*****
Ошарашенный Агрон просыпается от крика. Присев в кровати, он резко поворачивается, обнаруживая Назира в разгаре одного из его ночных кошмаров. Тот весь трясется, руки и ноги бьются по простыням, он всхлипывает во сне и кричит, повторяя одно и то же слово, снова и снова: — Цезарь! Цезарь! Сильно сжав плечи парня, Агрон рывком поднимает его в сидячее положение, уворачиваясь от молотящих рук и стараясь крепко удержать на месте, не дав упасть. — Назир! Малыш, проснись. Ты спишь. Это всего лишь сон, — Агрон сохраняет голос ровным, стараясь не испугать еще больше. Тот бессильно выдыхает, когда наконец просыпается, продолжая всхлипывать, глаза мечутся по комнате, прежде чем остановиться на Агроне. Его паника быстро сменяется облегчением, и он почти бросается в объятия гиганта. Агрон позволяет ему это, поглаживая спину и успокаивая, чувствуя, как слезы впитываются в его кожу, клеймя болью и печалью. Прошло уже больше месяца с тех пор, как Назир мучился подобным кошмаром. — Ты в порядке, малыш. Все хорошо. Ты в безопасности, — шепчет Агрон тому в волосы, целуя в макушку. Проходит какое-то время, прежде чем Назир успокаивается и позволяет уложить себя обратно. Даже тогда он сворачивается спиной к груди Агрона, перекинув его руку через себя. Агрон знает, что это защитный механизм. Назир чувствует себя в безопасности, ощущая объятия и теплое дыхание у своей шеи. — Хочешь об этом поговорить? — спрашивает Агрон, успокаивающе лаская бедро сирийца. — Я проснулся, а тебя здесь не было, — бормочет Назир, наполовину скрывая лицо, прижимаясь к другой руке Агрона, — а он был. Агрон прекрасно понимает, о ком идет речь. Иногда даже произносить это имя — чересчур для него. — Это был просто сон, — снова утешает Агрон, прижимаясь еще теснее, перекрывая каждую щель между ними и кожей. — Так было не всегда, — шепчет Назир, и Агрон должен напомнить себе о самообладании. Это был первый раз, когда они действительно говорили об этом — Агрон не хотел давить, а Назир добровольно рассказывать. — Когда мы с ним встретились, я был обычным студентом-художником, пытающимся стриптизом заработать на обучение. Назир снова плачет, Агрон чувствует это по своей мокрой руке. — Он заплатил за приват, а вместо этого — усадил и проговорил со мной целый час. Он был очарователен тогда, интересовался тем, что я говорил, шутил, был внимательным, всем тем, что люди хотят обрести в человеке. Я чувствовал себя особенным, впервые за долгое время. Назир слегко ерзает, шмыгая носом. Агрон не отпускает его, просто продолжает свои ласки. — Мы были вместе уже три месяца, когда он в первый раз ударил меня. Это была действительно случайность. Кружка выскользнула из моих рук. Я не смог поймать ее, и он… — голос дрожит, — ...он заставил меня заплатить за это. Агрон чувствует, как сжимается челюсть, но контролирует себя, не желая, чтобы Назир заметил его напряжение. — После этого случая стало хуже. Были ночи, когда я едва мог двигаться. У меня не проходили синяки. Другие студенты шептались обо мне. Петрос умолял бросить его, но я просто не мог. Я не мог этого сделать. Это были не просто избиения. Он бил сильно, кулаками. Там было… — Назир давится рыданиями, поднимая руки, чтобы прикрыть лицо. Агрон успокаивает его, давая время, прежде чем тот продолжит. — Я пытался сказать ему «нет». Пытался защитить себя, но не мог. Он удерживал меня рядом и просто брал то, что хотел. Он использовал меня снова и снова. Боже, как ты вообще можешь хотеть меня, когда Цезарь выжал из меня все? Назир захлебывается в рыданиях, задыхаясь и сотрясаясь всем телом. Агрон мягко, но уверенно переворачивает его, бережно укрывая в своих объятиях. Убрав мешающие пряди с лица, он прижимает губы ко лбу Назира, мягко убаюкивая. Нужно какое-то время, прежде чем Назир успокоится и затихнет, кажется, совершенно опустошенный, расслабляясь на руках, лежа неподвижно и влажно дыша в ключицу. — Детка, — бормочет Агрон, — ты не пустышка, не бесполезный. То, что он сделал с тобой, не твоя вина. Назир издаёт шум, похожий на протест, но Агрон мягко успокаивает его и поднимает за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. — Я знаю, тебе больно. Я знаю, что он причинил тебе вред, который, возможно, ты никогда не сможешь полностью преодолеть. Но я помогу тебе. Каждый день, обещаю, я буду доказывать, что ты стоишь больше, чем кто-либо в этом мире. Большие карие глаза распахиваются, ресницы слипаются от слез. — Почему? Агрон делает паузу, осторожно поглаживая пальцами подбородок бойфренда, ловя несколько набежавших слез. Он чувствует важность того, что собирается сейчас сказать, и не может больше сдерживаться. — Потому что я люблю тебя. Назир смотрит на Агрона, слегка приоткрыв рот, и не может ничего ответить. Он не может найти слов, все мысли покидают его под этим признанием, которого он так жаждал и так боялся. — Я знаю, что ты не в силах сейчас говорить. Но я люблю тебя, и тебе не обязательно отвечать мне взаимностью. — Агрон мягко проводит пальцами по волосам Назира чуть выше уха. — Я действительно люблю тебя. — Агрон, — шепчет Назир, в глазах вновь появляются слезы. — Если бы я мог сказать тоже в ответ… я бы сделал это. — Я знаю, — Агрон кивает, притягивая Назира к себе. — Давай спать. Все наладится утром. Он чувствует момент, когда Назир сдается, тихо вздыхая. И он уже знает, что не услышит этих слов. Лежа в темноте, Агрон ощущает, как тупая боль горько-сладкого разочарования заполняет грудь. Не из-за того, что Назир не любит его, просто его самого недостаточно для этой любви. Может быть, думает Агрон, если бы он был сильнее, мудрее, чем-то большим, кто достоин любви Назира, то это бы произошло. Но правда в том, что он не такой. И, возможно, никогда таким не будет. Он лежит в темноте, смотрит в потолок и перебирает мысли, мельтешащие в голове. Он хочет, чтобы все было по-другому. Чтобы он встретил Назира до Цезаря. Тогда бы он проводил все время, ухаживая за своим бойфрендом, не пытаясь компенсировать всю боль, причиненную Цезарем. Едва пять утра, солнце заглядывает в окна, не успев поздороваться своими первыми лучами, как Агрон наконец сваливает из кровати. Он делает свои приседания (один подход по пятьдесят раз) и отжимания (два по пятьдесят) в гостиной, выпивает целую бутылку воды, прежде чем пробраться обратно в комнату. Он осторожен в своих движениях, стараясь закрыть дверь ванной, прежде чем включит свет и быстренько примет душ. Он даже одевается молча, натягивая первое, что подворачивается в «рабочем» ящике. Но он так и не может уйти, не обернувшись и не посмотрев на спящего Назира. Тот растянулся на спине, простыни обвились вокруг его икр, оставив одно бедро обнаженным. Агрон не заметил прошлой ночью, что Назир натянул одну из