Воспоминания Учиха Мадары

      Шевеления за спиной напрягали лишь чуть меньше, чем пальцы, копошащиеся в его волосах. Было бы проще, действуй Изуна решительней, но она — не без причины, стоит признать — осторожничала, боясь, что в ином случае он не позволит играть со своими волосами (ну, опять-таки, не то чтобы она ошибалась), и легкое подергивание отдельных волосков невероятно раздражало. — Прекрати немедленно, — сказал Мадара, когда спустя три секунды, отсчитанные им для приведения нервов в порядок, ситуация не исправилась. Метод «закрыть глаза и досчитать до десяти (себе он поставил планку в три, ведь его самоконтроль должен быть лучше, чем у простых людей)» доказал свою эффективность в ситуациях, когда внучка творила фигню и наступала стадия раскаяния (точнее, попыток его добиться): тогда ему нужно было лишь успокоиться настолько, чтобы не прибить мелочь сразу, а ограничиться выговором — но в случаях, когда раздражающие вещи не прекращались, он был лишь чуть менее, чем бесполезен. — Но ты сам разрешил! Грэндпа, ты вообще видел, что у тебя на голове творится?! — внучка тут же перешла к возмущениям, не дав ему пояснить своих слов. И нет, он не видел — в зеркало привычки смотреться не имеет. — Осторожничать прекрати, это раздражает, — пояснил Учиха, — ты с таким темпом до конца месяца не управишься. — Да я и с другим… — пробурчала Изуна. Мадара нахмурился. Он все слышал. — Ну хорошо, только не жалуйся!       «Жалуйся»? Она осознает, кому это говорит? Чтобы Учиха Мадара, да жаловался на то, что ему волосы подергали? Не будет такого.       А в следующий миг девчонка дернула на себя гребень, увязший в его волосах, и он едва не заматерился вслух. За ухом явственно раздался звук какого-то треска. Резко повернувшись, Мадара оценил увиденное, и нецензурные выражения вновь подступили к горлу. Принцесса сжимала в руках гребень и озадаченно смотрела на комок волос, застрявший на зубчиках. Его волос. Учиха смотрел на внучатую племянницу убийственным взглядом. — Тебе вообще знакомо понятие «мера»? — прошипел он, щупая руками ощутимо поредевшую шевелюру в том участке, куда дотянулись руки этой!.. Кожа, откуда выдернули волосы, неприятно горела. Девочка пристыженно (хотелось бы в это верить) затихла, все еще не отрывая взгляда от свидетельства ее преступления. Ему столько волос даже Хаширама в битвах не вырывал! За все битвы! А вот о ее деде в быту еще стоило поговорить: сразу видно, в кого ребенок пошел. И если уж проводить параллель, то… — Мне что-то подсказывает, что нет, так что убирай гребень.       Учиха Мадара не отступается от своих слов. но Учиха Мадара и не хочет остаться лысым. Он дал коснуться своих волос, повозиться там расческой, и хватит на этом — обещание выполнено, а шевелюра цела. — Но ведь ты же сам сказал «хватит осторожничать», — возмутилась внучка и, минуя его запрет, быстро очистила гребень и вновь запустила его в волосы Мадары. Гордость как Главы клана, хоть и бывшего, неожиданно дала о себе знать. Он же сказал ей убрать свои руки, какого биджу она его не слушается?! Непокорство забавляло Мадару, добавляло очки его симпатии тем, кто не боялся с ним спорить, но у Изуны совершенно не было чувства меры, и ее постоянное непослушание начинало вызывать совсем другие эмоции. Не желая признавать поражение, Учиха старался ограничиваться словами, словно пытаясь доказать самому себе, что у него еще есть авторитет, однако регулярно слова не оказывали никакого влияния и приходилось делать все самому: снимать девчонку с дерева, затыкать ей рот кляпом из подручных предметов (яблоки в этом плане особенно удобны тем, что растут прямо на деревьях в саду, но главным фаворитом оставались леденцы: эти затыкали надолго), мыть рот с мылом вместо обычной лекции о допустимом для принцессы лексиконе… — «Хватит осторожничать», а не «выдери мне волосы, а то мне прическа надоела», — саркастично прошипел Мадара и начал уж было вставать… но не тут-то было. — Ладно, я больше не буду, — примирительно заявила мелкая зараза и, усевшись у него за спиной, вцепилась в него. Даже если встанет, малявка не отцепится, — гласил опыт, — будет сидеть на спине и, что хуже всего, трещать ему прямо на ухо. Трещать Изуна пока не начинала, но зато пугающим тоном предъявила: — У тебя не прическа, а взрыв макаронной фабрики, но я это исправлю.       