Солнце только начинало подниматься из-за горизонта, обнажая новую реальность, только слегка отличавшуюся от этой — если не знать и не заметишь. Потому что основные изменения приходилось на лунный восход. От седой луны уже остался один тусклый серп, погружавшийся в безграничное Ничто за рядом таких же погасших лун.
И в этот же момент наступала новая реальность. Предшествовавшая секунда не существовала. В этом была какая-то отчаянная безысходность и величие — если, конечно, забыть о творящемся вокруг абсурде.
Это был не настоящий восход, а переход из одного мира в другой — почти мгновенный, чуть окрашенный привычным уже воем — «алэрро».
Пак зашевелился, хмурясь от яркого света. Потихоньку он пытается поочередно разлепить глаза.
«Зачем такие плотные шторы, если никто не удосужился их закрыть».
Вылезать из-под одеяла неохота, но в горле адски пересохло за ночь, и одеяло? Кёнсу тоже накрывал его, если Пак засиживался допоздна и засыпал за столом. Грудную клетку неприятно сжало, реальность в очередной раз обрушилась на него.
Чанёль снова закрыл глаза, сжав челюсти, и рывком поднялся.
Он опять принимается протирать глаза; на голове явно такой же бедлам как по ощущениям во рту, спину ломит, а в худи очень жарко.
Когда способность видеть снова возвращается к Чанелю хотя бы частично, он замечает, что в кресле напротив спиной к окну свернувшись на подлокотнике, спит парень.
Черные вьющиеся волосы, блестящая кожа, губы будто сложены в ухмылке, дразнят загнутыми уголками — красиво.
Пак устало выдыхает через зубы. Ему снова придется переживать то, что все вокруг будет напоминать о Кёнсу.
У него тоже невероятно красивые губы.
На самом деле, Чанелю сейчас хватило бы и того, что они у него есть. Ну, знаете, он тоже дышал, две руки, две ноги — полный набор, любая мелочь будет напоминать о нем.
В прошлый раз и полугода не хватило, чтобы забыть его, и Пак снова прибежал к нему, как побитая собачонка: лучше с ним, чем без него, даже если все равно больно. Хотя и с ним было невыносимо, просто без него еще хуже. Не жизнь, а шутка.
Надо срочно отгонять от себя эти мысли, пока это снова не утянуло на дно.
Чанёль выкарабкивается из одеяльного кокона и осматривается. Солнечный свет наконец заполняет всю комнату, начиная беспокоить многочисленные растения кругом. Пак с легким шипением откидывается назад в надежде дать глазам немного отдохнуть от слепящего света, попутно уговаривая тело прийти в себя, и моментально ударяется головой о перегородку с кухней за диваном и чуть сдерживает ругательства, которые так и норовят красочно описать, что и как он желает человеку, расположившему эту перегородку так низко. Сетуя на проблемы высокого роста он полностью запрокидывает голову назад, оставляя длинные завитки свисать вниз.
Помещением за перегородкой оказывается кухня.
Ничего особенного. Разве что обеденный стол крупноват для небольшого пространства.
Чанёль резко поднимает голову, едва заслышав копошение где-то рядом.
Судя по всему, он был невероятно близок к провалу — а точнее, к тому, чтобы разбудить соседа по сну.
Тот хмурится и ворочается. Пак закидывает ноги на журнальный столик и потягивается. Множество странных растений от мала до велика, которые как будто дышат, слегка шурша в, господи прости, безветренном помещении, кожа, красное дерево — все выглядит как самая обычная, ничем не примечательная квартира. К чему тогда Сехун так старательно игрался в конспиролога?
Взгляд невольно возвращается к парню в кресле: идеально ровные черты лица, даже кожа выглядит мягкой на ощупь. Пак неожиданно даже для себя подрывается, и тихо падает на колено у кресла, всматриваясь в умиротворенное лицо напротив.
Солнечный свет скользит по густым бровями, опускаясь на длинные ресницы. Чанёль задерживает дыхание, боясь потревожить его сон.
Потакая сиюминутному порыву осторожно прислоняет ладонь к щеке незнакомца, чуть касаясь проводит по брови большим пальцем правой руки, завороженно наблюдая за тем, как его пальцы очерчивают тонкие черты лица. Гладящим движением спускаясь чуть ниже, дотрагиваясь до уголка губ.
