Химическая свадьба

24 мая 1994 г., вторник. Гостиная Иванны. Янко с Адей вернулись через спальню, опережаемые развесёлым смехом: шутка с приветствием явно удалась. — Ну, и что вам было сказано? — поинтересовалась Иванна. — Лично нам — ничего, — присаживаясь к столику, мотнул головой Янко. — Да, у Игоря как раз было каминное совещание с главой Департамента магического образования, как я поняла, так что он только посмотрел на нас, как на блаженных, и сделал вид, что кроме него в кабинете никого нет, — пояснила Адя, следуя за ним. — Ничего, закончит — поднимется сюда и что-нибудь да выскажет, — выразил надежду Янко. — Ну-с, чем ты нас сегодня травишь?.. Адя, окинув взглядом угощение, предложила начать с крылышек, пока горячие; идея была одобрена единогласно, и они принялись за еду. Иванна вдруг вспомнила об ассистентке и поспешила позвать её к столу. Василиса с застенчивым видом вышла к публике, вежливо шаркнула ножкой и представилась. Для факультативов на профориентацию она ещё не дотягивала по возрасту, оттого ни Адю, ни Янко не знала. Иванна быстро всех перезнакомила и велела молодому поколению налетать на хлеб насущный, ибо одной духовной пищей сыт не будешь. Молодое поколение согласно кивнуло и присело рядом со старшим, принявшись изучать ассортимент предлагаемых яств. Умявший ещё четыре зажаренных на гриле куриных крылышка, Янко вдруг спохватился: — Чё-о-орт, мне волосы мешают. Дамы, у кого руки чистые? Сделайте мне хвост или косу! — Ты просто умереть как вовремя! — выразила общую мысль Адя. — И вообще, отчего-то некоторым ничего не мешает. Василиса, которая ещё не успела ничего взять, с готовностью вызвалась оказать посильную помощь. — Вам как — простую заплести или по-французски сделать? — деловито осведомилась она, вставая у него за спиной. — Гусары, молчать, — молодецки прикрикнула на синхронно раскрывших рты Адю и Янко Иванна. — Ребёнку всего пятнадцать, нечего моих ассистентов плохому учить! Они сами всему обучатся… — Откуда ты знаешь, что мы хотели сказать? — невинно похлопала ресницами Адя. — Вот именно! — поддержал её Янко. — По рожам вашим вижу! — отрезала Иванна. — Французская коса — это когда на макушке примерно плести начинают, — на всякий случай пояснила Василиса самым невозмутимым тоном; поняла ли она суть беседы — было неясно. — Я бы вам именно этот вариант порекомендовала, при вашей длине волос из обычной косы будут выпадать пряди со лба и висков. — Да-да, делай, как считаешь целесообразным, — согласился Янко, скроив довольно жалобное выражение лица в адрес подруг. Очевидно, сказывалась многолетняя практика — с делом Василиса справилась менее чем за минуту, даже без применения расчёски добившись идеальной ровности плетения. Иванна сбегала в спальню за ленточкой, которой Василиса зафиксировала свои труды, после чего Янко, наконец, смог продолжить трапезу, параллельно расточая благодарности в адрес Василисы. Иванна с Адей оценили результат её усилий, восторженно завив, что Янко теперь просто неотразим, и ходить ему нужно именно в таком виде. Сам субъект восторгов гордо проигнорировал шпильку. Вдохновлённая похвалами Василиса предложила Иванне заплести что-нибудь интересное и на ней; та с готовностью сбегала за расчёской и предоставила себя в руки мастера. Тонкие горячие пальчики, больше всего напомнившие Иванне цепкие лапки лемура, проворно управлялись с прядями её волос, создавая сложные переплетения. Прикосновения убаюкивали, как будто гипнотизировали. — Ну, ты прямо как паук, — восторженно воскликнула Адя, заставляя Иванну вздрогнуть и слегка прийти в себя. — Я в хорошем смысле, — поспешила уточнить она, не спуская взгляда с пальцев девицы. — Как будто паутину плетёшь. — О, меня ничуть не