72 часа для Гарри

А семь лет спустя Гарри вернулся в пустой дом. Уселся на пол в столовой, рассматривая потрясающие шелковые шторы, расписанные Драко вручную. Он увидел эту ткань в Цюрихе, где они отдыхали летом, всего пару месяцев назад, и тут же купил, а потом неделю не вылазил из мастерской, не выпуская из рук кисти, стремясь исполнить каждый иероглиф идеально. Они обставляли дом вместе, и сделали для каждого из них свой уголок, но абсурдно мало времени проводили по отдельности. Драко в своей комнате для медитаций безумно быстро становилось скучно, а Гарри даже не притворялся, что может играть в бильярд в одиночку больше получаса. Они вообще всё делали вместе. Пустота дома давила вековой тяжестью. Работа не ладилась, да и вопросы сотрудников о том, где Драко, не помогали. Потому что он не знал, что им ответить. Он не знал, где его Малфой. Он считал, что ему лучше, по крайней мере приступов он не видел уже очень долго, но в один из дней Гарри вернулся домой, и Драко там не было. Ни к вечеру, ни на утро он не появился, Поттер обзвонил всех, кого мог, включая больницы и морги. Он звонил Паркинсон. Их отношения не были натянутыми на самом деле, но оба старательно делали вид, что друг друга не существует, причём единственное время, когда они нормально общались — это когда она навеселе и Малфой рядом. Панс послала его в своей излюбленной манере. Она до сих пор помнила, что когда-то Уилл в обход нее написал Гарри, и это ее почему-то тревожило. Разглядывая причудливую вязь на шторах, Поттер вспоминал их последнюю неделю вместе, и не понимал, как он мог пропустить это. Всё было хорошо. Может, пока он был на работе, Драко накрыл неожиданный приступ, и он решил, что это причина уйти? Оставив Поттеру все, что у них было, исчезнуть, вместо того, чтобы прогнать его самого? Он первым делом побывал в первой квартире Драко, которую они не продали, понимая, что слишком прикипели к месту, где все у них только начиналось. И совместные дела, и они сами. Сами не заметив, они вместо обычного «я» стали практически обо всем говорить «мы», строить совместные планы, сначала очень осторожно, а потом все смелее, когда Драко почувствовал уверенность в том, что Гарри останется рядом. Что Гарри уважает его решения, каждое из них. И позволил себе жить… Несколько месяцев они просто наслаждались обществом друг друга, Гарри купался в заботе и тепле, а Малфой иногда замирал, будто сомневался — не спит ли он случайно, возможно ли такое по-настоящему. А потом, летом, они уехали в Хэмптонс, где Драко купил себе дом, сразу и не думая о том, что сам будет работать бариста в кофейне просто из удовольствия и любви к делу. И в лучах закатного солнца, когда они, мокрые и довольные, выходили на берег океана после получасового заплыва, Поттер вдруг остановился. Драко не сразу заметил это и сделал ещё несколько шагов к берегу, когда его догнал тихий голос Гарри: — Не получится у нас с тобой дружить, Драко. Он покачнулся, неловко разбрызгав воду вокруг, и повернулся к Поттеру. — Что? Гарри подошёл чуть ближе, глядя мягко, восхищённо, даже восторженно, но в темноте вечера солнце рождало ореол вокруг парня, и рассмотреть этот взгляд было невозможно. — Я сказал, что ты был прав тогда: дружить у нас с тобой не получится. — Почему? — Драко даже не вспомнил вернуть хладнокровие и выровнять тон, он звучал робко и разбито. Но Гарри не стал его мучить, коснулся щеки и приблизился ещё немного. — Потому что я хочу другого, — просто ответил Поттер, и не дав Драко двояко это понять, зная свой класс в ораторском мастерстве, просто поцеловал его. Легонько, боясь испугать. Боясь навредить, помня о том, что сильные эмоции могут спровоцировать приступ. Драко замер испуганным зайцем, а потом сорвался в бег и оставил растерянного Поттера на пляже. Гарри был готов ко всему — и к серьёзному разговору, и к тому, чтобы предложить просто забыть об этом, но никак не ожидал увидеть Малфоя в домике: одетым, злым, с чемоданами в багажнике. — Кто тебе сказал? — О чем? — сходу включился в разговор