*****
Дуро медленно опускается на кровать, обхватив руками мокрые колени. Он думал, что почувствует себя лучше после душа, но стало только хуже: это была почти пытка — выудить себя из-под кокона одеял. Оплачиваемый отпуск закончился, и босс уже позвонил, чтобы убедиться, что Дуро возвращается. Он не выходил из дома почти неделю, поддерживая себя холодной пиццей, оставленной на столе, и пивом. Единственный раз, когда он соблаговолил за сегодня подняться, — это доковылять в ванную пописать и сразу вернуться обратно на кушетку. Агрон и Назир были более чем внимательны к нему, хотя с каждым днем взгляды Назира становились все более озабоченными. Он старался быть настойчивым, ставя стакан апельсинового сока и салат на кофейный столик, целуя Дуро в лоб. Агрон заказывал пиццу и китайскую еду, по-братски взъерошивая волосы и нежно прихватывая за подбородок. Насколько они пытались помочь, настолько это напоминало Дуро о том, как отвратительно оба влюблены. Каждый раз, когда они находились дома, это было до боли очевидно. Агрон не отходил от Назира, как потерявшийся пес, а Назир каждый раз сворачивался на нем, как кот. Они проводили большую часть ночи, оставаясь с Дуро в гостиной, пока Назир не засыпал на полу, а Агрон — в кресле. Дуро ценил это, даже тот факт, что они пытались не шуметь, когда трахались. За последнее Дуро был в основном благодарен Назиру — именно он пытался утихомирить Агрона. Все было бы не так плохо, если бы не одно «но». Да, он и Актус расстались, поэтому некоторые темы были под запретом. Но Дуро, к своему ужасу, осознал, что, возможно, действительно влюбился в Актуса. Но углубляться в тему больше не хотелось. Он желал лишь тупо валяться в постели. Обреченно вздохнув, Дуро подходит к своему шкафу и рывком открывает дверь, глядя на свисающие свитера и джинсы. Сегодня последний день отпуска, и все, что ему необходимо — футболка Актуса. Это жалко, он знает, но боль в груди не проходит. Его вырывает из болота страданий и ненависти к себе резкий стук в дверь, за которым следует звонок. Он собирается проигнорировать это, но звонок раздается снова, настойчиво прорезая тишину квартиру. Даже не удосужившись натянуть одежду, Дуро быстро оборачивает полотенце вокруг бедер и идет через гостиную, чтобы рывком открыть дверь. Две вещи быстро мелькают в его голове. Первая, нужно было действительно одеться, вторая, если он ударит Актуса по лицу, он с большей вероятностью либо сломает ему нос, либо себе руку. — Дуро, я… Актус едва уворачивается от кулака, твердой рукой ловя запястье Дуро, прежде чем снова прижать к груди. Хотя он и в самом деле нисколько не пострадал, выглядит потрясенным, пялясь и широко раскрывая рот. — Ты сукин сын. Убирайся нахуй, — Дуро дергается, собираясь захлопнуть дверь, но Актус блокирует ее своим телом. Они не слишком различаются по размеру. Дуро высокий, как и его брат, крепко сложенный, но с более гибкими мышцами. Руки и ноги изящней, длиннее и отлично скрывают свою силу под естественно загорелой кожей. Актус шире, его тело играет рельефными мышцами и связками. Он сложен, как человек, которого устраивает превосходить силой других. Вот почему ему так легко оттолкнуть Дуро, при этом удержавшись на месте. — Дуро, послушай меня. Пожалуйста. — Актус не обладает особым терпением, но с Дуро он готов приложить усилия. — Послушать тебя?! Я, блядь, пытался тебя выслушать! Но все, что я получил, это гребаное сообщение о том, что порвал со мной, и потом не слышал от тебя нихуя две недели. Никто не слышал! Единственная причина, по которой я не подал заявление о пропаже человека, заключается в том, что я связался со службой поддержки и отследил твои кредитные карты! — Дуро дрожит, тяжело дышит, когда говорит: — Я, блядь, волновался за тебя! — Я знаю, и мне жаль. Я так виноват. Мне просто нужно было время. Пожалуйста, дай мне все объяснить. — Актус тянется к плечу Дуро, но тот сбрасывает руку бывшего. — Тебе нужно было время? Время для чего? Ты сказал, что все кончено, так что все кончено, черт возьми, и я… — Дуро не может избежать напористых грубых прикосновений на своей шее, когда Актус тащит его к себе, заглушая протесты поцелуем. Это совсем не нежно и не романтично. Это сминание кожи о кожу, их носы припечатаны друг другу так, что им неудобно. Язык Актуса врывается в рот Дуро, ищя вкус, которого ему не хватало. Сейчас это вкус зубной пасты и несвежего пива, но это Дуро, и это все, что имеет значение для Актуса. — Отвали от меня, — хрипит Дуро, пытаясь высвободиться, чтобы тут же быть втянутым обратно, пальцы вцепляются в короткие волосы Актуса, дергая за пряди, когда он вырывается снова. Оба валятся на диван, Актус едва сдерживается, чтобы не раздавить Дуро. Он приподнимается на колени, и, кажется, что время остановилось. Полотенце Дуро распахивается, наполовину оставаясь под ним, наполовину сминаясь на полу. Он не плачет, но в глазах уже копится влага — злые слезы готовы сорваться, если Актус прижмет его слишком сильно. — Черт, я скучал по тебе, — бормочет Актус, большой палец скользит по подбородку Дуро, задерживаясь на нижней губе. Грудь сжимается от таких слов, и он стискивает зубы, пока не почувствует, что может сломать челюсть. — Пошел ты... Он едва успевает произнести эти слова, как уже поплыл, втянутый в очередной поцелуй. Пальцы Дуро пробираются под тесную рубашку Актуса и, задрав ее вверх, стягивают через голову одним мощным движением. Кожа отзывчива грубым мозолистым пальцам Дуро, расправленные крылья приветственно изгибаются над лопатками черными и серыми мазками. Дуро так хорошо знает эту татуировку, что может вслепую проследить ее пальцами. Актус усердно старается расстегнуть свои штаны, шипя под укусами, пока Дуро движется вдоль его челюсти, захватывая кожу на шее и сильно раня. Он знает, что заслужил это, поощряя глубоким стоном, вырвавшимся наружу. Ускорившись, Актус едва успевает опустить штаны до колен, прежде чем Дуро опрокидывает его, и оба падают на ковровое покрытие. — Дуро, — начинает протестовать Актус, не желая лежать распростертым на спине. Но Дуро плевать, он прижимает руку к груди, удерживая любовника на полу. Он хочет быть сверху, наблюдать за лицом Актуса, когда тот кончит, зная, что причиной этого был только Дуро. Ему нужно напоминание. Между журнальным столиком и диваном недостаточно места, чтобы перекатить их обоих, и Актус в отместку хватает Дуро за талию, впиваясь ногтями в кожу. Его взгляд цепенеет