***
Способ первый: медитация. — Хм-хм, о-о-о, — глубокомысленно выдавала девочка на далекой от положенной ситуации скорости. Беря ее с собой, он заявлял, что заниматься они будут очень важной для шиноби дисциплиной, но, увидев тихую полянку у водопада, она подозрительно быстро просекла, что крутые масштабные техники они учить не будут. — Грэндпа, а знаешь… — М? — Мадара уже предвкушал идиллическую тишину, которой они достигнут спустя минут пять. Умение погружаться в себя пойдет на пользу неугомонной малявке, возможно, научит терпению… — Если что, то я по воде уже умею ходить, вот, — выпалила она уверенно и покосилась на воду. На деревья. На расстояние между ними и пейзаж. Скуксилась. — Мы не суитон учить будем, да? И сколько разочарования в голосе, главное. — Да, — не стал скрывать Учиха и добил: — Ты будешь учиться медитировать. — Что-о-о?! — заверещала Изуна возмущенно, смотря на него с выражением праведного гнева. — Медитируют, кстати, молча, — добавил он, рассудив, что вероятность незнания принцессой этого правила не равна нулю. — Медитировать обязан уметь каждый шиноби. Тебе это будет очень полезно. — Да, но ведь… ведь… — расстройство Изуны было видно невооруженным глазом. Нахмурившись, она пробурчала: — Но ведь это же так скучно… и долго… и скучно! И тихо, — дополнил Мадара, блаженно жмурясь. Несмотря на явное недовольство, спорить девчонка не решилась и смиренно заняла свой камень. Первые пять минут, как предсказывалось, с ее стороны раздавалось пыхтение и демонстративно тяжелые вздохи, но потом случилось долгожданное: мелочь затихла. Не веря в свой успех, он прислушивался, не рискуя погрузиться в медитацию сам, но ближайшие десять минут действительно раздавалось лишь тихое дыхание внучки. Никакой болтовни, никаких криков, никакого шума. Тишь и спокойствие длились еще рекордных пятнадцать минут. Мадара с головой ушел в медитацию, Изуна же… честно говоря, не то чтобы она совсем не умела медитировать. Нет, конечно же, умела, она ведь шиноби, химе военного клана, все такое… Но заниматься этой скукотой с дедушкой!.. Энергия буквально бурлила внутри, побуждая действовать. Однако Мадара сказал медитировать, поэтому приходилось сдерживать эти порывы. Теория гласила, что медитация предполагает полное погружение в себя: во время нее нужно прислушиваться к собственным ощущениям, наблюдать за чакрой, слушать сердцебиение… Практика возражала, что по внешним признакам медитация и сон почти неотличимы. И, искренне полагая, что эта ерунда ей не обязательна, Изуна медленно начала склоняться ко второму. Камням определенно не хватало чего-то вроде спинки. Забыв на секунду, где находится, Учиха завалилась назад… а дальше уж водопад, находившийся к спине так близко, что кофта сзади прилично увлажнилась, сделал свое дело. Обычный с виду поток оказался куда сильнее, чем можно было подумать и утащил неосторожно коснувшуюся его девочку под воду с головой. Идиллия, лечившая его нервы добрых двадцать минут, закончилась, когда Мадара услышал оглушительный всплеск вместе с коротким вскриком, имеющим подозрительно знакомые интонации. Двадцать минут — тоже неплохо, — подумал он обреченно, а в следующий миг его окатило водой с ног до головы. — Какого биджу?! — прорычал он, разлепляя веки и брезгливо убирая мокрые волосы с лица. Ладно, свалилась с камня (видимо, уснула), но как она при своих-то габаритах смогла так его обрызгать?! — Мелочь, ты совсем, что ли?!.. Мелочь? На то, чтобы найти пропажу потребовалось несколько секунд. Темная макушка выплыла из-за камня с комической скромностью, чуть позже показалась и остальная часть головы. Черные глазки сверкали невозможным для этой девчонки образом невинно и виновато. — Буль-буль-буль-буль, — химе, очевидно, пыталась так объяснить, что произошло, но владение рыбьим языком не входило в список его навыков. — Буль-буль? — Я ничего не понял, но хорошо, с медитациями на сегодня закончим, — правда, оно и не требуется, чтобы догадаться о смысле ее слов. Изуна, засияв, залилась радостным бульканьем. Мадара закатил глаза. — Нет, медитации все равно тебе необходимы. И вылезай уже из воды, я все еще ничего не понимаю. Просто знаю, что ты можешь сказать, — добавил он мысленно, столкнувшись с вопросом в недоуменно хлопающих глазах.***