его выцветших дырявых футболок с принтом «Металлики». Вырез на шее настолько огромный, что открывает гладкое плечо Назира, дразня отметиной от засоса. Часть его, маленькая, порочная и черная часть уговаривает Агрона просто улизнуть. Он не уверен, что сможет справиться с последствиями прошлой ночи, но затем Назир всхлипывает во сне, протягивая руку, пытаясь отыскать Агрона на его стороне кровати, и тот ничего не может с собой поделать. Наклонившись, он нежно прижимается губами к линии волос Назира, осторожно лаская пальцами его обнаженное плечо. — Эй, малыш, — Агрон шепчет на ухо. — Да? — парень стонет, тянется к нему, дрожа ресницами. — Я должен идти на работу, ладно? — Агрон не может удержаться, мягко стягивая футболку дальше вниз по плечу и целуя мягкую кожу. — Ммм… окей, — сириец слегка улыбается, протягивая теплые пальцы и мягко проводя ими вдоль руки бойфренда. — Увидимся сегодня днем. Чадара и Петрос придут со мной. — Звучит неплохо. Агрон распрямляется, намереваясь уйти, но останавливается, когда слышит слабый шепот. — Я буду скучать по тебе. — Я тоже буду скучать. Агрон наклоняется, с силой прижимаясь губами к губам Назира. Это немного грубо, тем более что Назир на вкус как утро, все еще полусонный и теплый. Но Агрону это нужно, ему нужно зацепить зубами пухлые губы, почувствовать медный вкус, когда он закусывает слишком сильно, так, что начинает капать кровь. — Ой! Назир резко отодвигается, поднося руку ко рту, и смотрит на Агрона. Он ничего не говорит, но медленно садится, подтягивая колени к груди. Этого достаточно, чтобы Агрон почувствовал себя немного виноватым. — Извини, детка. — Он восполняет это, чмокая парня в лоб. — Я не хотел быть грубым. — У нас все хорошо? — Назир опасается худшего. Он знает, что это его вина, что это он не смог вернуть Агрону ответных слов любви прошлой ночью. — Конечно. Увидимся на праздновании Хэллоуина Пожарных, хорошо? Ключи — на кухонном столе. Агрон слышит робкое согласие за спиной, когда открывает дверь и покидает спальню.*****
— Это чертовски смешно. Как ты вообще сможешь управлять этой штукой? Чадара упирает руку в бедро, глядя на борт грузовика. На ней длинное белое платье, схваченное на талии золотым поясом. Длинные светлые волосы вьются вокруг ушей — живая реклама бутика с нарядами Афродиты. Подтянувшись, Назир все-таки вскарабкался в кузов, сбрасывая ящики с конфетами и банки с краской на синий брезент, растянутый по гладкому черному металлу. А еще пятнадцать минут назад он сам в красках объяснил Петросу, что с ними сделает Агрон, если они поцарапают его грузовик. — Он попросил меня привезти вещи на уличный праздник. Я не хотел расстраивать его, говоря, что едва могу достать до педалей, — фыркает Назир, тщательно закрепляя груз эластичным витым шнуром. Его кошачьи уши грозятся упасть, но он поправляет их, приглаживая волосы. — А где Дуро? — уточняет Петрос, вываливаясь из мастерской с очередной партией конфет. Его костюм не такой стильный: шапка медбрата на голове и белая, почти прозрачная, больничная униформа. — Он сейчас постоянно торчит дома. Взял неделю, чтобы собраться с мыслями после разрыва. — Назир приседает на корточки и усаживается на край заднего бортика, болтая ногами. — А Агрон все это время кормит его пивом и пиццей. — Как трогательно. Неужели Актус такой шикарный парень? — Чадара закатывает глаза. — Я имею в виду... да ладно, Дуро и сам лакомый кусочек. Он найдет замену. — Не думаю, что имеет значение наше мнение об Актусе. Важно, как Дуро относился к нему, — вздыхает Назир, — он все время выглядит таким расстроенным. — Я не хотел причинять ему боль. — Петрос кладет короб с конфетами в грузовик, опираясь на него. — Это не твоя вина, милый. — Чадара обвивает бледной рукой плечи Петроса. — Актус не имел права так себя вести. — Да, но... — Петрос ищет объяснение, которое не приходит. — Не у всех нас есть такие удивительные бойфренды, как у Назира, — дразнит Чадара, но ее улыбка быстро исчезает, когда она поворачивается, замечая опущенный взгляд друга. — Что?.. Вы с Агроном тоже расстались? — Она никогда не отличалась особой тактичностью. — На самом деле, — Назир сильнее размахивает ногами, глядя на них, — прошлой ночью он сказал, что любит меня. — Что?! Крики Чадары и Петроса привлекают внимание нескольких прохожих, проходящая мимо женщина, испугавшись, чуть не роняет свой кофе. — Прошлой ночью Агрон сказал, что любит меня, — повторяет Назир мягким, если не сказать, неуверенным голосом. — Иисусе! Черт, наконец-то! — Чадара обвивает рукой лодыжку парня, слегка встряхивая. — Так, и когда же мне начать планировать свадьбу? Я думаю будет… ммм… нудистский пляж, много цветов, целый… — Назир, — Петрос перебивает болтушку, уставившись на друга прищуренными глазами, — ты ведь тоже сказал, что к нему чувствуешь, не так ли? Назир складывает пальцы, слегка сжимая их от страха. Он не знает, что сказать. В любом ответе Петрос узнает правду. Они были лучшими друзьями целую вечность. — О, Назир, — разочарование слышится в каждом слоге. — Ты не сказал ему, что любишь?! Что он заставляет вспыхивать звезды, а твои чресла зажигаться страстью? — Чадара драматично восклицает, снова распугивая прохожих. — Я просто… — начинает Назир, моляще вытягивая руки ладонями вверх, — я просто не мог этого сказать. Не то, чтобы он мне не нравился или я сомневаюсь в нас. Просто раньше я никогда не чувствовал себя так. Что, если я чувствую не любовь, а долгосрочную привязанность? — Долгосрочную привязанность?! Это ты о том, что хочешь провести с ним всю оставшуюся жизнь? — издевается Петрос, видя все это дерьмо насквозь. — Послушай, Назир, я знаю, что ты напуган, но... — Чадару прерывает громкий звонок мобильного телефона. Назир шарит в своих узких черных джинсах, прежде чем вытащить устройство из кармана, проводя по экрану, чтобы ответить. — Привет! Что случилось? — Он одними губами произносит имя Агрона друзьям, давая понять, кто звонит. — Решил узнать, как продвигаются дела. Мы собираемся начать через час или около того. Ты уже в пути? Назир слышит смех и какой-то шум на том конце провода. — Да. Загружаем последнюю коробку в грузовик. — Прекрасно. Значит вы, ребята, все готовы к фейс-арту и прочему? — Определенно. Голос Агрона счастливый, спокойный, но Назир не может забыть, как буквально сегодня утром на его лице была пустота... с кровью, залипшей на губе. Махнув рукой, он спрыгивает с грузовика и отходит в сторону, чтобы уединиться. — Слушай, Агрон. — Да, детка? — Ты же знаешь, что совсем не безразличен мне? — Назир, ты не обязан это делать. — Нет, обязан. Я должен сделать это. Я знаю, что ты чувствуешь, и ты обещал дать мне время. Я работаю над этим, хорошо? Агрон, я не хочу, чтобы это встало между