Гарри, вспомнив прошлый опыт аврора. Он решительно подошёл к Малфою, едва удержавшись, чтобы не встряхнуть его, сжавшего губы и видимо вообще не намеренного отвечать. — Кто и о чем мне должен был что-то сказать? — Мама? Кто тебе сказал, что я… Зачем ты так… — он уже вроде бы успокоился, но слов все ещё не мог подобрать. — Ты, Драко. — Понял все Поттер и все-таки положил руки на плечи Малфоя, на этот раз, чтобы просто прикоснуться. — Каждым своим поступком в те выходные. Каждым из них. А ещё всеми этими месяцами, что я живу с тобой. Только я понял это только на свадьбе. Практически перед алтарем. Ты меня видел, даже когда я сам не знал себя. И не хотел менять, подстраивать под свои интересы. Просто видел и просто позволил быть собой. И мне понадобилось непозволительно много времени, чтобы осознать, что я тоже… — он, как перед прыжком в воду задержал дыхание, и все же закончил: — Что я тоже люблю тебя. И сейчас никуда не отпущу. Вообще никуда не отпущу. Я хотел сказать тебе ещё весной, когда увидел рядом с Принстоном и понял, что он с тобой заигрывает. Что я хочу так же брать тебя за руку, хочу смотреть на тебя, не отводя глаз… И хочу таких же взглядов в ответ, пылких и нежных. Но я боялся, что своим признанием могу тебе навредить. Что твоя магия начнёт тебя убивать… И не сказал. Но мы вроде как научились справляться с ней, и я… Ты сегодня был таким живым, таким красивым в воде… И я просто не смог промолчать. Прости, если ты не хочешь, считаешь, что это лишнее, что это все только усложнит… Мы просто будем дружить дальше. Ладно? Только вместе. Хорошо? — Гарри уже просто уговаривал Малфоя, не веря, что он может оборвать их общение из-за его признания. Но тот только слушал молча. Ночью Поттер не спал, боясь услышать, как Драко снова мечется по постели в мучениях. Но Малфой не спал тоже. Поэтому к четырём утра, когда рассвет уже был опасно близок, пришёл к Гарри в комнату. — Давай все оставим, как есть. Я не хочу тебя терять. Не хочу. Но все станет плохо в какой-то момент. И мне будет просто невыносимо просить тебя уйти, если мы будем вместе. Но мне кажется, ты на это и рассчитываешь? Поттер слетел с кровати и порывисто обнял Драко, испытывая одновременно облегчение и сожаление. — Я просто хочу быть у тебя. И не сделаю чего-то, что заставит тебя чувствовать себя плохо. Если ты так решил, то так тому и быть. Но надеяться я не перестану. Малфой очень долго решался. Магия вела себя на удивление спокойно, хотя приступы были не менее сложными, но отчего-то проходили быстрее. Наверное потому, что Гарри был рядом. Держал за руку. Прижимал к себе. Просил, чтобы Драко держался. И тот старался изо всех сил. А на Рождество сделал Гарри неожиданный подарок. Билет на самолёт. В Париж. И там, стоя на Эйфелевой башне, поцеловал. Сам. Смело и напористо, трепетно. И сказал, что сколько бы дней у него не осталось, они должны быть наполнены любовью. Что это то немногое, что он может Гарри подарить, и не может ему отказать в этом. Воспоминания приковали Гарри к порогу, но квартира была так же пуста, как и их дом. Он провел там следующие сутки, расположившись на полу с ноутбуком и обзванивая всех, кто мог знать хоть что-то. И с каждым звонком в больницу облегченно выдыхал, а потом набирал следующий номер телефона. Отвечал на рабочие письма, варил себе кофе и ждал. И вот уже целую неделю он был один. И почти потерял надежду. Он смотрел на эти чертовы шторы и щеки его намокли от слез. Он так сожалел… О том, что был таким нерешительным, что не успел сделать самое важное… Что столького не сказал… Он даже не сразу понял, что воздух заискрился магией каминной связи. Но ехидный голосок Панси выдернул его из прострации. — Поттер? Ты здесь? Он и сам не знал, зачем они подключились к каминной сети. Им не с кем было общаться, некуда перемещаться. Но голос Панс не замолкал, и Гарри пришлось ответить. — Да. — Тихо, но достаточно, чтобы девушка съязвила: — Тогда принимай это тело! И на ковёр перед каминным порталом вывалился Драко. — И чтоб ноги его в моем доме больше