Способ шестой: чтение. Результаты попыток добиться идеальной тишины в присутствии Изуны не устраивали Мадару, с ними вечно что-то было не так, однако сдаваться он не спешил, без конца пробуя новые методы. Химе была не похожа на любительницу такого спокойного занятия, как чтение, но попытаться стоило. — Эм… — внучка озадаченно рассматривала необычный предмет, который он ей протягивал и который имел ничем не примечательное название: «книга». — Это… это чего?.. — Это книга, — лаконично пояснил он и, впихнув роман девочке в руки, добавил миролюбивым тоном: — Я подумал, тебе может понравиться. Последнее время суета вокруг этой книжонки особенно бросалась в глаза. История авторства какого-то гражданского настолько потрясла Страну Огня, что даже он в общих чертах представлял, о чем там сюжет. Довольно простой, ошибки в знании матчасти, касающейся шиноби, вызывают только смех, романтике отведено не так много внимания… Девчонке вроде Изуны должно понравиться. Чисто теоретически. По крайне мере, выбирая между этим и монументальным трудом в трех томах о чайных церемониях, он склонялся к мысли, что последнее, может, и способно занять половину жизни, да только малявка его даже читать не станет. Бросит где-нибудь, вот и все. Взгляд, которым на него посмотрела Изуна, выражал все, что она думала об этой ситуации. И думала она явно о том, что… — Я не читал ее, — еще чего не хватало. Книги с пометкой «любовный роман», будь они таковыми или нет, хороши, когда ты девчонка с наивными глазами, а не пятидесятилетний нукенин и бывший Глава клана шиноби. Его образ в ее представлении и так был далек от реальности, не хватало только, чтобы к этому еще и чтение дамских романов добавилось. — Почитай и скажи, понравилось или нет. С его точки зрения, он выразился довольно точно: сначала прочитать, полностью, молча, и лишь потом сказать ему одно из двух: либо «понравилось», либо «нет», однако, как всегда, пройдя сквозь невидимый фильтр в ушах, в мозг внучки это вошло извращенным донельзя. — Ну хорошо, — сказала Изуна неловко и, повертев книжку в руках, села на пол веранды. Мадара, постояв секунду, повторил за ней. Посмотрим, сколько продлится тишина на этот раз. В один заход мелочь книжку и может и не прочитает, но хотя бы пару часов продержаться должна. Ха-ха. Тишина продлилась от силы минуты полторы. — Аха-ха, грэндпа, смотри! — заливисто хохоча, внучка подползла к нему и сунула открытую книгу ему под нос, тыча пальцем в понравившуюся строку. «Тэичи, однако, любителем швырять звезды не был, предпочитая рубить хворост странным с виду ножом, похожим на крышу взорванного им в прошлом году дома…». И почему главный герой этой книжки так сильно ему кого-то напоминает?.. Отсев обратно, Изуна продолжала зачитывать интересные моменты (коих находилось по три штуки на абзац) и требовать от него реакции. Он исправно улыбался кривой ухмылкой и панически размышлял, чего несносная и без того девчонка может набраться у персонажа, хобби которым было «стоять на крыше замка дайме и кидать дохлых лягушек людям под ноги так, что те были уверены, что они же их и убили». Придурок, помноженный на идиотку, в итоге может дать результат в виде полной катастрофы. Но книжку у принцессы было уже не отобрать… Какая уж там тишина, когда он своими действиями породил у Изуны внушительный список сумасбродных и абсолютно неадекватных идей, от которых та отступать была не намерена?! И молчанием там и не пахло, конечно: в конечно итоге внучка зачитывала ему абсолютно все главы, добавляя между фразами свои сбивчивые комментарии. А, так как в процессе она каким-то образом перебралась к нему на колени, то и сбежать возможности не предвиделось… Оставалось лишь слушать и вникать, чтобы не ошибиться при ответе на очередной вопрос по сюжету.***