нами. Пожалуйста, просто знай, что я хочу, чтобы ты был в моей жизни. Ты нужен мне. Наступает долгая пауза, и все, что Назир слышит, это движение транспорта на его конце телефона и дыхание Агрона на другом. Наконец, его голос звучит, тихий и грустный. — Я знаю. Я знаю, малыш. Прости. — Это и моя вина тоже. — Я не должен был навязывать тебе это. Я просто не очень хорош в словах, разговорах и прочем. Назир слышит, как кто-то зовет Агрона, затем что-то еще, а потом — громкий смех. Недовольство просачивается даже по проводам, вызывая улыбку на лице Назира. — Похоже, твоим парням понадобился их замшефа, а мне пора забираться обратно в грузовик. — Эй, теперь у нас все хорошо, правда? — Напряжением и даже отчаяньем, которое Назир никогда раньше не слышал, отдает в каждом слове. — Конечно. Скоро увидимся. — Поторопись. Назир чувствует, как румянец начинает разгораться на его лице. Он всегда краснеет, когда Агрон ведет себя так, как будто он находится вдали от Назира, и даже небольшое промедление — это пытка. Он обходит машину сзади и захлопывает откидной борт, в то время, как Чадара и Петрос запирают салон. Назир собирается залезть в кабину грузовика, но видит его. Сидящего через дорогу в кафе и лениво обводящего пальцем край кружки. В одном из дорогих костюмов — кремовый с темно-синим галстуком и белой рубашкой. Темные очки сверкают в дневном свете. Когда Цезарь замечает взгляд Назира, он машет пальцами в жутком маленьком вальсе — барабанит ими по воздуху, ухмыляясь и скаля зубы. Волосы на затылке Назира встают дыбом, тошнотворный скручивающийся узел заползает в живот. Они не виделись вечность, и внезапное желание бежать заставляет сердце бешено колотиться. Неосознанно он поднимает руку, как будто тянется к плечу Агрона, к своей безопасности, своему защитнику. Но Агрона здесь нет. Тот находится в шести милях к северу на одной из улиц Бруклина, ожидая его появления. Поэтому, когда Цезарь встает и, выйдя из кафе, пересекает улицу, Назир прибегает к своей проверенной тактике. Он и не думал раньше, что может так быстро залезть в чертов грузовик. Он больно ударяется коленями об пол, волосы путаются в ремне безопасности, но ему удается закрыть, а затем заблокировать дверь, прежде чем Цезарь пересечет белый дорожный знак. — Назир? В чем дело? — Петрос спрашивает с заднего сиденья, вертя головой, пытаясь обнаружить угрозу. — Запрыгивай, черт! Чадара, закрой дверь! — Он взвизгивает, засовывая ключ в замок зажигания. Агрон убил бы, если бы видел, как грубо обращаются с его тачкой, но Назиру сейчас совершенно все равно. Он сдает назад, врезаясь бампером в машину позади него. Грузовик трясет, но сигнализация не срабатывает, поэтому Назир просто игнорирует это. Если поцарапался бампер — обвинит в этом кого-то другого. Цезарь почти добрался до дверцы водителя, когда Назир, получив достаточно пространства, выезжает с парковки, подрезав автобус и двух велосипедистов. Его сердце не перестает колотиться, пока он не проезжает шесть кварталов, всю дорогу проскакивая на желтый. Удушающий страх не проходит, когда он сворачивает с дороги и паркуется в конце квартала. Руки крепко сжимают руль, чтобы не трястись, мысли роятся в голове, блокируя трескотню Чадары и Петроса. Как долго Цезарь сидел там? Следил ли он за ним? Что успел увидеть? — Назир? — Теплая рука подруги опускается на его плечо, нежно лаская кожу через V-образный вырез футболки. — Да? — парень отрывает одну руку от руля, чтобы поправить кошачьи уши. Он смотрит в зеркало, проверяя, что подводка для глаз на его носу не размазалась. — Ты в порядке? — Голубые глаза Чадары сосредотачиваются на Назире, возвращая в реальность. — Да. Все в порядке. Пошли! — Он быстро облизывает губы, поворачиваясь, чтобы открыть дверь. Правда, его все еще пульсирующее сердце рассказывает совсем другую историю. Здание кишит людьми, толпящимися вокруг карнавальных игр и столов с едой, одетых в лучшие костюмы Party City. На улице гремит музыка, громкие звуки Джей-Зи «Нью-Йорк, Нью-Йорк» едва ли ни сотрясают землю. Похоже, сейчас это главное сопровождение всех мероприятий Нью-Йорка. Назиру удается без проблем спрыгнуть с грузовика, и он разглядывает толпу в поисках своего парня. Обычно Агрона, гиганта среди всех остальных, легко заметить, но, во-первых, они не обсуждали, во что оденутся, а, во-вторых, Назир все еще чувствует дрожь страха, расползающуюся под кожей. Он уже готов сдаться, забраться обратно в грузовик, чтобы самому дожидаться Агрона, когда наконец слышит свое имя. Обернувшись, Назир чувствует, как его кожа начинает покрываться мурашками по другой причине. Агрон только наполовину одет в пожарную экипировку: на нем свободные брюки цвета хаки с неоново-желтой полосой по бокам, низко сидящие на бедрах, с подтяжками. В октябре в Нью-Йорке на удивление тепло, и Агрон, воспользовавшись погодой, остался в серой майке с логотипом FDNY спереди. Ткань облегает, словно вторая кожа, мышцы рук перекатываются под ней, когда он прижимает шлем к бедру. — Эй, малыш! Наклонившись, Агрон целует Назира в губы. Он старается сделать это целомудренно под взглядами окружающих, но Назир не собирается подчиняться. Поднявшись на носки, он, не торопясь, лижет рот Агрона, прихватывая пальцами широкие подтяжки. — Привет, — усмехается сириец, отстраняясь. И голос срывается. — Как я вижу, твой костюм это скорее сексуальный котенок, чем просто кот? — подтрунивает Агрон, разглядывая простой, но эффектный костюм своего бойфренда. Тот надел одну из тех глубоких V-образных черных маек, что обнажают половину груди, и пару черных узких джинсов. Агрон почти уверен, что не сможет просунуть палец за пояс, настолько они тесны. Мягкий плюшевый хвост прикреплен к петлям для ремня, а на голове — пушистые черные кошачьи ушки, торчащие меж распущенными волосами. — На этом маскараде я буду тем, кем ты хочешь, — шепчет парень, пальцы медленно скользят по животу Агрона. — Не заставляй меня сразу тащить тебя в грузовик. Не думаю, что Ганник солжет ради меня дважды. Агрон ухмыляется, вспоминая последний случай. Назир собирается ответить что-нибудь горячее и даже грязное (для их сегодняшнего окружения), но его мысль прерывается пронзительным воплем ребенка. — Дядя Агрон! Дядя Агрон! Агрон отпускает Назира, поворачиваясь, чтобы подхватить малыша своими гигантскими руками. Ребенок весь в шоколадной глазури и блестках, застрявших в кудрявых светлых волосах. Ярко-голубые глаза с обожанием смотрят на взрослого, прижимая липкую ручонку к дневной щетине. — Привет, малыш! — Агрон мягко целует ребенка в щеку. — Дядя Агрон, я скучал по тебе! — Малыш снова прижимает руку к щеке Агрона, слова невнятно звучат в устах трехлетнего ребенка. — Я был очень занят. Но у меня есть кое-кто, с кем я хочу тебя