***
Звонок будильника, ранний подъем, первые лучи солнца били ей прямо в лицо через окно, игнорируя препятствия. Октавия никогда не закрывала шторы. Ей нравился вид из окна Когтевранской башни в любое время суток. Проснувшись рано, Селвин пошла на пробежку. Если говорить честно, то спорт никогда не вызвал у неё бурю восторгов, однако людям гораздо проще поверить человеку, который выглядит хорошо, чем тому, кто себя запустил. Будь ты даже самым большим куском говна, от которого страдают все, если внешне ты привлекаешь людей, тебе будут прощать всё. Эгоистично? Да. Высокомерно? Ещё как. Правдиво? Разумеется. Самыми первыми на открытие пришли её друзья Роджер и Роб. — Ну что, братья алконафты, наш парусник отплыл, доставайте рому! — вместо "привет" громко выдала девушка прямо с порога в темноту прихожей. — Доброе... — Роджер Дэвису потребовалась секундная пауза на раздумье, какое сейчас в самом деле время суток, — утро. — Как я выгляжу? — спросила Октавия. — Мгм, — неопределённо ответил Роджер. Большего одобрения от него сложно было добиться, и девушка, вздохнув, в последний раз оглядела себя в зеркале: каблуки, кольцо на безымянном пальце, кулон в виде сердца с фотографией и с засушенным ландышем внутри, духи Amor Amor, искренняя улыбка, добрый взгляд с легкой хитринкой в уголках глаз — каждую деталь образа Октавии будто вымочили в сладко-пьянящем эликсире счастья. — Поберегись, — у Хиллиарда красивый голос, ей он всегда нравился. Может быть поэтому она так настаивала, чтобы Роб взял гитару и спел что-нибудь сегодня. И он взял, чуть задев Селвин чехлом в тесном проходе между коридором и гостиной. Октавия принимала посильное участие в разборе сумок, разбрасывая по шкафчикам всё то, что должно там стоять, правда с её невыдающимся ростом это потребовало чуть больше времени. Справились с подготовкой ребята до полудня, квартирку было не узнать. Каждый гость, заходивший с солнечной улочки Хогсмида в тёмное помещение, по которому летали разноцветные светящиеся шары, играла приятная музыка, отмечал, что чем-то очень сладко пахло (как сказал старший брат Роджера, это запах надвигающейся пьянки). Кстати о нём. Это место досталось Честеру Дэвису от его покойной бабушки, он всё мечтал выгодно избавиться от этой недвижимости, но пока предоставлял это место для празднования значимых (и не очень) дней в календаре, вечно сетуя на то, что в его время такой роскоши не было. Народу набилось — как сельдей в бочке. Хорошо просоленных, пропотевших сельдей, а через часок расколбаса здесь и вовсе будет полный сюрстрёмминг, это совершенно точно. Когда гости успели немного раскрепоститься и обсудить последние новости, в середину комнаты вышел Честер. — Попрошу чуточку вашего внимания, друзья! Я рад приветствовать вас в своём скромном обилище. Сначала пару заявлений: комната для курящих там, — он показал на южную дверь, — комната для парочек там, — рука указала на противоположную. — Увижу здесь дымящих или лижущихся – пинком отправлю мыть тарелки. Вся выпивка на кухне, ответственными назначаю Роджа, хотя… Октавия, ты проследишь за ним? — Так точно! – отозвалась когтевранка. — Отлично. А теперь перейдем к тому, чего вы все ждёте. В этом году на наши плечи лёг Турнир Трёёё… Четырёх Волшебников. Прошу вас, Седрик, Флёр, Виктор, пройти в центр комнаты, давайте встретим аплодисментами его участников. Сначала послышались дежурные хлопки, однако близнецам понадобилось лишь пару мгновений, чтобы разогреть толпу улюлюканьем. — Для многих из вас это не станет новостью – среди наших учеников каждый год так же проходит Турнир Четырёх Волшебников. Правда, в этот раз не четырёх, а шести. Помимо вас, дорогие друзья, я попрошу представителей факультетов Когтевран, Слизерин и Гриффиндор выбрать по одному достаточно выносливому