Справедливости ради, — Мадара криво усмехнулся, представляя, как это выглядит со стороны, — резон в ее словах есть, однако… — Исправишь, — протянул он с откровенным сомнением. Изуна тоже любил «исправлять», и в итоге как-то раз усилиями его младшего братца его волосы укоротились от лопаток до плеч. Это была вынужденная мера. Только вот внучка Изуны — не он, несмотря на сильное внешнее сходство, характером они довольно отличались, так стоит ли ориентироваться на опыт с братом? Возможно, все будет не так плохо… Что-то внутри подсказывало, что навряд ли, но с этой девчонкой он постоянно игнорировал намеки интуиции. — Хорошо, ты можешь продолжить… — Ура! — воскликнула химе, перебивая его и подскакивая на месте. Не выпуская гребня из рук. Волосы слегка дернуло. Нет, это точно добром не кончится. — Однако, — Мадара сделал на этом слове особый акцент, требуя внимания к озвучиваемым условиям, — если по завершении у меня останется меньше, чем половина волос…       Гнетущая атмосфера. Мужчина задумался, прикидывая, что впечатлит девчонку достаточно, чтобы гарантировать ему сохранение былого объема горячо любимой шевелюры. Девчонку… хм. —… побрею налысо, — угрожающе закончил он, и, судя по испуганному «и-ик!» из-за спины, это была правильная мотивация. Изуна начала сбивчиво клясться, что «ни-ни» и, конечно же, все с его прической по итогу будет в порядке. Он слушал это с затаенным недоверием. В целом, и не зря. — Но я ничего не обещаю: тут валенки, — закончила она, сводя все свои прошлые обещания на «нет». Не умеет эта девчонка успокаивать.       Глубоко вздохнув, мелкая принялась за работу. Мадара шипел, тихо ругался у себя в мыслях (так как внучке такие выражения слышать пока рано и вообще нежелательно), но смиренно терпел пытку под названием «расчеши многолетние колтуны». Методы у принцессы были оригинальные, однако экзекутор из нее получился бы замечательный, одна только способность действовать на нервы чего стоит. Треск, с которым рвались его волосы, не прекращался ни на минуту: девочка старалась быть аккуратной, но задача была слишком трудна. У Мадары был высокий порог боли, но по прошествии пятнадцати минут он уже с нетерпением ждал, когда внучка выдерет наконец оговоренную половину и он с чистой совестью сможет покинуть комнату, где пол засыпан кусками его шевелюры. Если уж приводить себя в порядок, то самостоятельно.       А потом привычный треск вдруг разбавился другим, более громким и четким. Что-то с едва слышным стуком посыпалось на пол. «Кья-я-я!..», раздавшееся за спиной, также радости не внушало. — Что? — спросил он, поворачиваясь и, в общем-то, уже зная ответ. Внучка смотрела на него круглыми от испуга и удивления глазами и, после трех попыток выдавить что-то лучше, чем «Я… а оно… а ты… но ведь… сам виноват!..», молча протянула ему сломанный гребень. С показным спокойствием Мадара принял улику, демонстративно ее осмотрел… Половины зубцов просто не было и, учитывая, что на полу валялись только четыре, остальные следует искать в его шевелюре. — Гребешок сломался… — неловко заметила химе и посмотрела на него неестественно кротким взглядом, мол, оно само, я не виновата. Ну да, он так прямо и поверит. Ладно, этим шансом следует воспользоваться. — Что ж, — вздохнул он с показной печалью, — кажется, не судьба тебе закончить пытать мои волосы (о нервах стоит еще поговорить). Нет гребня — нет дела. Выкинь это.       Бросив поломанную вещь обратно хозяйке, Мадара вздохнул с истинным блаженством. Встал, размял затекшую шею… — Но мы потом продолжим, да? — крикнула ему вслед Изуна, не решаясь идти за ним, а просто застыв на месте с проклятым гребнем в руках. — Когда я новый найду! — Да-да, конечно, — … и очень недальновидно отмахнулся от предлога на последующие мучения. Новый инструмент внучка достала через неделю. Крепкий и металлический. И из противостояния гребня и учиховских волос победителем на этот раз вышел первый.