познакомить, — Агрон поворачивается к Назиру, осторожно поднимая руку маленького ребенка, чтобы помахать ему. — Тиело, это мой парень Назир. Назир, это сын Саксы и Ганника, Тиело. — Ты кот, — замечает Тиело, выглядя при этом не очень-то впечатленным. — Приятно познакомиться, — усмехается Назир. У него нет большого опыта общения с детьми, но ему нравится думать, что у него доброе сердце от природы. — Парень? — Тиело тычет грязным пальцем в Назира. — Да, он мой парень. Мы вместе, как твои мама и папа. Назир и я вместе, — отвечает Агрон, слегка покачивая племянника. — Ооо, — рот мальчика растягивается в усмешке, показывая ряд острых маленьких молочных зубов и еще больше шоколадной глазури. — Он кот. — Да, он кот, а ты призрак, — ухмыляется Агрон, поднимая одну руку, — а призраки всегда подлежат щекотанию монстрами! Он барабанит пальцами вверх и вниз по животу Тиело, смеется, когда малыш издает громкий визг, растворяющийся в смехе, и извивается. Мощные руки Агрона удерживают его, но не позволяют увернуться от «пытки», мягко теребя мальчика на спине. У Тиело нет шансов. Это образ, о котором Назир никогда не задумывался, — Агрон с ребенком, но смотрится это совершенно естественно. Счастливые визги Тиело и игривое рычание Агрона смешиваются воедино, и, может быть, Назир боится признать это, но он уже видит подобное в будущем: с маленьким мальчиком, только с черными кудрями вместо светлых и большими зелеными глазами. — А я все гадаю, кто похитил моего сына, — Сакса обнимает Агрона за талию, наклоняясь, чтобы прижаться губами к щечке Тиело. — Не похитили, а одолжили. — Агрон возвращает мальчика в объятия Саксы, совершенно по-домашнему обхватив освобожденной рукой шею Назира, который с удивлением обнаруживает, что это действительно приятно. — Кот дяди Агрона, — на этот раз Тиело указывает всей своей рукой. — Милый-милый. — Да, парень дяди Агрона хорош, — воркует Сакса, улыбаясь парочке. — Не парень, — Тиело хмурит брови, явно не понимая, — кот! — Можешь произнести «Назир»? — Агрон подсказывает ребенку, нежно беря его за руку. — Нззз, — шипит Тиело, показывая все свои зубы. — На-зир. Нааа-зззззир, — снова пытается Агрон, вызывая смех Саксы. — Ты делаешь неправильно, — насмехается она, качая головой. — Слишком длинно. Я думаю, следует позволить ему называть меня так, как он хочет, — Назир предлагает, мгновенно краснея под поднятой бровью Саксы. — На-зззз! Назззз! — Тиело шипит, как змея, протягивая руки к сирийцу. Он повторяет это до тех пор, пока Назир не выходит вперед, осторожно беря руку ребенка в свою. Он слегка встряхивает ее, целуя испачканные в шоколаде мизинцы. Чем ближе он к мальчику, тем больше в нем возникает неожиданное стремление. Оно далекое и не совсем конкретизированное, но он хочет, совершенно внезапно, хочет всего этого с Агроном. Он хочет ребенка, кого-то, о ком они смогут заботиться, любить, кормить и одевать. Он хочет прийти домой и увидеть, как их сын спит на груди Агрона или свернулся калачиком в постели. — Разве ты не должен помогать с грилем? — спрашивает Сакса с хитрой ухмылкой, словно она уже знает мысли Назира. Это выглядит немного странным: Сакса с сыном, руки которого запутались в ее пышных волосах. — Пойдем, — поворачивается Агрон к Назиру, — нужно подготовить место для фейс-арта. — Тогда я оставляю вас в покое, — Сакса уходит, оглядываясь через плечо и покачивая Тиело на руках, который продолжает шипеть с озорным блеском в глазах. — Твой стол слева, на нем есть табличка, — Агрон наклоняется к Назиру, легко прикасаясь тремя быстрыми целомудренными поцелуями к его губам. — Я схожу за Чадарой и Петросом, — кивает Назир, чувствуя себя ошеломленным от навалившегося внимания. Агрон поворачивается, чтобы уйти, оставляя шлейфом довольно продолжительное прикосновение к талии парня, в качестве обещания. Оставшаяся часть вечеринки проходит без приключений. Назир, Чадара и Петрос проводят все время, рисуя маски супергероев и цветы на лицах детей, восхищаясь каждой пришедший к ним ведьмой, принцессой, животным или ковбоем. Получая в ответ похвалы от родителей, не торопятся, чтобы маска выглядела идеально. Назиру понадобилось целых пятнадцать минут, чтобы усовершенствовать лицо Человека-паука для маленькой девочки, восхищенный взгляд которой был лучшей из плат на свете. Время от времени он мельком замечал Агрона, снующего повсюду и развлекающего родителей в своей собственной совершенно очаровательной манере. Было странно видеть его общение с другими людьми. Он, конечно, бесподобен, но Назир понимает, что все это лишь притворство. Агрон — человек нескольких слов и, в основном, поступков. Наблюдать за тем, как он маневрирует между родителями, отвечает на их вопросы, держит детей и раздает им конфеты, почти сюрреалистично. Единственное, что беспокоит Назира, так это то, как его волосы дыбятся на затылке, чувствуя на себе чей-то пристальный взгляд. Он видит какого-то парня, темнокожего и привлекательного, одетого в костюм пирата, стоящего в стороне и уставившегося на него, но Назир не уверен, что смог его опознать. Тот выглядит знакомым, как человек, которого вы встретили один раз, а потом не можете вспомнить, когда встретите снова. После пятого раза, когда Назир, словив очередной докучливый взгляд, уже собирается подойти, из ниоткуда появляется Донар и уводит парня прочь, разговаривая с ним довольно резко. Вечеринка заканчивается, но прежде, чем все это понимают, зажигаются уличные фонари, и музыка переходит в более медленный ритм, мягкие нотки джаза дрейфуют по постепенно пустеющей улице. Назир заканчивает с последней маской, как только солнце начинает прятаться за зданиями. Он стоит, вытянув руки высоко над головой, зевок вырывается из его горла. Он собирается пойти к машине за сигаретой, когда теплые руки скользят по его талии, притягивая к твердой груди. Мягкие губы и грубая щетина пробираются вверх по шее, покусывая челюсть, прежде чем Назир поднимает голову, чтобы встретиться во влажном и медленном поцелуе с губами гиганта. — Ты пахнешь пивом и сладкой ватой, — шепчет Назир, мягко поворачиваясь в объятиях Агрона. — Это хорошо? — Агрон смеется, нежно покачивая их в унисон музыки, доносящейся из динамиков. — Тебе было весело сегодня? — Назир позволяет Агрону вести в этом медленном танце. — Да. Пришло столько людей. А ты? — Да. Было приятно быть частью всего этого. Люди недостаточно ценят пожарных. Рука Агрона почти обжигает нижнюю часть спины Назира, когда он медленно поглаживает ею, удерживая Назира на одном уровне с ним. Он может чувствовать каждый вздох, который втягивает маленький человек, крошечные волоски на руках Назира щекочут его собственные. В этот момент Агрону приходит в голову, что это первый раз, когда они танцуют вместе, и