Последний защитник

      Саннедаут — Сноудин, как в силу своей дырявой памяти называл его Инк — и его лес занимали одну из самых больших пещер в Подземелье, вторую после Колдси. Отличием от любого другого Сноудина здесь было царящее яркое лето, палитрой ослепительных красок расписавшее все вокруг.       Не скажи бы Чернильный Дриму, что находятся они в другой вселенной со своими порядками и новыми законами, столько же, как и новыми возможностями, Сон обязательно подумал бы, что Инк вернул его в доброжелательный летний Дримтейл, не испытавший краха и переживаний.       По краям желтой песчаной дороги, ведущей от весенних Руин прямиком в город, росли всевозможные фруктовые и ягодные деревья, кустарники, травы, сквозь утрамбованную насыпь дорожки пробивались одуванчики и подорожники. Ярко-кровавые вишни и ягоды черешни усыпали кистями деревья, маняще алея на фоне изумрудно-зеленой листвы. Трава шелестела волнами под дуновением ветра с Поверхности, который пробирался в Подземелье сквозь едва заметные узкие расщелины и колодцы в горе.       Едва пересёкши тяжелую дверь Руин, Дрим так и замер, раскрыв от изумления рот. Чернильный уже успел ушагать далеко вперед и посмотрел на своего спутника.       — Эй! Дрим! Чего стоишь, идем! — махнул он рукой, выводя Сна из состояния, близкого к полному трансу. Яблочный, очнувшись, разочарованно сглотнул. Он всей душой ожидал, что вот-вот к нему навстречу выбегут они сами, маленькие глупые Хранители, веселящиеся, как дети малые. Но в кустах раздавались лишь беззаботные посторонние крики и писки малышни, играющей в догонялки.       — Все хорошо, Дрим? — Художник доброжелательно отхлебнул из двух цветных флаконов по капле, подходя к Позитиву, который, уткнувшись взглядом в песок, невесело догнал друга.       — А? А, да, вполне…       — Эй, я вижу, что ты опять… Ты опять пытаешься жить прошлым? Ты опять пытаешься вообразить, «что было бы, если»?       — Н-но что я ещё могу делать? Мне больше ничего не остаётся! — Сон словно упрашивал друга не отбирать у него хотя бы тот намек на надежду, что грела душу, не давая ему окаменеть до конца долгие сотни лет, сложив свои руки в жесте мольбы.       — Ты… Просто хочешь сдаться.       — Нет! Нет, я не хочу, но что остаётся, раз даже ты говоришь мне, что ничего не выйдет! Что я слаб и безнадёжен! — вспыльчиво перебил он Художника, топнув в сердцах ногой.       — Значит я неправильно выразился, — холодно и сухо отрезал Инк. В его глазах мелькнули белые точки зрачков. Он развернулся на пятках и, вскинув голову, стал неспешно удаляться.       — Неправильно выразился? Неправильно выразился?! — крикнул вслед Дрим, подбегая и хватая того за лямку комбинезона. — Ты… Ты!.. Кричишь, что я придурок, лезущий на рожон, потому что я хочу спасти собственного и, позволь заметить, единственного брата по собственному желанию, а после этого я сдавшийся слабак и нытик?! Я?! Я-то?! Да ты… Мфх! — в этот же момент Инк развернулся и заткнул Хранителя горстью ранее сорванной черешни, что держал в кулаке.       — Не подавись, там есть косточки, — предупредил Художник, крепко зажимая челюсть говорливого Яблочного. — Да, я выразился неправильно. В тебе полно решимости и надежды, но ты слаб. Пять минут как встал с постели и заявляешь мне, что хочешь сражаться со злом, — убедившись, что его внимательно слушают, Инк разжал руку. Позитив тут же сплюнул забродившие ягоды и стёр аловато-розовые потёки со рта, чем только больше их размазал.       — Также, ты не выслушал мой план, — Инк посмотрел на испачканную соком перчатку и, подхватив самый кончик шарфика, сделал большой узелок. — Ты будешь жить в Андерсвап, здесь, если это позволит Стреч. Если он не позволит, ты будешь жить здесь, но тайно. Позитивная вселенная, судя общей логике, должна дать тебе силы, залечить то, что не смог я. В то же время, ты будешь в безопасности относительно Найтмера. Возможно, позитив Свапов ослабит его, если тот рискнет искать тебя здесь. Позже я, вероятно, буду вынужден тренировать тебя, и только потом, если вдруг ты подойдёшь требованиям, будешь вместе со мной совершать обход и разбираться со своим близнецом. Тебе ясно?       — Ясно, — буркнул Дрим, недовольно фыркая.       — Но если ты не справишься, и Найтмер будет слишком опасен для жизни Верса — он умрет, — Хранитель вздрогнул, но согласно вздохнул. Железная логика, холодный расчет и интерес, вот и все, чем руководствуется Инк. Он не делает ничего безрассудно, он не имеет неприязни или злобы, что было бы свойственно эмоциональным персонажам, Инк — суровый, точный стратег.       — Как… Прикажешь, — Сон обхватил себя руками, утыкаясь взглядом в землю.       Вокруг царило издевательское лето. Все было слишком живо и ободренно для Яблочного, который рисовал похоронные и самые ужасные картины в своей голове, перестав уж и надеяться, что хоть когда-нибудь сможет взять ситуацию в свои руки. Но угнетенного монстра довольно быстро вырвала из мыслей громкая ссора, на которую он не мог не обратить внимание.       Перед двумя путниками предстали довольно высокие столбы, увитые лозами с маленькими бело-розовыми цветами. Для решетки эти брусья были поставлены слишком широко относительно друг-друга, но и для декора казались слишком массивными и нагроможденными, потому они оставляли за собой некоторые вопросы о своем назначении. За ними, если пересечь преграду по небольшому мостику, проложенному над глубокой щелью, виднелся пост с удобным по форме неживым манекеном, а рядом стояли каких-то ещё два скелета, которых Дрим не знал и впервые видел.       — Папирус! — маленький низкорослый, в синих сапожках, лазурных шортах и в серой с голубым броне отчаянно отчитывал высокого, в оранжевом худи, черных шортах и… Домашних тапочках. М-да, вкус одежды у него вероятно отсутствовал или был сильно специфическим. — Сколько раз я тебе говорил, что нельзя курить на посту! Какой пример ты подашь человеку? А если ты ещё и уснёшь, будет пожар! А ты обязательно уснешь, я, конечно, не говорю тебе о том, что пост предназначен для ловли человека, а для сна есть кровать, но…       — Эй, Берри! — крикнул Инк, спасая Папируса от обязанности выслушивать длинную лекцию.       — Инк!!! — Голубика обернулся и взвизгнул от радости. Мальчик подпрыгнул на месте, отчего его синий бантик шарфа забавно колыхнулся, как желе, захлопал в ладоши от радости, что буквально хлестала из него мощными ручьями, и мигом позабыл о том, что воспитывал старшего брата. Блу бросился к знакомому Чернильному и тут же заключил его в крепкие объятия. Дрим с удивлением отметил, что, несмотря на кажущуюся низкорослость, они были с Голубикой одного роста.       — Знакомься, Дрим, это мой друг из Свапа — БлуБерри. Блу, это Дрим, пока что уволенный со своей должности, но Хранитель позитива и всего хорошего, — приобняв Санса, шутливо произнес Инк.       — Приятно познакомиться! — выпалил Голубика, резко протягивая Мечте руку. Тот так шатнулся назад, будто вместо белых костяшек увидел болотно-зеленое щупальце. —Ой-ой, с тобой все хорошо?!       — Ну все, Дрим. Живым ты не уйдешь, сочувствую, — Художник фыркнул и направился вальяжной походкой к Стречу, который уже пожирал Бездушного взглядом. — Пообщайтесь тут пока, а мы поговорим о важных вещах.       Вероятно, Инк был прав — от такой заботливости живым никто не уходил. Голубика болтал без умолку, тарахтя, как маленький моторчик, когда убедился, что его собеседник полностью в порядке и лишь немного напуган. Дрим даже не всегда успевал ответить или вставить свое слово, когда Голубика задавал новый и новый вопрос.       — А откуда ты? Ты тоже путешествуешь, как Инк? А как вы познакомились? — град вопросов буквально похоронил под собой Хранителя. Пулеметной очередью выпалив вопросы, параллельно осмотрев всю одежду Яблочного достаточно досконально, Блу выжидающе уставился на того своими голубыми яркими глазенками. Заглянув в них, Дрим с огромным удивлением заметил, что они тоже имеют форму маленьких звездочек, прямо как у него в детстве.       — Я… Я из своей вселенной, — смутившись от напора, пробормотал Мечта.       — Понимаю, но как она называется? — активно жестикулируя руками, пояснял Берри.       — Н-не знаю… Это плохо?       — М… Нет, Великолепный Санс совсем так не считает. Твою вселенную всегда можно найти по карте, главное помнить, что в ней находится! — ответил Блу, подняв палец в убедительном жесте. — Вауви, наши перчатки так похожи! Я все больше убеждаюсь, что Инк прав, все альтернативы похожи. Хм, ты явно из Свап вселенной, как я, — с видом гения Шерлока, Голубика сощурился. — К вам уже падал человек?       — Человек? У нас было достаточно много людей во вселенной, но они не падали.       — Странно… А вы уже разрушили барьер? — тут же перескочил на другой вопрос Блу.       — Нет, у нас нет никакого барьера… — а вот Дрим совсем не понимал, о чем речь, и жалобно смотрел на Инка, спорящего со Стречем, в надежде, что Художник увидит молящий взгляд и спасет Хранителя.       — Как это нет! Но люди есть! И монстры есть! Ещё скажи, что брата у тебя нет!       — Брат есть, но…       — Он такой же ленивый, как Папи, и курит сигареты? — перебил Берри.       И тут Дрим подавился со смеху. Он представил Найта, который скрывал от младшенького пачку сигарет и выдавал бы их за конфеты, как люди и монстры в деревне.       — Нет, он совсем не курит. Он скорее… Очень любит… — воодушевленно начал Хранитель и замолчал. — Он любит… — Дрим тут же потерял весь свой вид и загрустил. Он не знал, что по-настоящему любит Найтмер. И даже не поинтересовался у собственного, родного брата, он не удосужился узнать увлечения. Все веселье Мечта разделял только со своими «друзьями», оставляя близнеца в одиночестве.       Голубика заметил, как новый друг внезапно стушевался и едва ли не плачет, поэтому тут же схватил того за руку и притянул к себе.       — Давай я покажу тебе головоломки? А потом и город! Поверь мне, тебе понравятся ловушки Великолепного Санса, мье-хе-хе! — Мечта не успел и рта раскрыть, как его за руку, как капризного ребенка, потянули за собой.       — Встречаемся дома! — крикнул только Ягодка, пробегая мимо брата.       Правда, далеко вместе с Хранителем они не умчались — с трудом переставляющий ноги Дрим упал от боли на песчаную дорогу в первые метров двести. И от предложения донести его смущённо отказался. Но энергичный Блу словно стал его мотиватором жить дальше, стремясь к цели, — настолько настойчиво Санс поднимал Яблочного с земли, отдавая чистый позитив, что светлая энергия вытесняла в душе Дрима весь скопившийся тяжёлый застой эмоции ненависти и гнева, который тот успел принять за время бытия неподвижной статуей. Даже улыбнуться захотелось и верить, что все будет хорошо. Опираясь на плечо скелетика в голубом, Сон захромал вперёд по дорожке.       — Что ж, узри великолепные головоломки от не менее Великолепного Санса! — заявил Блу, притащив немного уставшего от длительного десятиминутного пути Дрима куда-то к следующему посту.       — Как-то нерационально, — сделал замечание Хранитель. — Если ты уж делаешь «ловушки», то стоит их расположить как-нибудь поближе.       — Да, я понимаю, — вздохнул Берри. — Но… я просто не знаю, что еще придумать! Здесь у Великолепного меня возникла маленькая проблема. Я уже использовал детские ребусы, шарады, паззлы, устрашающий мост… Ой, нет, забудь, забудь, это должен быть сюрприз! — скелетик замаячил перед глазами Мечты, широко размахивая руками.       — Хорошо, хорошо, уже ничего не помню! — Дрим усмехнулся. Забавный малый, с ним точно не будет скучно, они даже общий язык быстренько найдут. Вернее, Берри уже его откопал. Тем более, гвардеец… будущий гвардеец уже горделиво демонстрировал невероятно-великолепную ловушку.       — А-а… классики?! — не сдержал удивленного восклика Сон, осматривая почти ровные клеточки, состоящие из палочек-веточек и неровно прочерченных на песке циферок внутри каждой ячейки.       — Не просто классики, а самодельные классики от меня! — похвастался мальчик под многострадальный стон Мечты.       — Прошу, пощади меня, я сдаюсь, — нет, конечно Дрим не испытывал суеверного страха перед непонятными закорючками на полу, но скорее сказал это ради вида. И своих ноющих коленок, которые от достаточно длительной для монстра прогулки по лесу уже кололи иголочками.       Может быть, в какой-то другой ситуации, Блу и предложил пройти это испытание своему новому другу, усложнив её припрятанными для человека дополнительными заданиями, но памятуя, как желтоглазый останавливался каждые десять метров, чтобы прислониться к стволу какого-нибудь дерева и отдохнуть, мальчик грустно вздохнул.       — Что ж… — в его ауре проскользнуло разочарование, тут же сменившееся, как кадр фильма, ярким воодушевлением. — Если подвижные головоломки тебе не по силам, то мы проверим твою сообразительность! Хотя… мы тогда можем не успеть в лавку дядюшки Герсона. А я так хотел услышать конец той истории про то, как они наконец одолели людей в борьбе за Ледяную гору!       — Ну… мы можем сходить к твоему другу, чтобы послушать его рассказ. А на твои ловушки я взгляну позже, не последний же раз в гостях.       — И приготовим тогда тако для нас всех на обед! Да?       — А… Тако?       — Это такие лепешки, со всякими вкусностями внутри, меня сама Альфис научила их готовить, она такая просто… Супер! Как же я хочу быть, как она, — замечтался Голубика, вновь хватая друга за руку.       — Она настолько классная? — поддержал разговор Дрим, радуясь, что усиленная тренировка тела и мозгов прошла мимо. Полусонный Хранитель слишком устал от впечатлений и новизны обстановки, чтобы еще и думать.       — О да! Альфис — она королевская стражница. Она сильная, смелая, умная, поймала стольких людей. А еще она тренирует меня, обещала, что я попаду в Стражу, поэтому я усердно над собой работаю! — мальчик принялся трындеть об этих самых «Стражах» так подробно, будто заучил абсолютно все документы и выучил каждый пунктик устава. Мечта слушал его вполуха, ловя некоторые фразочки вроде: «Я избавляюсь от некоторых своих страхов и слабостей» и «Альфис крутая, она такая крутая, что круче некрутей, наикрутейшая крутиха».       Не сказать, что Берри надоедал. Не сказать, что он был каким-то приставучим и капризным, желающим, чтобы слушали только его. Он просто был счастливым ребенком, болтливым и любящим заводить друзей, одним из тех монстров, чей позитив Сон должен был охранять. Но мысли самого Хранителя были сейчас далеко-далеко от житейских проблем юного ребятишки.       Мыслями Дрим вновь просил прощения у Найтмера. Позитив вновь искал блудного брата, желал понять его месторасположение, мысли, желания. Страх за собственную жизнь как-то медленно проходил, тем более в солнечной и позитивной вселенной, оставляя в душе осадок страха за чужую. Как он там? В порядке ли? Куда ввязался, что с ним? И та ненависть, что отразилась в слизи на бледных костях, не разрушила ли еще бедную оболочку Хранителя? Ведь этот крик… И та просьба не забыть его, настоящего Найтмера…       Беспокойство зашевелилось червем под ребрами, воображение подкинуло не лучшие картины. Вдруг Найтмеру нужна помощь, спасение? И опять, опять Дрим ругает себя, Сон жалок, он не имеет право радоваться, улыбаться, когда близнец может быть гибнет где-то в трясине чужой вселенной. А может он уже мертв? А может… Может стоит вернуться? Дрим ещё наивно лелеял надежду, что Мар где-то в их старом мире ждет, ждет…       — Дрим! — голос раздался совсем рядом. Хранитель вновь очнулся, удивленно замечая, что они стоят уж давно не в лесу, вокруг них шумный, летний городок, жители бегают по своим делам, а они вдвоем стоят посреди улицы… — Ты… плачешь? — Голубика произнес это, вглядываясь в золотистые, побледневшие зрачки, и Хранитель вдруг осознал — горячие струи бегут по его скулам уже давно.       — Я… Я не… — Сон опустил спешно голову, стирая желтой перчаткой бледные слезинки острой горечи, залегшей в сердце.       — Это нормально. Все нормально, — не слушая оправдания друга, Блу прижался к нему, крепко обнимая. — Причины могут быть разными, но порой нам просто не хватает храбрости выговориться. Теплых объятий и слов поддержки. Если ты не хочешь сказать — это тоже нормально, но знай, что я тебя всегда поддержу.       Дрим глухо фыркнул, шмыгнув «носом», утыкаясь в его плечо. Вроде бы Хранитель тут один, а утешает его почему-то Блу.       — Я думаю, нам стоит сейчас пойти домой. Дядя Герсон уже ушел на обед, а экскурсию по городу ты не выдержишь. Зато Великолепный Санс может устроить тебе великолепные посиделки с теплым какао и тако! — зарядившись этой бодрой мыслью, скелет потащил Позитива вперед по улице.       Дом Свапов оказался на самой окраине Саннедаута, ближе всего к Листопадью. Двухэтажный, небольшой, деревянный домик, украшенный цветами и множественной растительностью. Рядом стоял небольшой сарайчик, два почтовых ящика с просто кучей писем в одном из них и маленькая будка, откуда с приветливым лаем вылетел белый пёсель. Вернее, это на первый взгляд показалось, что собака. Спустив взгляд с остроконечных подвижных ушек, Дрим взвизгнул не своим голосом и залетел на крыльцо. Морда собаки была простой черной дыркой, а лапы имели единый покрой, обросший шерстью, в котором словно угадывались тени каких-то монстров.       Подумав, что доброжелательный скелет с ним играет, Амальгам дернулся вслед за эмпантом на ступеньки, хорошо, цепь удержала.       — Эй, тише, нельзя бросаться на гостей! — Берри обхватил «собаку» за шею и ласково потрепал по голове. — Кто у нас хороший ма-альчик, это ты у нас хороший ма-альчик? Да? Да?       Питомец радостно завилял хвостом, подозрительно осматривая Дрима. Видимо, в следующий раз Хранитель не уйдет от будки, не потеряв пару костей.       — Папи наверняка забыл оставить тебе твоих любимых печенек. Сейчас принесу!       — Голубика поднялся ко входной двери и застыл, столкнувшись взглядом с напуганным Сном, чья душа едва из груди не выпрыгнула.       — Ой, а ты чего?       — Ч-что это в-в… бще т-такое?! — пролепетал Позитив, хватая друга за плечи.       — Это? Так это амальгамчик. Он сбежал из лаборатории миссис Андайн ещё щеночком, ну и она разрешила его оставить. Он безвредный и добрый, а ещё очень забавный.       — М-монстр подкроватный… — вздрогнул Сон, с надеждой глядя, как Голубика открывает дверь и широко распахивает, приглашая внутрь.       — Ничего! — Берри хихикает, пропуская напуганного гостя первым, и широко улыбается. — Наши соседи тоже боялись, а теперь уже привыкли. Ты тоже привыкнешь, уж поверь.       Домов изнутри Дрим видел достаточно мало. Люди и монстры редко когда впускали его внутрь, а старый замок со скрипящими лестницами и жуткими проемами был для пугливого ребенка слишком мрачным. В пустующую крепость братья бегали только во время дождя, чтобы укрыться от холодных небесных струй, и то, Мечта вечно просил сидеть в холле вместе. Не нравился ему этот брошенный дворец, не нравился. Зато Найтмеру полюбилась библиотека, да и замок был единственным домом, где мальчонка мог укрыться от злобы жителей.       Мечта обшарил все два этажа дома, стараясь соблюдать меры гостевого приличия, хотя Блу был только рад, ведь гостю приглянулись маленькие статуэтки воителей из анимешной коллекции. Кухня и ванная подверглись ещё большему интересу — для начала Дрима заставили вымыть руки (о перчатках Берри не особо заморочался и, в качестве извинения, предложил повесить мокрые вещи просушиться), а затем монстры отправились постигать кулинарное искусство.       К тому времени, как Инк и Стреч вернулись домой, двое кулинаров худо-бедно справили обед — и Дрим, со своими минимальными знаниями о том, что необходимо для приготовления, создал что-то поаппетитнее этих самых «тако». От изысканной мексиканской еды Инк отказался, попросив себе лишь чая или кофе покрепче, Папирус откопал свои огромные запасы меда в тайнике, скрытом от пронырливого брата, ну, а лёгкий голод Хранителя пропал сразу же, как завелась тема разговора.       