обижает такое сравнение, — улыбнулась Василиса. — Я пауков люблю, они хорошие. У меня даже Патронус — каракурт. — Ого, оригинальная барышня, — оценил Янко. — Да что тут такого, — пожала плечами Василиса. — А вас уже обучали этим чарам? — удивилась Иванна. — Когда нам Сальватьерра про Патронуса рассказывал? — спросила она у Ади. — На пятом, — отозвалась Адя. — Но с тех пор программа могла поменяться, и вообще… — Меня мама с бабушкой этим чарам научили, — пояснила Василиса. — Понятно, — кивнула Иванна. — А вот в Хогвартсе в обязательной программе Патронуса как будто и нет. — Кошмар какой! — ужаснулся Янко. В этот раз Василиса провозилась заметно дольше, однако результат поистине впечатлял — на голове Иванны красовалось нечто вроде короны из кос. — Вот, готово, — отрапортовала Василиса, отодвигаясь, чтобы осмотреть итоги стараний. — На себе мне такого никогда не удавалось сделать, слишком длина большая. На ваших волосах — гораздо лучше, хотя длины маловато, пришлось импровизировать. Меня бабушка научила этой причёске. — Золотые руки! — оценила Адя. — Для такого цвета волос просто идеально, свет играет, как будто на застывшей ртути, — поддержал Янко. — Пойду, посмотрю, — Иванна убежала в спальню и долго любовалась на причёску в зеркало — полюбоваться действительно было на что. Впечатлённая, она вернулась в гостиную, где Василиса уже занялась Адей. Волосы у той были короче иванниных, но и их Василиса ухитрилась причудливо заплести. Трапеза продолжилась под непрекращающиеся восхваления таланта девицы, которая принимала их с истинной скромностью. Крылышки, к счастью, быстро подошли к концу, и Иванна, невольно ожидавшая худшего каждый раз, когда очередное крылышко оказывалось в непосредственной близости от её костюма или майки, вздохнула с облегчением. — Ой, вот я беспамятная, — вспомнила она, принимаясь вытирать пальцы салфеткой. — Надо уже посмотреть, что там девочки мне подарили. Так, куда я его дела… А, ну да. Иванна сбегала в спальню, где на прикроватной тумбочке лежал подарок Смитов. На ощупь она уже успела понять, что это нечто вроде книги, и сделала логическое предположение, что подарили они не книгу, а альбом с фотографиями — среди снимков, что ей отдала в своё время Тори, были лишь те, что относились к научной работе. Под упаковочной бумагой действительно оказался фотоальбом в кожаной обложке с тиснением. На фронтисписе изящно змеилась надпись «На добрую память о Хогвартсе», под которой красовались три подписи. — Ой, какая прелесть, — растроганно прокомментировала Иванна, перелистывая фронтиспис и лист кальки, под которым обнаружился первый снимок во всю страницу — вид на Хогвартс со стороны Чёрного озера в погожий весенний день. — Какой всё-таки красивый замок! — восхитилась Адя. — Наш — не хуже! — заступился за родное учебное заведение Янко. — Кто говорит, что хуже? — возмутилась Адя. — Я сказала, что Хогвартс — красивый, не более того! И местность живописная. — Вот местность, справедливости ради, там куда живописнее нашей, — хмыкнула Иванна. — Давай, листай дальше, — велела Адя. За первым видом следовало ещё три пейзажа с Хогвартсом, снятых в разных ракурсах. В последний кадр попало огромное ивовое дерево, яростно размахивающее ветвями в стремлении попасть по пролетающей мимо неопознанной птичке. Пейзажи сменялись видами интерьеров Хогвартса — коридоры, Большой Зал, Совятня, кухня, гостиные Рэйвенклоу и Слизерина, комната самой Иванны, некоторые аудитории. Далее следовала портретная галерея хогвартских преподавателей и персонала – все, с кем Иванна так или иначе контактировала, начиная с самого Дамблдора (который был сфотографирован с МакГонагалл), заканчивая Филчем с Миссис Норрис. Как удалось Смитам