от члена Дуро, покачивающегося между ними и изогнутому к животу. Кожа покраснела, смазка выделяется на головке, прежде чем медленно скатиться вниз. Актус размазывает ее пальцами, прежде чем дорваться до плоти и начать дрочить. Совершенно невозмутимо Дуро, отвлекаясь, шарит под подушками дивана, вытаскивая практически пустую бутылку смазки с налипшей по боку ворсовой пылью. — Ты держишь смазку в диване? — Актус удивленно поднимает на него бровь. — Это не мое. — Выражение лица Дуро не меняется, оставаясь хмурым, но глаза светлеют — словно образ из прошлой версии Дуро — моложе и счастливее. Актус сдерживает недовольство. Конечно, Агрон и Назир прячут смазку под диванные подушки. Он нисколько не удивился бы, если бы в каждом углу квартиры хранились чертовы лубриканты. Мысли прерываются в тот момент, когда Дуро открывает бутылку, обильно поливая пальцы жидкостью. Актус хочет помочь, протягивая руку, но рявканье Дуро заставляет его остановиться. Если тот не хочет помощи, Актус не настаивает, но он не собирается просто лежать здесь на полу, позволяя Дуро сесть на его член и трахнуть себя. Он садится, прихватывая маленький сосок зубами, облизывая, чтобы тот затвердел, пальцами воздействуя на другой. Дуро стонет от внимания, одна рука скользит по волосам Актуса, а другая опускается к промежности. Он быстро подготавливает себя умелыми пальцами, рывком подаваясь вперед, чтобы снова впиться в губы Актуса. Актус протягивает руки вниз к раскрытым ягодицам Дуро, проникая внутрь, помогая ему, и ухмыляется, видя, как тот задыхается от его толстых пальцев. Добавляя новые, он растягивает его шире, уже четырьмя. Прошло слишком много времени, Дуро нуждался в этом, нуждался в Актусе больше, чем готов признать. — Ложись, — рычит он, отстраняясь, чтобы потереть влажные пальцы по истекающему члену Актуса. Тот делает, как ему говорят, позволяя Дуро положить одну руку на грудь, прежде чем опуститься на член. Это медленное скольжение, немного болезненное, но у Дуро нет другого пути. Он не позволит этому произойти слишком быстро. Вторгаться в тело Дуро — пытка, слишком горячая и тесная. Актус чувствует плотный обхват, что не мешает ему выгибаться, толкаясь глубже, пока он не почувствует, как бедра любовника упираются в его собственные. — Вот, черт! — Дуро стонет, откидывая голову назад. — Да, именно так, малыш, — поощряет Актус, сжимая руки на его бедрах. — Заткнись, — тот шипит, прищуриваясь. Перекатывая бедра резкими восьмерками, Дуро насаживается на член, вжимая руки в грудь Актуса. Это не нежный секс. Это грубое соитие с царапинами и укусами. Он начинает раскачиваться вверх-вниз, не позволяя себе приспособиться, прикусывая нижнюю губу, чтобы не застонать от боли. Его собственный член стучит по животу, размазываясь по ведущей вниз дорожке волос. Актус поражен, зависнув между желанием поддаться бедрами вверх и тем, чтобы замереть, лежа на полу. Дуро в отличной форме: держа сильного партнера, прикованным к полу, и используя свое тело для достижения удовольствия. Актус вонзает ногти в его бедра и добавляет свой собственный ритм, оставляя синяки на внутренней стороне. Он больше не будет терпеливо лежать, чтобы дождаться освобождения. Его член уже пульсирует внутри, озабоченный только поиском того места, которое заставит Дуро кончить. Это мучительно, когда Дуро, не имея достаточно места для размаха, отдергивает руку и бьет Актуса, совсем не тем ударом, который желал нанести. Но это срабатывает, хотя и не приносит физической боли, заставляя приподняться и схватить Дуро сзади. И грубо впиться губами, рыча, когда тот пытается оттолкнуть. Держась ближе, Актус проводит рукой по груди Дуро, затем плотно обхватывает его член. Все это слишком быстро закончилось сексом. Жесткая атака друг на друга — Актус не хотел ничего подобного. Он собирался просто прийти и извиниться, доказать, что волнуется о Дуро, а не трахаться из мести на полу в гостиной. — Отпусти меня, — шипит Дуро сквозь зубы, пытаясь оттолкнуть его, так как ритм руки на члене слишком грубый, чтобы быть успешным. — Нет, — это все, что говорит Актус. И Дуро действительно не имеет это в виду. Если бы это было так, он не стал бы вонзать ногти в спину любовника и ускорять толчки. Он бы просто оттолкнул его. Дуро более чем способен постоять за себя сам. А сейчас все выглядит совсем не так. Он пытается спрятать свое лицо, когда невольно стонет, а член обильно сочится. Это так не характерно для него — скрывать эмоции от Актуса. Злые слезы выжигают глаза, когда он чувствует, как оргазм крепко сжимает основание позвоночника, угрожая выплеснуться наружу. Актус продолжает, чувствуя, что Дуро дрожит, и обвивает крепкими руками талию, подтягивая вверх. Слова подводят его, не позволяя сказать, как сильно он хочет сохранить все так, как сейчас — вместе, чтобы все снова стало хорошо, но он не уверен, возможно ли это. Дуро не тот, кто прощает и забывает, но Актус не сдастся. Он все исправит. Каким-то образом. Он удерживает Дуро, осыпая поцелуями шею и плечи, всасывая кожу ключиц — надеясь, что его чувства оценят. — Дуро, — бормочет Актус в ухо молодого человека, но голос ломается под лавиной эмоций. Этого достаточно. И слишком рано. Дуро хотел, чтобы это продолжалось, но всего так много, что он больше не может. Просто не может. Кровь въедается в ногти, когда он царапает ими по спине Актуса и, откинув голову назад, кричит в потолок. Оргазм, кажется, выплескивается прямо из позвоночника, обрушивая его на Актуса, заставляя их обоих рухнуть на пол. Это удивительно, как Дуро сжимается вокруг Актуса, лишая воздуха в легких. Это порочный круг, когда тело пульсирует и выплескивается семенем, одновременно высвобождая член Актуса. Дуро, похоже, даже не подозревает о том, что он делает, тяжело дыша в шею, горячие слезы и пот смешиваются на его истерзанной коже. Это заставляет Актуса замереть, и он кричит, когда его словно выдаивают, и семя наполняет Дуро с парой новых толчков. Его оргазм вызывает покалывание в теле, и он просто растекается, уже лежа на спине, потому что уверен, что уже сокрушен. Некоторое время они лежат в тишине, затем Дуро поднимается и перекатывается на бок, кладя голову на грудь Актуса. Пол твердый, но Актус не собирается двигаться, только медленно проводит пальцами по спине Дуро, вдыхая висящий в воздухе запах пота и мускуса. — Актус? — Дуро спрашивает через какое-то время, повернув голову. — Да, детка? — тот водит пальцами в его кудрях. — Почему ты меня бросил? — Голос звучит так тихо, что в нем не слышится никакой агрессии. — Мне нужно было разобраться в себе. Я провел все время, пытаясь выяснить, что не так, а потом понял, что «не так» это то, что меня нет здесь, с тобой. Актус наклоняется, чтобы поцеловать, и Дуро позволяет это, слегка расслабляясь. — То, что сейчас произошло, не означает, что я прощаю тебя. Это я даю тебе шанс все исправить, — бормочет Дуро, обхватывая пальцами его челюсть. — Я все исправлю, малыш. Обещаю.*****
