Королевский маг

       Гарри сидел, опираясь спиной на стеллаж и подтянув колени к груди. Он читал очередную книгу про василисков. Пожелтевшие страницы и рукописный текст с трудом складывались в понятные слова, но он старался. Надежно укрытый мантией-невидимкой, он поражался разнообразию материалов, предоставленных в библиотеке. В каждой книге встречалось то, что противоречило предыдущей. Все авторы сходились только в одном — смотреть на василиска даже сквозь зачарованные очки нельзя. И еще авторы спорили о том, чем же питаются эти гигантские магические змеи — ведь любое теплокровное, которому чешуйчатое смотрело в глаза, немедля обращалось в камень. Кто-то считал, что василиск плавает и заглатывает рыбешек, как кит, выпуская лишнюю воду. Кто-то предполагал, что змей ест особую траву. Зубы василиска, правда, не предназначаются ни для того, ни для другого. Но авторов толстых талмудов это почему-то не волновало.        Гарри сидел и думал, как же защититься от взгляда василиска. Очки отметались, хотя мальчик наложил на них заклинание видения магических сущностей и заклинание дальнозоркости. Пока артефакт неактивен — он не требовал никаких магических затрат, но как только Поттер включал один из режимов, он буквально высасывал из него энергию. Гарри знал, что для меньших затрат его энергии оправа должна быть сделана не из пластика, а из материала, накапливающего излишки магии. Пока у Поттера не было возможности приобрести что-то подобное. Но если удастся отколупать от василиска пару чешуек и выварить их в специальном зелье, то…        От размышлений Гарри отвлекли слизеринцы. Весь второй курс уселся за стол в дальнем уголке библиотеки. Обложившись книгами, студенты с враждебного факультета начали сообща готовиться к зельеварению. Было время, когда мальчик считал, что Снейп спускает все своим любимцам. Но частые посиделки всех курсов в библиотеке рядом со стеллажами, посвященными алхимии, их жаркие споры и дотошные опросы, их внимательная проверка эссе… Все это наталкивало на мысль, что со своими Снейп еще строже, чем с чужими. Вот и теперь они дружно начали разбирать новый материал. Сам Поттер, прячась в библиотеке, успел подтянуть и зельеварение. Теперь на парах профессор его просто игнорировал, исправно выставляя «Выше ожидаемого» и «Превосходно». Может, все дело в Роне, который отсел к Невиллу? Вместе их разрушительная мощь оттягивала на себя все внимание Снейпа.        У второго курса Слизерина заводилой и по совместительству главным знатоком зелий был Малфой. Он первым открывал учебник и начинал вполголоса зачитывать материал, поясняя каждое предложение. Гарри немедленно захлопнул бесполезную книгу о василисках и, устроив ее на коленях, положил сверху пергамент. Похлопав по карманам, мальчик достал зачарованное им перо, которое автоматически наполнялось чернилами из чернильницы, спрятанной в свечке, над которой он по-прежнему упорно трудился. Сняв с пера колпачок, Поттер нечаянно посадил на пергамент кляксу, а затем принялся записывать вместе со слизеринцами под диктовку их принца. У Малфоя определенно был талант педагога. Он, в отличие от того же Снейпа, объяснял доступным языком, максимально красочно, приводя простые примеры. Со своими слизеринцами Драко был… другой. Куда девался его гордо задранный нос? Где все то высокомерие? Иногда Гарри казалось, что он зря оттолкнул руку. И что на Слизерине действительно дружные ребята. А он, как дурак, выбрал не тот факультет…        Малфой диктовал медленно, иногда поправляя Кребба и Гойла, между которыми сидел. В очередной раз обнаружив ошибку в слове, он сквозь зубы ругал Дамблдора, который отменил уроки английского и чистописания. И Поттер вдруг задумался — а почему, действительно, в Хогвартсе нет ни английского, ни природоведения, ни географии? Даже если география будет магической, а на английском ученики будут проходить правописание магических названий. Мысленно сделав зарубку подумать об этом позже, Гарри вновь принялся записывать.        