уболтать его сфотографироваться (и, главное, зачем) — для Иванны осталось загадкой, однако смотритель даже пытался изобразить нечто, в его понимании представляющее собой улыбку; Миссис Норрис терпеливо сидела у него на руках и скучающе посматривала в объектив. Портрет Снейпа там, разумеется, тоже присутствовал — сразу же за снимком Дамблдора с МакГонагалл. В отличие от Филча, улыбаться Снейп даже не пытался, только смотрел взглядом «и сколько ещё я должен это терпеть?», периодически заламывая бровь и страдальчески переводя взор куда-то вверх. — Однозначно, шикарен, — оценила фактуру Адя. — Я тебя лично с ним познакомлю в ближайшее время, — уверила её Иванна. — Жду — не дождусь, — Адя охотно закивала и снова велела листать дальше. За портретами следовал ворох бытовых зарисовок на тему лабораторной активности: «Доктор Мачкевич с глубокомысленным видом смотрит на просвет пробирку», «Смиты усердно драят посуду», «Профессор Снейп смотрит на черновик рецептуры как на недоразумение», «Доктор Мачкевич безуспешно доказывает свою правоту перед профессором Снейпом», «Профессор Снейп смотрит на доктора Мачкевич как на недоразумение» (снимков на эту тему было особенно много в разных вариантах, например, «Доктор Мачкевич принимает пищу в лаборатории, демонстративно игнорируя факт того, что профессор Снейп смотрит на неё, как на недоразумение»), «Смиты продолжают усердно наводить порядок в лаборатории», «Профессор Снейп раздаёт указания младшим научным сотрудникам», «Доктор Мачкевич спит в кресле-качалке возле лабораторного стола», «Доктор Мачкевич спит на табуретке, положив голову на лабораторный стол», «Доктор Мачкевич спит в своей кровати, накрыв лицо черновиком» и тому подобное. Особое веселье вызвала фотография крупным планом её обтянутых полосатыми чулками ступней, выглядывающих из зелёного шёлка. В кадре периодически появлялась стеклянная палочка, которой кто-то (скорее всего — Хоуп) проводил вдоль левой стопы, заставляя ноги проворно прятаться под одеяло. Иванна этого эпизода не помнила, из чего следовало, что сон её был чрезвычайно крепкий. Ожидаемых комментариев со стороны друзей, к вящему удивлению Иванны, не последовало — должно быть, их немного дисциплинировало присутствие увлечённо поедающей бутерброд с бужениной Василисы. В рассматривании фотографий та проявила самое деятельное участие, однако сохраняла при этом учтивое молчание. Групповой портрет в кабинете, завершивший экспозицию, был признан однозначным шедевром. Иванна отложила альбом, велев себе при первой же оказии связаться со Смитами по зеркалу и поблагодарить за чудесный подарок. — Неплохо ты съездила, — подвёл итог Янко. — Надо будет ещё метнуться до Архангельска, отдать мои экспедиционные плёнки в печать. Вспомню только, куда я их спрятала… — Иванна попыталась поскрести затылок, но застряла пальцем в косе и оставила это занятие. — Там тоже много весёлого. — Кстати, о веселье! Что ты планируешь делать со своим изобретением? — оживилась Адя. — Я имею в виду — просто опубликуешь рецептуру и методику, или как? — Ну, привет! Экспедицию частично МНП-Холдинг финансировал, да и я, как бы, в нём не последний человек, так что формально изобретение стоит патентовать на имя фирмы, — пожала плечами Иванна; название для общего предприятия родилось случайно и почти с потолка: было решено выбрать что-то неброское, но солидное (ибо запоминаться в перспективе должны были названия продукции), и после недолгих размышлений были взяты первые буквы их фамилий, расставленные в алфавитном порядке — чтобы никому не обидно было. — В общем, тебе задание — запатентовать рецептуру, причём так, чтобы частное использование её не возбранялось, а права на коммерческое производство и