не было! Поттер бросился к ворочающемуся на ковре Малфою, пытаясь помочь подняться, но тот резво оттолкнул его. — Не прикасайся ко мне, — натурально прошипел Драко, выдавая в себе представителя змеиного факультета. Гарри, не слушая его, подхватил под руки, а потом и поднял с пола. Дотащив до спальни, он раздел пьяного в стельку Малфоя и вышел. Он был чертовски зол. Так сильно, что едва сдерживал магию под контролем. — Не злись на него. На диване сидела Панси, а рядом стоял Уилфред. Девушка не стесняясь налила себе шампанского и закинула ногу на ногу, положив палочку на столик. Гарри задохнулся негодованием. — Я думал, что он ушел! Я думал, что у него снова был приступ! Я думал, что он умер, я думал, что всё это навсегда! — орал Поттер, не имея сил сдержаться. — А он все это время накачивался под завязку у вас! Что это было вообще?! — А он и ушел навсегда. И приступы были. Два. А напоили его мы. Чтобы он наконец рассказал нам, что случилось. Потому что и правда не знали, что ещё можно сделать, — спокойно ответил Уил, и Панс только согласно кивнула. — На этот раз Панс категорично запретила мне связываться с тобой, но когда поняла, что произошло, сама же и выкинула Драко к тебе через камин. — Потому что он идиот. Ты, Поттер, тоже, потому что любишь его. Сильно. Достаточно, чтобы простить его за этот маленький неудачный побег. — Вот, — протянул Уил небольшой измятый листок. — Он нашел его. Прочитал. И решил, что это… Гарри выхватил листок из его рук и развернул: «Джи, дорогая. Мне нужна именно ты. Я знаю, как ты относишься к Драко, но поверь, все это лишь на время. Я не хочу, чтобы ты думала, что наши отношения мимолетны, у меня самые серьезные намерения и…» Поттер сел на пол, промахнувшись мимо стула. Листок упал, а он схватился за волосы. — Он подумал… Что это я о нем? О нас… Но почему? Все ведь было хорошо… У нас все хорошо! Я же никогда не давал повода даже… Да мне же никто… — Я же сказала, что он идиот, — пожала плечами Паркинсон, — я и на секунду не подумала о чем-то таком… Так, кто такая эта Джи? Понятно, что не Уизли. — А он, что? Подумал, что это я Джинни писал?! Поттер все никак не мог прийти в себя. Его руки тряслись от пережитого напряжения. Уил налил ему крепкого. Гарри с благодарностью принял стакан и спустя несколько долгих минут воистину потрясающего терпения Паркинсон, все ещё ожидавшей ответа, достал из кармана такой же листок, только свернутый в несколько раз. Он молча протянул его Уилу, и тот развернул его, кивнул и отнес Панси. «Джи, дорогая. Я знаю о достижениях твоих конкурентов, но мне нужна именно ты. Я знаю, как ты относишься к Драко, но поверь, его увлечение Коннером и его идеей лишь на время. Я не хочу, чтобы ты думала, что наши отношения мимолетны, у меня самые серьезные намерения по поводу нашего сотрудничества, и я надеюсь, что именно ты возьмешься за украшение нашей свадьбы, если мой парень согласится стать моим мужем. Искренне надеюсь, что наш проект в Саус-Виллидж мы закончим вместе. С верой в лучшее, Гарри» — Этот и еще несколько вариантов я подготовил для Джинджер Алекс. Она узнала о Коннере и их с Драко мужской цветочной лавке. И обиделась на Малфоя, посчитав это предательством наших договоренностей. Но так и не отправил. Мы встретились случайно и все обсудили. — Это было еще в прошлом месяце! И ты до сих пор не сделал ему предложение?! Поттер снова нырнул в карман и достал оттуда лиловую бархатную коробочку. — Кольцо я купил уже год назад. И коробку менял уже дважды, потому что она истрепалась в кармане. — Поттер, я тебе точно говорю. Ты идиот. — Я это уже запомнил, Панс. Спасибо. Уилфред же подошел к Гарри и протянул руку: — Не тяни с этим. Если эти приступы у него будут повторяться, у вас не так много времени… Это было ужасно. Сделай его счастливым, так же, как делаешь это каждый день. Панс, нам пора, — обернулся он к жене. Она сидела со слезами на глазах. — Знаешь, Гарри, я не думала, что скажу это. Но ты… Поторопись. Драко стал мне дорог, сама не пойму как, и мне хотелось бы увидеть