Наконец, Малфой закончил диктовать. Он улыбнулся как-то по-доброму и произнес: — Не забудьте переделать, а то сдадим все одинаковые эссе, и что тогда?..        Панси нервно хихикнула, видимо, вспомнив подобный случай. Гарри накарябал напоминание на краю пергамента и, небрежно свернув его, засунул в карман брюк. Малфой сложил пальцы домиком перед лицом, а затем напомнил: — На Йоль всем нам прислали книги рода — от основателя и до наших дней. Все прочли? — Гарри навострил уши. Какие еще книги рода?        Слизериницы вразнобой закивали, отвечая на вопрос предводителя. Малфой тем временем продолжил: — Так получилось, что я узнал о том, что сразу по приезде домой всех нас будут гонять по книгам рода, так что читайте внимательнее и запоминайте.        Слушая Малфоя, Поттер совсем забыл о пере, с которого капали чернила. Когда он отвлекся, книга была уже порядочно закапана. Судорожно вспоминая заклинание для чистки, Гарри приложил палочку к изгвазданной обложке. Заклинание так и не оформилось в его голове, а книга уже начала тянуть магию. Гарри пытался отнять руку с палочкой от обложки или хотя бы выпустить палочку, но ничего не получалось. Тело не слушалось, магия утекала сквозь палочку все быстрее и быстрее. Гарри ужасался. Когда напор утекающей силы чуть уменьшился, Поттер был в полуобморочном состоянии. На коленях лежало две книги. Одна — очищенная от чернил книга о василисках. Другая — древняя кожаная книга со странными рунами, которые, если приглядеться, складывались в обычные английские слова. С трудом поместив новую книгу в лучину и, шатаясь, побрел к мадам Помфри — лечить истощение. ++        Поппи Помфри злилась — две недели, данные мальчику, прошли, а Гарри Поттер так и не появился в обители медикаментов. В очередной раз просматривая толстую карточку и решая, чем же в следующий раз напоить гриффиндорца, колдоведьма разглядывала стеллажи с яркими пузырьками. От списка из двадцати наименований ее отвлекло появление шатающегося на исходе сил мальчика, уже больше недели занимавшего ее мысли. — Мистер Поттер, что вы опять натворили? — Мадам Помфри, я просто очень устал, — делая длинные паузы после каждого слова, произнес мальчик. Он стоял прямо в дверях, чуть покачиваясь. Часть кармана, в которую он на ходу запихивал мантию-невидимку, была невидимой. Из него торчал кончик орлиного пера. Лицо мальчика было белым, под глазами залегли темные тени, руки мелко дрожали. Взгляд бессмысленно блуждал.        Колдоведьма моментально активировала заклинание видения аур и пораженно замерла — мальчик израсходовал большую часть своих сил. Такое обычно бывало на старших курсах, и лишь с маглорожденными. Уложив несопротивляющегося Поттера в кровать, женщина взмахом палочки переодела его в пижаму, отправив школьную форму в тумбочку.        Мальчик лежал, ресницы его чуть трепетали, грудь слабо вздымалась от легкого дыхания. Под воздействием еще одного заклинания он провалился в глубокий сон. Наконец-то мадам Помфри могла провести полное обследование ауры, ссылаясь на энергетического паразита, который якобы выпил силы мальчика.        Свежеотломанная рябиновая ветвь легко порхала над кожей спокойно спящего ребенка. В двадцати сантиметрах от тонкого прутика магическая аура Поттера становилась видна. Глубокий фиолетовый цвет потомственного артефактора иногда переходил в алые сполохи боевого мага и, что уже было решительно невозможно, в серебряный. Небольшие разрывы в чрезвычайно плотном коконе насторожили волшебницу. Список зелий, который она задумала до этого, пополнился еще десятком составов. Возле шрама ветка, к удивлению Поппи, действительно начала вибрировать. Это могло значить только одно — кто-то действительно выкачал из Гарри силы. И, судя по расположению пиявки, забирать силу мог только один волшебник. Сила через пиявку убывала стабильно-широким потоком, и мадам Помфри поразилась: «Неужели мальчик жил с таким оттоком одиннадцать лет?». Действовать нужно было срочно. Из-за истощения пиявка начала пить последние силы мальчика, не давая резерву восстановиться.        