реализацию оставались за нами. Я пока займусь подготовкой к докладу и публикацией. Если какие-то документы от меня потребуются — ты свисти. — Хорошо, — согласилась Адя. — Список документов я тебе пришлю, собери по нему всё необходимое. Входная дверь открылась, пропуская в гостиную Каркарова. — А что, ещё не все в сборе? — удивился он. – Ой. А что это у вас с головами? Вы решили радикально сменить имидж? — он обвёл парад причёсок крайне недоуменным взглядом. — Да, у нас бал-маскарад. Иди сюда, мы и тебя украсим! — сделала приглашающий жест рукою Иванна. — Ты к нам насовсем? — Не совсем. Заглянул посмотреть, как дела обстоят, — отозвался он. — Мне еще минут десять, и я весь ваш. — Давай. Может, ещё кто подтянется к тому времени, — предположила Иванна. — На большую аудиторию не рассчитывай, многие сейчас зачёты и отработки принимают до поздней ночи, — покачал головой Каркаров и скрылся из комнаты, пообещав скоро вернуться. — Ой, время-то уже какое! — ахнула Василиса, глянув на каминные часы, показывающие без четверти девять. — Доктор Мачкевич, я побегу. Если что, отправьте мне записку — с домовым, или совой, или ещё как. Третий этаж основного корпуса, пятая дверь слева от главной лестницы. Там, в целом, по фамилии найти можно — вы знаете. — Ага, давай, до встречи, я сообщу, когда помощь понадобится! — закивала Иванна. Василиса забрала из кабинета сделанные записи и, попрощавшись со всеми, убежала в Женское крыло. — Весьма неординарная барышня, — прокомментировал Янко, ощупывая свою причёску. — Умеешь ты находить занятных ассистентов! — Я тут ни при чём, они сами находятся! — поспешила откреститься Иванна. — Интересно, она покинула нас действительно из-за позднего часа или её смутила перспектива делать модную причёску Игорю? — захихикала Адя. — Хотя не знаю, чего тут смущаться. Я лично на её месте осталась бы. — Да ладно, я же пошутила, — хмыкнула Иванна. — Хотя, конечно, может, она ещё к моему юмору непривычная. — Бедняжечка, сколько ей ещё предстоит о тебе узнать, — посочувствовал Василисе Янко. — В крайнем случае — найду новую ассистентку, — вздохнула Иванна. — Хотя я уже к этой привыкла. Пока не знаю, как она себя в лаборатории проявит, но пока что впечатления положительные. После короткой паузы Адя, нетерпеливо постучав ноготками по обложке лежащего недалеко от неё альбома и требовательно уставившись на Иванну, спросила: — Всё это ерунда, кстати говоря. Ну-ка, отвечай как на духу — ты же его таки оприходовала? Нам с Янко чисто для себя, мы поспорили. Не бойся, Игорю мы тебя не сдадим. — Ну, разок. В рамках научного интереса, дружеской поддержки и вообще, так надо было, — призналась Иванна. — У него тоже травма на почве первой любви, вроде моей, — помрачнела она. — Но этого я вам не говорила, ибо это не ваше дело. Нас обоих всё устроило, без каких-либо непоняток. — Ну, ничего себе, чего вот меня никто по-дружески не оприходует? — возмущённо всплеснул руками Янко. — Адя, я не ослышалась — тут кто-то только что пожаловался на недостаток женского внимания?! — вытаращилась Иванна на подругу. — Да я сама в шоке! — кивнула та. — Кто-то, судя по всему, тут слишком много кушает. — Ива, не уходи от темы, — попенял Янко. — Игорю вашему вообще глубоко параллельно, кого я приходую, — с неким вызовом фыркнула Иванна, не став уточнять, что, вообще-то, именно он первый уклонился от темы. — Во-первых, не нашему, а вашему, а во-вторых — с чего ты взяла, что параллельно? — возмутился Янко. — Вот-вот! — поддержала его Адя. — Так, я не поняла! Вы опять за своё? Давно вы к нему в адвокаты устроились?! — ошарашенно вытаращилась на друзей Иванна. — Лично я — почти с самого начала, вообще-то, — ухмыльнулась Адя. – Как, впрочем, и