Способ, биджу его подери, пятнадцатый: взять на «слабо» и потребовать тишины напрямую. Рассуждая в шутку о том, что заставить Изуну заткнуться невозможно, Мадара, на деле, был достаточно уверен в себе, чтобы полагать, что у него-то, если задаться такой целью, это получится. Вот только перепробовано было полтора десятка разных хитрых планов, а добиться молчания более, чем на сорок минут, все еще было возможно лишь в одном случае: когда внучка спала. Окольные методы не давали того исхода, на который он рассчитывал. Нервы, тем временем, стремительно начинали сдавать… К черту все эти ухищрения, — подумал Мадара с досадой и смерил непонимающе хлопающую ресницами внучатую племянницу тяжелым взглядом. Не понимающая причин его мрачного настроения, она даже замолкла на какое-то время, приостанавливая свой рассказ о невкусных пончиках из новой кондитерской (и на кой ляд, спрашивается, ему эта информация? Она думает, он когда-то задастся целью поесть булок в Конохе и ему необходимо знать, где их брать не стоит, или что?). — Мадара-а-а? — позвала она, оправдано сомневаясь, что он вообще ее слушает. Мужчина ощущал непривычное сомнение в своей затее. Но попыток уже было море, одной больше, одной меньше — все равно терять нечего. — Скажи-ка мне, знаешь ли ты такую игру, в которой побеждает самый тихий игрок? — главное — завлечь, а там уж останется только самому удерживать соответствующий вид. — А… — внучка озадаченно нахмурилась и выдала на пробу: — Жмурки? Или там, не знаю, молчанка? — Вот, — удовлетворенно сказал он, щурясь. Отлично, значит, правила знает. — Молчанка. Будешь играть в нее. И ни грамма готовности идти на компромисс в тоне. — Одна?! — Изуна ошалела от возмущения. Так окольно ее еще не просили заткнуться. — Со мной, — ну да, конечно, будто он потребовал бы от нее играть в одиночку, прекрасно зная, что в таком случае намек поймет даже она. Другое дело, если с ней будет играть он… — О-о-о! — наживка заглочена. — Давай! А кто считалочку говорит? Что говорит? — Ты, — какие еще считалочки? — Хорошо, — не стала спорить внучка и выдала… бред какой-то выдала: — Пончик гадкий, взгляд — протест, кто слово скажет, пусть его ест! Игра началась! Пончик… Мадара предпочел игнорировать данное высказывание, предполагая, что у детей, если сверяться с его воспоминаниями о жизни в клане, и не такой треш может быть. Любят они странные рифмовки придумывать. Наученный горьким опытом, Учиха не спешил радоваться успеху, вместо этого начав наблюдать за реакцией. Первые секунды принцесса смотрела на него с вызовом, словно ожидала, что один из них сдастся в первую же минуту. Затем она начала искать положение поудобнее, что, впрочем, было трудной задачей, так как сидела она на узком подоконнике. Даю слово, она с него скоро навернется, — подумал он отстраненно. Спустя минуту, убедившись, что внучка действительно собирается молчать, Мадара позволил себе чуть расслабиться, на его лицо выползло довольное выражение… и, наверное, это и было его ошибкой. В этот же миг Изуна нахмурилась и, надувшись, смерила его обиженным взглядом. А спустя еще секунд двадцать укоризненных зырков их игре пришел конец. — Я сдаюсь, — фыркнула девочка с обидой и скрестила руки на груди, закрываясь от него. — Ты со мной даже не играешь, а так… Что «так…» уточнять и не требовалось. Догадалась. — Пончик, так и быть, съем сама, — добавила химе милостиво и, резко отвернувшись, свалилась-таки с этого подоконника. — У-у-у… ай… Прислушавшись в ожидании хныканья, Мадара с облегчением вздохнул, когда его не последовало. Стянув оставшиеся на подоконнике ноги, спустя мгновение Изуна встала и сама. Выглядела она расстроенной. Посверлив его обвинительным взором, девочка перелезла через подоконник с веранды обратно на кухню и, демонстративно пройдя мимо него, достала из шкафчика тарелку с единственным пончиком. Она не шутила… — Мням, — косясь на него поверх по-хомячьи набитых щек, Изуна всем своим видом показывала, что обижена (а то он раньше не понял). И даже чуть не выплюнутый «пончик гадкий» не поколебал ее настроения. … и теперь она серьезно на него обиделась. Прекрасно, только этого ему и не хватало.***
