблемы со здоровьем, течка, кажись. Но интервью надо срочно, Джейн завалили работой, Дживон по понятным причинам тоже не может явиться, а вечер уже… — Я понял. Небось отец послал? — Ну да, — Тэхён складывает руки за спиной и тянется на носочки, чтобы заглянуть за тем, что лежит за столом на полу, примечает два трупа и тихо хмыкает. — Вот такие дела. — А то, что омега течный и с альфой наедине, это их не волнует? — Пир на весь мир, — Ким расплывается в улыбке, — Только вот было наказано, чтобы я вел себя благовоспитанно, да и не очень я падок на мальчиков-омег. Кто же я такой, чтобы ослушаться папочку? — Не называй его так, из твоих губ звучит мерзко. — О, мои губы многое могут, — Тэхён играет бровями и хищно облизывается, пока Чонгук отворачивается и раскатывает рукава рубашки. — Ты можешь посидеть во дворе, пока я буду… брать интервью у милашки. Чонгук накидывает на плечи пальто и поднимает испытующий взгляд на брата. — Во-первых, с чего ты взял, что он милашка, а во-вторых, ты уж определись, нравятся тебе мальчики, или нет? — Джейн мне много интересного рассказала о нём, так много, что я стал сомневаться в своей выдержке. Тебе интересно? — прощупывает, исследует и гадает, пробегаясь любопытным взглядом по непроницаемому лицу брата. — Нет. — Ну как скажешь, так ты меня подвезешь? — Тэхён разворачивается спиной к скулящему мужчине, отмечая ещё одно бездыханное тело в углу под ногами охранника, который присел рядом и шарится по его карманам. — Подождешь? — "Подождешь". Мне проблем не надо с пограничниками, когда они обнаружат тебя там одного. Тэхён улыбается, прячет руки в карман светлых джинсов и идет следом за уверенным альфой. Улавливает терпкий запах брата, слышит уставший вздох и всем нутром чувствует, что родственник напряжен. В памяти всплывает понурое лицо Джунки, которому несвойственно отсиживаться в квартире брата, всплывают яркие отметины из-под свитера и раздраженное, почти истощенное состояние Чона. Повздорили голубки? Тэхён узнает, догадается в любом случае. Чонгук всю дорогу молчит, смотрит сосредоточенно на дорогу, сжимая одной рукой руль, а другой упирается на опущенное стекло, Тэхён балуется дорожками проигрывателя, в поисках хорошего трека, вопросами и беседами не достает, лишь косится периодически в сторону старшего, отмечая себе в голове еле заметное и нарастающее напряжение Чона. На посту их встречает чуть ли не армия, две машины, что следовали за Чонгуком вызывает множество вопросов, их заставляют показать содержимое и наличие оружия, ничего так и не найдя, они пропускают их за ворота. — Концлагерь какой-то, — ворчит Ким, открывая окно со своей стороны и с любопытством разглядывает одноэтажные домики, магазины и даже супермаркеты, где-то даже виднеются высотки, пестрые вывески. Тэхёну кажется, что здесь слишком мало места, улицы посажены близко, дома для среднего населения, словно картонные домики с разноцветным фасадом. — В этот концлагерь сбегают многие омеги и беты, и здесь они чувствуют себя в безопасности, — зачем-то отвечает Чон, и бросает взгляд на экран навигатора, который уведомляет повернуть налево, а затем прямо. Тэхён переводит взгляд на брата и видит, как тот сжимает руль, когда давит на педаль тормоза и вытаскивает ключ, убирая в карман пальто. Чонгук впервые здесь, странный и неприятный узел сворачивается в груди. Словно он там, где не должен быть, словно это худшее его решение, которое он мог совершить за всю свою жизнь. Он бросает взгляд на крошечную коробку дома, бледно-коричневого оттенка и видит наглухо зашторенные окна. Из-за дверей появляется другой омега, в белом