Решительно прошагав к дальней стене больничного крыла и прикоснувшись к невидимой ручке, ведущей в ритуальный зал, женщина зашептала сложную формулу, одновременно касаясь палочкой разных мест на стене. Дверь без скрипа распахнулась, являя миру алтарь белоснежного камня, девственно чистый — ни пылинки не хранила его холодная поверхность. С помощью палочки уложив мальчика на моментально нагревшийся камень, женщина выложила вокруг него сложную пентаграмму рябиновыми ветвями. Взяв в руки тяжелую каменную чашу, наполнила ее крупными рябиновыми ягодами. Читая сложные катрены на кельтском, колдоведьма посолонь обходила вокруг алтаря, одновременно тяжелым пестиком разминая в ступке ягоды.        Всем этим заклинаниям не учили обычных колдомедиков — Дамблдор, как и все директора, что были до него, собирали в школе представителей древних фамилий, специалистов в своем профиле. Все эти заклятья Поппи впитала в себя с молоком матери, засыпая и просыпаясь под древние заговоры. Отец вдалбливал в нее древние знания, твердо веря в возвращение короля. Но умер, так и не дождавшись. А Помфри отчаялась — у нее не могло быть детей, а, значит, и передать знания некому. Оставалось кровное принятие в род, но оно было запрещено Министерством вот уже двадцать лет. А тут, изнемогая от потери сил, на алтаре лежит человек с серебряными вкраплениями в ауре. Это было невозможно, но Поппи своими глазами видела это. И вот теперь, поливая покрасневший шрам соком рябиновых ягод, колдоведьма страстно желала, чтобы древняя сказка обернулась правдой.        Разомкнув рябиновую пентаграмму, Поппи перенесла мальчика на кровать, уложила его и начала мягкой губкой стирать с лица красный сок. На нежной, очищенной от алой жидкости коже лба виднелась тонкая царапина, которая обещала быстро зажить. Через час она начнет поить Гарри зельями повышенной концентрации. Это обездвижит его на неделю, но поправит все те изменения, которые могли бы стать необратимыми.        Знания отца наконец-то пригодились в полной мере.        А к Дамблдору, опекуну Поттера, у Помфри появилось несколько новых вопросов. ++        Гарри открывал глаза, глотал яркие и очень неприятные на вкус зелья, снова проваливаясь в забытье. Перед глазами вставал василиск, страницы из древних трактатов, короткая записка в руке Гермионы. Силясь разорвать наведенный сон, Поттер пытался открыть глаза. Но ничего не получалось — сквозь веки он видел странные, цветастые контуры привычных предметов. Эти картинки напоминали ему тепловое видение. Однако они были не красно-желтые, как в одном боевике, который смотрели Дурсли, а всех цветов радуги.        Каждый день, просыпаясь для принятия зелья, Гарри вызывал эту способность все легче и легче. Мальчик не знал, что подобному учат на пятом курсе на трансфигурации, он просто хотел видеть чуть больше. Это новое зрение сильно выматывало, но мальчик старался. Его никто не навещал. Только мадам Помфри подходила к кровати с очередной порций отвратительных на вкус зелий. ++        Гарри не знал, сколько прошло времени. Он просто проснулся и смог, наконец, открыть глаза. Радостно оглядев привычные цвета непривычно четких предметов, Гарри вновь смежил веки и, спустя несколько минут, видел сквозь закрытые веки цветные контуры предметов. Значит, это не следствие его псевдосна под зельями.        Мадам Помфри сердито поджала губы, когда увидела, что Поттер свободно передвигается по палате. — Мистер Поттер, вы не могли бы подождать моего разрешения? — Но я же замечательно себя чувствую. А еще это нормально, что я вижу без очков? — Это следствие моего лечения. Возможен недолгий регресс, так что возьмите свои очки. Через пару дней зрение окончательно исправится. Сейчас вы можете одеться и идти. И будьте добры, прежде чем ходить по холодному каменному полу, надевайте тапочки!        