Сердце неприятно ухает вниз, руки по привычке следуют своему выверенному маршруту, становится паршиво, но оторваться Чанёль не может.
От очередного поглаживания парень открывает глаза: совершенно спокойно, не пугаясь, будто незнакомцы со слезами в глазах, которые так грубо нарушают его личное пространство — это в порядке вещей.
Темный взгляд обволакивает Чанёля, дыхание спирает.
— Старые привычки? — Чондэ подставляет лицо под нежные прикосновения, наслаждаясь мимолетной близостью, ему этого не хватало.
— Не волнуйся, я на всех так действую, — он замолкает задумавшись. — На многих, скажем.
Чондэ слегка приподнимает уголки губ в мягкой улыбке, у Пака внутренности стягивает тугим узлом, в глазах начинают проступать крупные слезы. Он аккуратно обводит большим пальцем контур губ незнакомца, останавливаясь в центре нижней губы слегка надавливает и чуть тянет вниз, заставляя приоткрыть рот. Слезы уже текут неконтролируемо, устремляясь вниз по подбородку к шее. Незнакомец смотрит пристально и не отводит взгляда. Вздыхает, кладет руку поверх руки Чанёля и прикрывает глаза в попытке продлить момент:
— Иди, умойся, скоро дом начнет просыпаться.
Чанёль поднимается пошатываясь и плетется в ту сторону где, как ему кажется, может быть ванная комната.
Чондэ отворачивается и задумчиво смотрит в окно: Второе Солнце взошло, а значит время вставать — еда сама себя не приготовит.
Чондэ лениво переставляет посуду с места на место, собираясь с силами, стараясь оттянуть момент самого, собственно, приготовления еды. Потому что это значило, что снова придется идти к Бэкхёну. Исин уже должен был уйти к Иббис, а значит они не появятся как минимум до второго захода солнца. Что ж, будет время время еще поспать. У вампира на самом деле уже не осталось никакого ответа на стресс, кроме как заспать его.
Чондэ устало зевает и утыкается лбом в прохладную дверцу холодильника.
Краем глаза замечает движение.
Новый, очевидно, постоялец, привалившись плечом к стене, сосредоточенно натягивает рукава и без того растянутой худи, пряча свои ладони в них полностью.
— Садись, что ли, у нас не то чтобы есть нормальная еда, но где-то я видел хлопья.
Чондэ с силой отталкивается от холодильника и принимается за поиски обещанных хлопьев.
Пак неловко обходит незнакомца и падает на стул, сразу же пытаясь привести себя в чувство: растирает лицо ладонями и взъерошивает спутанные пряди. Вид серьезной и очень напуганной совы завершает классический этюд его авторства «отнесите туда, где взяли».
Откуда ни возьмись на кухню влетает Исин, судорожно начиная копаться в ящиках. Хватает набор склянок, по пути тыкая большим пальцем между бровей Чанёля:
— Не хмурься, это вредно.
Чанёль хмуриться не перестаёт, округляя и без того огромные глаза.
Чондэ внимательно наблюдает за бегом на короткие дистанции по площади кухни, демон торопится и явно нервничает по этому поводу. Исин кидает умоляющий взгляд на Чондэ.
— Э нет, даже не смотри на меня, бери своего нового подопечного для этого.
Демон медленно поворачивается к Чанёлю:
— Пошли, мне нужна твоя помощь.
Пак грузно встает из-за стола и направляется вслед за демоном, собирая боками углы всех поверхностей в кухне. Чондэ резко тянет его назад за шиворот худи, заставляя развернуться — что-то угрожающее блестит в его взгляде:
— Шаг в шаг следуй за Исином, сунешь нос хоть в одну комнату, где тебя быть не должно — и я уже не буду таким деликатным.
Чанёль пошатываясь добредает до прихожей не в состоянии обрабатывать любую полученную информацию вообще и застывает, растерянно наблюдая за тем, как Исин впопыхах напяливает огромный бомбер, в котором тут же тонет, а низкие кеды даже не удосуживается надеть правильно, просто впихивает ногу, оставляя пятку нещадно сминать задник.
— Чего стоишь? Одевайся, — демон нервно хлопает себя по карманам в поисках чего-то.
