Химическая свадьба

Конец мая 1994 г., Дурмштранг. — Надо же, у тебя есть брат? — выразил общее удивление Янко. Действительно, отчего-то заявление оказалось без преувеличения неожиданным. Иванна никогда не расспрашивала Каркарова о его родственниках, а сам он вскользь упоминал как-то только о родителях. — Был, — поправил Каркаров. Если бы разговор происходил без свидетелей, Иванна, в силу склада характера, ни за что не стала бы копать глубже — слово «был» послужило достаточным сигналом к тому, чтобы остановиться, однако не таков был её товарищ. — Нечего тут интриговать, — совершенно неделикатно попенял Янко. — Давай, расскажи нам про своё семейство, — полностью проигнорировал он предупреждающий взгляд Иванны. — Да кто тут интригует, — Каркаров усмехнулся, однако усмешка эта была довольно прохладной. — Знаете, как в сказках: было у отца три сына, старший — умный был детина, средний был ни так, ни сяк, младший — вовсе был дурак. Олег не сказать, что был дурак, но, увы, его это не спасло. — А ты старший? — уточнил Янко. — Нет, как раз средний. Дмитрию тоже не повезло, — абсолютно ровным тоном пояснил Каркаров. — Янко, где твои манеры! — не выдержала Иванна. Она непроизвольно коснулась руки Каркарова, отчего-то пребывая в уверенности, что это больная тема. — Откуда им у меня взяться? — пожал плечами Янко. – Ну, Игорь, рассказывай уже! — подбодрил он. — Ив, всё в порядке, — Каркаров сжал её пальцы; к удивлению Иванны он и впрямь был спокоен. - Это действительно дела очень давно минувших дней, а вы здесь, в конце концов, все свои. …Отец был сторонником и соратником Гриндельвальда, и наш старший брат, Дмитрий, как истинный наследник, не отставал от него. Только Дмитрий в своё время стал последователем Тёмного Лорда, как вы понимаете — разумеется, на нас с Олегом эти веяния тоже оказали известное влияние. Так уж вышло, что и отец, и Дмитрий, и Олег погибли в разное время, а вот меня спас синдром среднего ребёнка. Дмитрий был любимцем отца и интересным образом сочетал в характере излишнюю вдумчивость с крайней самоуверенностью; Олег, как самый младший, был любимцем матери, и оттого отличался некоторой излишней беззаботностью и склонностью смотреть на вещи сквозь розовые очки. — А на тебя родители особого внимания не обращали, так что не успели испортить воспитанием! — блеснул дедукцией Янко. — Можно и так сказать, — в этот раз усмешка Каркарова была несколько более естественна. — По крайней мере, наблюдать и делать выводы я здорово научился, к тому же у меня, по сравнению с братьями, было много времени на разнообразные хобби. И на твой, Песцова, невысказанный вопрос, который у тебя на лбу светится, отвечу — мать не участвовала во всей этой глупости и смогла оградить от этого и мою младшую сестру, двойняшку Олега. Обе живы и здоровы, но со мною по ряду причин не общаются. — Понятно, — кивнул Янко. — А то мы тут Иве наобещали найти среди альбомов профессора Песцовой ещё твоих фотографий в годы юности, но Адя погрязла в переговорах, и у нас не дошли руки, — со впечатляющим изяществом сменил тему он. — Впрочем, теперь ты и сам можешь лично показать ей много всего интересного, — подвёл он итог, на что Иванна отреагировала предупредительной демонстрацией кулака в адрес товарища. На этой торжественной ноте раздался стук в дверь, и в гостиную прошествовали Хайдарага, Раувольфия, Ангелина и Яблонская. — Еле вырвались! — провозгласил Хайдарага, дожидаясь, пока усядутся женщины, и занимая место по ту сторону парапета, спиной к камину, чтобы видеть всех. — Ой, будет вам, у вас отстающих нет, — возмутилась Раувольфия, водружая огромный чайник посреди столика. — У меня — нет, но у моих доцентов набралось некоторое количество, — проворчал Хайдарага. — А что, действительно так много должников? — удивилась Адя. — Да нет, всё как обычно, — отмахнулась Яблонская. — С