халате и тот с опаской обводит взглядом вереницу машин. — Идёмте, господин Ким, — отзывается бета с заднего сидения. — Тебе обязательно со мной идти? — пытается улизнуть, но тот и на шаг не отстаёт. — Так просил ваш отец, я не смею ослушаться, даже если вы прикажете, — нудит полный и коротконогий мужчина, перебегая дорогу, потому что еле поспевает за широкими шагами альфы, каждый раз поправляя лямку кожаной, квадратной сумки на плече. — Ладно-ладно. — Господин, я вас попрошу… - упирается доктор на пороге дома, в попытке не впустить одного альфу в дом. — Стоп, — Чонгук видит, как его брат прижимает два пальца к губам медика и улыбается. — Я прекрасно знаю, что вы переживаете за своего пациента, но настоятельно прошу вас подождать здесь. Я конфиденциальную информацию непонятно при ком давать не собираюсь. Чон чуть ли не фыркает в голос, слыша прекрасно на таком расстоянии, каким устрашающим голосом внушает им лживую истину младший брат. Как же, конфиденциальную настолько, что её впору на школьную доску почета вешать, чтобы малявки восхищались достоянием своего лидера. Только вот медик и бета топчутся у двери какое-то время и всё же уступают, потому что и правда верят, что альфа собирается делиться секретной информацией. А лишиться своих голов не хотят в случае утечки, вот пусть репортер сам и отдувается, если что-то пойдет не так. Ким заходит внутрь, щелкая замком, и уже отсюда чует приятный аромат. Удивленно присвистывает и, озираясь по сторонам полупустого помещения, проходит в зал. Взгляд плавно скользит по интерьеру: одинокая плазма у стены вдоль небольших окон, арка, ведущая в кухню и двухместный диван кофейного оттенка, на котором прямо в центре и сидит хозяин дома. Тэхён бы удивился, или присвистнул в своей излюбленной манере, но вдруг не находит ничего, кроме как просто замереть на месте. Он всяких омег видел, слишком мужиковатых, или женоподобных с просвечивающейся фигурой, в каждом было чего-то чересчур, а здесь... слишком всего и в меру с идеальной огранкой. Сомнений нет – перед ним омега, потому что разит от него слишком сильно и сладко, щеки пунцовые и взгляд полуопущен, выглядит хмурым, немного даже раздраженным, и дышит равномерно, но глубоко. Фигура… произведение искусства? И какого черта он так оделся? Идеальные, легко подкаченные бедра обтянуты в черные джинсы, на ногах домашние тапочки, умиляют больше всего. Тэхён пытается подтянуть взгляд выше по ногам, замирает на остро-выпирающей коленке, вдоль бедер к свободному черному свитеру, по крепким оголённым предплечьям, хрупкой, тонкой кисти и миниатюрным пальцам. Омега ерзает, пытаясь отвлечь от такого бесстыдного разглядывания и закидывает ногу на ногу, чтобы удобнее было сидеть и видимо зря. Потому что жадный взгляд вновь возвращается к его поясу. — Может быть вы сядете? — Тэхён зависает на самом интересном. Пухлые, немного бледноватые и покусанные губы. А голос тихий, хрипловатый и звучит болезненно, видно, что парень, всё же, мучается, хотя держится изо всех сил, наглотавшись таблеток. Аккуратный носик и хмурый взгляд шоколадных глаз. Волосы уложены назад нервным жестом, и Тэхён сглатывает, не веря в то, что видит перед собой. Да если бы все омеги совмещали в себе столько всего мужественного и грациозного в одном флаконе, Ким давно бы уже определился со своими приоритетами. — Господин Ким, присядьте пожалуйста, — омега жестом указывает на стул у телевизора, который на приличном расстоянии от него самого. — Пак Чимин, верно? — наконец выдавливает из себя альфа, спуская молнию на своей куртке, в уме уже прокручивая, почему его брат ещё