участнику. — А что нам необгхадимо делать? — тревожно поинтересовалась Делакур. — В этом турнире так же три этапа: пинта взрывателя, стакан стада Гампа и один шот реповой настойки. Набор на любителя, я понимаю, поэтому выбирайте с умом. Взрыватель обжигал горло и вызывал ураган в животе, пиво «Старое стадо Гампа» отвратительное на вкус, отнюдь не каждому удавалось допить его до конца, а реповая настойка вызывала лёгкие галлюцинации. Такой набор мог свалить с ног не только профанов, но и профи. — От нас Хиггс, — змеи определились быстро. — Мы верим в тебя, — Джордж похлопал брата по плечу. — Я бы мог пойти и в очередной раз принести победу Когтеврану, но нам мало просто победы, - заявление старосты приковало внимание каждого присутствующего в гостиной на нём, — Орлам нужен рекорд. От нас идет Селвин. Комнату окутала внезапная тишина, нарушали которую лишь редкие перешёптывания из разных углов. Вскоре большая часть народу довольно заулыбалась, ведь у их факультетов появился шанс наконец прервать цепочку побед Когтеврана в спиртном соревновании. — Роб, ты спятил! Давай лучше я пойду, хоть не опозоримся, — воскликнул Эдди Кармайкл, распихав компанию пуффендуек. — Кармайкл, ты сдохнешь еще на взрывателе, держи, будешь следить за временем, — Хиллиард усмирил Эдди своим фирменным взглядом, который был ещё более эффектным из-за их разницы в росте, и протянул парню секундомер. Пока Роджер разливал пойло по стаканам, Октавия, Виктор, Седрик, Фред, Теренс и Флёр выпили нейтрализующий отвар – это было обязательным этапом соревнования, дабы никто не смог победить с помощью зелья, абсорбирующее алкоголь. — Три, два, один, погнали! — по команде Честера шестеро волшебников принялись опустошать свои бокалы. Каждый факультет поддерживал своего участника односложными выкриками, за исключением разве что когтевранцев, отказывающихся верить в то, что девчонка способна дойти до конца. От того и были ценны их выражения лиц, когда Октавия пришла первой, обогнав Крама на последних секундах. Сложно было сказать, кто допил реповую настойку раньше – Седрик или Теренс, поэтому они оба удостоились третьего места. Следующим был Фред, правда с приличной задержкой, ну а Флёр поплохело на «Старом Стаде Гампа» и она сошла с дистанции. — 53 секунды, Кармайкл, 53, — на одном дыхании выпалила Октавия прямо в лицо Эдди. — Когтевран шестой год подряд объявляется самым пьющим факультетом, а Селвин – новым рекордсменом и может по праву считаться экспертом по выпивке на этот год. Мои поздравления. Когтевран мог похвастаться самым большим скоплением талантов. Роберт Хиллиард прекрасно пел, а составить ему конкуренцию в трансфигурации могли разве что преподаватели. Капитан сборной по квиддичу Роджер Дэвис был рожден, чтобы летать на метле. Тина Брэдли схватывала основы любого заклинания на лету, она обожала дуэли. Аланнис Фронсак раздражала Снейпа меньше всех остальных (это был воистину необъяснимый дар). Эдди Кармайкл умел читать в два раза быстрее среднестатистического подростка, а Джун обладала невероятной памятью. Недавно Хиллиард заметил, что не помнит Октавию пьяной. Ни разу. Это при том, что та хлещет вино будто в стакане виноградный сок. Был проведён эксперимент с самовосполняющейся бутылкой от Брэдли, результат которого поразил Роба - чтобы почувствовать легкую пьяную дурь Сэлвин потребовалось 3 литра вина. Любой другой на её месте бы испытал трудность с тем чтобы встать и пройтись, но Октавия была активна и не испытывала проблем с координацией. Девушка немного расстроилась, что ее друзья обладали по-настоящему полезными навыками, а она могла похвастаться лишь крепким желудком, но в этот момент она поняла, что её талант ничем не хуже. — А кто поставил прошлый рекорд? — поинтересовалась Октавия, только народ обратно