— Да я одет. Вроде, — Чанёль опускает взгляд на ноги и тут же плюхается на пол, не дожидаясь, пока Исин предоставит ему место.
Чанёль ослабляет шнуровку на каждом кроссовке поочередно, аккуратно вкладывает ногу в обувь, принимаясь заново затягивать каждый шнурок, проверяя его на надежность. Чжан потиху начинает барабанить по полу носком ноги от нетерпения. Когда Чанёль наконец заканчивает с кроссовками, демон буквально вылетает из квартиры, крича что-то о желтом Корвете во дворе.
***
Спустя бесконечно долгих сорок семь минут горный серпантин, обдуваемый морским бризом, наконец заканчивается, Чанёль все же решает спросить:
— Исин, куда мы едем, а? Исин сильнее сжимает длинными пальцами руль.
— Нам нужна вода духов. Это недолго. Лишь бы Таллимана не было на месте.
— А это?..
— Это что-то вроде Харона, он охраняет мост и сам водопад. Проще говоря, Таллиман следит за порядком в лесу. Я узнал об этом месте совсем недавно.
Конечно же, это ничего не прояснило, обитатели этого дома явно умеют изъясняться только загадками. Чанёль нервно крутанул часы вокруг запястья еще несколько раз, прежде чем машина внезапно оказалась окружена пологом векового мха на корнях деревьев, размер которых не поддавался описанию. Крон даже не было видно, только толстенные стволы размером с хоровод под двадцать человек и корни, которые своей кривизной создавали чуть ли не скальный рельеф. Демон резко затормозил:
— Пойдем, у нас не так много времени. Из-за корней дальше не проедем.
Спустя несколько часов в небольшом желтом Шевроле Корвет, который явно не был рассчитан на рост Пака, было приятно наконец вытянуться и размять затекшие мышцы. Тусклый зеленоватый свет еле-еле пробивался сквозь плотные кроны, а дальше, в глубине леса, куда уже понесся Исин на второй космической, и вовсе пропадал. Чанёль глубоко вдохнул запах влажного мха вперемешку с чем-то сладковатым, вздрагивая на окрик Исина.
— Не советую дышать глубоко. Или не вспомнишь прошедшую неделю вообще.
Пак и рад бы забыть, да толку. Чанёль поспешил вслед за демоном, ловко перебираясь через корни. Сравнявшись с Исином Пак повернулся к нему, всем своим телом выражая вопрос.
— Мост не пропускает таких, как Чондэ, да и таких, как я тоже. Но я демон не с рождения. Я не думал, что Чондэ не сможет пройти через мост, раз смог пройти я. Но в прошлый раз это все плохо закончилось. — Демон поджал губы и ускорил шаг. — Поторопись, нам нужно быть дома до того, как Второе солнце окажется в зените.
***
Чондэ нарезал бинт на кусочки поменьше, закинув ноги на обеденный стол, полностью врастая в неудобный стул: фрагменты должны быть достаточно большими, чтобы закрывать раны Бэкхёна полностью, но не слишком, чтобы не причинять ему дискомфорт. В глазах уже рябило от ярких пластырей с детскими рисунками, а в носу чесалось от напудренных нитей. С последним кусочком материи Чондэ устало выдыхает и бросает ножницы на стол, тут же вздрагивая от громкого звука. Неудачный поход с Исином совсем истощил его. Чондэ собирает все нужное на поднос, двигаясь максимально медленно, стараясь оттянуть момент ежедневной смены повязок как можно дальше. Дверь в ванную привычно открыта: Бэкхёну важно слышать все, что происходит в квартире, раз поучаствовать он не может. Хотя его обострившийся слух не причиняет Чондэ никаких неудобств, а только больше распаляет желание лишний раз потянуть тигра за хвост.