не оприходовал этого очаровашку. Спору нет, Джунки красивый, но этот ведь… сплошной сексуальный концентрат. Или это запах омеги так действует на него? Тэхён бы поспорил, аромат мандарина вкупе с легкой ванилью хоть и приятны, но они не трогают его существо. Лишь соблазнительно манит, шепчет и увлекает поиграться. — Да, сядьте. Не сюда! — возмущается омега, отшатываясь вмиг в другой край дивана, пока Тэхён обходит столик и с любопытством примеряет соседнее кресло. — Тш-ш, не бойся, я тебя не съем, — альфа скалится в улыбке, а Чимин в ответ лишь злится сильнее. — Мне ваши игры нахрен не всрались, сядьте куда я Вам сказал, — почти рычит, сжимая планшет в руках. — Опрометчиво так говорить со мной, Пак Чимин, — Тэхён усаживается в кресло, сложив куртку на подлокотник. — Вы на чужой территории, и насколько мне известно у вас нет пропуска, — раздражение от омеги разит, и это лишь раззадоривает альфу. Какой забавный экземпляр. — Так что, я ещё посмотрю кому выпишут наказание. Чьим воспользовались? Тэхён прячет улыбку. — Какой расчетливый. — Всего лишь отстаиваю свои права. Пересядьте. Чимин выдерживает тяжелый взгляд альфы, даже не вздрагивает, когда его топит аромат морского бриза и щекочет оттенок кокоса, старается не принюхиваться к приятному оттенку и упорно ждет, смотря исподлобья, поджав губы. Очень даже терпимо оказывается в его присутствии. Альфа решает поддаться, поиграть в неприступность этого омеги, поэтому он плавно поднимается, специально обходит снова столик и идет к окну, внезапно раскрывает занавески и впускает в комнату дневной свет. Он видит своего брата, подпирающим дверь у машины, и ловит озадаченный взгляд старшего, когда Тэхён расплывается в привычной своей шкодной улыбке. Замышлять пакость — это его любимое. — Может быть, мы начнем? Не стоит занимать ваше и моё время, — Чимин усаживается обратно и раздраженно косится в сторону альфы, отмечая за окном знакомый джип. Что-то нехорошее ползет под кожей и взрывается адовым мучением, когда Ким отходит от окна, и Чимин отчетливо видит там другого альфу. Самое нежелаемое, сгораемое и ужасное, что может вообще приключиться с ним, это столкнуться с этим человеком. Чонгук же ловит другой силуэт за окном, ведет взглядом в сторону, прикусывая внутреннюю часть щеки. Чимин отлепляет взгляд от окна, превозмогая себя и своё скулящее существо, которое изводится и мечется визгливой тварью в его сознании. Да это сплошное издевательство. Тэхён отмечает про себя пару интересных моментов, принюхивается и усаживается на стул у телевизора. — Как видишь, я воспользовался пропуском своего брата. И да, может быть мы и правда ускорим нашу встречу, — Тэхён с любопытством наблюдает за метаморфозами в омеге, тот еле сдерживает болезненный стон от резкого спазма. Взгляд мутнеет, а дыхание утяжеляется. — Мистер Пак? Что такое? Я же отошел. Вызвать доктора может? Чимин глухо мычит, откидывает планшет и прижимает руку к животу, наклоняясь вперед, только открывает рот, чтобы позвать медика, как Тэхён оказывается рядом, сжав тому рот ладонью и прижимает омегу к спинке дивана, перехватывает кисти и сцепляет их между собой, запрокидывая их над головой несчастного. Взгляд мечется по лицу альфы, всё ещё видя неприкрытый гнев. Чимин лягнул бы наглеца в пах, но тот ловко блокирует удар и резко раздвинув ноги, упирается коленом между ними в опасной близости от паха. — Чимина, ты меня совсем-совсем не слушаешь, как же так? — Тэхён облизывается и наклоняется совсем близко, соприкасаясь губами с собственной ладонью на губах омеги, улавливая каждый тяжелый вдох и выдох. – Мне говорили, ты