Солнечный свет поблескивает на черной верхушке Лонг-Айлендской скоростной автомагистрали, создавая иллюзию тепла. На самом деле нью-йоркский воздух весьма прохладен. Октябрь может быть приятным в начале месяца, но недели через две значительно холодает. Правда, это не мешает Назиру полностью опустить окно, и воздух, врываясь, разметывает по пассажирскому сидению волосы, отливающие смесью черного, коричневого и немного синего. Назир поправляет свои Ray-Ban, поворачивая голову к Агрону. На гиганте зеленый свитер, оттенок которого подчеркнул бы глаза, если бы они не были скрыты темными солнцезащитными очками-авиаторами. Летний загар еще сохранился, веснушки рассыпались по щекам и шее ярко-рыжим цветом. Он отлично смотрится, мощными руками сжимая руль, перекручивая их, когда перестраивается на другую полосу. Назир никогда не забывает, но именно такие моменты, когда Агрон сияет, словно усыпанный золотом, улыбаясь во все ямочки на щеках, ему напоминают о том, насколько его парень великолепен. Не только тело, но и вся его личность. От физических способностей, странноватого юмора до невозмутимого «фирменного стиля», с которым он справляется с Назиром, утешая и поддерживая — все это сводится к одному, к этому удивительному мужчине — его мужчине. Агрон способен почувствовать взгляд Назира, даже спрятанный темным пластиком. Парень выглядит божественно, в облаке развивающихся на ветру волос. Свернувшись на пассажирском сиденье, пристроив ногу прямо в ботинке на приборную панель и держа на весу телефон, увлеченно играет в какое-то приложение. И Агрону хочется, чтобы так было всегда: они — такие счастливые и вместе на широком шоссе в никуда. Его больше не удивляет, как глубоки его чувства к Назиру. Это пугает? Да. Удивляет? Нет. Он любит его и хочет проводить каждый момент своей жизни с Назиром, быть неотъемлемой частью его жизни. Агрон хочет быть тем единственным, кто прижмет парня к себе, прогонит прочь неудачи, защитив от всех бед мира. Но также он хочет позволить Назиру быть свободным, знать, что у него есть воля делать то, что захочет. Он счастлив. Наконец Агрон может сказать, что действительно счастлив и доволен тем, что находится рядом с этим человеком, находится в его жизни. Даже если на обратном пути они застрянут в час пик. Детское ликование переполняет его. Не в силах подавить это, Агрон поворачивается к Назиру с улыбкой, растянувшейся по всему лицу. — Что? — Назир пытается скрыть румянец за рукавом толстовки, закуривая сигарету. Он чувствует, как тот смотрит на него. — Что, что? — Агрон отвечает, протягивая руку, чтобы выключить радио. — Почему ты смотришь на меня так? — Назир тянется к бумажному стакану c зеленым чаем, пальцы касаются бедра Агрона. — Ты знаешь почему. Ты прекрасен, — пожимает плечами Агрон, беря его за руку. — Порой я просто не в состоянии не смотреть. — Заткнись, — Назир игриво кусает костяшки Агрона, успокаивая кожу поцелуем, а тот слегка постукивает пальцами по челюсти Назира, переводя взгляд на дорогу. — Ощущение, словно мы герои кантри-песни. Меняя ноги на приборной панели, Назир переплетает руку с рукой Агрона, глядя в свое окно. — «Мы едем в лучах солнца по грунтовой дороге, и ничто в мире нас не заботит». — Эй, мы же на хайвее, — Агрон фыркает, качая головой. — И мы едем забрать твои сшитые на заказ костюмы на Хэллоуин, о которых, смею добавить, я ничего не знаю. — Но мы ведь счастливы, верно? Мне кажется, что сейчас услышу банджо, а ты напоешь о том, как приятно, что я сижу рядом с тобой в твоем большом пикапе. Назир переходит на свой гнусавый южный акцент, и Агрон не в силах удержаться от смеха, виляя при этом тяжеловесным грузовиком. Он едва уворачивается от быстрых пальцев сирийца, в отместку пихающих его в бок, пытаясь хмуриться, чтобы скрыть улыбку. — Да, детка. Мы счастливы. Именно так. Назир закатывает глаза, устраиваясь на своем сиденье так, чтобы видеть глаза Агрона. — Обещаю, что в наши следующие покатушки в грузовичке, я напялю обрезанные шортики и ковбойские сапоги. — А потом «покатаешься» на мне, объездишь могучего норовистого жеребца? — Улыбка Агрона медленно превращается в самодовольную усмешку, озорные уголки губ отчетливо вздергиваются. — Да. Я докажу тебе, что это не первое мое родео. Автомобиль снова кидает в сторону, когда Агрон протягивает руку, чтобы пощипать Назира, а тот заливается смехом. Они дважды пропускают нужный въезд, прежде чем наконец приходят в себя, хотя Назир все еще давится от смеха. Паркуясь перед магазином, от удивления Агрон вскидывает бровь над солнцезащитными очками и поворачивается к Назиру. Кажется, он тщательно подбирает слова, прежде чем наконец выпалить: — Назир, почему мы у БДСМ-салона? Назир смотрит на витрину магазина. Там — манекен, подвешенный на кожаном ремне напротив другого, прикованного наручниками к большому кресту. Внутри салона виднеется радужная экспозиция фаллоимитаторов, выстроенных в ряд и различающихся по размеру и обхвату. Назир видит вдоль одной стены магазина витрины с кнутами и стеками для новичков и экспертов. И над всем этим, неоновые красные огни мигают надписью «Top to Bottom Adult Store». — Сюрприз? — Назир пытается говорить небрежно, но не может скрыть румянец, разгорающийся на щеках и шее. Возможно, он пытался справиться с этим всю дорогу. — Это твой способ сказать мне, что ты хочешь, чтобы я превратил мою спальню в секс-темницу? — Агрон сдвигает очки на лоб. — Может быть. — Назир бросает окурок в окно, прежде чем прильнуть к Агрону и провести кончиком языка по мочке уха. — Ты хочешь пойти и выбрать наш первый стек? Я разрешу тебе подобрать размер. — Так чертовски заманчиво, — рычит Агрон, сминая губы в грубом поцелуе. — Я обещаю быть плохим мальчиком по дороге домой, если ты будешь хорошим папочкой и примеришь свой костюм, — шепчет Назир сквозь свою нижнюю губу, все еще прикусанную Агроном. — Примерить костюм? Там?.. — Агрон отстраняется с растерянным