Рассмеявшись, Гарри легко запрыгнул на кровать и, открыв тумбочку, небрежно вытянул свою аккуратно свернутую форму. Мадам Помфри покачала головой и отправилась в свой кабинет, оставляя переодевающегося парнишку одного. Гарри счастливо мчался из опостылевшего ему больничного крыла, используя новоприобретенное странное зрение, которое отбирало уйму сил, но было таким интересным! Внутри серых, тусклых стен виднелись разной ширины белые прямые линии. Они причудливо изгибались, и Поттер попытался предположить, что же это такое. Так и не придя к определенному решению, мальчик помчался дальше. Первый угольно-черный мазок в самом широком белом потоке заставил его остановиться. Следуя за темными следами, которые тянулись, не прерываясь, мальчик поднялся на второй этаж, едва не промахнувшись мимо движущейся лестницы. Чувствуя, как силы утекают, мальчик торопливо побежал вперед.        Теперь уже черный след был и на полу. Следуя ему, Гарри едва не врезался в дверь, которая на цветовом зрении почти не отличалась от пространства. Сначала толкнув, а потом, дернув дверь, он, наконец, попал внутрь. В одной из стен прятался беспросветно-черный поток. Вернувшись к нормальному зрению он, чувствуя, что порядочно вымотался, огляделся.        Ровные ряды закрытых кабинок, массивные раковины с зеркалами. Это был явно не мужской туалет. Покрывшись стыдливым румянцем, мальчик произнес: — Эй, здесь есть кто-нибудь?        Никто не ответил, и Гарри решил как можно скорее разгадать загадку черных следов и покинуть женскую уборную. Ведь отступать — не по-гриффиндорски! — Черный след был здесь… — в пространство произнес гриффиндорец, подходя к раковинам.        В зеркале отражался худенький темноволосый мальчик с любопытно блестящими глазами и стыдливым румянцем на щеках. Заметив намечающиеся под глазами синяки, Поттер дал себе зарок использовать такое зрение как можно реже. Он по очереди открывал краны. Не работал только центральный. «Видимо, эта раковина скрывает тайный ход, как в приключенческой книжке!» — с восторгом решил для себя Гарри и подергал сначала сам кран, потом вентили. Стена стояла неподвижно. Мальчик понажимал на лепнину, украшающую зеркало, но раковина не сдвинулась с места. Попытавшись вдавить раковину в пол, он вновь потерпел поражение. Замерев, Поттер глазами искал хоть какой-то намек…        «Стоп. Это же волшебная школа!», — хлопнув себя по лбу, ребенок достал волшебную палочку и, постучав по стеклу, произнес: — Откройся! Не то… Алохомора! Опять не то… Может, по раковине постучать?        Взмахи палочкой и заклинания вновь ничего не дали. Взгляд уперся в блестящую изогнутую поверхность крана: — Алохомора! Не работает… — взгляд зацепился за маленькую прихотливо изогнутую змейку. — Откройся! — сказал мальчик и понял, что произнес он это не на английском.        Раковина вместе с зеркалом моментально ушли вглубь стены, и Гарри увидел темный, будто бесконечный проем. Тайный ход, который открывается на змеином языке… Поттер испытывал какое-то смутное беспокойство, но не мог понять, что именно его настораживает. В конце концов, это первое его собственное настоящее приключение. Там, в темноте, он сможет испытать свой артефакт… А, может быть, там есть что-то полезное для артефактора. Не зря же этот ход так хорошо спрятали! Решившись, мальчик шагнул в темноту, на ходу извлекая из кармана мантии перо.        Шаг, другой, раковина за спиной резко встает на место, подталкивая нерешительного гриффиндорца, так и не успевшего превратить перо в свечку, в отвесную трубу. Катясь по мерзкой слизи, Гарри судорожно пытался вспомнить хоть какое-нибудь заклинание, которое помогло бы ему не разбиться при вылете из трубы, несшей его вперед, изгибаясь под странными углами.        Наконец, вылетев из нее, Гарри плюхнулся в большой бассейн, который смыл с него мерзкую слизь, уйдя под воду с головой. Тяжелыми гребками, преодолевая сопротивление намокшей и ужасно тяжелой мантии, Поттер подплыл к бортику и с трудом вылез на сушу. Уложив палочку с пером и стянув мантию, Гарри, как мог, отжал ее, затем вылил воду из ботинок и попытался просушить остальные вещи.        