расползся по разным углам квартиры, у мимо проходящего Дэвиса-старшего. — Лет шесть назад справился меньше чем за минуту, — из-за спины донёсся доселе незнакомый мужской голос, — но я усердно тренировался все эти годы. — Неприлично лгать юной даме, Чарли, — едко подметил Честер, — минута и пять секунд. Октавия обернулась и была удивлена – этот волшебник обладал до боли знакомыми чертами лица. На нём была коричневая огнеупорная мантия с вышитым знаком заповедника, черный пояс с четырьмя небольшими сумками, за который заткнуты перчатки. — Он так говорит просто потому, что не смог меня обогнать. Хотя, против тебя у меня значительно меньше шансов. Я впечатлен. — Ты никогда нам про это не рассказывал, — нарочито возмущенным голосом высказали претензию внезапно подлетевшие близнецы. В этот момент в голове Октавии сложились все детали этого небольшого паззла. Старший брат. Ну разумеется. — Откуда мне было знать, что ты опозоришь наш род без дополнительной подготовки, Фредерик? Так может быть и рассказал. — Ничего, в следующий раз я этого не допущу, — заверил старшего брата Джордж. — Прошу прощения, у меня что-то в горле першит после этого марафона. Роооодж, — пару раз кашлянув, девушка обернулась в сторону друга, который сразу понял её запрос и доставил бутыль из тёмного стекла прямо в руки с помощью левитационных чар. Не долго думая, она сделала несколько уверенных глотков и почувствовала, как хрипотца исчезает. — Одного понять не могу, почему никто не лечит горло смородиновым ромом? Работает безотказно! Все трое Уизли заворожённо смотрели на растворяющуюся в толпе Октавию, подпевавшую знакомые строчки песни, прерываясь лишь на то, чтобы выпить ещё рома. — Прости, Джордж, но если там будет она, то у тебя нет шансов.***
Роджер Дэвис умел влюбляться до одури, до потери сознания, напрочь теряя связь с этим миром. Какое ему дело до людей, до их мелочных хлопот и горестей, до войн и политик, до героев и подлецов, когда весь его мир, его вода, пища и воздух в одном только имени - Флёр. Голос француженки, сладкий и густой, как гречишный мед, наполнял его сердце невыносимым жаром, разрывая в клочья, заставляя дрожать в предвкушении встречи. Что он находил во Флер Делакур для Октавии было и оставалось загадкой. Ну внешность, внешность, конечно; расхаживала мамзель, обтянув себя в стратегических местах так, что дай бог всем. Красивые ноги, дьявольски красивые. Почему чем симпатичнее ведьма, тем она стервознее? Что это, побочный эффект косметологических процедур или тенденция? Закон Ома-Дурдома. Селвин была немного расстроена тем, что Родж предпочел компанию француженки им с Робом, но не настолько, чтобы это испортило день. А вот Хиллиард выглядел понуро. Он не любил, когда его донимали с вопросами о его самочувствии даже близкие друзья, уверяя, что когда случиться что-то действительно значимое, он обязательно им поведает. — Накатила грусть? И ты накати. Только не забывай, стакан всегда наполовину полон, — девушка подсела к другу, отстранённо разглядывающего содержимое стеклянной посудины. Бледно-золотистый виски казался ещё бледнее и прозрачнее под холодноватым светом винтажной люстры. Роберт покачивал стакан, рассеянно глядя на кренящуюся от стенки к стенке жидкость и на то, как стеклянными гранями, кроме её оттенка, то и дело ловились белые, зелёные и фиолетовые всполохи. — Наполовину полный стакан бывает только в конце пьянки, когда все напились в зюзю. А в самом начале, в коем мы сейчас находимся, он либо еще цел, либо уже пуст, — заметил Хиллиард и выпил остатки спиртного не морщась. — Что-то ты слишком сильно раскис, — Октавия толкнула его кулаком в плечо, — О! — выражение внезапной гениальной мысли на ее лице никогда не заканчивалось хорошо, — так, ну-ка, постой. Роб глубоко и медленно