Нефритовый дворец для гуциня и флейты

      Кисть остановилась, выведя последний штрих. Лань Ванцзи, придержав рукав, чтобы не смазать написанное, положил кисть на подставку и поглядел на ровные столбцы иероглифов, столь похожих на выстроившихся рядами солдат во время военного смотра. Безупречно. Но насладиться удовольствием от хорошо проделанной работы Лань Ванцзи мешало одно немаловажное обстоятельство: Вэй Усянь запаздывал, и все мысли мужчины были заняты этим.       Вэй Усянь улизнул из Облачных Глубин с утра пораньше, но вот уже и вторая стража миновала, а он до сих пор не вернулся. Лань Ванцзи нисколько не сомневался, что Вэй Усянь вернётся навеселе: если уж так задержался, то наверняка в винной лавке. Каждый год в день, когда луна особенно близко наклоняется к земле, чтобы разглядеть своё отражение в море, Вэй Усянь пускался во все тяжкие, но Лань Ванцзи никогда не ставил ему это в упрёк. Шестнадцать лет назад, день в день, Вэй Усянь потерял самого дорогого для него человека на свете — шицзе и собственную жизнь.       Сопровождать себя Вэй Усянь запрещал: напиваться по этому поводу он предпочитал в одиночестве. Какое лицо у него было, когда он опрокидывал сосуд за сосудом? Лань Ванцзи ничего не знал об этом. Вэй Усянь возвращался смертельно пьяным, валился спать, а наутро даже не упоминал о прошлом дне и вёл себя, словно ничего и не было. Лань Ванцзи ни о чём не расспрашивал.       Обычно Вэй Усянь возвращался до второй стражи. Облачные Глубины гасили огни в девять. Свет в Цзинши гас несколько позже, если они, увлечённые баталиями под одеялом, забывали задуть светильники. Лань Ванцзи повёл глазами по сторонам, тронул надбровье тыльной стороной ладони. Уже час как пора спать. Отчего Вэй Усянь запаздывает? Напился так, что и встать не может, и решил переночевать там же, где распивал вино? Лань Ванцзи качнул головой: нет, даже будучи пьяным в стельку, Вэй Усянь непременно возвращался домой. Но что ещё могло его задержать? Наткнулся по дороге на свору бродячих собак и вынужден был взобраться на дерево? Лань Ванцзи разволновался от этой мысли и, поверив, что так оно и есть, поднялся, чтобы пойти спасать Вэй Усяня от его злейшего врага — собак.       Дверь хлопнула, в Цзинши ввалился Вэй Усянь, который, как бы ни был пьян, не забыл прихватить с собой парочку сосудов вина — для себя, чтобы опохмелиться поутру, и связку вяленых рыбок — для Лань Ванцзи, поскольку знал, что они ему нравятся. Рыбки были мелкие, на ладони уместилось бы две дюжины или три. Вэй Усяню они тоже нравились.       — Вэй Ин, — сказал Лань Ванцзи, подхватив его под локоть, потому что Вэй Усянь нетвёрдо стоял на ногах и едва не вписался в раздвинутую ширму.       — Это тебе, — сказал Вэй Усянь, пихая ему связку вяленых рыбок. — Я помню, что ты их любишь.       — Очень мило с твоей стороны, — повёл бровью Лань Ванцзи. На связке болтались две с половиной рыбки, остальные Вэй Усянь съел по дороге.       Вэй Усянь заулыбался и полез целоваться. Лань Ванцзи отстранился, прикрыл на секунду лицо рукавом:       — Вэй Ин, ты слишком пьян.       — «Пьян» никогда не бывает слишком, — возразил Вэй Усянь. Он плохо строил фразы, так что Лань Ванцзи предположил, что опустошено было не менее дюжины сосудов вина.       — К тому же у меня был повод напиться! — объявил Вэй Усянь гордо.       — Какой повод? — осторожно спросил Лань Ванцзи.       — Я, кажется, в тебя влюбился, — сообщил Вэй Усянь заговорщицким тоном. — Чем не повод?       