лицом. — Просто доверься, — подмигивает Назир, прежде чем открыть дверь и спрыгнуть на гравий. — Я думал, что наши костюмы симпатичные, — кричит через стекло Агрон. — Ты хочешь, чтобы я заявился на вечеринку Миры в костюме дома? — Вылезай из грузовика, Агрон, — отзывается Назир, направляясь к магазину. Агрон ерзает на своем сиденье, прежде чем наконец с глубоким вздохом вылезти из грузовика. Возможно, чтобы усмирить Назира, ему и правда понадобится стек. Войти в этот магазин для Агрона словно переступить порог порно-студии. Бесконечные стеллажи с дилдо, кнутами и вибраторами, выложенными по размеру и уровню подготовки пользователей. Толстые кожаные ремни портупей и фиксаторов, ошейники аккуратно висят на одной из боковых стене с надписью «Нужен размер? Просто спроси!». На прилавке круглые аквариумы, заполненные кольцами для членов. Назир абсолютно невозмутим, проходя мимо них прямиком к одному из консультантов в задней части магазина. Это довольно высокий мужчина с обесцвеченными светлыми волосами и вихрем разноцветных татуировок на обеих руках. — Назир! Малыш! Как ты? — Тот вопит, заграбастывая парня в крепкие объятия. — Эзоп! Сколько же мы не виделись, — Назир возвращает приятные слова, моментально отстраняясь и поправляя рубашку. — Когда ты позвонил, я испугался, что ты опять вернулся в тот ужасный бизнес. Ты ведь больше не танцуешь, правда? — Он хватает Назира за щеку, слегка потрепав. — Нет-нет. Просто нужен костюм на Хэллоуин. — Сириец улыбается, чувствуя тепло, исходящее от Агрона, стоящего прямо позади него. — И я подумал, что надо притащить с собой бойфренда, чтобы подобрать и ему костюм. — Этот? — Эзоп указывает на Агрона, вытаращив глаза и разинув рот. — Эзоп, это мой парень Агрон. Агрон — это Эзоп. — Назир отодвигается в сторону, чтобы они могли пожать друг другу руки, при этом не отпуская Агрона и обнимая его за талию. — Очень приятно, — усмехается Агрон, большая рука почти полностью охватывает руку Эзопа. — Нисколько не сомневаюсь. Ухмылка Эзопа совершенно непристойна, когда его глаза исследуют тело гиганта, вверх и вниз, останавливаясь на широкой груди, плотно обтянутой свитером, мощных предплечьях и руках, тесно прижатых к спине Назира. Это не человек, думает Эзоп, это Бог. Он стреляет взглядом в Назира, подмигивая, а затем поворачивается и направляется к ряду занавешенных примерочных. — Ты не сказал мне, что твой бойфренд сложен как чертов греческий бог. Мне понадобится больше кожи, — сетует Эзоп, откидывая одну из занавесок и показывая три мужских манекена, все с исключительно тонкими талиями и мягкими на вид волосами. — Это то место, куда я обычно приходил за костюмами, когда танцевал, — объясняет Назир, поворачиваясь, чтобы обхватить Агрона обеими руками и согреть пальцы на теплой спине. — А тебе не приходила мысль, что было бы проще заглянуть в «Город вечеринок»? — Агрон смотрит на Назира, слегка покачивая их то вправо, то влево. — Я хотел чего-то особенного, — Назир капризно выпячивает нижнюю губу. — Не хочу быть таким, как все остальные на вечеринке. И потом, это наш первый Хэллоуин вместе, и у меня есть крутой мускулистый бойфренд, которым я собираюсь похвастаться. — Ты хочешь показать меня всем? — Агрон до странности очарован этой мыслью. — Именно так. Хочу заставить всех завидовать, что они не могут называть тебя своим. Пусть смотрят и знают, что мне так чертовски повезло, что ты со мной. — С каждым словом Назир прижимается ближе, поднимаясь на носки, чтобы выдохнуть последние слова тому в губы. — Пусть фантазируют о том, чем мы занимаемся, когда никого нет рядом. — Мы делаем это и когда вокруг люди, — ухмыляется Агрон, опуская голову, чтобы крепко прижать губы к губам Назира. Они целуются медленно. Язык Агрона скользит по губам сирийца, проникая внутрь и лаская нёбо. Щетина щекочет кожу мягким зудом, когда Агрон прижимается сильнее. Он может чувствовать стон Назира, вибрирующий на его губах, и это заставляет вплетать пальцы в его волосы, притягивая еще ближе. — Как бы мне ни нравилось это шоу, — ухмыляется Эзоп, виляя бедром, — но сегодня у меня плотный график. Так много помощников и так мало времени. — Извини, мы немного... — краснеет Назир, глядя на Агрона, а затем вытирает губы. — О, не волнуйся. Если бы у меня был такой человек... да где вы все, блядь, — Эзоп всплескивает руками, и его сотрудники, кажется, появляются из ниоткуда с нужным ему сантиметром. — Так, мачо. Раздевайся. — Что? — Глаза Агрона расширяются, рука скользит по талии Назира. — Мне нужно убедиться, что тайные измерения Назира были верными. Разоблачайся, — Эзоп заговорщицки обменивается лукавой улыбкой с сирийцем. Пожав плечами, Агрон отпускает Назира и, скрестив руки на подоле свитера, одним плавным движением снимает изумрудную вещь через голову. Он готов поклясться, что слышит вздохи, и все три консультанта ошеломленно роняют челюсти. Назир невольно подается к нему, самодовольная улыбка озаряет лицо. — О. Мой. Бог. — Эзоп протягивает руку, как будто собирается коснуться Агрона, прежде чем отступает на шаг. — Где, черт возьми, ты его нашел, и есть ли у него брат? — Эзоп, — усмехается Назир, качая головой, — перестань приставать. Плотный график, помнишь? — Дорогой, я высвобожу всю оставшуюся жизнь, если он пообещает никогда не надевать эту «фуфайку». Назир вынужден прикусить губу, чтобы не разразиться смехом, видя, как Агрон настолько напряжен, что демонстрирует всем рельеф на груди и животе. Это действует гипнотически: мышцы перекатываются, грудь выпячивается, как у гордого петуха в курятнике. — Так, мальчики, — хлопает в ладоши Эзоп, подаваясь вперед с вытянутым сантиметром. Когда они приступают к измерениям, Назир отходит, изучая ряды с товарами, беря на заметку незнакомые. У них должно быть пятьдесят новых видов ароматизированных масел, от мяты и фруктов до праздничных ароматов. — Эй, детка? Что ты предпочитаешь: лимонный лайм или мяту? — Назир кричит через весь магазин, поднимая бутылки, чтобы Агрон их увидел. — Ни то, ни другое. Зачем они нужны? Твоя задница хороша, как она есть. — Агрон бесстыдно лыбится, неспешно облизывая нижнюю губу. Два сотрудника, один с лентой вокруг талии Агрона, другой — вокруг его предплечья, хихикают, глядя на парочку. Лицо Назира багровеет, и он скрывается за полкой с резиновыми членами самых причудливых форм. — Эй, Эзоп? — Назир подает голос. — А для чего здесь реклама? Эзоп отрывается от записывания параметров