выдохнул, качая головой. Девушка убежала куда-то в другой конец комнаты, оставляя друга абсолютно одиноким посреди моря уже сформировавшихся компаний. Роб оглянулся по сторонам, и тут вдруг заметил, что негромкая музыка, которая заполняла помещение, куда-то исчезла. И прежде, чем он успел найти себе еще что-нибудь выпить, из-за спины донесся знакомый голос, орущий на всю квартиру. — Рано с утра пока темно, пока темно, пока темно! — О нет, — Хиллиард резко развернулся и увидел Октавию, стоящую на небольшом журнальном столике и показывающую прямо на него двумя руками. Конечно, таким громким заявлением она привлекла всеобщее внимание к своей персоне. И тут начала играть музыка. — Рано с утра пока темно и мир еще в постели! — Селвин пела и пританцовывала всем телом, с изяществом кошки умудряясь не сбросить с журнального столика ни один стакан. И первый раз парень ей не ответил, хотя все уже заметили, в чью сторону "пела" внезапная звезда вечера. — Чтобы понять, куда идти, чтобы понять, зачем идти, — повторяла она, и Роб не выдержал. Трактирные песни — это удар ниже пояса. Он просто не мог сопротивляться дальше. — Без колебаний прими сто грамм и ты достигнешь цели, — он схватил чью-то начатую кружку эля и поднял над головой. Октавия была готова завизжать от восторга. Они оба это обожали. Дурачиться под бардовские песнопения в перерывах между серьезными разговорами, поднимали так друг другу настроение. Они оба были танцорами и певцами без всякого страха перед публикой, и с харизмой, которая начинала сиять, стоило им только услышать музыку. Они делали это завораживающе искренно. Роберт улыбался во все тридцать два, старательно пропевал "свои" партии, игрался и с Октавией, и с другими ребятами, которые к ним присоединялись. — Все говорят, что пить нельзя, а я говорю, что буду! — Роб сделал последнее движение и начал смеяться, как только мелодия прошла, после чего притянул к себе Октавию, обнял крепко за плечи, а затем потер кулаком по макушке. — Запрещенные приемы используешь, — засмеялся он, а потом смачно чмокнул подругу в щеку. — Добро пожаловать назад, — ее улыбка впервые за вечер не широкая и дружелюбная, а на секунду искренняя и любящая. И момент получился какой-то слишком интимный, поэтому Селвин стряхнула с себя парня и ударила ему кулаком в живот, — там на кухне вроде как есть сливочное пиво. — У меня тост, - громким басом произнес Роб, вытащив из коробки по бутылке для каждого. — Какое совпадение, а у меня есть желание выпить, - подхватила Октавия. — У нас в школе был такой предмет, как музыка, где куча детей в одной комнате пели песни, ни одна из которых не была похожа на эту. Нам включали на грампластинках. И это не потому что у нас учительница была просвещенной и не говорила: «Дети, в цифре нет души! Вот вам виниловая запись «Странных Сестер». Слушаем и передаём косяк от окна!», — будучи магглорожденным волшебником, Роб любил рассказывать разные истории и короткие факты о своей жизни до Хогвартса, — так вот, к чему это я. Сегодня мы будем пить, потому что все говорят, что пить нельзя, все говорят что пить нельзя, все говорят, что пить нельзя. — А мы говорим, что будем!***
— Я люблю Хогвартс потому, что здесь я могу делать то, чего не поймут в мире магглов. И это я даже не про магию. Например, лазить по деревьям. Я лишился этой привилегии. Если здесь я увижу детей на деревьях, то я подумаю: «О, ребята веселятся», но если я увижу это рядом с моим домом, то я подумаю: «Бля, мне срочно нужно забраться на дерево! Что-то очень страшное происходит на этой улице», — на шутку Энтони Риккета все обитатели кухни отреагировали звонким хохотом. Студентов Хогвартса можно было поделить на две группы: кто-то считал близнецов Уизли самым смешным элементом школы, но Октавия принадлежала к