Мгновение спустя он уже лежал ничком поперёк кровати в полной отключке. Лань Ванцзи остался стоять где стоял.       Люди, обладающие недюжинным умом, нередко становятся жертвами собственных мыслительных изысканий. Лань Ванцзи всегда был этому подвержен. Был бы он чуть глупее, жизнь его была бы гораздо проще. Но у Лань Ванцзи была склонность искать чёрную кошку в тёмной комнате.       — «Я, кажется, в тебя влюбился»? — повторил Лань Ванцзи замогильным голосом.       Если Вэй Усянь сказал, что влюбился в него, то, получается, он не любил его прежде? Но как же те признания в храме? Быть может, Вэй Усянь действовал под влиянием момента, впечатлённый верностью Лань Ванцзи, которую тот хранил все эти шестнадцать лет? Быть может, то, что было между ними, всего лишь благодарность за эту верность? Лань Ванцзи прекрасно знал, что Вэй Усянь никогда не остаётся в долгу. Или ему неловко было отказать Лань Ванцзи? Или это было лишь слишком далеко зашедшей шуткой? «Я, кажется, в тебя влюбился». Что ещё могла значить эта фраза, оброненная Вэй Усянем во хмелю? Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке…       За пару минут Лань Ванцзи так накрутил себя, что смертельно побледнел и сам стал как пьяный. Он, как привидение, простоял всю ночь у кровати, чуть покачиваясь, а едва рассвело — вышел из Цзинши, чтобы приготовить травяной настой для Вэй Усяня.       — Ванцзи, — обеспокоенно сказал Лань Сичэнь, — что с тобой? На тебе лица нет! Ты себя плохо чувствуешь?       У Лань Ванцзи были тёмные круги под глазами, а кожа — бледнее традиционных одеяний Гусу Лань.       — Брат, — безжизненно сказал Лань Ванцзи, — Вэй Ин меня не любит.       Лань Сичэнь широко раскрыл глаза. Такого ответа он точно не ожидал. Не знай он брата, Лань Сичэнь бы решил, что тот шутит, но с чувством юмора у Лань Ванцзи было туговато, так что он явно говорил серьёзно. Лань Сичэнь прочистил горло:       — Ванцзи, с чего ты взял?       Лань Ванцзи не ответил, но углы его рта скорбно опустились. Лань Сичэнь несколько нервно похлопал Лань Ванцзи по плечу:       — Ванцзи, ты наверняка что-то неправильно понял. Почему бы тебе не спросить об этом у него самого?       Взгляд Лань Ванцзи застыл.       — Боюсь… — едва слышно выговорил он.       — Чего?       — Услышать ответ.       Лань Сичэнь почувствовал себя неловко. Лань Ванцзи редко проявлял перед ним слабости, а вот теперь, как ребёнок, честно признался, что боится. Лань Сичэнь не знал, что произошло, но ни доли секунды не сомневался, что это недоразумение. Вэй Усянь не любит Лань Ванцзи? И как только такое ему в голову пришло?       — Но ты-то его любишь? — проронил Лань Сичэнь.       — Мгм.       — Тогда всё в порядке.       Во взгляде Лань Ванцзи читалось явное недоверие. Лань Сичэнь вздохнул:       — Ванцзи, иди и поговори с ним. Чем скорее ты прояснишь это недоразумение, тем лучше.       Лань Ванцзи неохотно вернулся в Цзинши.       Вэй Усянь только-только проснулся. Лань Ванцзи молча протянул ему чашку с травяным настоем.       — Спасибо, — сказал Вэй Усянь, — голова раскалывается! Не нужно было столько пить вчера.       — Мгм, — сказал Лань Ванцзи и прошёл к своему столу.       Вэй Усянь чуть сощурился и поглядел ему вслед. От Лань Ванцзи веяло холодностью. К чему бы это? Вэй Усянь поскрёб затылок. Может, сболтнул что-то пьяным? Или Лань Ванцзи сердится, что Вэй Усянь вчера завалился спать и не уделил ему должного внимания? Вэй Усянь пошарил в тайнике, извлёк оттуда сосуд с вином и хорошенько к нему приложился. Травы травами, но подобное следует лечить подобным.       — Лань Чжань? — позвал он после.       Лань Ванцзи не ответил. Он развернул бамбуковый свиток и сделал вид, что погружён в чтение. Лань Сичэнь велел ему поговорить с Вэй Усянем, но Лань Ванцзи предпочёл бы отмолчаться. Может, за пару дней забудется. Но Вэй Усянь был другого мнения. Он ещё пару раз ланьчжанькнул и, не дождавшись ответа и твёрдо уверившись, что Лань Ванцзи на него отчего-то дуется, решил выяснить, чем вызвал его недовольство. «Я ни на чём другом сосредоточиться не смогу, пока не узнаю», — подумал Вэй Усянь.       — Лань Чжань, — повторил он, подползая к Лань Ванцзи и легонько бодая его в спину головой, — не игнорируй меня.       — Я занят, — проронил Лань Ванцзи.       — Когда ты выучился врать, Лань Чжань? — фыркнул Вэй Усянь. — Врёт и не краснеет… Что случилось?       — Ничего, — отозвался Лань Ванцзи.       — Если бы ничего не случилось, ты не сидел бы сейчас с такой миной, — возразил Вэй Усянь.       — С какой?       — Ну, раз уж ты снизошёл до разговора, значит, не всё ещё потеряно… Лань Чжань! Ты же меня знаешь, я от тебя не отстану, пока своего не добьюсь…       — С какой?       — С такой, точно у тебя все зубы болят.       Лань Ванцзи бросил на него недовольный взгляд.       — Плохо же ты различаешь, когда что болит у людей, — резковато отозвался он.       — Не зубы? — сделал вид, что не расслышал раздражения в его голосе, Вэй Усянь. — Что тогда? Живот? Или голова? Наверняка голова.       — Почему?       — Потому что ты слишком много думаешь, Лань Чжань… Уй! Да ты на глазах свирепеешь…       Вэй Усянь немножко отодвинулся, но уже через минуту снова подлез Лань Ванцзи под локоть и стал теснить его от стола, пока не освободилось достаточно места, чтобы устроиться у мужчины на коленях.       — Лань Чжань, — сказал Вэй Усянь довольно, — ты сердишься, потому что вчера ночь зазря пропала?       — Нет.       — Потому что я буянил?       — Нет.       — Потому что спал поперёк кровати и занял твоё место?       — Нет.       Вэй Усянь сыпал предположение за предположением, одно красочнее и невероятнее другого, но Лань Ванцзи был непреклонен и неизменно отвечал: «Нет». Вэй Усянь скривился:       — Иногда ты бываешь таким противным, Лань Чжань. Просто скажи, что я сделал не так, чтобы я мог извиниться.       Лань Ванцзи нахмурился.       — И нечего дырки во мне взглядом прожигать. Мысли я читать не умею, а ты ничего не говоришь. Как я пойму, если ты ничего не говоришь?       Проявив небывалую настойчивость, Вэй Усянь принялся донимать Лань Ванцзи и мало-помалу, слово за словом, вытянул из него правду. Глаза его округлились.       — Я что? — протянул Вэй Усянь и… расхохотался.       — Вэй Ин!!! — гневно воскликнул Лань Ванцзи.       — Бессмертные кролики! — продолжая смеяться, говорил Вэй Усянь. — Просто поражаюсь, как такой умный человек, как Ханьгуан-цзюнь, может одновременно быть таким глупым! Только ты мог подумать что-то подобное! Лань Чжань, в заклинательстве тебя на мякине не проведёшь, но ты тупеешь, когда дело касается всего остального.       Лань Ванцзи настолько был рассержен его словами, что даже хотел спихнуть Вэй Усяня с колен. Но Вэй Усянь крепко вцепился в него руками и ногами, как обезьянка. Если он проявлял настойчивость, то избавиться от него было не так-то просто. Вэй Усянь схватил лицо Лань Ванцзи ладонями и принялся покрывать его бессчетными поцелуями.       — Лань Чжань, — сказал он, — да я тебя так люблю, что готов влюбляться в тебя хоть сто раз подряд, хоть тысячу!