Не может быть!

— Алексей, ты дома? — раздраженно прокричала Елена, войдя в квартиру. — Почему не берёшь трубку?! Тишина. Немного встревоженно она заглянула в комнату. — Лёша? — Никого. Прошла в спальню и там увидела мужа, который держал в руках две рубашки, пристально их изучая, словно не мог решить, какую же выбрать. — Как ты считаешь, какая мне больше подойдет: голубая или серая? — он по очереди прикладывал рубашки к груди, дотошно рассматривая себя в зеркало. Елена Владимировна в изумлении разинула рот: её Лёшка! Лёшка, который мог неделю носить одну рубашку, пока она с боем не заставляла её сменить! — Алексей, что случилось? — дрожащим голосом произнесла она. — Кто-то умер? — Что? — он оторвался от созерцания. — Всё-таки голубая посимпатичней будет. — Кто умер? Почему умер? — рассеянно спрашивая, он надел рубашку. — Ну я и раскабанел! Не сходится, — Лёшка огорченно поцокал языком, — придётся серую надеть. — Да куда ты собираешься, — не выдержав, она дёрнула его за руку. — Лариса пригласила меня на чай! — произнёс ликующе. — Какая Лариса? — Наша соседка по лестничной клетке, — широко улыбаясь, он продолжил: — Я ей одолжил яйцо… Как ты думаешь, галстук стоит надевать? А кстати, где у нас галстуки? — он подошёл к жене. — Одолжил яйцо? — Елена в ужасе уставилась мужу в область паха. — Ты имеешь в виду… — она умолкла в нерешительности. — Елена, — увидев куда она смотрит, сморщился, — как ты умеешь всё опошлить! Яйцо — куриное. Лариса готовила крем для торта, и ей не хватало одного. Она попросила меня одолжить. Как я мог отказать такой женщине, — он мечтательно выдохнул. — Я, наверное, сплю, и это всё дурной сон, — прошептала Лена. — Елена, а какие женщине можно подарить цветы в знак… — он пощелкал пальцами, подыскивая нужные слова, потом махнул рукой: — А-а, откуда тебе знать… Ты же у нас ди-рек-тор, — произнёс сердито. Лена, ущипнула себя больно за руку, и убедившись, что не спит, попыталась разобраться во всём этом бедламе. — Пока я покупала продукты и тащила тяжеленные сумки, потому что ты не брал трубку, — она чувствовала, как злость начинает в ней закипать, — ты одолжил яйцо. Куриное… — Елена выделила голосом последнее слово. — Нашей соседке по лестничной площадке, и она тебя пригласила на чай. Я правильно поняла? — она уставилась на мужа. — Да. Ты всё правильно поняла, — ответил тот, пытаясь застегнуть парадные брюки, которые на поверку тоже оказались малы. — И ты здесь крутишься у зеркала, как павлин, спрашиваешь у меня про цветы… — она умолкла, считая про себя до десяти, чтобы не начать всё громить и орать благим матом. — Ты идёшь на сви-да-ние, — произнесла она такое жуткое для неё слово. — Свидание к соседке! Ты, женатый мужик, при живой жене, которую отправил подальше, — она уже не могла остановиться, её несло на волне ярости. — Какой же ты гад, Лукин! Какая же ты сволочь! За двадцать лет брака можно было по пальцам одной руки сосчитать, когда Елена обращалась к мужу по фамилии. Только в минуты горчайшего разочарования, обиды или злости. Она действительно гордилась интеллигентностью их семейного союза, будучи прекрасно осведомлена о скандалах с битьём посуды, рукоприкладством и прочими прелестями — чего только не наслушаешься в учительских. Её такое всегда возмущало. Неужели нельзя спокойно, руководствуясь разумом, без крика всё обсудить и прийти к конструктивному решению? А вот надо же, сама оказалась в такой ситуации, когда, черт подери, НЕЛЬЗЯ! Ей хотелось кричать, вцепиться в волосы этому подонку, порвать его серую рубашку, а галстук, который она держала в руке, использовать как удавку, обвив вокруг его шеи, чтобы задыхался, чтобы неповадно было ходить к этой кикиморе! Елена пыталась вспомнить лицо соседки: вечная спешка, позволяющая лишь буркнуть «здрасьте»… Кажется, блондинка с фигурой колобка. Она вроде бы как недавно сюда переехала… Лицо совсем незапоминающееся: нос, рот, глаза… совсем ничего не цепляло. И на это недоразумение он променял ЕЁ! Что скрывать, Лена считала себя украшением их союза. Лукин с годами расплылся, предпочитая спортивные штаны, в которых было так удобно выпирающему животику, который вымахал на славу: от ежевечернего пивасика с чипсами и прочей гадостью. Густая в молодости шевелюра практически сошла на нет, посему сбривалась коротко, а на голове торчал крохотный ёжик уже изрядно поседевших волос. Слегка обвисшие красные щеки, выросший до внушительных размеров нос, водянисто-голубые, глубоко посаженные глаза… И рядом она: спортзал, салон красоты, гардероб продуман до мелочей… Да любой, стоит ей лишь призывно махнуть рукой, побежит за ней, как собачка… Но она ни-ког-да этого себе не позволяла и не позволит, потому что у неё есть муж. Пусть он далёк от идеала, но такой привычный… И отец он хороший, добрый… И вдруг изменил?! На глаза навернулись слёзы. Елена почувствовала, что сейчас вот-вот расплачется: и её не миновала чаша сия… — И долго вы уже за моей спиной чаевничаете, — она старалась говорить ровным голосом, изо всех сил сдерживая слёзы. — Да мы сегодня лишь впервые разговаривали, — он уставился на жену. — А до этого вы молча трахались! Да? — не в силах сдержать гнев, она бросила эти слова ему в лицо, в то же время боясь услышать положительный ответ. — Никто ни с кем не трахался! — Алексей тоже закричал, уже злясь на жену за устраиваемую сцену ревности. — Что это ты вдруг так разошлась? Тебя же в постель и на аркане не затащишь! Когда у нас был последний секс, помнишь?! Ну конечно нет! Ты же у нас директор международной школы! На тебе же, как на Титане, вся твердь земная: педсоветы, совещания, собрания… У тебя месячные, голова болит, ты уста-а-а-ла… Три месяца назад! Три! А какой он был, тебе интересно?! Никакой! Ты ведь бревно в постели! И так и этак вокруг тебя… Королева, блин, фригидная, — он раздосадованно махнул рукой. — Это я фригидная?! — Лена зло сощурила глаза, надвигаясь на мужа. Слова о двух оргазмах этой ночью так и вертелись на языке, готовые вот-вот сорваться. — Ну не я же, — заржал Лёшка. — Снаружи баба как баба, а внутри как песку насыпано. — Да ты!.. — слёзы тотчас же закипели на глазах. — Ты просто не умеешь доставить женщине удовольствие! Из тебя любовник, как из дерьма пуля, — кричала она, пытаясь отомстить за несправедливое обвинение. Ночь с Аней его опровергает. С треском! — Не умею, значит… — Алексей постоял, словно раздумывая, перекатываясь с пятки на носок. — А вот сейчас и проверим! — он вырвал галстук из рук жены. — Я к Ларисе!