***

— Уй!.. Ай!.. — Изуна, чуть не плача, тщетно пыталась расчесать волосы. Последняя миссия проходила просто в нечеловеческих условиях, дорваться до расчески не было возможности, а свою она благополучно забыла, и вот результат: волосы — сплошной колтун, деревянный гребешок едва держится. И больно!       С натянутым звуком, расческа вышла из локона, добрая половина которого повисла на ней. Принцесса заверещала, тут же начиная причитать, как она ненавидит тех козлов (молодец, вовремя исправилась), из-за которых ее команда полторы недели пряталась по лесам. Мадара стоял, облокотившись на стену, и предавался сомнениям. Наблюдать за заливающейся слезами внучкой было некомфортно, уходить в такой ситуации не хотелось, но чем он может ей помочь, мужчина представлял слабо. С бесконечным повтором попыток прочесать колтуны девочка справлялась и так. Ну, или не справлялась.       Итог очередного импульсивного рывка казался смутно знакомым. В какой-то момент треск стал слишком громким, а деревянный гребень не досчитался зубцов. — А… — выдавила Изуна и, когда на легкое прикосновение рандомный зубец эпично отвалился, завизжала: — А-а-а!       Хм, а когда такое случилось с его волосами реакция была помягче. Вот она, разница приоритетов, — Мадара смешливо фыркнул, лишь мгновением спустя осознав, что смех его пришелся на неудачный момент, когда визг прекратился. Медленно повернув голову, внучка смерила его бешеным взглядом. — Не смешно! Он… он… Он слома-а-ался! — и ее глаза снова увлажнились. Спустя секунду былые завывания повторились. Учиха вздохнул. Ну хорошо, стоять в стороне он больше не может. Пора отплатить услугой на услугу. — Выбирай, — сказал он громко и, дождавшись, пока внучка притихнет, обратив внимание, продолжил: — Либо стрижка, либо…       Он демонстративно медленно достал из-за пояса подаренный ей («утешительный при-и-из» — насмешливый голос Изуны и следующий за словами смех сами собой воскресли в памяти) металлический гребень. Этого монстра не сломал даже удар о камни, когда Мадара, психанув, швырнул его в них. Треснули камни, на гребне — лишь царапина. А ведь он не сдерживался… — У-у-у… — жалобно проскулила химе, начиная пятиться от него назад. О, да, вариант со стрижкой он на деле и не рассматривал. — Нет-нет-нет… Не надо! — Надо, — возразил он и, поймав внучку за плечо, насильно усадил на стул. — И помни, мокрые от слез волосы расчесывать труднее.       Скулеж повторился, но внутри у воина ничего не дрогнуло. Гребень погрузился в выбранную прядь. Несмотря на полные насмешки комментарии, стоило отметить, что Мадара старался быть осторожным и не причинять боли там, где ее можно избежать. Процесс растянулся из-за этого, быть может, но зато под конец волосы лежали на плечах девочки свободной волной, а на ее лице не осталось даже следа слез. У Учиха Мадары было много поводов для гордости, и каким-то образом данная ситуация вошла в их число. — Вот и все, — довольно сообщил он и, завязав бант, отпустил косу. Та ударилась о спину успокоившейся за последний час Изуны. Вздрогнув, химе с неверием потянулась к волосам и, оценив результат его трудов, удивленно посмотрела на него. Потом на розовую ленту, которая попалась ему под руку (были там и другие, но эта подходила больше всего, как ему показалось). И снова на него. — Даже четверти своей красоты не лишилась.       Аплодисменты сейчас были бы в тему. Без шуток и лишнего бахвальства: задача была не из простых, и он устал, как после миссии.       Девочка продолжала удивленно рассматривать ленту на косе, которую ей заплел Учиха Мадара. Неужели так странно? Любой шиноби умеет плести узлы, почему бы ему не уметь заплетать косы? — Этот гребень… достоин быть клановым артефактом, — выдавила она наконец, и мужчина чуть не рассмеялся, представив реакцию старейшин, бывших при нем, на такое предложение. Если расклад не изменился… — Попробуй им предложить, — сказал Мадара с выдержанной серьезностью. Это, конечно, реальное издевательство над собственным кланом, но… — Только не забудь потом мне их лица показать. — Не, — поморщилась химе, — они мне в ответ снова лекцию на полтора часа загнут, так что оставь у себя.       Справедливо.       Тишина, наступившая после этого замечания, продержалась минуты три, что само по себе было удивительно. — Знаешь, а в следующий раз… — осторожно начала Изуна спустя какое-то время, и интуиция зазвонила в колокол. Мадара, помня, чем обычно кончался игнор гласа разума, напрягся. Какой еще «следующий раз»? Посмотрев на него сияющими от восторга глазами, девочка воскликнула: — Я тоже тебе косички заплету! — С ленточками? — выдавил он, непроизвольно делая шаг назад. Ну нет… — С ленточками! — интонации мелочь, естественно, не уловила. Но что хуже всего, Мадара уже знал: этой участи ему не избежать. Рано или поздно, она уговорит его на это.       В целом, как всегда, он даже не ошибся. Однажды такой день настал.