В подземелье (а судя по долготе спуска это было именно подземелье) было тихо и холодно. С сырого потолка, расцвеченного мхом и плесенью, падали тяжелые капли воды. Бассейн, из которого выбрался мальчик, был отделан темно-зеленым мрамором. Вода его мягко светилась, отбрасывая зеленоватые блики на серые стены. Негромко журчали тоненькие ручейки, впадающие в рукотворный водоем, вытекающие из нескольких труб в форме распахнутых змеиных пастей. Камнем на полтона темнее отделана лепнина на широких серых колоннах, обвитых искусно вылепленными змеиными телами из изумрудного кварца. У дальней стены виднелся темный коридор с круглым входом. Мальчик видел перед собой гулкое холодное помещение, буквально пропитанное сыростью и плесенью. Он дрожал от холода. Он впервые задумался — а так ли правильно он поступил, сунувшись неизвестно куда? Змеи, пароль на парселтанге, подземелье… В одно мгновенье все встало на свои места. «Я что, в логове василиска?!». Возвратиться наверх было невозможно — труба, через которую он попал сюда, находилась слишком высоко и была слишком широкой и отвесной.        Подрагивая от холода и страха, мальчик судорожно вспоминал согревающие чары. Затем, махнув рукой, он коснулся палочкой пера, которое превратилось в свечу. Вытянув из подставки пухлую тетрадь, мальчик принялся быстро листать странички. С волос и носа на тетрадь падали холодные капли воды, но зачарованные чернила не размывались. Не обращая на импровизированный дождь никакого внимания, мальчик вчитывался в чуть кривоватые строчки. — Артефакторика, чары света, заклинание конфиденциальности, зелье увеличения силы артефакта… Это все не то! — пролистав больше половины, мальчик, наконец, прочел. — Бытовые чары! Ну, наконец-то!        Еще несколько страниц, и вот уже одежда сухая, а сам Гарри согрет. Спрятав тетрадь обратно, мальчик принялся натягивать горячую от заклинания одежду, едва не поскуливая от удовольствия. Тем временем видел он все мутнее и мутнее. Вытянув из кармана старые верные очки, Поттер нацепил их, мечтая, чтобы зрение поскорее восстановилось.        Еще раз оглядев жутковатый зал, мальчик понял, что идти, кроме как через завал, ему некуда. Запалив лучину, мальчик глубоко вздохнул и пошел в сторону темного коридора. На пути ему попадались крупные чешуйки, которые он подбирал и распихивал по карманам. Когда он наткнулся на кожаный чулок — сброшенную целиком шкуру василиска, его почти раздирали противоречивые чувства: артефактор в нем безмерно радовался количеству сильного магического проводника, а второкурсник-гриффиндорец боялся встретиться со змеем такого размера.        Артефактор победил. Вновь вытащив тетрадь, мальчик принялся искать уменьшающее заклинание. После недолгих поисков Гарри выписал палочкой замысловатый вензель и подобрал уменьшенную шкуру.        Следующие полчаса он только и делал, что на ходу уменьшал остатки шкуры василиска, запихивая их в карманы.        Наконец, перед ним показалась тяжелая круглая дверь. Алохомора на нее не подействовала, и Поттер вновь прошелестел на парселтанге: «Откройся». Тяжелый винт медленно закрутился, дверь без скрипа распахнулась.        Гарри вошел в зал, не уступающий размерами первому. Сводчатые потолки, страшный горельеф, изображающий огромную голову бородатого мужчины, и разлитая почти по всему полу вода. На полу лежала хрупкая фигура, закутанная в гриффиндорскую мантию. Пышные рыжие волосы разметались по холодному камню. Гарри опрометью бросился к девчонке. Отложив палочку и свечку, он повернул ее к себе лицом и потряс за плечи, восклицая: — Уизли, очнись! — Она не очнется, — услышал Поттер холодный голос за спиной. Резко обернувшись, он увидел темноволосого слизеринца-старшекурсника, который слегка просвечивал, но быстро плотнел. Подобрав неосмотрительно брошенную палочку, парень холодно улыбнулся. — Гарри Поттер, верно? Она много рассказывала о тебе…