Янко. — Да-да, я всегда всем говорил, что вы — идеальная пара, — подтвердил Янко. — Знаете куда идите с вашими шуточками, — засмеялась Иванна. — Это вас Игорь подговорил так сказать, в отместку за то, что я вам велела к нему заглянуть? Будете продолжать в том же духе — как-нибудь вместо своего традиционного «во имя науки я не позволю похоронить себя в быту», возьму да отвечу «а фигли, назначай дату»! Будете знать, как меня подкалывать! — Отличная идея! — поддержала Адя. — Ивка, ты можешь сколько угодно отрицать очевидное, но мы-то с Адей часто бывали тут после твоего отъезда, так вот поверь — он действительно тосковал по тебе, и не по тебе-эмпату, а чисто по-человечески. Ты можешь сказать, что это всё было в рамках вашего плана, но мы-то Игоря знаем, — продолжил Янко. — Когда узнал, что ты в Хогвартсе — совсем всё ужасно было, он явно опасался из-за этого твоего Снейпа. Весьма о нём нелестно отзывался. — В общем, мы с Янко уверены, что он тебя… ну, возможно, даже любит, хотя, вероятно, и сам себе в этом не отдаёт отчёта либо же боится признаться, — подытожила Адя. Иванна энергично покрутила пальцем у виска. — Вы два обормота. Игорь давно знает Северуса, и мысль о нашем с ним знакомстве ему претила исключительно из-за их совместной деятельности в прошлом. Его пугало не то, что я им увлекусь, а факт того, что вообще стану общаться с действительно плохим парнем. Но я-то знаю Северуса довольно близко…Ваши ухмылки неуместны — у нас было несколько мозголомных сеансов, так что я убедилась в том, что опасения Игоря совершенно беспочвенны. В любом случае, я не думаю, что Игорь ко мне что-то такое питает. — Ну, ты же эмпат! Ты не можешь этого не чувствовать! — не отступал Янко. — Ты только прислушайся… — Чёрт, Янко, ты вообще имеешь представление, о чём говоришь?! — почти разозлилась Иванна. — Эмпатия — это восприимчивость к эмоциям! Любовь — не эмоция. Я различаю оттенки положительной и отрицательной реакции человека на всевозможные раздражители. Например, не зная, что ты любишь крылышки-гриль, я могла бы догадаться об этом по совокупности той эйфории, которую ты излучал, когда хрустел костями, твоего счастливого вида и скорости, с которой крылышки у нас закончились. Я бы и без эмпатии об этом догадалась, а если мне завязать глаза, заткнуть уши и зажать нос, по одной твоей эйфории я знаешь что могу предположить?.. То-то же. Но, извини, тут чувство простое как угол дома! И считывается по ряду внешних проявлений. А любовь — это что такое? Там же сдохнуть можно сколько нюансов! Я вообще не представляю, как это… — Тише, тише, извини, я понял, что сморозил глупость, — примирительно вскинул руки Янко, явно не ожидавший такого взрыва. — Я следила за его эмоциональным фоном, моё присутствие определённо благотворно на него действует, но как можно делать такие глобальные выводы… К чему вы вообще это ведёте? Вы из адвокатов в свахи переквалифицировались? Или решили, что вам пора семьями обзаводиться, и решили меня первую заслать замуж — на разведку? — грозно нахмурилась Иванна. — Что вы вообще задумали? Мне ваш вид не нравится! — заявила она. — Ты только что озвучила мысли, которые у меня возникли после их появления в кабинете, — сообщил Каркаров, появляясь на этот раз со стороны спальни. — Они до ужаса мутные типы, — пожаловалась Иванна, радуясь, что он услышал только последние слова. — Должно быть, замышляют зловещее преступление на крыше. Янко и Адя своими речами заставили её разнервничаться. Одно дело — отцовские шуточки про зятя и материны требования нарожать внуков, и совсем другое — когда друзья так настойчиво тычут носом в то, что она, по их мнению, упорно не замечает… Нет, всё-таки представить Каркарова влюблённым, причём