Королевский маг

       «…Магическая Великобритания, так же как и магловская, управлялась наследной династией королей. Род, избранный и контролируемый самой магией, правил честно и справедливо. Другие чистокровные рода издревле принадлежали двору, исполняя определенные функции, назначенные магией: судьями были Боунсы, воспитателями — Дамблдоры, дипломатами — Малфои, военачальниками — Лестрейнджи, артефакторами — Поттеры, колдомедиками — Помфри, зельеварами — Принцы и Слизерины, предсказателями — Трелони. Особая роль отдавалась королевскому ритуальному магу. Именно он создавал связь: королевство — король, именно под его руководством обновлялись магические каналы земель, именно он следил за выполнением древних обетов, обучал короля магии — ибо без королевской власти не было бы и магии в людях.        То, что лишь чистокровные маги, копившие волшебство в крови, принадлежали двору, возмущало маглокровных. Однако достаточно терпеливые маглорожденные могли создать собственный род, и уже на третьем-четвертом поколении магия даровала их потомку специализацию и гарантировала место при дворе.        Система работала до тех пор, пока один из чистокровных не проклял королевского мага, обрекая того на жизнь сквиба. Малолетний король, рано оставшийся без родителей, просто не смог создать связь с государством самостоятельно, и монархия рухнула. Все попытки выбрать другого королевского мага не удавались, передать знания кому-то вне семьи сквиб не мог — обет не давал. Тогда королевский маг женился на чистокровной ведьме в надежде на одаренного магией сына, но она тоже потеряла магию. Проклятье, полученное им, было одним из самых страшных, пятнающее род проклявшего навсегда. Из-за него магия в крови засыпала и спала очень и очень долго. Сначала чистокровные искали виновника, но он будто в Лету канул. Тогда, опасаясь, что ритуальная связь между чистокровными сделает их сквибами вслед за королевским магом, они просто выселили его в мир маглов, в надежде, что расстояние погасит часть проклятья. Королевский маг не сопротивлялся, понимая всю опасность ситуации. Однако сын некоронованного магией короля так же родился сквибом. Именно тогда система рухнула по-настоящему. С тех пор количество стоящих открытий и изобретений увеличилось незначительно. Родовые дары без королевской власти не открываются полностью. Магия явила предсказательнице свою волю: «Как только дар вернется к магу, у нас появится король...». И чистокровные ждут, когда же в магическую Британию вернется монархия… А пока магические каналы земли все сильнее изнашиваются, дары слабеют, а магию начинают творить с жалкими палочками…»        Хрупкий паренек с зелеными глазами, скрытыми за стеклами очков, сидел в Запретной секции в углу на полу, спрятавшись под мантией-невидимкой и прижав колени к груди. На весу он держал книгу и, сжав в зубах палочку с засвеченным на ее кончике Люмосом, сосредоточенно читал древний трактат о формах государственного правления в магической Британии.        С тех пор, как весь Хогвартс начал считать его наследником Слизерина, мальчик часто пропадал в библиотеке — днем читал всё, что попадалось под руку, ночью — особо интересные книги из Запретной секции. Еще на первом курсе Гарри был поражен отсутствием литературы, которая бы просвещала маглорожденных. Как вести себя в обществе, что делать, что говорить? Флориш и Блоттс такой литературой просто не располагали. Трактат «О воспитании юных волшебников» Поттер видел у Горбина и Берка, но не мог же он выйти из шкафа прямо перед Люциусом Малфоем и, сверкая шрамом и круглыми очками, попросить нужную книгу? А потом в Лютный просто не получилось попасть…        Еще на Тисовой мальчик понял — чем больше ты знаешь о правилах поведения, тем лучше. Мисс Лейли, преподавательница в его школе, всегда говорила, что у Гарри светлая голова и что ему, как сироте, следует много знать. Кого примут на работу — наглого Дадли или вежливого Гарри? Ответ был очевиден. И мальчик штудировал книги по этикету и прилежно учился. В магическом мире изучать правила