он надеется, что это никогда не закончится. — Ты так не думаешь? — Пальцы Агрона вплетаются в черные волосы, массируя кожу головы. — Нет, не думаю. Подняв голову, Назир прижимает губы к щеке Агрона: «Спасибо за все, что ты делаешь». — С превеликим удовольствием. — Агрон крепко обхватывает голову Назира, чтобы яростно целовать. Это похоже на то, как будто сама судьба против них, потому что, как только губы Назира раскрываются, воздух пронзает вой сирены. Свет из пожарной части ослепляет улицу, когда кто-то поднимает дверь гаража, зажигая красные и синие огни грузовика. — Блядь! Агрон отступает, поворачиваясь, чтобы посмотреть, как Ганник и Крикс бегут к пожарной части. Внезапный прилив волнения и страха сжимает грудь, сознавая, что это должен быть серьезный вызов, раз направлен сюда... — Что-то не так, — бормочет Агрон, больше для себя, чем для Назира, — я должен идти. — Подожди! В чем дело?! Ты знаешь, что происходит? — Назир пытается еще крепче ухватиться за Агрона, но безуспешно: тот отстраняется, автоматически чмокая парня в лоб на прощание. — Не знаю. Мне пора. — Агрон уже бежит к грузовику. Он уже практически забирается в кабину, на ходу надевая куртку, когда кричит достаточно громко, чтобы эхом отозваться на пустынной улице: — Встретимся у тебя. Люблю! А затем исчезает в вопле сирены и мигающих огней.*****
Агрон все еще чувствует исходящий от него запах серы и пота, когда наконец-то останавливается перед квартирой Назира. Он принял душ в пожарной части, но эта вонь настолько глубоко впиталась в кожу, что не исчезает, независимо от того, сколько «Ирландской весны» ты извел. Выпрыгнув из грузовика, он хватает спортивную сумку, прежде чем рвануть вверх по лестнице через три ступеньки к двери Назира. Даже находясь снаружи, он может определить, что света там нет. Уже почти три часа ночи, и хотя его слегка раздражает тот факт, что Назир лег спать, не став дожидаться, Агрон его понимает. Отпирая дверь, он успевает сделать лишь пару шагов, когда летящий ботинок ударяет его прямо в грудь, глухо падая на пол. Агрон захлопывает дверь с громким стуком, разыскивая Назира в темноте, прежде чем загорается боковая лампа и второй ботинок отправляется следом. Сила, с которой он был брошен, заставляет до сих пор не реагирующего и спокойно снимающего собственные ботинки Агрона, выронить сумку. — Что, черт возьми, с тобой не так? Как ты мог просто бросить меня там? — выкрикивает Назир, стоя на полпути между диваном и дверным проемом гостиной. Он до сих пор одет в свой костюм кота, сняв только джинсы, лицо — в красных пятнах. — Назир, — медленно начинает Агрон, пытаясь сдерживать зарождающийся внутри него огонь гнева. Это первый раз, когда Назир кричит на него. — Нет! Пошел ты! Ты не можешь просто продолжать делать это дерьмо. Ты знаешь, что в прошлом году на работе погибло более тридцати пожарных? Ты, блядь, думал об этом? Почему ты вообще выбрал эту профессию? Ты должен уволиться. Я не позволю тебе работать на них, — в довершение Назир скрещивает руки на груди. — Назир, я не брошу свою работы, — Агрон не может сдержать усмешки, и это, кажется, только еще больше провоцирует Назира. Он протягивает руку за спину, чтобы схватить одну из подушек с дивана и зашвырнуть в Агрона. Это небольно, и Агрон ловит ее, но дело в принципе. — Пошел ты! Ты уволишься, или я, блядь, свалю отсюда, — Назир не отступает, стараясь для внушительности казаться выше, когда Агрон направляется к нему. — Назир, — медленно начинает Агрон, изо всех сил стараясь не потерять самообладание. В конце концов, это его Назир — обычно милый, добрый и внимательный Назир. — Прекрасно. Пошел ты. Надеюсь, у тебя будет отличная жизнь без… Агрон услышал достаточно. Пройдя через комнату, он протягивает руку и крепко хватает Назира за затылок. Это недостаточно грубо, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы заставить замолчать и посмотреть на себя огромными влажными карими глазами. Это его точка заземления, одно прикосновение к сверхчувствительной шее Назира, которое всегда заставляет его остановиться, чтобы тот не делал. — Стоп, — голос Агрона звучит тихо, переходя в рык. Как только он получает безраздельное внимание Назира, он продолжает. — Ты не будешь разговаривать со мной в таком тоне. Мы не разговариваем друг с другом подобным образом, — Агрон не ослабляет хватку, но переключает голос на чуть менее интенсивный тон: — Скажи мне, что происходит, и мы исправим это вместе, хорошо? Как будто марионетка, которой перерезали струны, Назир мгновенно сдувается, ощущая непоколебимую поддержку Агрона. Он на мгновение утыкает лицо в широкую грудь, разражаясь рыданиями, а затем что-то бормочет, увлажняя футболку. Это непривычно, поэтому Агрон вынужден мягко оттолкнуть парня назад и, наклонившись, посмотреть на него, все еще удерживая руку на затылке. — Я просто волновался, — бормочет Назир, пытаясь спрятаться за объятиями. — Малыш, ты же знаешь, что я осторожен. Тебе не нужно беспокоиться обо мне, — тихо пояснив, Агрон убирает руку с плеча парня и гладит его по волосам. — Я никогда не понимал, насколько опасна твоя работа, и я знаю, что это прозвучит глупо, потому что ты, блядь, каждый день тушишь горящие здания, но я просто не… я не… я не смогу справиться, если с тобой что-нибудь случиться, — запинается Назир, пытаясь закрыть глаза. Агрон мягко обхватывает его лицо, поднимая так, чтобы тот встретился с ним взглядом. — Малыш, — гигант вздыхает, нежно соприкасаясь носом о нос Назира, — я работаю с лучшей командой во всем Нью-Йорке. И мы страхуем друг друга несмотря ни на что. Со мной ничего не случится. — Но ты не можешь знать этого наверняка, — хнычет Назир, обнимая Агрона за талию и прижимаясь так тесно, что между ними не остается свободного пространства. Это растет: стресс от неожиданного визита Цезаря породил мысль, что в жизни Назира настанет время, когда Агрона не станет рядом. Когда его работа, или его друзья, или что-то еще украдет Агрона у него, заберет его туда, куда Назир не сможет добраться. И это чертовски страшно. — А еще я не знаю, что произойдет, когда ты просто выйдешь на улицу, — рассуждает Агрон, — и какой-нибудь сумасшедший сможет похитить тебя. Разное случается. Мы не контролируем судьбу. Все, что мы можем попытаться сделать, это быть осторожными и решать проблемы по мере поступления. — Но это такой большой риск... — не сдается Назир, уже зная, что Агрон прав. Он не может предсказать будущее. Он никак не мог знать, что Цезарь будет преследовать его, а Агрона вызовут на работу. Он не может тратить свою жизнь на беспокойство о том, что может произойти что-то плохое. Если так, то с таким же успехом можно совсем не вылезать из постели. — Ты уверен, что это все? — Агрон подозрительно