Two witchers

Я встретил Лютика два лета назад, когда он ещё не был Лютиком, а я не был так обречённо им одержим. О таких встречах не слагают легенд. Их не рассказывают в кругу друзей у костра, проникшись атмосферой всеобщего веселья, но их помнят до мельчайших деталей. И, кажется, достаточно закрыть глаза, как я уже вижу его стройный силуэт, светлую улыбку, и серый потёртый медальон с птицей на груди. Это был первый ведьмак на моём веку, чьи глаза светились не белым золотом, а нежным сапфировым. Это был первый раз, когда я нарушил кодекс, и первый раз, когда я не жалел об этом почти ни минуты. — День добрый, коллега! — завидев меня, парень спешился и подошёл, оставив своего белоснежного жеребца у ствола разлогого дуба. Домики деревни за его спиной казались камешками в море зеленого луга, залитыми солнцем. Ведьмаки не покупают таких дорогих породистых лошадей, ибо те слишком часто мрут, становясь обедом какого-нибудь упыря. Это первое обстоятельство, что заставило меня удивиться. Но белая шелковистая шерсть жеребца блекла, по сравнению с открытой жемчужной улыбкой его владельца. Ведьмаки так не улыбаются. Особенно другим ведьмакам. Да и с чего им радоваться? Никто не жаждет делить оплату пополам. Мои собратья не объединятся даже перед угрозой, что не по силам для одного желтоглазого охотника, таким уж их создала природа. Хотя не совсем она, но не суть. Юноша подошёл совсем близко, так, что я мог рассмотреть дорожную пыль на носках его сапог. Обезоруживающая улыбка того, кто одет как ведьмак, заставила позабыть все слова приветствия. Он помахал рукой у меня перед глазами, добиваясь хоть какой-то реакции. — Со вкусом, — вырвалось у меня невольно, когда взгляд опустился на голубой топаз заключенный в серебро кольца на среднем пальце левой руки, невероятно подходившее к цвету глаз незнакомца. Тот поднял ладонь, рассматривая перстень словно впервые. — Я знаю, спасибо. Как скромно и просто. Ведьмак ещё покрасовался передо мной изящной кистью с длинными музыкальными пальцами. Я не заметил у него ни единого шрама, хотя, возможно, наличие таковых скрывали чёрные одежды. У ведьмака было ещё несколько колец, но это, с камнем, невольно привлекало взгляд, отсвечивая голубизной на бледную кожу при попадании солнечных лучей. Что за наваждение этот парень! Я поднял взгляд на острые скулы и бледно-розовые губы, невольно любуясь. Так, стоп. Хватит тянуть волколака за яйца, пора перейти к делу. — Заказ в этой деревне мой. — Да ну! Это на гулях написано? Не скажешь где, я хотел бы посмотреть? — Прямо между ног. — Ооо, вижу, ты хорошо знаешь, что у гулей между ног! Меня издевками не проймешь. Школа ведьмаков славится не только физическими испытаниями. Там можно научиться либо игнорировать подъёбки соседей, либо ставить всех на место длинным языком. Похоже, этот ведьмак избрал другой путь, но способен ли он подкрепить свои слова на деле? Проверка. Негромкий скрежет холодной стали у нас над головами. Голубоглазый ведьмак отразил удар раньше, чем мой меч успел одолеть половину расстояния к его лицу. Мы постояли с минуту, изучая друг друга взглядами, а затем, не договариваясь, опустили мечи. Мне начинал нравится этот парень. — Значит, дерёмся, — констатировал он. Как это он ещё не предложил мне корзину сыра и бутыль вина взамен на то, чтоб я уступил водящуюся в этих местах нечисть. Или того хлёще — пойти на врага вдвоем. От этой светлой улыбки можно было ожидать чего угодно, и я не ошибся. Пока я зазевался, размышляя о возможном развитии сюжета, первый молниеносный удар