не получалось. Пока не получалось… Но Поттер был уверен, что однажды на следующих каникулах он сможет приобрести нужную книгу. Ему бы только замаскироваться…        В этом плане Гермиона и Рон казались ему невероятно глупыми — Грейнджер даже не пыталась понять, что в магическом мире могут быть другие правила, пытаясь навязать волшебникам магловские, а Уизли, кажется, считал, что для общения ему вполне хватит его большой семьи. После того, как его лучшие друзья отдалились от него (мальчику казалось, что они не хотели слушать шепотки о «прихлебателях» черного мага), Гарри разочаровался. Он не старался учиться лучше именно из-за них. Ведь Гермиона будет чувствовать себя ненужной, а Рон будет называть зазнайкой! Теперь Поттеру было уже все равно. Его эссе признавал хорошими даже Снейп! Мальчик вел себя тихо, говорил мало и только по делу, похудел еще сильнее. Под глазами залегли темные круги от бессонных ночей, тонкие пальчики вечно испачканы в чернилах…        Прикрыв книгу, мальчик вдруг вспомнил, что Поттеры были придворными артефакторами. Значит, у него есть к этому талант! Если вдруг королевская власть вернется, то Гарри будет работать при дворе самого короля! Нужно только стать искусным артефактором, достойным своих легендарных предков. Еще бы узнать об этих самых предках… Ведь все только и твердят, каким замечательным ловцом был его отец, и как талантлива в Чарах была его мать. Будто его родители появились из воздуха.        Нахмурившись, Гарри решил, что на каникулах он зайдет в Гринготтс — он слышал, что гоблины живут много дольше волшебников, и, следовательно, управляющий его сейфом должен знать его дедушку и бабушку. А пока мальчика ждали книги по артефакторике. Он видел их где-то недалеко от выхода из запретной секции… ++        Несколько ночей спустя, когда Гарри изучил чары локального света, он принялся прилежно конспектировать книгу по артефакторике. На заклинание Поттер наткнулся случайно — предыдущими его книгами были выведение гиппогрифов и свод законов Великобритании. Мальчик просто ходил между стеллажами и вытягивал первые попавшиеся книги. Устроившись возле окна за дальним от входа столом, он принимался читать. В очередной раз ему попалась книга «Тысяча и одно заклинание для юных волшебников». Среди чар завязывания шнурков и галстуков, чистки зубов, метел и брюк, Гарри встретилось заклинание для чтения по ночам. Оно накладывалось на свечу, и та светила только на расстоянии полуметра. Если человек отходил от свечи чуть дальше, то видел ее незажженной. Поттеру уже надоело держать палочку в зубах, тем более, ему хотелось составить конспект.        И вот хрупкий парень в магловской тетради шариковой ручкой мелким почерком увековечивал важные для себя знания. Тогда, после принятия решения об обучении артефакторике, он быстро отыскал книгу «Артефакторика. Начало». Проглотив ту за несколько ночей, Поттер решил переписать основные моменты, правила и нужные заклинания, зелья и руны. Работы был непочатый край, но дефицит общения, море свободного времени и нереализованный потенциал делали свое дело. Одновременно он нашел книгу о ритуалах и, отдыхая от артефакторики, читал ее, записывая самое интересное. Например, ему, как последнему в роду, рекомендовалось проводить обновление магии — пока носителей мало, перестраивать ее в разы легче. Мальчик записал, как и когда ритуал проводить лучше всего, и решил для себя, что обязательно это сделает. ++        Первым его экспериментом на поприще артефакторики была лучина. Ну, он назвал этот предмет лучиной — бронзовая статуэтка-свечка, трансфигурированная из цельного куска металла, на которую был наложен Люмос и чары локального света. Огонек, чары для сокрытия и сама трансфигурация были закреплены чарами постоянства. Сжав в руке изящную вещицу, Гарри шептал: «Свет»; и она зажигалась. Телесный контакт при запуске артефакта давал необходимый импульс магии, и Люмос зажигался на кончике бронзовой свечки! Через полчаса свечка гасла, и ее приходилось запускать заново, но он сделал артефакт сам! Конечно, настоящие артефакты имели свой запас магии для работы, но создавать магические аккумуляторы у Поттера пока не получалось — нужен был магический ингредиент, вымоченный в специальном зелье и целый комплекс рун и заклинаний. Однако мальчик уже мог создать зелье и залить его внутрь свечки. Это, по примерным арифметическим подсчетам, должно увеличить время работы артефакта втрое. Это заставило Гарри думать о команде для отключения артефакта — ведь пока он отключался только тогда, когда магия кончалась.        