поднимает бровь. Он знает. Он всегда знает. — Мммм, — Назир лжет, и это похоже на льдышку, сползающую вдоль позвоночника. А ведь он никогда раньше не лгал Агрону. — Наз-зир... — голос, достигнув «з», вытягивает его, и Агрон сжимает заднюю часть шеи сирийца. — Я в полном порядке. В порядке. Все в порядке. — Парень поднимается на носки, крепко прижимая губы ко рту Агрона. В глубине души Агрон знает, что Назир лжет ему. Он чувствует это по тому, как отчаянно язык парня ищет язык Агрона, пытаясь отвлечь настолько, чтобы Агрон не циклился на вопросе. Если бы он мог пробраться в его сознание, он бы понял, что это за вещь, из-за которой его парень солгал ему. Это больно, как укол в центр груди, ранящий в самое сердце. Горечь, что осядет надолго. Тем дольше, чем дольше будет этот поцелуй. — Извини, что бросался в тебя вещами. — Назир смотрит сквозь ресницы, пальцы уже подбираются к молнии на штанах Агрона. — Все в порядке. Отличный пристрел, — Агрон решает отпустить ситуацию. Он пропустит ложь, но только потому, что поздно, и что, в конце концов, непременно вытащит ее из Назира позднее, а еще потому, что у него встал, стоило лишь взглянуть в темные огромные глаза. — Ты не такая уж маленькая мишень, — ответной ухмылки Назира достаточно, чтобы разжечь еще один поцелуй, более медленный и влажный, чем предыдущий, — мой большой, сильный мужчина. — Ты так считаешь? Хочешь возместить? — Агрон отстраняется ровно настолько, чтобы выдохнуть слова в рот Назира. — Да, папочка. Позволь мне загладить вину. Назир не колеблется, когда Агрон берет его за руку и ведет в спальню. Они едва пересекают порог, когда парень поворачивается и захлопывает дверь, дергая за верхнюю часть майки Агрона, стягивая ее через голову и пробуя на вкус кожу. Он целует широкую грудь, игриво облизывая сосок, а затем опускается ниже, прихватывая кожу чуть выше пупка. Агрон видит, как ткань боксеров идеально облегает задницу, когда тот наклоняется. Черный материал сидит, как вторая кожа, натягиваясь ровно так, чтобы позволить округлым ягодицам выглянуть наружу. Член дергается при виде такого, желая зарыться между половинками. Агрон клянется, что никогда не видел никого с такой идеальной задницей: аппетитной, круглой, великолепной, манящей схватить, укусить и лизнуть — план, который Агрон собирается выполнить. Он только и успевает, что протянуть руку в попытке схватиться за задницу... когда сириец отстраняется. Сделав пару изящных шажков, Назир кокетливо поворачивается спиной к Агрону, потянув свою футболку вверх через голову, обнажая дюйм за дюймом татуированной, карамельной кожи. Валяющиеся вещи на полу вряд ли проблема по сравнению с тем, как пальцы Назира тянутся вдоль пояса его шорт. Это провокация, которую он не доводит до конца, только демонстрирует полоску кожи, прежде чем снова скрыть. — Малыш, — рычит Агрон, шагая вперед. Назир оглядывается через плечо с порочной усмешкой, прежде чем поднять руку и распустить волосы. Они спадают массивными локонами, скользя по спине и укладываясь где-то внизу, в районе ребер. Он знает, что это самое слабое место Агрона: тот всегда прячет лицо в волосах Назира, когда нещадно трахает его, и это всегда вынуждает Агрона кончить быстрее. Это всеохватывающее тепло, сладкий аромат мяты и спелых груш, способ, позволяющий Назиру запросто всем управлять и контролировать. — Ты выглядишь голодным, папочка и слишком... одетым. — Сириец поднимает одну ногу на кровать, а затем ползет вперед, прогибая спину в идеальной арке. — Любопытно, чем я могу поживиться, — подхватывает Агрон, снимая штаны и швыряя на пол. Они оба привыкли спать голыми с тех пор, как впервые переспали, потому Агрон даже не потрудился надеть нижнее белье после душа на работе. Его член торчит, возбужденный, покрасневший и уже начинающий подтекать. — Думаю, у меня есть кое-что для тебя. Назир выгибается в талии, медленно стягивая шорты вниз до колен, а затем кладет локти на постель. Он играет с Агроном, распахивая ноги, полностью демонстрируя себя. Яйца висят между раздвинутых ног, отверстие раскрывается, требуя внимания. — Ты так сильно этого хочешь, малыш?.. — Агрон движется к кровати и, протянув руку, гладит выставленную задницу, скользя большим пальцем по щели, поддразнивает, делая паузу в конце. — Агрон, — шепчет Назир, оглядываясь через плечо, — пожалуйста. Тот перемещается в кровать, позади парня и наклонившись, крепко целует, грубо пройдясь щетиной по щеке: наконец, язык и зубы заканчивают дразнить, устремляясь в атаку. Он чувствует вкус крови, поглощая отдышку и всхлипы, которые охотно издает Назир. Он почти перешел границу, перестав быть нежным, пальцы впились в тонкую талию, но затем эмоциональная агрессия словно вытекает из него. Много раз они жестко и быстро трахались, зверски вторгаясь друг в друга, и Назир всегда уступал, всегда просил и стонал, позволяя Агрону полностью властвовать над ним. Это не игры на подчинение, это демонстрация альфачности и мужественности — то, чем наградила Агрона природа. И Назир знает, что несмотря ни на что, Агрон понимает и чувствует его, когда дело доходит до удовольствия. Он всегда берет на себя больше, всегда следит, чтобы Назир кончил, и всегда заботится о нем после секса. Но в этот раз все по-другому. Назир всегда хочет, чтобы это было быстро и грязно, всегда молит трахнуть его, и Агрон спрашивает себя: «Было ли у него когда-нибудь иначе? Кто-нибудь когда-нибудь тратил свое время на Назира? Раздевали ли его дюйм за дюймом, заставляя продержаться как можно дольше, а затем, когда бы Назир кончил, продолжали ли они снова и снова, до тех пор, пока он едва мог дышать?» — Подожди, — выдыхая в губы Назира, Агрон мягко тянет его, усаживая на колени. — Я сделал что-то неправильно? — Автоматическая реакция — чувство вины — то, от чего Агрон пытается его отучить. — Нет, малыш. — Поцелуй в висок. — Всего лишь идея получше. Он переворачивается на спину, стараясь положить голову ниже подушки, создавая вокруг лица кокон. Он заставляет Назира раздеться до конца, стягивая трусы с ног, и Назир проделывает все молча, хотя и хмурит лоб в замешательстве. Он не возражает поездить на Агроне, но он думал, что будет немного побольше прелюдий. — Иди сюда. Протянув большие руки, Агрон осторожно подтягивает парня к своей талии. — Мне понадобится смазка. — Назир наклоняется, нежно посасывая один из сосков. — Пока нет, — качая головой, Агрон подтягивает его выше, — хочу вкусить тебя первым. Дыхание короткими толчками покидает легкие Назира, сжимая его грудь. Он никогда не делал такого раньше, и если Агрон подозревает это, то он прав. Аккуратно расставляя колени, Назир позволяет Агрону подтянуть его, расположив бедра по обе стороны от лица. Он еще не сидит, удерживаемый на весу