Перед Чондэ предстает привычная картина: Бэкхён внимательно смотрит, как с длинных пальцев скатываются крупные капли воды и разбиваются о кафель. Чондэ вовремя одергивает себя — на пальцы Бэкхёна он мог смотреть бесконечно, но, как и все, что связано с Бён Бэкхёном, это чревато. Чондэ бесшумно пересекает ванную и принимается раскладывать необходимое на столике в углу. Бэкхён все еще не издает ни звука, что странно. Обычно к этому моменту они успевают минимум три раза поругаться. Ким прикрывает глаза, спиной ощущает, как прожигает чужой взгляд. Вампир собирается с силами, разворачивается, не поднимая глаз на Бэкхёна, и усаживается на полу у ванны. Тот моментально с головой уходит под воду — он ненавидит перевязки. И Бэкхён никогда не признается, что присутствие Чондэ делает их чуть менее невыносимыми. Но Чондэ об этом и так знает, ведь Бэкхён никому больше не позволяет дотронуться до себя: видимо то, что не помнит Бэкхён — то помнит его тело. А Чондэ всем сердцем желает, чтобы забыло.
— Бэкхён, у меня нет на это времени. — Чондэ недовольно поджимает губы. Бэкхён недовольно выныривает и даже не смотрит в сторону вампира. — Чем меньше будешь выкаблучиваться, тем быстрее мы закончим. Я не хочу здесь находиться так же сильно, как и ты.
С каждым разом врать все проще и проще, а испуганный и враждебный взгляд Бэкхёна все больше превращает это в правду. Чондэ честно старается, но детская обида на обстоятельства и, в общем-то, на Бэкхёна, начинает пересиливать. Иногда Чондэ жалеет, что когда-то впустил в свою жизнь Бэкхёна. Или старательно убеждает себя в этом.
— Куда ушел Исин?
— К водопаду.
— Один?
Чондэ резко поднимает голову:
— Да.
— Врешь. Почему? Это кто-то важный?
— Не твоего ума дело.
— Не моего? Значит твоя черепушка уже должна была просто взорваться, — Бэкхён показательно морщится, — а, забыл, там же нечему.
Закатывать глаза Чондэ учился у профессионалов, так что своё раздражение он умеет передавать на «пять с плюсом». И, если бы людей можно было бы испепелить взглядом, то Бэкхён уже давно был бы развеян над первой же попавшейся затхлой речушкой.
— Это тебя не касается.
— Что значит не касается? Я такой же полноправный жилец, как и ты! Если это касается тебя или Исина, я имею право знать, что происходит в этом доме.
На лице Чондэ проявляется холодная усмешка: Бэкхён не полноправный житель, а скорее «плюс один» в самом защищенном месте для всех заблудших и преследуемых. Но фантазию рушить нельзя. Хотя бесконечные шпильки в сторону вампира так и подначивают уколоть в ответ побольнее.
— Что же ты, в этот раз даже не развесил свои любопытные уши? — Чондэ украдкой касается нежной кожи Бэкхёна, попутно убирая топорщащуюся прядь волос ему за ухо. — Мне казалось, это твое любимое занятие! — с деланным удивлением восклицает вампир.
— Мой обостренный слух совершенно не имеет ничего общего с тем, что вы все орете на весь дом. Или дело в том, что ты хочешь зажиматься с каждым встречным без свидетелей? Боже мой, снимите номер! Ты живешь тут не один. — Раздраженный Бэкхён выглядит так, будто у него из ушей сейчас пойдет пар. Вампир еле заметно дергается. «По больному. Ага, значит, сегодня у нас бои без правил? Что ж, получите — распишитесь.»
Чондэ резко подается вперед, жестко перехватывая рукой подбородок Бэкхёна, вынимая самый хищный оскал из своего нескромного репертуара:
— Нашей маленькой рыбке стало скучно и она совсем забыла, с кем разговаривает? — Чондэ придвигается ближе, намеренно опускает взгляд на губы Бэкхёна, возвращает на уровень глаз и снова к губам, чтобы действие точно не ускользнуло от внимания Бэкхена. — Или рыбке стало завидно и она хочет присоединиться?
В глазах Бэкхёна мелькает страх, Чондэ сразу же приходит в себя и резко отодвигается, принимаясь перебирать повязки:
— Следи за языком, Бён Бэкхён.
Бэкхён молча отворачивается вжимаясь в противоположный бортик ванной внушительных размеров и этого все равно недостаточно, чтобы почувствовать себя в безопасности. Чондэ мысленно материт себя за похеренные месяцы работы, потраченные на то, чтобы Бэкхён доверял ему больше. Хотя, чем меньше Бэкхён вздрагивал от каждого прикосновения, тем острее он становился на язык, не давая вампиру спуску вообще. Так что не совсем понятно — был ли этот прогресс вообще.