Позже Поттер влил в свечу зелье, продлив время работы до четырех часов, добавил команду отключения, чары конфиденциальности и заглушения, рассчитанные на два метра вокруг и, что самое сложное, в подставке увеличил внутреннюю полость. Теперь туда помещалась его тетрадь и ручка. Сама свеча при касании палочкой превращалась в простое орлиное перо — работа над этим артефактом заняла у Гарри два месяца. Но останавливаться на достигнутом он не собирался.        Мальчик почти перестал обращать внимание на окружающих — он не говорил на переменах, не обменивался домашним заданием… Он пропустил окаменение еще нескольких учеников. Однажды, мельком отметив, что Гермионы что-то давно не видно, он лишь пожал плечами и принялся дальше выводить формулу для добавления очередной функции к своей свече.        После ознакомления со справочником медицинских заклинаний и зелий, Поттер узнал о том, что зрение можно восстановить. Он немедленно направился к мадам Помфри, которая подтвердила и немедленно запустила одно из сканирующих заклинаний, которые Гарри прочел в книге. Однако свеча, которую мальчик всегда носил с собой, создавала сильные магические помехи — выложив при мадам Помфри якобы зачарованное на самопись перо (позже Гарри решил добавить этому артефакту такую функцию и избавиться от магического шума), и колдоведьма повторила процедуру.        Поппи Помфри откровенно бесило магическое законодательство, из-за которого выходило, что пока пациент сам не придет на прием, она не имеет права вмешиваться в «частную жизнь», если, конечно, пациент не бессознателен. Но и тогда колдомедики имели право лишь избавиться от причины потери сознания, не больше. Закон, принятый Нобби Личем, министром магии до второй мировой войны, был освистан, осмеян, но так и не отменен. И вот теперь Гарри Поттер, сканирование которого еще на первом курсе показало недостаток кальция, недоразвитость, но на редкость сильные магические каналы тела, стоял перед ней. — Гарри, дорогой, подожди меня, я сейчас принесу тебе зелья, — скрываясь в подсобке, громко сказала женщина.        Поттер пожал плечами и двинулся между ширм, закрывающих кровати. За одной из них он заметил Гермиону, которая держала в руке зеркальце, сжимая другую ладошку в кулак. Между пальцами был виден смятый клочок пергамента. С трудом вытянув его, Гарри спрятал бумажку в карман и вернулся на свое место. — Гарри, милый, это укрепляющее, — протянула ему женщина флакон с приятно-золотистой жидкостью, — пей его по утрам, капля на стакан холодной воды. Это — бодрящее, — нежно-зеленые флакончики так же перекочевали в руки Поттера, — его тоже по утрам — полфлакона в день. Вот это зелье для исправления зрения, — замысловато завернутый флакончик с фиалковой жидкостью и дозатором вместо крышки, — три капли на ложку воды перед сном. Придешь через две недели, проверим прогресс.        Гарри лишь кивнул, заворожено разглядывая флакончики в своих руках. Поблагодарив колдоведьму, мальчик бережно убрал в сумку зелья и свое любимое перо и направился к выходу. Заскочив в темный коридор, он засветил Люмос и, разгладив клочок бумаги, прочел отрывок из книги о василисках. Между строк коряво нацарапано: «Трубы».        «Чудище тайной комнаты — василиск? И он передвигается по трубам! Значит, нужно сделать из очков артефакт, который не пропустит взгляд огромной змеи и что-то, что поможет его остановить», — решил для себя Поттер. — «МакГонагалл рассказывать смысла нет — опять не послушает. А уж если декану Гриффиндора все равно, что говорить об остальных?»