своим бойфрендом, горячее дыхание опаляет яйца и промежность. — Я хочу, чтобы ты сел мне на лицо, — рычит Агрон, впиваясь пальцами в бедра. — Двигайся так, как будто ты ездишь на моем члене, и я обещаю, что заставлю кончить тебя без рук. — Как ты будешь дышать? Что, если сделаю тебе больно? — Назир задыхается, чувствуя нежное прикосновение губ к своей промежности. — Малыш. — Ладони движутся к заднице, резко потянув парня вниз, отчего тот чуть не падает вперед, упираясь в стену и стараясь стабилизировать себя. Он чувствует, как язык Агрона движется вверх и вниз по его яйцам, постепенно отклоняясь назад, пока кончик не достигает дырки, дразня и сводя с ума. Медленно поток влажного тепла разгорается прямо под кожей, заставляя хватать воздух ртом и дрожать так, что Агрон усиливает манипуляции, чтобы получить от Назира больше. Он крепко удерживает парня на месте, когда начинает лизать медленными длинными движениями. Он чувствует, как смазка стекает по стволу и бедрам далее к волосам и лбу Агрона. К тому времени, как Агрон закончит, оба будут абсолютно грязные. В таком положении, в окружении мягких бедер Назира, Агрон может поднести нос к его яйцам и почувствовать запах. Он и не подозревал, что мускус будет таким опьяняющим: смесь пота, жара и чего-то еще. Агрон решает, что это корица. Назир всегда пахнет специями. Вонзая ногти в ягодицы, Агрон осторожно начинает подталкивать Назира медленными движениями. Это позволяет ему держать язык снаружи, вылизывая головокружительные петли вокруг пульсирующей дырки. Он хочет этого, он чертовски хочет утопить язык в этой жаркой тесноте, но он обещал себе, что не станет торопиться. Он собирается сделать это в последний момент, заставив Назира запомнить этот трах среди всех прочих. — Ох! О черт! — Назир протяжно стонет, чувствуя, как звук вырывается буквально из кишок, когда Агрон, наконец, скользит внутрь. Он не старается сделать это медленно, давит как можно сильнее, просовывая язык глубже, пробуя на вкус внутренние стенки. Его руки раздвигают задницу шире, закапываясь так, что все лицо буквально вжато в пылающую плоть, едва имея возможность дышать, пока он вдыхает кожу Назира. Агрон продолжает, обрадованный тем, что Назир начинает двигаться по нему. Сначала это нежные, немного испуганные движения, слегка отскакивающие назад от языка, но он знает, что это ненадолго, до тех пор, пока он не просунет пальцы внутрь. Он в этом уверен. Член Назира оставляет белые полосы по всему черному изголовью, пульсируя от потребности во внимании. Но он не смеет отрывать руки от изголовья, зная, что если он это сделает, то упадет. Он может чувствовать, как пальцы Агрона массируют его задницу, натягивая кожу, прежде чем слегка шлепнуть ее. Он прекрасно вписывается в большие руки Агрона, достаточно, чтобы схватить и ущипнуть, дразня Назира внезапными оттенками боли. Агрон движет языком снова и снова, вдыхая запах и посылая удары удовольствия по позвоночнику. Но этого недостаточно, и Агрон, вынырнув, прижимает губы ко входу, целуя, а затем сосет кожу. Назир кричит, бедра инстинктивно сжимаются вокруг головы Агрона. Он бормочет проклятия, тело извивается, но Агрон не останавливается. Его собственный член пульсирует, чувствуя себя крайне обделенным, но Агрон может и подождать. Сейчас все для Назира — поклонение человеку сверху. Назиру нужно напомнить, что его мужчина рядом, что Агрон никогда не бросит его и всегда позаботится. — Агрон! Твою мать! Вот дерьмо! Агрон! Назир даже не подозревал о таких звуках, которые издает, вопли улетают в потолок, когда он полностью прижимается к лицу Агрона. Он знает, что это может плохо кончиться. Агрон, по сути, задыхается, но не останавливается. Кажется, что даже ускоряется, язык все быстрее и быстрее щелкает внутри дырки. Весь вымазанный слюной, Агрон отпускает одну из ягодиц Назира, чтобы скользнуть рукой тому между ног. Он помогает своему языку, просовывая один палец, позволяя поту и слюне работать как смазка. Все идет легко, палец активно исследует стенки, ища то самое место. Пальцы Агрона почти вдвое длиннее пальцев Назира, и он точно знает, где отыскать простату. С двумя пальцами глубоко внутри него, Назир начинает чувствовать, как искры оргазма накапливаются в хребте. Но не понимает, насколько он близок к разрядке, пока ноготь Агрона не задевает сладкое место, отправляя раскаленную добела пулю прямиком в позвоночник. Мгновение — и бедра начинают дрожать, крепко стискивая лицо, седлая язык и насаживаясь на пальцы. Агрону даже неважно, что он не может дышать, все, что имеет значение, — это то, как бедра Назира сжимают его голову, устраняя все другие шумы и отвлекающие факторы. Здесь только он и Назир, прямо сейчас, и язык Агрона внутри него, так глубоко, как никогда еще не было. Он проталкивает его между своими скрещенными пальцами, поклоняясь этой заднице и покусывая кожу зубами. Он так увлечен этим, что даже не замечает, как сначала Назир вовсю кричит, а потом — Агрон чувствует теплую струю на лбу. Оргазм накрывает прежде, чем Назир может понять, что произошло. Он изгибается пополам, прижимая лоб к стене и царапая краску ногтями. Член брызжет спермой, пачкая изголовье кровати, что-то попадает на грудь и талию, стекая между ног. Возвращаясь в реальность, Назир слышит, как выкрикивает имя Агрона, вопя так, будто умирает, и он действительно это чувствует: каждое нервное окончание отстреливает очередями удовольствия. Агрон не останавливается, пока пальцы Назира отчаянно не хватают его за руку, умоляя остановиться. Аккуратно дотягиваясь до талии, он сдвигает парня в сторону, позволяя ему рухнуть головой на свое бедро, запутавшись ногами в подушках. — Твою мать, — скулит Назир, кусая кожу на мускулистом бедре. Как у него еще есть силы двигаться — загадка. — Я еще не закончил, малыш. — Агрон высвобождается из-под него, а затем осторожно перемещает Назира, чтобы положить его головой на подушку. Медленно ведя рукой по спине, он целует парня, начиная с плеч, далее вниз, лаская теплыми пальцами ребра. Назир терпит это несколько минут, прежде чем начинает выпячивать задницу, желая ускорить процесс. Агрон, однако, не идет на это, разводя тому ноги вокруг своих бедер, и ложится на него, успешно прижимая к кровати. — Тише, — Агрон шепчет в ухо. — Позволь мне позаботиться о тебе. — Поторопись, — всхлипывает тот, пытаясь снова пошевелиться, но не может, хватая пальцами подушку. — Нет, — фатальность, звучащая в этом слове, заставляет Назира замереть, поглядывая на Агрона через плечо. — Чт… — практически ноя, начинает протестовать Назир, но Агрон затыкает его быстрым толчком, пропихивая свой член сквозь щедро оставленную влагу. — Позволь мне позаботиться о тебе, — продолжает Агрон, размеренно толкаясь внутрь. — Трахнуть