Агрона. — О! Это наша новая услуга. Делаешь слепок члена своего партнера, а мы превращаем его в эксклюзивный фаллоимитатор. Таким образом, когда его нет рядом, а ты на взводе, это все тот же член. И наклонясь к Агрону, добавляет: — Это отваживает от измен. — Так вы можете отлить любой член? — Назир выглядывает из-за витрины, жадно блуждая глазами по телу Агрона. — Ну, если сможешь заставить своего бойфренда спокойно сидеть в течение тридцати минут и позволить нам покрыть его член гипсом, то да. Эзоп возвращается к измерениям, плотно оборачивая ленту вокруг груди Агрона. Он не упускает из виду того, как Назир прикусывает нижнюю губу, словно общаясь с Агроном несколькими быстрыми движениями бровей. Через некоторое время Агрону надоедает сгибаться и позволять чужим рукам шарить по его телу, и он обращает внимание на стену прямо перед собой. Там — полный набор кожаных сбруй, как для мужчин, так и для женщин. Но одна из них особенно притягательна. Это подушка в форме полумесяца, прикрепленная к двум длинным веревкам с липучками на конце. Манекен, на который она надета, лежит на животе, ноги стянуты в стременах настолько, что пятки касаются нижней части спины. Агрон не может не представить себе, как будет выглядеть в этой сбруе Назир, лежащий на животе с раздвинутыми в таком положении ногами, с подушкой, душащей его каждый раз, когда Агрон будет толкаться в его узкой заднице. — Так, хорошо! — Эзоп вырывает Агрона из грез, ударяя его по груди рукой, полной перстней. — Костюм будет немного обтягивающим. Я не знал, что твой бойфренд такой огромный. Но сидеть будет все равно отлично. — Ты Бог, — восклицает Назир, внезапно появляясь рядом с пластиковым пакетом в руке. — О, спасибо, — Эзоп изображает аплодисменты, кланяясь в пояс, — но мне потребуются фотографии. Целиком, во всех ракурсах. — Конечно, — обещает Назир, крепко обнимая приятеля. — Разве мы не измерим и его? — Один из коллег указывает на Назира. — Милый, поверь мне, я знаю все параметры этого парня. Помнишь, когда я сделал тебе те кожаные, кружевные танга на День святого Валентина? Разве это не было самое милое маленькое сердце, вырезанное прямо над его задницей?— упивается воспоминаниями Эзоп, скрещивая пальцы на груди. — О’кей, мы уходим. — Назир краснеет, поворачиваясь к двери. — Не то чтобы я хотел подробностей, но что случилось с тем парнем — Крис, кажется? — спрашивает Эзоп, явно желая перемыть косточки. — Цезарь, — исправляет Назир, морщась. — Мы… — Он встретил меня, — Агрон перебивает, мягко сжимая талию бойфренда одной рукой, — и я просто выкрал его. — И я понимаю почему, — Эзоп снова смотрит на него. За спиной Агрона Назир поднимает руку, указывая на его промежность, а затем поднимает вторую. Челюсть Эзопа отвисает, когда он видит, как Назир увеличивает расстояние между ними, кажется, не собираясь останавливаться. Энергичными кивками подтверждая реальность размера. С полуусмешкой, с полустоном, Эзоп качает головой: — Дорогой, уговори его сделать слепок, а я сделаю еще один фаллоимитатор, для себя.*****
Мира ставит на стол емкость с самодельным сидром, когда звонят в дверь. Она ведь знала, что должна была просто подпереть ее чем-то, а не бегать туда-сюда на каблуках каждые десять минут. В этом году она особенно гордится декором на устроенной вечеринке, не напрасно проведя всю последнюю неделю согнувшись над журнальным столиком с клеевым пистолетом и радужными пачками блесток от Марты Стюарт. Мира превратила квартиру в жутковатую страну чудес, полную висящих призраков, летучих мышей, паутин, натянутых на каждой стене, и блюд со сладостями, напичканными сюрпризами, чтобы хватило на всю ночь. Она даже сама сделала себе костюм милого маленького фавна, включающий настоящие рога и лук со стрелами за спиной. Половина бригады и весь пожарный отряд уже здесь. Ганник и Сакса одеты как Дионис и Афродита. Мира не понимает, как их костюмы еще не спадают, но догадывается, что это из-за множества тесемок. Крикс и Невия — древнеегипетский фараон и мумия — полоски ткани вокруг талии Невии растянуты беременным животом. Барка и Петрос — в матросских нарядах, Петрос в сине-белых полосатых шортах с подтяжками. Даже Дуро и Актус пришли (по этому поводу Мира собирается позже все выпытать у Агрона), одетые как гладиаторы: обнаженные по пояс и в юбках, сделанных из литой пластиковой имитации брони. Мира клянется, что Дуро выглядит в десятки раз очаровательнее со слегка кривоватым забралом на шлеме. Кажется, единственная пара, пропавшая без вести, — это Назир с Агроном, и Мира списывает это на их затянувшиеся ролевые игры, прежде чем они решат посетить настоящую вечеринку. Убедившись, что стол с едой выглядит идеально, она направляется к двери. Ее приветствие умирает на губах в тот момент, когда она видит людей, стоящих у входа. Сначала она замечает Назира, стоящего чуть впереди Агрона. Его черные волосы локонами падают на плечи, глаза подведены белым и золотым косметическим карандашом. Золотой нимб ангела, сделанный из мишуры, великолепно сочетается с золотым блеском, распыленным по его щекам и шее, по всей груди и даже животу. Он одет в крошечные, еле-еле прикрывающие задницу, белые шорты, полностью усеянные мягкими белыми перышками. Такие же перья и на его изящных крылышках херувима. Агрон выглядит божественно. Сбруя из черной кожи перекрещивает его грудь достаточно туго, чтобы слегка врезаться в кожу, делая ее выпуклой. Он выглядит еще более внушительным, возвышаясь над ними обоими. Ремни тянутся вдоль всего голого торса вплоть до черных кожаных шорт. Они с трудом прикрывают задницу, дразняще приподнимаясь при ходьбе. На его покрытых гелем волосах виднеются красно-черные рога дьявола, слегка изогнутые и с острыми кончиками. И в завершение образа — держит перед собой хлыст для верховой езды, крепко сжимая пальцами рукоятку. У Миры отваливается челюсть, глядя на практически обнаженных мужчин, и от нее не ускользает тот факт, что золотые «ангельские» блестки уже прилипли к груди Агрона, возможно, когда он по пути обжимался с Назиром, и не только — алые губы сирийца тоже распухли. — Привет! Мы принесли кексы, — Назир приветствует ее ранее незамеченной корзинкой с оранжевыми и черными глазурованными кексами, посыпанными маленькими кляксами-привидениями. — И пиво, — следом добавляет Агрон, потрясывая упаковкой в двадцать четыре бутылки в другой руке и широко улыбаясь, когда потрясенное выражение лица Миры не меняется. — Мира, кто