его на церемонии. И знаешь еще что? — она повернулась к Поттеру, уже перед самым камином. — Спасибо тебе. Ушла. А Гарри так и остался сидеть на полу с полупустым стаканом Огневиски. Утро Малфоя было жестоким. Оно началось в начале шестого. Его трясло, голова раскалывалась, и он никак не мог определить: это приступ, уже третий за эту неделю, или просто похмелье. Ближе к одиннадцати, когда он снова проснулся, Драко понял, что спал в их с Гарри спальне. Дома. События вчерашнего дня были расплывчатыми, и Малфой не мог заставить свою память выдать подробности — слишком больно было думать. Во всех смыслах. Тем не менее, в ванной, где он уже несколько раз побывал, но ничего вокруг себя не видел, он обнаружил флакон с Антипохмельным. Мысленно поблагодарил Гарри, а потом одернул себя. С предателями так не поступают — не благодарят за временное облегчение. Он собрался и перед тем как выйти из комнаты прислушался: в доме было тихо. Драко уже смелее сделал несколько шагов по коридору, раздумывая, зайти на кухню за еще одним стаканом воды, или сразу уйти. На этот раз в гостиницу, раз уж Паркинсоны его почему-то отправили домой. Но наткнулся на Поттера. Он сидел в той же гостиной. Тихо, без движения. На столе лежал смятый листок, который Малфой узнал бы из миллиона. Гарри был злым, печальным и очень серьезным. Эта смесь эмоций не остановила Драко. Он смело шагнул к столу, за которым сидел его парень, наверное, уже все-таки бывший. — Как ты мог? Я ведь не раз говорил, что честность для меня — это чаша Грааля. Что я на все готов, чтобы ты был счастлив. И если это счастье с кем-то другим… — Счастлив?! — проревел внешне спокойный, но внутри кипящий негодованием Поттер. — А пропасть на неделю — это видимо твое самое полное понимание моего счастья?! Я думал, что ты мертв! — Гарри ударил ладонью по столу, и только теперь до Драко начало доходить, что такое поведение вообще не вяжется с ситуацией, когда любимого человека словили на измене. — Честность, говоришь?! — он поднялся из-за стола и отвернулся. — А поговорить со мной начистоту никак?! Свалить в закат?! Типично по-английски?! — Его крик отражался от стен, и Малфою пришлось сесть и прижать ко лбу холодную руку, чтобы унять пульсирующую боль в висках. Он обратил внимание на все еще лежащий на столешнице листок, и понял, что на нем написано куда больше, чем на том, что он нашел в мусорной корзине накануне своего ухода. Развернув бумагу, он вчитался в строки, и осознание того, что он все неправильно понял, пришло к нему уже на первом предложении. Он зажмурился, не видя смысла дочитывать до конца. — Как ты мог подумать, что у меня кто-то есть?! Не кто-то! Джинни! Чем я мог вызвать твои сомнения в моей искренности?! Я каждый день показываю, как к тебе отношусь! Каждый гребаный вечер говорю тебе о том, как мне повезло быть рядом с тобой, повезло, что ты полюбил меня, спас меня, согласился быть со мной! И ты делаешь такие выводы из черновика?! Иголка боли прошлась по его телу от затылка до поясницы, Драко сокрушенно застонал, понимая, что это все же приступ, и Поттер, тут же прервав свою тираду, бросился к нему. — Что? Вспышка? Драко? Подожди, любимый, — он привычными движениями уложил руки ему на грудь, пытаясь стабилизировать его магию своей. Они уже несколько лет пробовали такие упражнения, и приступы постепенно почти совсем ушли. Но видимо, у Малфоя действительно оставалось слишком мало времени. Он еще раз простонал, уложив голову Поттеру на плечо. Видеть его обеспокоенное лицо, когда он стоит на коленях перед стулом и старается помочь, когда Драко сам во всем виноват… Было невыносимо. — Нет, — прохрипел Малфой и попытался отстраниться. — Это просто похмелье. Поттер расслабленно опустился на пятки и положил голову на колени Драко. Обнял его и уже много тише сказал: — Я люблю тебя, идиот. Очень. Больше, чем люблю. И мне никто не нужен. Только ты. Иголка в голове стала жечь, сдерживать боль стало сложнее, а зрение стало расплываться. Сердце билось как бешеное, дышать стало тяжело, и Драко откинулся