даже не обязательно конкретно в неё, а вообще, было весьма причудливо. — А ты разве не из их команды? — поинтересовался объект её мыслей, усаживаясь рядом и принимаясь рассматривать её новую причёску. — Тебе не нравится, — определила Иванна безо всякой эмпатии — одного выражения его лица было достаточно. Не спуская с неё критического взгляда, он ответствовал, что причёска, безусловно, красивая, но лично ему Иванна больше нравится с распущенными волосами. Та, задумчиво ощупав произведение искусства у себя на голове, со вздохом признала, что он, всё же, прав — это не совсем её стиль. К тому же, из-за непривычного плотного плетения виски начинало как будто ломить (даже самые тугие пучки такого эффекта не давали), так что она принялась расплетать волосы, велев Каркарову помогать, потому как справиться самостоятельно было бы крайне проблематично. — Кстати, что за «долгая история», всё-таки? — спросил он, вынимая из её волос невидимки и складывая их в карман. — Чего? А, ты про мой вопрос утренний! — не сразу сообразила Иванна; она продолжила попытки расплестись, но, постоянно натыкаясь на его пальцы, поняла, что будет только мешать и сложила руки на коленях. — Вон те двое мне прислали твою фотографию школьных времён… — Да-да, — подхватил Янко. — Адя нашла в альбомах матери. А Иве потом совершенно убойный сон приснился. — Адя, пойди, пожалуйста, в кабинет, там в верхнем ящике стола две папки, вытащи из синей конверт, в нём письма, а среди них — эта ваша фотография, — попросила Иванна. Адя, которая в этот момент как раз занималась тщательным пережёвыванием пирожка, издала продолжительный набор невнятных звуков, явно несущий смысл «почему я, а не Янко?». — Он не найдёт, — категорично заявила Иванна. Адя понимающе закивала и сходила за требуемым. Каркаров немедленно опознал снимок, датировав его шестьдесят пятым годом, и поинтересовавшись — не узнаёт ли Иванна ещё кого-нибудь из персонажей. Она придирчиво изучила фото, но кроме Каркарова никто так и не показался ей знакомым. — Вот это — Нансен, — Каркаров указал на юношу с трубкой; затем его палец переместился к его соседу. — А это Крот. Нансена — напыщенного мастера Артефактов с защиты её докторской Иванна опознала с большим трудом, призвав на помощь память и воображение. Кротом же заинтересовались не только она, но и Янко с Адей. Все трое безоговорочно признали, что с молодых лет он был крайне невзрачным и незапоминающимся типом, равно как и тот факт, что вся запечатлённая на фото пятёрка производит впечатление людей сомнительных и местами даже зловещих. Каркаров подтвердил, что впечатление это вполне обосновано, после чего поинтересовался содержанием иванниного сна. Иванна в красках расписала сюжет, вызвав у друзей приступ веселья. Каркаров также нашёл, что сон был презабавный, и выразил радость от того, что ему хотя бы так удалось врезать Снейпу, за что Иванна назвала его врединой, ещё больше развеселив Адю и Янко. Полностью расплетя иваннину причёску, Каркаров переключился на изучение хогвартского презента. В этот раз Иванна сопровождала каждый снимок развёрнутыми пояснениями, так что и Адя с Янко с удовольствием пересмотрели альбом ещё раз. Иванна исподволь следила за реакцией Каркарова на фотографии, но тот не выдал ничего экстраординарного, только слегка кривился при виде Снейпа да особо тщательно рассматривал интерьеры и экстерьеры замка, выдавая незначительные комментарии. Досмотрев альбом, Иванна вернулась к старому снимку. — А кто двое остальных? — спросила она, почему-то решив, что фотография ещё не полностью раскрыла весь свой познавательный потенциал. — Это, — Каркаров указал на второго курильщика, — Романов, тоже сокурсник, а это — мой младший брат, Олег.