там? — Сакса выходит из-за угла, поправляя тогу на груди, и замирает, когда видит двух парней. — Вы собираетесь впустить нас или так и будете пялиться? — Назир надувает губы, бросая взгляд на Агрона, а потом снова поворачивается к уставившимся на них девушкам. — Заходите. Заходите. Конечно. — Обе девчонки разделяют одну на двоих похотливую усмешку, отступая, чтобы впустить их внутрь. Войдя первым, Назир направляется прямо к столу с едой, осторожно отодвигая тарелку с печеньем в сторону, чтобы поставить кексы. Он тут же вознаграждается потоком улюлюканья, свиста и других поддразниваний, но все они обрываются, когда Агрон выходит из-за угла, ухмыляясь. — Твою мать, Агрон, — кричит Крикс. — Ты что, не мог позволить себе целый костюм? — Что не так с костюмами? — Назир подходит к Агрону, насупившись, хлопая ресницами. — Ничего, милый. Ничего. — Мира подбадривает его, поглаживая по плечу. — Давайте я налью вам выпить, да? Она отдает им в руки полные чашки горячего яблочного сидра с виски, когда опять слышится дверной звонок, и Мира убегает открывать.*****
Через час Назир оказывается на диване, втиснутым между Петросом и Чадарой, с чередой пустых чашек, выстроенных перед ними на столе. Ранее в них содержалось бухло, но теперь все выпито, и троица безудержно хихикает. — Так как ты уговорил его надеть эти костюмы? Ты выглядишь очень мило, но Агрон, — икает Петрос, — выглядит просто чертовски горячо. — Моли бога, чтобы Барка тебя не услышал, — усмехается Чадара, толкая его в плечо. — Он выглядит сексуально, Чадара, разве не так? — Назир вздыхает, положив подбородок на руку, и смотрит через всю комнату, туда, где Агрон стоит рядом с Дуро и Спартаком, и все трое над чем-то смеются. Ремни впиваются в кожу Агрона, демонстрируя мышцы. Он выглядит таким сильным и таким мужественным, что Назир еле сдерживается. У него наполовину стоит с тех пор, как он помог пристегнуть эти ремни, туго перекрещивая их на спине. — Его член выглядит огромным, — выпаливает Петрос, хихикая и выпивая оставшийся шот. — Он огромный. Чертовски огромный, — вздыхает Назир, мечтательно разглядывая Агрона. — Когда он впервые трахнул меня, подумал, что разорвет меня пополам. — Он не может быть настолько большим… — Чадара закатывает глаза, — Что?! Ну, может, дюймов семь? — Больше, — Назир кивает, с уверенностью очевидца. — Все десять, когда у него стоит. Настолько огромный, что мои пальцы даже не могут полностью обернуться вокруг него. — Ты врешь, — смеется Чадара, — это нереально. — Каждый раз ему приходится растягивать меня тремя, а то и четырьмя пальцами. Я бы не выдержал, если б не полбутылки смазки, но даже тогда это бывает чересчур, — признается Назир. — Но с ним так хорошо. Он просто зверь в постели. — Прекрати. Ты заставляешь меня думать о нем грязно. — Петрос закрывает глаза руками. — Это правда. Каждый раз, когда он вылизывает меня, клянусь, улетаю на какую-то далекую планету. Сексуальную райскую планету, — пьяно икает Назир. — Никто никогда не лизал мою задницу так, как он. Как будто зная, о чем они говорят, Агрон отходит от своей группы, чтобы встать, выжидающе подбоченясь, перед явно пьяной троицей. — И о чем речь? — О твоем члене. — Ни о чем! И Петрос, и Назир отвечают одновременно, тут же начиная хихикать. — Ясно, — Агрон поднимает брови, перед тем как присесть на корточки перед Назиром, мягко беря его за челюсть. — Ты в порядке? — Мммм, — бормочет Назир, качнувшись вперед, но тот его удерживает на месте. — Притормози с выпивкой, окей? Я не хочу, чтобы тебе было плохо, — Агрон смотрит Назиру прямо в глаза, пытаясь донести мысль до его пьяного сознания. — Все в порядке. — Назир закатывает глаза. — Я могу пить хоть до рассвета и буду в полном порядке. — Да, я вижу. Ты же понимаешь, я в курсе, что тебе всего девятнадцать, верно? — Достаточно взрослый для твоего члена — достаточно взрослый для алкоголя, — гримасничает Назир, вытягивая шею для поцелуя. — Если почувствуешь себя плохо, найдешь меня, хорошо, малыш? — Агрон наклоняется вперед, крепко прижимая губы к губам парня. — Обещаю, — кивает Назир, отстраняясь и снова прижимаясь еще для одного поцелуя, прежде чем Агрон встает и идет к двери поприветствовать Луго и Донара. — Значит, идем на кухню за выпивкой? — Петрос хватает Назира за руку. — На кухню! Они протискиваются сквозь толпу людей, которых совершенно не знают, и Чадару задерживает невысокий коренастый мужчина с лысой головой. Прорвавшись через двери кухни, где стоит целая группа новоприбывших, Петрос и Назир теряют друг друга: разделенные кухонным островом, Петрос оказывается рядом с Баркой, а Назир рядом с каким-то парнем, одетым в ярко-фиолетовый костюм сутенера с принтом зебры. — Черт. Извини, — хихикает Назир, наталкиваясь на незнакомца, а тот хватает его за плечо, чтобы не упал. — Все в порядке. Рад, что смог поймать тебя, когда ты свалился ко мне с небес, — он усмехается из-под своей широкой шляпы с полями, и Назир мгновенно оценивает его гладкую темную кожу, полные губы и большие глаза. — Ужасный подкат, — Назир качает головой. — Верно, но я уверен, что смогу придумать что-нибудь получше. Я Каст, — усмехается парень. — Хотел представиться, чтобы ты знал, чье имя будешь кричать позже. Назир закатывает глаза, странно очарованный неудачной попыткой этого человека подкатить. — Я Назир. — Приятно познакомиться, — подмигивает Каст, подхватывая руку Назира и целую в тыльную сторону ладони. — Взаимно. Я собирался выпить, так что прошу извинить. — Назир отворачивается, но мощная рука Каста обвивает его запястье, останавливая. — Позволь сделать это для тебя. Загладить вину и доказать, что я в некотором роде джентльмен, — улыбается Каст, и Назир чувствует, что тает от такого обращения. Он не должен быть таким неприступным. Он может заводить новых друзей, да и Агрон хотел бы, чтобы Назир был вежливым с его коллегами. — Хорошо. Один напиток, — дополняя слова жестом, поднимает палец, позволяя Касту налить ему новую порцую зелья в красный одноразовый стаканчик.*****