Неужели нельзя было обойтись без этого допроса о том, откуда он, и что случилось вновь? Сколько раз еще Сну придется испытывать горькое чувство раскаяния, комом застрявшее в горле, и злости на себя?       Папирус глубоко задумался, беззлобно отталкивая брата, что лез, дабы отобрать любимый «вредный» напиток. Приютить такого гостя не выглядело чем-то трудным, но значило связать себя с сотней опасностей. Вряд ли некий Найтмер устроил эту игру просто так, озлобленный Хранитель, видно, был серьезен в намерении отобрать последнее золотое яблоко. Беды, которых не было и в Великую войну, могут вновь обрушиться на головы неповинных монстров… Могут. Но ведь Кошмар ничего не знает о местоположении Дрима. Сможет ли догадаться? Узнать, выбрался ли Хранитель из своей ловушки, если Инк говорит, что замок пустует уже давно?       Постукивая костлявыми пальцами по пластиковой банке, Стреч на минуту ушел в спящий режим. Это все, конечно, интересно, — получить звание «Спасителя Мультиверса» или может обеспечить безопасность Солнечного Принца, — но рисковать жизнью себя, дорогого Блу, монстров, целой Вселенной, в конце-концов, слишком чревато. Покоя не давала и давняя неприязнь к Инку и его просьбам — бездушное чудовище с легкостью игралось с чужими судьбами и таймлайнами, подставляя под удар Эррора одних для спасения других.       Так все спутанно, сумбурно! Отвратно чувствовать себя лишь пешками в этой огромной игре, когда рядом беззаботно веселится твой брат, готовый верить каждому направо и налево. От нервов захотелось даже затянуться, чтобы освежить голову, но в непосредственной близи к Берри это грозило новой лекцией о ЗОЖе.       Долговязый скелет перевел свой оценивающий взгляд на Хранителя.       Дрим значительно отличался от Инка. Сжался на крае, будто чувствовал себя неуютно, пальцами нервно теребит ленты накидки — ну сама скромность и невинность.       — Хорошо, — наконец ответил Папирус, под радостный возглас Блу отрываясь от банки меда. — Пусть остается, но до тех пор, пока жизни нашей вселенной ничего не угрожает. Будьте добры избавить нас от опасности вляпаться в ваши разборочки и лапы всяких Кошмаров.       — Хвала Создателям! — Инк тут же поднялся на ноги, закатив зрачки. — Так долго ломался, как девица на выдание.       — Проваливай, — процедил Папс, сжимая кулак. С каждой их встречей Чернильный выводит монстра все сильнее и сильнее. Когда-нибудь терпение лопнет, и Стреч конкретно начистит это самодовольное лицо.       — Нет, погоди! — вдруг подал голос Дрим, замечая, что Художник уже схватился за кисть. — Когда мы сможем приступить к тренировкам? Ты ведь говорил, что поможешь мне вернуть… его…       На лице Бездушного появилось такое удивление, смешанное с искренним недоумением, будто Дрим ляпнул откровенную глупость. Хотя, судя по последовавшему смеху Чернильного, это была жуткая глупость.       — Ты сейчас серьезно? — оба зрачка тут же приобрели форму вопросительных знаков в цветах изумления.       Дрим смутился и отвел взгляд.       — Да… а что? Я просто хочу скорее уже в…       — Ты… Серьезно? Посмотри на себя. В какой форме ты находишься, в каком состоянии. Ты не в силах и пары метров пройти и уже хочешь ввязаться в драки?       — Но если я не буду тренироваться…       — Если ты будешь тренироваться, ты сдохнешь, идиот, — в пропитанном ядом голосе просквозило холодом. Дрим съёжился ещё больше, чувствуя себя виноватым. Что же ему делать, если даже сам Инк помочь не может?       — Хотя, знаешь, есть одна тренировка, которая будет тебе под силу, — предугадывая явный подвох в бесчувственном голосе, Стреч опустил руку на плечо Хранителя, едва сжимая. Дрим же обнадеженно поднял голову, сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, как дитя. — Думаю, если у тебя выйдет отдраить полы в этом доме, может быть, можно будет перейти к протиранию пыли, — Инк громко расхохотался, скрываясь в луже чернил.       У Бездушного всегда было отвратное чувство юмора.