В общем и целом, спустя двадцать три попытки добиться длительного молчания не используя слово «заткнись», своей цели Мадара так и не достиг. Не сложно добиться идеальной тишины в компании Изуны, сложно — когда она бодрствует, а он упорно, будучи уверен в необходимости совокупности именно этих условий, делает вид, будто все в порядке и ничего страшного, если она так и продолжит болтать. Сорок минут — рекорд, за спиной десятки хитрых планов… Желаемого «час» Учиха не получил. На этот эксперимент он угробил месяц и теперь вынужден был признать: пришла пора сдаваться. У него больше нет сил искать окольные пути, если ему необходима тишина, лучше просто уйти или… да, сказать жесткое «заткнись». Рядом пробежал какой-то ребенок. Формальное «мертв» в личном деле не означало для Учиха Мадары «прятаться по лесам и норам, не показываясь людям на глаза». Лицо открывать не стоило, однако, прикрыв его капюшоном или иллюзией, Мадара вполне спокойно ходил среди гражданских, которые, впрочем, и без всех этих ухищрений, едва ли узнали его. Шиноби и простые люди живут в разных мирах, имеют разных авторитетов и историю. Имя Учиха Мадары внушало ужас всему миру шиноби, однако какой-нибудь торговец из Танзаку, не заинтересованный в политике ниндзя, лишь похлопал бы глазами и спросил, кто это. Смысл, впрочем, не в этих размышлениях. Находясь в центре какой-то деревушки в центре Страны Чая, он невольно втягивался в жизнь, кипящую в ней. И сцена, произошедшая перед ним, привлекла на удивление много внимания. Дети гражданских были капризными, совершенно отличными от детей-шиноби. Сходство было, однако ниндзя в любом возрасте не стал бы заливаться слезами, как тот мальчуган, если ему не покупать понравившуюся игрушку. У Мадары с братьями в его возрасте игрушка была одна — кунай или, чуть реже, сюрикен, а все игры, одобряемые взрослыми, оттачивали мастерство боя, готовя их к будущим убийствам. От контраста со всплывающими невольно воспоминаниями истерика, свидетелем которой он стал, вызывала еще больше отвращения. — Мичиру, прекрати немедленно! — надрывалась молодая мать, с неловкостью посматривая на косящихся с недовольством прохожих. — Я не куплю тебе эту игрушку! — А-а-а! — но Мичиру затыкаться не планировал. По ушам его вопли резали подозрительно знакомым образом. Ну да, она была единственной из шиноби, кто позволял себе рыдать вслух и истерить, не сдерживаясь. И, учитывая, что мать Мичиру уже прямо просила его заткнуться, и это не возымело результата… Кажется, ему пора уходить. — Замолчи, пожалуйста, замолчи!.. — раздалось уже на отдалении. Крики не прекратились. А Изуна затыкается, когда ее просят, — подумал Мадара с оттенком какой-то странной гордости, но в следующий миг это чувство пропало, и он добавил озадаченно: — только вот этому крикуну года три, а этой… О, а еще к слову «затыкается» следовало прибавить «иногда», потому что периодически даже волшебное слово не работало, и он слышал в ответ «сам заткнись!». Вспоминая об этом, Учиха в который раз задался вопросом, почему с такими манерами мелочь еще жива. Мадара уходил с площади медленно, но уверенно и не сбавляя четко выверенного шага, однако в миг, когда рыдания, разносящиеся на сотни метров вокруг, резко смолкли, он замер. Определенно, сравнивать взрослую девуш… куноичи… Учиха — биджу подери эту девчонку, которую язык не повернется назвать ни тем, ни другим — и малолетнего гражданского не совсем верно, однако… что-то делало их схожими в его глазах. Громкость, сложность в успокоении ли… Честно, Мадара и сам не знал, зачем обернулся. Зато изменившаяся картина наводила на размышления. Мальчишка шмыгал красным носом, вытирал мокрые глаза грязными руками и… молчал. Только во рту у него что-то было. Это… леденец? Быстро оценив обстановку: мамаша, смущаясь, говорила что-то продавщице сладостей — шиноби пришел к очевидному выводу, что ор достал не только его, только, в отличие от него, женщина за прилавком возможности покинуть работу не имела и решила проблему иначе. Он уже пытался затыкать внучку яблоками, даже просто тряпку ей в рот вставлял (но она ее вынимала, нарушая все негласные правила, запрещавшие это), вряд ли леденцы окажут иной эффект, однако… — Вам что-то нужно? — мужчина с неслышной поступью и в черном плаще явно напрягал ее, но продавщица исправно улыбалась ему вежливой улыбкой, не подавая вида, в силу своих актерских способностей, что опасается. Ему, конечно, плевать было на это… — Да, — Мадара скривился, уже представляя, какой умиленный взгляд будет у внучки, когда она увидит… гостинец. Сказать это вслух почему-то было даже более неловко, чем в мыслях. — Леденец.