противника скоро вывел меня из раздумий. Я легко отразил его. Несмотря на скорость, силы юноше явно недоставало. — Я знаю твое имя, Геральт из Ривии! — выкрикнул парень, обходя меня сбоку. — А твое? — немного помедлил я, поворачиваясь. — Лю-тик. — Лютик? — я почти смеялся. Это какой же ведьмак в своем уме так назовет себя? — Людвиг, глухая ты тетеря! — раздосадованный парень сделал выпад, когда следовало бы переждать, и поплатился ударом моего локтя в живот. Он отошёл, покачиваясь, но не выпуская меч. — Людвиг я, не делай вид, что не расслышал, мясник из Блавикена! — Лютик тебе больше подходит, — ответил я, и это была сущая правда, жаль, что мой противник этого не понимал. — Пусть так, — согласился парень, опять улыбнувшись, словно не он только что был готов разодрать меня на кусочки за нелепую ошибку в имени, — всё равно ты скоро и своего не назовешь. Лютик танцевал вокруг меня с клинком, порой я замечал его промахи, но не мог ими воспользоваться: противник был быстр и легок при маневрах. Он кружил, он был везде и со всех сторон, а мне оставалось лишь обороняться и ждать, как тот выдохнется. Нечисть бы не додумалась и сражалась со всей силы, чего Лютик и желал, но я не был нечистью (по крайней мере, хотелось бы в это верить), а потому выбирал тактику и ход боя. Лютик и вправду выдохся. Не так быстро, как я ожидал, но всё же удары стали медленнее и слабее. Воспользовавшись моментом, я вложил все силы в резкий выпад с обманной целью, но был обманут сам. Лютик не выдохся, он хотел, чтобы я так думал. Бой возобновился. Только теперь никто никого не удивлял резкими финтами и поворотами, силы обоих были на исходе, и всё же сантиметр за сантиметром мой противник отступал. Я ещё был немного слаб после ночи со стрыгой, а Лютика измотали собственные броски из стороны в сторону в попытках задеть меня. Пару раз у него получалось, но я не боялся царапин, продолжая наступать. При этом парень умудрялся болтать, когда впору было бы заткнуться и сосредоточиться. — Как зовут твою лошадь? — Плотва. — Она что тебе рыба какая-нибудь? Хотя, твое дело. А моего коня зовут Вулкан, он верный и надёжный товарищ, правда с характером… Слушай, может, пока мы тут сражаемся, Плотва с Вулканом это… о свадьбе договариваются? Лютик завершил свою речь эффектным движением, но я был быстрее, и мой меч вошёл в его тело, как нож в масло, прямо между третьим и четвертым рёбрами. Юноша умолк, захлебываясь кровью, а я почувствовал вину за то, что вообще позволил случиться этому бою. Я смотрел в голубые глаза передо мной не в силах даже моргнуть. Лютик улыбался. Словно я не убиваю его, а дарю новую жизнь, вот только острия мечей не способны на чудо. Я чувствовал, что ведьмак ещё дышит, но угасает. Вдруг Лютик, собрав последние силы и воспользовавшись моим ступором, плюнул алой кровью мне в глаза. Пока я вытирал их, то почувствовал, как жжет в боку холод чужого клинка, но моя рана была царапиной, в отличии от раны мной нанесённой. Мы стояли друг напротив друга, нанизанные на мечи, как безвольные куклы чужого представления. Когда я полностью разлепил глаза, то увидел, как Лютик показал мне средний палец с запачканным кровью драгоценным камнем, и рухнул наземь, всё ещё улыбаясь солнечному свету над нами. Вместе с ним рухнула вся моя вера в мир и себя, словно железные перчатки сдавили клетку ребёр до тошноты. Равнодушное небо смеялось над моей самой большой ошибкой. Слушая утихающее биение чужого сердца, я всё сильнее убеждался в собственной глупости. Сердце Лютика билось в четыре раза быстрее моего.