наших времён ничегошеньки не поменялось, — она села почти напротив Янко и, окинув взглядом его и Адю, на некоторое время приняла изумлённый вид. — А что, Сальватьерра всё ещё принимает зачёты? — нахмурившись, уточнил Каркаров у коллег. — Нет, — хохотнула Ангелина. — Он не поверил, что у нас безалкогольная вечеринка, и заявил, что не может себе позволить пьянство среди недели, особенно — в вашей компании. — Вот всегда он так, — фыркнул Янко. — Согласись, прецеденты были, — захихикала Адя. — Нельзя прецеденты превращать в стереотипы! — возмутилась Иванна. — Сколько можно впадать в этот непонятный ужас, уже пора привыкнуть. — Хватит болтать! — хлопнула в ладоши Раувольфия. — Где чашки? Чай стынет. Чашек нашлось отчего-то всего четыре, и после жребия на «камень-ножницы-бумага» проигравшая Адя отправилась на кухню за посудой. — Ох, нехорошее у меня предчувствие, надо было мне сходить, — пробормотал Янко, уставившись на закрывшуюся за подругой дверь. — Вот как её профессор Песцова по дороге встретит, и всё — считай, потеряли мы Адю. — Да, кому-то придётся пить из чайника, — согласилась Иванна. — И, как истинный джентльмен, хотя по виду это сейчас понять сложно, этим «кто-то» должен быть ты! — Не переживайте, у профессора Песцовой вечно куча отработчиков, — махнула рукой Яблонская, после слов «истинный джентльмен» красноречиво покосившаяся на Янко. В ожидании Ади новоприбывшие ещё раз перелистали хогвартский альбом и успели обменяться мнениями на тему возмутительного поведения Полякова. Единственным адвокатом старшекурсника выступила Алексис, заявив, что мальчик просто очень энергичный, только, увы, пускает свою энергию немного не в то русло. Хайдарага на это решительно заявил, что если энергию юного разрушителя можно было бы пустить на мирные цели, то можно было бы целый год освещать коридоры Дурмштранга, не прибегая ни к каким иным источникам. Каркарова же в обсуждаемых событиях более всего ужасало то, что Поляков каким-то невероятным образом ухитрился разбить вдребезги одну из секций внешнего остекления крыши внутреннего двора, которое в своё время с честью выдержало даже событие октября шестьдесят первого. — Что-то Адя застряла, — встревожилась Иванна, глянув на часы; за те десять минут, что она отсутствовала, уже можно было добежать туда и обратно. — Неужели и впрямь попала в заложники?.. Янко, сбегай, проверь! — Ты чего, если меня профессор Песцова увидит в этом образе, — Янко картинно напряг бицепсы и набрал побольше воздуха в лёгкие так, что и без того сильно в натяг сидящая на нём майка издала протестующий треск, — она Аде запретит с нами общаться! — поспешно открестился он. Иванна признала его безоговорочную правоту и хотела было уже сама пойти проверить — в чём дело, но Адя наконец-то вернулась. Причиной её задержки, однако, явилась вовсе не мать, а не по росту длинная ей иваннина юбка — по дороге на кухню Адя запуталась в подоле и эпично загремела с лестницы. Тем не менее, как человек добросовестный, она всё же посетила кухню и взяла там недостающие чашки. Яблонская вслух усомнилась в умственных способностях Ади, сообщив ей, что любой нормальный человек в таком состоянии, прежде всего, занялся бы ссадинами, а не походами за посудой. Адя моментально обратила её внимание на то, что нормальных людей следует искать где-нибудь в другом месте. Яблонская с тихим вздохом поникла, давая понять, что именно этого всегда и опасалась. Адя невозмутимо раздала чашки и занялась ссадинами. Чаепитие, тем не менее, прошло на редкость чинно, без каких-либо эксцессов. Вероятнее всего, дело было в составе чая — Раувольфия так и не раскрыла полную рецептуру, ограничившись туманными намёками и охарактеризовав напиток как «снимающий напряжение и стимулирующий воображение», при этом всячески отпираясь, что положила туда что-либо психоактивное. Поверили ей слабо, но