тебя, как никогда прежде. Не торопясь, детка, чтобы заставить тебя жаждать финала. И я буду настолько глубоко в тебе, чтобы ты никогда больше не задавался вопросом, кому принадлежишь и кто твой мужчина. — Я уже твой, — скулит Назир, протягивая руку назад, чтобы ухватить Агрона за волосы. — Знаю, — рычит Агрон в ухо, — а теперь докажу это. Материализуя смазку неизвестно откуда, растирает бутылку в ладонях, а затем аккуратно льет из нее в основание позвоночника, позволяя стечь к заднице, помогая пальцами. Он хочет, чтобы это было легким скольжением, без боли и сопротивления в теле. Снова вытянувшись вдоль своего любовника, Агрон начинает толкать свой член между ягодиц, позволяя коже окутать его. Назир хорошо играет свою роль, обхватывая плоть и сжимая ее почти подсознательно. Он громко стонет, когда губы и зубы Агрона снова нападают на его шею, запечатлевая мокрые красно-фиолетовые пятна по загорелой коже. Это метки собственности, позволяющие другим знать, что Назир принадлежит Агрону так же, как Агрон принадлежит ему. Внутри — тесная жара, головка члена потягивается вдоль отверстия, но не проскальзывая внутрь. Кажется, что воздух вокруг них потрескивает от напряжения, а всхлипы и стоны сирийца наполовину заглушены подушкой. Похоже, что проходят годы, столетия, прежде чем Агрон позволяет себе подняться на колени, проникая одним медленным, легким толчком. Он думал, что тело Назира будет сопротивляться, толкаться, давить, а сам Назир — умолять о большем, и в какой-то степени тот не разочаровал. Однако теперь, когда Агрон полностью вошел, расправляя задницу руками, чтобы пройти до конца, Назир — само послушание. Сжимая в руках подушку, он позволяет взять надо собой контроль. Агрон на несколько мгновений остается внутри, дав им обоим почувствовать, насколько глубоко они соединены, насколько близко Назир к тому, чтобы снова кончить, упираясь налившимся членом во влажные простыни. Наконец, Агрон скользит ладонями вверх по рукам Назира, далее по плечам, давая возможность привыкнуть, сосредоточиться на процессе, и, вынув член на несколько дюймов, начинает медленные, но глубокие толчки, тесно прижимаясь, облизывая и посасывая шею, покусывая мочку ушей любовника. Каждый укус и звук полностью поглощен неутолимым голодом Агрона к Назиру. Мощные толчки раскачивают парня над кроватью, мучительным скольжением протаскивая его член по простыням. Это ни с чем несравнимо прежде. Никто никогда не делал такого с ним, не заставлял так хотеть, ждать, жаждать. Никто не уничтожал само его существование, но в то же время заземлял его, давал ему что-то, за что можно уцепиться. — Агрон, — Назир всхлипывает, осознавая сквозь это безумие, что рыдает. — Тише, детка, — Агрон рычит в волосы, — я понял тебя. Я тебя понял. Ты мой, помнишь? — Да. Пожалуйста, никогда не оставляй меня, — задыхается Назир, чувствуя твердое давление члена на простату. — Никогда, — обещает Агрон, и это похоже на нерушимую клятву. Он не ускоряется, но держит ритм размеренным и глубоким. Он может чувствовать, как член протекает, покрывая внутренние стенки своим семенем, тем, чего Назир так желает и жаждет. Агрон клянется, что если бы мог, он всегда бы держал Назира наполненным своей спермой, позволяя ему чувствовать себя цельным и желанным. Назир никогда не будет в опасности, зная, что Агрон был с ним, внутри него, снова и снова. Повернув голову, сириец медленно целует Агрона, больше языком, чем губами, не торопясь и не слишком резко, так же идеально, как его тело идеально встраивается в Агрона. С отчаянным вздохом Назир отстраняется, ошеломленный этим пониманием. Это не трах и даже не секс. Сжимая пальцы Агрона между своими, Назир позволяет осознанию того, что они занимаются любовью, проникнуть в него. Каждый удар — это еще одно заявление о неизменной преданности Агрона ему. Это ясно написано в каждом поцелуе, каждом укусе, каждом движении, которое делает Агрон. Назир ошеломлен, кажется, что у него перехватывает дыхание — не от страха, а от восторга. Агрон чуть отклоняет бедра, с невероятной точностью надавливая на простату. Он знает, как заставить Назира кончить, и, высвободив одну из рук, чтобы просунуть ее под разгоряченное тело, он мягко защипывает соски. Это вызывает резкий стон парня под ним, но Агрон не дотрагивается до члена. Он должен доказать, что для Назира достаточно иметь только Агрона, и он никогда не останется без него. Стоны превращаются в крик, рот Назира становится мокрым от слез, когда он чувствует, как член под ним дергается. Оргазм выглядит так, как будто позвоночник полностью растаял, и не мир разлетелся на осколки, разрывая и его на части, а как будто Агрон и он — единое целое. Они так глубоко внутри друг друга, что никогда не рассоединятся. Это лишает Назира возможности глубоко дышать, кажется, что весь мир останавливается, когда сперма впитывается в кожу и простыни. Агрон может почувствовать это в тот момент, когда тело Назира невероятно плотно обхватывает его. Для сирийца это вторая натура — давить и принимать, но сейчас это совсем другое. Агрон не уверен, осязаемая ли это эмоция в воздухе или крепкая хватка Назира теперь уже на его члене, что вызывает слезы на глазах, но он практически финиширует, утыкаясь в черные волосы, и это не признак жалости или слабости, а полное и абсолютное восхищение человеком под ним. Он едва может двигаться, делая еще три медленных толчка, пока тело Назира не заставляет его кончить. Он выплескивается глубоко внутри, наполняя Назира теплом, и сперма просачивается, капая на его бедра. И он не останавливается, протискиваясь глубже, сильнее сжимая Назира в крепких объятиях. А тот не может сделать вдох, полностью задохнувшись от оргазма и тяжелого веса Агрона на себе, и если он так и умрет, то совершенно не возражает против этого. Через несколько минут Агрон, похоже, понимает, что делает. Он не разъединяет их, просто крепко сжимает бедра Назира в руках и откатывает их в сторону. Прислонившись спиной к огромной груди, Назир поворачивает голову через плечо, чтобы разделить с ним ленивые поцелуи. Их лица влажные от пота, языки дразнят друг друга, давая почувствовать вкус соли и кожи. С такой позиции Назир чувствует, как часть спермы вытекает наружу, но размер члена Агрона достаточен, чтобы удержать большую часть внутри. Они оба не произносят ни слова, когда Агрон шарит рукой, ищя одеяло и накрывая их обоих до талии. Назир лежит тихо, глаза закрыты, но тело дрожит, и он даже не думает, что может сейчас связать мысли воедино, даже если бы попытался. Снова прижавшись, Агрон переплетает их пальцы, укладывая руку на груди парня, прямо над его быстро бьющимся сердцем. Хотя Агрон все еще погружен в тело Назира, через несколько минут ритм усыпляет обоих.