тем, кто отдавал первенство в комедии именно Риккету. — Хотя, если признаться честно, то я не самый большой фанат карабкаться по деревьям. Недавно друг спросил меня, чего я боюсь. Я ответил, что высоты, а он сказал, что у него тафофобия. Это боязнь быть погребенным заживо. У меня, например, нет тафофобии, но что-то мне подсказывает, что если однажды я очнусь в гробу, то вряд ли скажу: «Ох, Слава Мерлину, что не высоко». Смех в этот раз был намного громче, его отголоски доходили даже до входной двери. — Вообще я подумываю о кремации, но вместо урны я хочу, чтобы меня засыпали в песочные часы, чтобы я всё равно мог участвовать во всем. Например, мои внуки будут играть какую-нибудь настольную игру, и типа: «Это мой дедушка на полке, возьми его. В нем где-то 6 минут. Переворачивай. Дополнительный раунд, категории, поехали». Казалось, что Энтони уже не прекратит надрывать животики однокурсников от смеха. — Все, Тони, ты заслужил выпивки, — заключила Октавия и взяла с верхней полки джин, с нижней — почти закончившийся сахарный сироп. Из ближайшего шкафчика на стол приземлились два стакана и джиггер. — Подвинь свою... ага, — она оторвала несколько веточек мяты, достала содовую и выдавила сок из сочного лимона. Взяла мерный стаканчик, уронила, выругалась, промыла и со второй попытки отмерила по очереди сок, сироп, джин и содовую. — Держи, — она протянула один из стаканов Тони, один оставила себе, — я не знаю, что ты обычно пьешь, но если не понравится, знай, что эта ерунда называется «Лондонский свиззл». — Спасибо. Кстати, мне тут ребята рассказали про твое изобретение, — последнее слово звучало слишком гордо. Самовосполняющаяся бутылка вина – вот это изобретение. А свое варево Селвин пока относила к разряду «промежуточного этапа». — Есть у меня один эликсир счастья, — она наклонилась ближе к Риккету и заговорщически понизила голос, — из личных запасов. Будешь? Тот кивнул и получил флакончик в обмен на пару тройку серебряных монет. Октавия была приятно удивлена тем, как шустро раскупили все экземпляры «Шестого чувства», Энтони она вручила последний. — Чем опытнее мыло, тем оно меньше. Полностью реализовавшиеся мыло есть ничто. Если ничто – мыло, значит всё – мыло, — донеслось до девушки из гостиной. На огромном диване лежали все те, кто попробовал ее зелье, и по очереди делились своими «гениальными» умозаключениями. — А вы не замечали, что противоположность чего-то плохого – тоже плоха. Это странно. Например, карманные кражи – это плохо. Но засовывать вещи в карманы людей – тоже плохо. Так что карманные кражи, и напротив, карманные заложения – обе плохие вещи. Селвин довольно усмехнулась. Видимо зелье работало как надо.***
Октавия тасовала колоду карт быстрыми движениями, ее тонкие пальцы мелькали на красно-белой рубашке и белизне лицевой стороны. — Помните, как родители нам говорили о том, как выглядят алкоголики? Что это люди с трясущимися руками, какие-то опухшие лица, странная одежда. Знаете, как на самом деле выглядят алкоголики? Это мои друзья. Роберт и Роджер улыбнулись, забирая розданные Октавией игральные карты. Из темноты накатывались волны басов, монотонно бился ритм. Ей было неизвестно, то дело в акустике или расположении волшебного магнитофона, а может это было последствием распития лошадиной дозы спиртного, но верхние звуки вместе с вокальными вставками будто застревали по дороге, глухо увязая где-то среди танцующих и оставляя только вбивающуюся пульсацию, перекликающуюся с отсветами на стаканах. Пока она думала о том, что индейские шаманы и правда что-то понимали в этой жизни со всеми их кострами, барабанами и хлопками ладоней, Роджер успел выиграть партию. — Проклятье! «Проклятье» — это тебе не затасканные «чёрт» и «дерьмо», не говоря уж о выражениях покрепче. «Проклятье» — это, можно