Время лечит

      Мрачный замок, застывший в веках, окутанный тайной и навеки пропитанный стальным ароматом крови, стал ему единственным убежищем. Его полупрозрачная тень днями и ночами бродила по длинным коридорам, то и дело останавливаясь напротив портретов, с которых на него глядели, улыбаясь, родители. Мать он и запомнил такой. Изящной, стройной блондинкой с глазами цвета чистого неба в яркий солнечный день… Смотреть на отца у Адриана не было сил. Он мог лишь надеяться на то, что его родители воссоединились.       Он шёл по сумрачным коридорам, уставший, обременённый вечной жизнью, желающий покоя. Он — Адриан Цепеш, сын короля вампиров, известный как Алукард. И он бесконечно устал. Устал от боли, жрущей его сознание, устал от невыносимости этого мира. Устал от людей. И с каждым новым ударом его израненного сердца Алукард осознавал, что человечество, ради которого он пошёл на такие жертвы, того не стоило. Что сколько бы ты ни делал добра людям, они всегда найдут повод убить тебя.       Сумрак уже опустился на его кровавые владения. Массивные дубовые двери с громким скрежетом отворились, выпуская хозяина этих мест на воздух. Его единственным верным другом оставался длинный меч, с тихим лязгом вернувшийся в изящные ножны ручной работы. Золотые глаза перевели свой взгляд на полуразложившийся труп юной японки — Зуми. Кол, пронзивший её тело, потемнел от застывшей крови.  — Благодаря вам, Зуми и Такка, я кое-чему научился, — его тихий бархатный голос не дрожал от чувств, он был холоден и абсолютно пуст. Несмотря на приятность слуху, если бы кто-то мог в самом деле сейчас слышать его голос, скорее всего, сочли бы его некрасивым, в некоторой степени отвратительным. А сам Адриан стал очень напоминать свой меч. Статный, изящный, но холодный, как лёд. И смердит смертью.       Блондин медленно пошёл вперёд, оставляя два безобразных трупа и величественный, местами разрушенный, замок позади. Ночь только начиналась, но молодой месяц уже вовсю улыбался с чёрного полотна равнодушных небес. Адриану нужна были лишь секунда, чтобы забыться в белоснежной шкуре волка. Когти взрыли землю, а утробное рычание, донёсшееся из приоткрытой пасти, вспугнуло стайку птиц, спящую в пышной изумрудной кроне близлежащего дерева.       Он бежал в лес, скрыться от тишины. В глуши всегда много звуков, а звенящее молчание вечности порядком приелось. Меч серебристой стрелой нёсся за ним. Адриан застыл у самого края леса. Там, вдали, в нескольких милях уже виднелись очертания города-призрака. Люди покинули эти места, после той злополучной ночи. Волк вдохнул полной грудью ночную прохладу, после чего сел у основания могучей сосны. В шкуре зверя Адриан сохранял рассудок и сознание… И чувства. Ему нестерпимо хотелось завыть. Но не счесть тех слёз, что он обронил в горе и скорби. И даже самый громкий вой не заглушит его боль. Он опустил морду на лапы, прикрыв глаза. Тяжело, совсем по-человечески, вздохнул и забылся тревожным коротким сном.