на стул. Из-под опущенных ресниц он увидел что-то на столе, небольшое, но чёткость зрения не возвращалась. — Что это? — спросил Малфой, и Гарри отстранился, дав ему записку. — Читай. Драко всеми силами выровнялся и сфокусировался на записке, пытаясь найти прыгающие строчки. Поттер встал и забрал заинтересовавший Малфоя предмет. Слова в письме стали приобретать смысл, и на последней строчке Драко расширил их от понимания, что, видимо, что-то не то прочитал. — Что здесь написано? — он посмотрел на Гарри, тот оказался чуть ниже уровня его зрения, и стоял на одном колене. В руках что-то блестело так сильно, что глаза заплыли слезами. — Драко Малфой, окажешь ли ты мне честь провести со мной всю свою жизнь в качестве моего супруга? Драко очень хотел ответить, он очень хотел сказать «да» и очень жалел, что Гарри его ответ не услышит. Потому что он не мог выдавить из своей груди ни звука. Потом в глазах совсем потемнело, и он потерял сознание. Дом сотрясся под силой магического выброса. Мощного, сокрушающего. Выбившего все окна и превратившего в щепки дубовый стол. Невозможного. Холодный осенний ветер развевал занавески в опустевших оконных рамах. Поттер поднялся с пола, вытирая кровь с разбитого виска. Драко лежал на полу, мертвенно бледный. Такой красивый. Такой нужный. Гарри бросился к нему, уложил его голову на свои колени и прижал к себе. В душе была чёрная дыра, но он был рад хотя бы тем, что успел сделать предложение любимому человеку. И вместе с тем, даже понимая, что когда-нибудь этот день наступит, он оказался совершенно не готов к тому, что Драко не станет. Малфой в его руках был тёплым, родным, таким невероятно близким, будто разделял едва ощутимый пульс под кожей самого Поттера. Гарри сосредоточился на этой мягкой пульсации прямо в центре своей ладони. И она стала сильнее. Всего через мгновение, как Поттер осознал этот факт, Малфой застонал и открыл глаза: — Да. — Драко? — молодой человек просто не верил своим глазам. — Да, Гарри, я хочу стать твоим супругом. И Джинджер украсит нашу церемонию. Если я доживу… — улыбнулся он и потянулся к своему жениху за поцелуем. А потом, когда они занимались любовью прямо на чудом уцелевшем ковре развороченной выбросом гостиной, Драко, кончая, выкрикивал имя любимого, а тот не мог оторваться от его лица, бесконечно родного. — Гарри, ты зажёг свечи? Ты знаешь, как я люблю тебя в этом свете мерцающих огней… Поттер только сейчас обратил внимание на этот факт. Они зажглись в самый их интимный момент, и горели до сих пор. — Нет… — он улыбнулся, все понимая теперь, и закончил фразу: — Не я… — Что ты… — Ты, Драко, свечи зажег ты! — Но… — Гермиона говорила мне, что это возможно. Что нити силы могут восстановиться. Но только если желание жить у волшебника будет сильнее, чем апатия и пустота от отсутствия магии. — Но почему ты мне сразу не сказал? — Драко не верил в происходящее и то и дело играл с пламенем свечей, чтобы удостовериться, что магия теперь с ним. Гарри пожал плечами, что вышло совсем неловко лёжа на ковре и придерживая одной рукой Драко за талию. — Не хотел давать ложных надежд. Не хотел, чтобы ты разочаровался в итоге. Все, что я мог, — это быть рядом и любить тебя. Зажигать в тебе то желание жить, что ты зажег во мне за каких-то 72 часа… И я счастлив, Малфой, я так счастлив, что ты теперь снова светишься… Ты теперь полон магии, и это самое замечательное, что могло произойти! — Но ты хотел вступить со мной в брак… Ты… Ты это специально?! — Драко, ты опять? — Поттер нахмурился. — Я люблю тебя. И хотел с тобой семью. Независимо от перспектив. День или год. Не важно. Это ясно? Гермиона с Джорджем, прибывшие на церемонию с маленькой Рози, удивились, не увидев прежней обстановки гостиной. А когда Гарри рассказал, что произошло в то утро, когда к Драко вернулась магия, Гермиона повернулась к Панси и сказала то, чего от неё никто не ожидал. — Ты права, Паркинсон. Поттер идиот. Но какой удачливый! Сколько бы ещё Драко сдерживал свою силу, если бы не предложение руки и сердца с похмелья?