— Значит вы двое снова вместе? — Агрон, нахмурившись, смотрит на Дуро, скрестив руки на груди. — Да, — брат пожимает плечами. — Мы работаем над этим. — Ты доволен… — Агрон не успевает закончить, когда Донар и Луго врезаются в него, подталкиваемые громко ржущим Ганником. — Агрон! — Луго крепко обхватывает руками талию гораздо более высокого мужчины, крепко обнимая его. — В чем дело? — тот в ответ скользит рукой по спине Луго. — Ганник уделал Луго по части выпивки, и он решил позвать тебя отомстить за него, — поясняет Донар, икнув. Луго с красным лицом ухмыляется Агрону, сверкая пьяными глазами. — Звонок другу? — Агрон качает головой. — Ты думаешь, кто-то настолько глуп, чтобы попытаться перепить Ганника? — Только если ты трусливое дерьмо, — пожимает плечами Ганник, размахивая бутылкой виски. — Я не трусливое дерьмо, — Агрон закатывает глаза. — Ну-ка, принесите мне стакан! Луго и Донар победно вопят, ударяя Агрона по спине и утаскивая на кухню. Они должны пройти через гостиную, где в центре толпа людей танцует под громкую музыку. Агрон уже миновал половину комнаты, расталкивая людей, когда замечает прямо в центре Назира. Тот стоит спиной, крошечные крылья херувима подпрыгивают с каждым движением его бедер. Руки подняты, одна обхватывает чью-то шею, другая запуталась в своих собственных волосах. Он в паре с каким-то парнем — Агрон не видит четко его лица, одетого в дешевый костюм сутенера — фиолетовый бархат с принтом зебры. Агрон может просто уйти, проигнорировав это. Назир не делает ничего плохого, просто веселится и танцует. Он не станет ему изменять. Но вдруг рука парня спускается по талии к заднице, притягивая ближе, и Агрон стискивает челюсть, скрипя зубами. Они трутся друг о друга, Назир льнет к партнеру в такт грохочущей музыки. Но это сложно, его слегка качает, движения разобщены, как будто он не может сосредоточиться, чтобы следить за музыкой. Темные пальцы, спутанные с белыми перьями, выглядят совершенно неправильно, и жар пронзает грудь Агрона, полностью его останавливая. Назир слегка отстраняется и качает головой, и Агрон, наконец, может увидеть, с кем танцует его бойфренд. Каст, ухмыляясь, смотрит на Назира, рука поднимается, чтобы запутаться в волосах, снова притягивая ближе. Покачав головой, Назир спотыкается, Каст снова хватает его за руку и ведет к лестнице. Пентхаус разделен на два уровня: наверху находятся спальни, внизу — жилые помещения. Назир все время смеется, трясет головой и игриво отстраняется. Буквально в один момент он оказывается на другой стороне комнаты, и Агрон тут же появляется там, оттягивая Назира назад, когда Каст ведет его по первым трем ступеням. Агрону достаточно взглянуть один раз, чтобы понять, что Назир совершенно себя не контролирует, пьяно хихикая с раскрасневшимся лицом. Его подводка для глаз немного расползлась от пота, и он морщит от смеха глаза. — Убери свои чертовы руки от него, — рычит Агрон, заботливо пряча Назира позади себя. — Не стоит так злиться, чувак. Твой парень, наверное, просто устал от твоего дерьма и решил поискать что получше. Ничего страшного в этом нет, — Каст пожимает плечами, покачивая тростью в руке. Агрон, ухмыляясь, испускает смешок, превращающийся в рык, как только его кулак соприкасается с лицом Каста. Дальше только хуже: Агрон толкает Каста назад на один из боковых столов, глянцевые тыквы и листья разлетаются в стороны, он продолжает наносить удары, зубы окрашиваются кровью от одного из удачных ударов. Каст обмякает и не может сопротивляться, когда Агрон держит его навесу, избивая снова и снова. — Агрон! — Спартак внезапно появляется рядом с Назиром, перекрикивая музыку и шум вечеринки. Агрон делает паузу в середине размаха, выглядя наполовину диким, оборачиваясь на своего начальника. — Отойди от него. Немедленно. — Командный тон Спартака не оставляет места для споров. С одним последним мощным ударом Агрон швыряет Каста на пол, а затем проталкивается сквозь растерянную толпу. Назир, прижав руку ко рту и вытаращив глаза, оборачивается, чтобы посмотреть на Спартака, прежде чем последовать за своим парнем, избегая потрясенных взглядов своих друзей. Он находит Агрона на балконе, глиняный горшок с папоротником перевернут, земля рассыпалась по полу. — Ты, блядь, сошел с ума? — Назир шипит, наполовину задергивая шторы, чтобы закрыть обзор для возможных зрителей. — Он нихуя не имел никакого права, — Агрон кричит, тяжело дыша. — Да, он, блядь, запал на меня, это правда, но это не дает тебе право… — Назир пытается рассуждать здраво, моментально перебиваемый, когда Агрон оборачивается. — Это, блядь, дает мне право. Ты мой гребаный парень, и я выбью дерьмо из каждого, кто думает, что может на тебя претендовать, — вопль Агрона, кажется, сотрясает всю землю. — Агрон, — Назир закатывает глаза, пытаясь не смеяться, когда он приближается к мужчине. — Ты действительно думаешь, что кто-то в этом мире может сравниться с тобой? — Назир поддевает пальцами полоску ремня на груди Агрона. — Забудь о Касте. У меня есть идея получше, чем мы можем занять время. Агрон все еще выглядит немного сумасшедшим, тяжело дыша, глаза дико смотрят на Назира, но то, как он его целует, заставляет мгновенно оттаять. Это сильное надавливание зубов, слишком грубое, чтобы быть нежным, губы раздвигают губы Назира без сопротивления. Их пальцы совместно цепляют резинку шорт на талии Агрона и стягивают вниз, обнажая уже твердый член. Назир обхватывает его кулаком, начиная дрочить, другой рукой оттягивая ремни на груди Агрона. Слишком сухо, поэтому он наклоняется и плюет на пальцы, размазывая слюну и вызывая стон любовника. Он не останавливается на достигнутом, оттягивая кожу еще сильнее, а затем обхватывает яйца, перекатывая их между ладонями. Не желая бездействовать, Агрон расстегивает эластичные ремни, удерживающие крылья Назира, бросая их на цементный балкон, а затем опускает руки на заднюю часть шорт. Он стягивает их, перья щекочут его костяшки, когда он засовывает пальцы между ягодиц, уверенно обводя дырку. Назир уже мокрый там: от пота и чего-то еще. — Ты что, черт возьми, растянул себя, прежде чем приехать сюда? — Агрон рычит, поднимая подбородок парня одной рукой, чтобы ужалить словами прямо в рот. — Хотел быть готовым для тебя, папочка, — признается Назир, продолжая работать рукой. — Ты так шикарно выглядишь в этом прикиде. — Ты всегда готов для меня, малыш, правда? Постоянно хочу, чтобы мой член был в тебе, — Агрон шипит, проскальзывая пальцем внутрь. — Хочешь, чтобы я трахнул тебя перед всеми. — Нас могут увидеть? — Назир хочет повернуться, чтобы посмотреть на полуоткрытую балконную дверь, но Агрон тянет его к себе, заставляя замолчать поцелуем. Удерживая его, Агрон прижимает его спиной к перилам балкона. Он добавляет второй палец к первому, одновременно поднимая парня и уравновешивая его, обхватив за талию. Тот скулит в