профессионал. Может быть, ты сам составишь статью? Так напиши о том, как я люблю детишек-сироток, которым пойдут все средства с вечера. Расскажи о том, какие им будут куплены товары. Ты же справишься? М? Чимин жмурится, пытается высвободить руки, пока Ким резко разворачивает лицо омеги в сторону к окну, заставляя в шоке уставиться на всё ещё стоящего старшего брата. — Он сюда не зайдет, и я, кажется, догадываюсь почему, — Тэхён бросает взгляд на напряженного Чонгука, который видимо прирос к месту, и уже отсюда чует его ярость. – Потому что доказательство — вот тут, — альфа сдвигает колено и надавливает на пах, прекрасно ощущая через тонкую ткань джинсов напряженный член Пака, — и виной этому возбуждению даже не я. Чимин выгибается дугой, жмурится и протяжно глухо стонет, скорее по инерции поддаваясь вперед бедрами, жадно хватаясь за долгожданную ласку. — Чимин… ты не только горяч, но и стонешь так прекрасно, ещё разок, ну же, — шепчет змей, вдавливая голову омеги в обивку дивана и усиливая трение коленом. Пак под руками альфы плавится, всё еще борется, жмурится, весь дрожит, задыхается, но всё равно пытается вырваться. Ким идет радикально, бросив взгляд в сторону окна, заставляет омегу не сводить взгляда, и сам жмется к местечку под ухом, шумно выдыхает, опаляя кожу горячим дыханием, и проводит языком. Мычит под стать стону омеги, с наслаждением отмечая сладость парня, а затем резко отстраняется, когда дверь с грохотом позади него открывается. Чимин вздрагивает всем телом, чувствует свободу, кричит убираться отсюда, отпихивая грубо Кима от себя, еле удерживается на ногах, когда к нему подбегает медик и на пороге маячит позади Чона бледный бета. — Вышел. Отсюда. Быстро, — цедит сквозь зубы Чонгук и, видно, сдерживает дыхание. Тэхён пожимает плечами, подхватывает куртку и послушно следует к двери, Чонгук бросает мрачный взгляд на Чимина и тут же идет следом. Уже у самой двери из дома они слышат яростный крик омеги и что-то с треском разбивается в комнате. — Упс, — бормочет Ким, услышав грохот и причитания доктора, который пытался усмирить буйного омегу. — Ты о чём, блять, думал?! — Чонгук срывается на крик и пихает брата к машине, резко разворачивая к себе. — Ты больной ублюдок! Ты решил всё в одночасье похерить? Если он расскажет об этом Чону, что ты потом говорить будешь?! Нам проблем, по-твоему, мало?! Удар приходится в челюсть, Тэхён выпрямляется и скалится, словно безумный, прижимая кончик языка к уголку разбитой губы. — Дело-то ведь не в Чон Хосоке. Ведь так, братик? И он будет молчать, знаешь почему? Чонгук разъярён, почти ослеплен, но отчетливо сейчас и с ужасом осознает, к чему клонит младший. — Хён, кто бы знал, кто бы знал. Предначертанный из гетто. Предвкушаешь уже весь пиздец? — Заткнись, пока я тебе хребет не вырвал к херам! – рычит Чон, грубо сгребая брата, оттаскивает в сторону словно тот ничего не весит, открывает дверь и толкает его на сидение. — И самое прикольное, что, как бы выше он ни взбирался, вам не быть вместе, — продолжает говорить Ким, а Чонгук не мешкает, давит на газ и выезжает с чертового двора. — Ты бы слышал, как он стонет сладко, а как поддается на ласку… — Меня это не ебет, — выплевывает слова старший и сосредоточено смотрит на дорогу, пытаясь стереть образ сгорающего под братом омеги. — Страшно, хён? — Чонгук уже привык к странным сменам в настроении брата, поэтому даже не удивляется, когда тот вдруг становится серьезным. — Вот и мне страшно. Чон не реагирует, потому что знает, о чём говорит младший, и в который раз убеждается — Ким Намджун такой слабости им не позволит.