сказать, даже стиль. Выработанный, надо думать, годами, проведёнными среди людей, которых приходилось проклинать. — Ох, готовься Селвин! Я придумал желание, которое тебе точно не понравится, — ликовал Дэвис. — Роджер, только давай без перегибов. — Без перегибов?! Ты загадала, чтобы я смачно шлёпнул ту амбалшу из Дурмстранга по заднице. Ты ее вообще видела? Я чудом живой остался! — А меня заставила пить на брудершафт с Энтони Риккетом! — Хиллиард дополнил тираду Роджера. Зная, как сильно тот не любил Риккета, его недовольство было оправдано. — И раз уж Фортуна на сей раз не на твоей стороне, то ты должна… — Роджер беглым взглядом окинул комнату и остановился на Фреде и Джордже, травящих очередные байки в центре гостиной, — поцеловать Уизли. И по возможности как можно более чувственно. — Какого из них? — Этот выбор предоставлю тебе. Огненно-рыжие братья Уизли стояли в окружении Анджелины Джонсон, Алисии Спиннет и Кэти Белл, что с упоением слушали их каждое слово. — Ничто так не бодрит, как выдернутый волос из носа. Ты дёргаешь — сразу все мышцы, всё задействовано! — Фред дополнял свою тираду активной жестикуляцией, - зачем им эти эйфорийные эликсиры? Ты просто дёргаешь — всё, залетели на танцпол, погнали! Всё максимально быстро! Через полчаса остыли, вышли, дёрнули, тыц, по второму кругу! — Если увидишь человека без сознания, сначала дёрни волос из носа. Я тебя уверяю: он встанет вертикально! — продолжил за ним Джордж. — Приношу свои извинения, что прерываю вашу увлекательнейшую беседу, господа, дамы, это не надолго. После выполнения мною одного незаурядного действия прошу соблюдать невозмутимость и продолжать вашу болтовню как ни в чём не бывало. Девушка лукаво улыбнулась и в ту же секунду, быстро подавшись вперед, поцеловала Уизли. Правда немного не того, которого подразумевал Роджер. Было что-то в прикосновении губ Чарльза Уизли, в том, как его руки легки на её талию, мягко притягивая к себе, что-то, что заставило Селвин податься вперед, обнять незнакомца за шею, продолжая поцелуй. — Бууууум! Первое правило – не целоваться в гостиной, — их прервал из ниоткуда появившийся хозяин квартирки, — от кого я этого не ожидал, так это от тебя, Октавия. Ну а ты, Чарли… в раковине поднакопились грязные кружки. Я надеюсь, вы мой намёк поняли. И под прицелом удивленных взоров и перешептываний Чарли и Октавия ретировались к скоплению грязной посуды, оставляя ребятам шанс на генерирование новой сплетни. — Чисто дежурный вопрос: что это было? — протирая помытую когтевранкой кружку влажной тряпкой, спросил Уизли-тот-что-постарше. — Прости, если тебе не довелось узнать раньше, но в мире взрослых дядь и тёть ЭТО называют поцелуем. — Хорошо, поставлю вопрос иначе: какова причина этого представления? — Как будто для этого нужен повод… Предположим, я хотела начать разговор, но не смогла выбрать между «не хочешь разделить бутылку рома на двоих?» и «какими судьбами тебя сюда занесло?». — Ты выбрала беспроигрышный вариант, однако. — Ну так что, не хочешь разделить бутылку рома на двоих? И, закончив с грязными кружками и тарелками, новоиспеченные знакомые сбежали с вечеринки и мешали смородиновый ром с интересными историями до самого вечера. Октавия была несказанно рада такому стечению обстоятельств. Девушка любила новые знакомства, да и Чарли развеял ее представление о семействе Уизли, которое сложилось после шести лет обучения бок о бок с близнецами. Он поведал ей о драконах и других магических тварях, она рассказала, как поживает Хогвартс с тех пор, как экс-гриффиндорец его окончил. Они говорили о квиддиче, магглах, Румынии и Лондоне, Турнире, троллях, обсуждали последние новости из Пророка. Они благополучно забыли о разнице в возрасте, о том, что пора бы вернуться назад и о времени на часах.