знак протеста, когда ему приходится отпустить член Агрона, чтобы схватиться за металл, крепко цепляя его пальцами. — Я трахну тебя, а ты не будешь прикасаться к своему члену, слышишь? — Агрон рычит, стягивая шорты к члену и высвобождая яйца от спандекса. — Да. Пожалуйста, — уже умоляет Назир, зажмурив глаза. — Агрон! Трахни меня. Ему не нужно повторять дважды. Поддерживая Назира одной рукой за бедра, Агрон поднимает свой член вверх, двигаясь вперед, пока не достигнет цели, мучительно медленно проникая внутрь. Назир чувствует, как его тело расширяется, растягивается на всю длину и обхват. Он чуть не задыхается от горячей волны, ударяющей глубоко внутри, и клянется, что его пронзает до самого горла. Задержавшись на мгновение, Агрон регулирует хватку, позволяя члену Назира раскачиваться между ними. Сжимая его до синяков, он начинает толкаться, держа одну руку на плече парня, другую — на бедре. Назир чувствует себя как в бреду, все еще пьяный от алкоголя, а сейчас еще и от члена, с каждым нажатием на простату заставляющий подходить все ближе к краю. Агрон слишком хорошо знает его тело, играя на нем как на инструменте. Он не собирается прикасаться к члену Назира, зная, что может заставить его кончить без этого — как много раз раньше. Назир никогда не сопротивляется ему, особенно, когда тот такой, как сейчас: сильный и властный. Агрон на мгновение сосредотачивается на том, как нимб ангела над головой Назира с каждым ударом съезжает все ниже, угрожая «пасть» в любую секунду. И он не может удержаться от усмешки, полубезумной и предназначенной сирийцу. — Какая ирония — дьявол трахает ангела, — стонет Агрон, стискивая зубы. — Да… — Назир не в силах сосредоточиться на словах, просто не желая делать что-либо, что помешает ему двигаться. — Разрешишь «ввести тебя в грех»? Наполнить тебя? — Агрон не останавливается, скользя рукой по блесткам на груди, чтобы ущипнуть сосок. Назир не отвечает, просто закидывает ноги вверх по спине Агрона, откидываясь назад и подставляя шею острым зубам. Он чувствует, как будто его трахают в другой реальности: такое удовольствие просто не может существовать в этом мире. Агрон слишком хорош, его член слишком толстый и чертовски огромный. Подняв его с перил, Агрон держит Назира обеими руками, пока трахает. Назир, не имея другой опоры, пропускает пальцы через ремни костюма, и те впиваются в его пальцы и оставляют следы, но Назир едва осознает это. Его член пульсирует, подтекает, и трения между своим животом и твердым прессом Агрона достаточно, чтобы кончить, и Назир клянется, что уже кончает. Да, оргазм ударяет с такой силой, что обездвиживает его полностью. Он дергает за ремни, резко выгнув спину, и Агрон усиливает хватку, но не замедляет толчки, сгибая колени, чтобы уравновесить обоих. Он может слышать людей, все еще присутствующих на вечеринке, доносящиеся возгласы и свист, перекрывающие музыку. Но Агрон знает, что их не видят. Здесь слишком темно, даже с включенными уличными фонарями. Яркий свет от вечеринки и то, что они находятся снаружи скрыли бы их, но звуки, издаваемые Назиром, — явный знак. Назир клянется, что это продолжается в течение еще десяти минут, удары Агрона не прекращаются, и если они что-то еще могут ускорить, то это второй оргазм, который пронзает Назира, и его глаза закатываются к затылку. Это сухо, просто удушающее стеснение вокруг члена Агрона, поскольку собственный беспомощно капает, желая выстрелить, но не имеет возможности, полностью выжатый. Наполовину крик, наполовину вопль, вырывающийся из горла Назира, приводит Агрона к краю. Он кончает, покрывая внутренние стенки спермой, вытекающей наружу по его ногам. Это сотрясает все его тело, чуть не заставляя упасть, и удовольствие скользит вверх и вниз по позвоночнику, вызывая дрожь в ногах и крик из горла. Наконец, он падает на колени, несколько минут прижимая Назира к себе, а затем медленно отталкивает его, поворачивая спиной, и прислоняет к перилам. Он замирает на мгновенье, наблюдая, как его сперма просачивается наружу, прежде чем поддеть несколько капель пальцами обратно до распухшей дырки. Назир пытается отстраниться: всего слишком много, слишком интенсивно, но Агрон не разрешает. Некоторое время он гладит его ягодицы, прежде чем просунуть язык внутрь, чтобы заставить вытечь остатки спермы. Он пробует ее медленными и глубокими движениям языка, разрешая капать жидкости себе на подбородок. Назир скулит, скрывая лицо в руках, тем самым заглушая звуки. Он хочет, чтобы это прекратилось, но ничего не делает, не желая, чтобы Агрон остановился. Он никогда этого не хочет, никогда не отпускает его. Агрон дразнит дырку пальцами, помогая сперме вытекать, начиная сначала с одного, затем добавляя второй, третий, а затем и четвертый. Назир позволяет, раздвигая ноги еще шире, когда Агрон дразнит его большим пальцем. Агрон хочет, блядь, он хочет протолкнуть всю руку, но там нет смазки, и если он собирается сделать фистинг, то это произойдет в постели с большим количеством лубриканта, и Назиру придется кончить как минимум четыре раза. Наконец, Агрон уверен, что прошли десятилетия, а может и тысячи лет, он отступает и облизывает губы, довольный, что ему удалось полностью очистить дырку Назира. Прижимая парня к себе, он натягивает ему шорты, а затем позволяет сесть перед ним, убирая несколько прядей вьющихся волос ему с лица. — Малыш? — Агрон тихо спрашивает, лаская пальцем щеку. — Да, — и Назир прижимается к его ладони. — Ты так хорош для меня. — Как будто из ниоткуда Агрон достает сигарету, позволяя Назиру взять ее дрожащими губами. — Всегда хорош для своего папочки, — тот бормочет, выпуская дым над головой. — Да, — соглашается Агрон, смеясь, целуя его в лоб, — мой идеальный маленький бойфренд. Хочешь вернуться? — Он поправляет ему нимб ангела. — Через минуту. — Назир льнет ближе, сворачиваясь в объятиях и поднося сигарету к губам гиганта. Тот принимает без колебаний, затягиваясь, прежде чем поднять Назира за подбородок, разделяя дым между ними. Агрон клянется, что слышит аплодисменты из гостиной. Как только они входят внутрь, то сразу же сворачиваются в кресле, проводя остаток вечеринки вдвоем, передавая между собой чашку с сидром и кормя друг друга кексами. Находясь в своем собственном мире и полностью игнорируя окружающих, они не замечают какого-то светловолосого парня в углу. И хотя его лицо скрыто под маской гоблина, но голубые глаза сверкают, неотрывно следя за парочкой.