от чая никто не отказался. Расходиться начали постепенно, чуть заполночь. Первой ушла Ангелина, сославшись на раннюю тренировку, почти сразу за ней подхватилась Адя, которой, согласно протоколу, нужно было обязательно навестить мать. Минут двадцать спустя после её ухода Иванна обнаружила, что начинает клевать носом — видимо, период бодрствования оказался всё же слишком длинным. Спохватившись, она сходила в кабинет за подарком Яблонской — колье и серьги из кроваво-алого коралла, и презентовала той. Яблонская, поколебавшись с минуту (принимать подарки от Иванны откровенно претило её нутру, но гарнитур был именно того самого любимого яблонского цвета, да и выглядел весьма очаровательно), подарок приняла, но выражение лица при этом скроила такое, что наблюдателям было чертовски сложно удержаться от смеха. После этого Иванна сказала, что лично она идёт спать, а кому охота — может продолжать заседание, на том и удалилась в спальню, бросив на дверь звукоизолирующее заклинание. Её быстро срубило в сон, так что она осталась в неведении, чем там кончился вечер. Рано утром её растолкала Адя и, жестами велев соблюдать тишину, потащила её в гостиную, жестами же обещая незабываемое зрелище. Зрелищем оказался спящий Янко, свивший себе из шкур кокон наподобие спального мешка. Спал он после появления подруг недолго — те разразились дружным хохотом, способным и мёртвого разбудить. Отсмеявшись, Иванна высказала Аде порицание за поспешность: — Эх ты, надо было Яблонскую позвать любоваться! — Чёрт, правда, — расстроилась Адя. — Не подумала. — С чего это вдруг? — возмутился Янко, выбираясь из своего гнезда и принимаясь расстилать шкуры по местам. — При чём тут она вообще? — Она на тебя весь вечер косилась, — ухмыльнулась Адя. — Твой вид на неё явно произвёл неизгладимое впечатление! — Ой, ну я не знаю, вид как вид, — пожал плечами Янко. — Расплетите меня, что ли, — он ощупал свою голову и пришёл к выводу, что сам не справится. В четыре руки французская коса была моментально расплетена, после чего дамы зашлись ещё более развесёлым хохотом: волнистые от природы волосы Янко после ночи в косе лежали теперь романтичными локонами. Сам он, сходив к зеркалу и оценив результат, тоже страшно развеселился, заявив, что подумает над тем, чтобы сделать завивку. На этой радостной ноте Иванна велела друзьям одеваться и выметаться по домам, так как ей предстояло наконец-то заняться подготовкой к публикации и докладу — с ними же она рискует просмеяться ещё чёрт знает сколько времени. Друзья требование выполнили и быстро привели себя в надлежащий цивилизованный вид. Прощаясь, они наказали ей не обижать Каркарова и вообще — всячески к нему присмотреться: в конце концов, какой ещё мужчина способен будет терпеть периодическое присутствие в непосредственной близости от неё двух постоянно смеющихся охламонов в лице закадычных друзей любимой супруги? Иванна пригрозила товарищам каверзными проклятиями, если они продолжат морочить ей голову и отвлекать от мыслей о докладе. На этом они распрощались и разошлись по своим делам. Перед тем как отправиться завтракать, Иванна сверилась с часами и, прикинув, что занятия в Хогвартсе, по идее, уже должны были закончиться, достала двустороннее зеркало и послала короткий вызов на зеркала Смитов, на тот случай, если всё-таки просчиталась со временем, и они ещё на занятиях. Ответный вызов раздался минут пять спустя. В зеркале возникли сияющие физиономии хогвартских барышень. — Доктор Мачкевич! — радостно констатировали они в один голос. — Угу, — подтвердила Иванна, рассмеявшись. — Рассказывайте, как там что? — Тут тихо, все готовятся к экзаменам, — сказала Хоуп. — У нас вдруг образовалась для этого куча свободного времени, — подхватила Тори. — А вы точно успеете подготовиться? — в Иванне заговорил голос совести. — Я вас так плотно работой загрузила, вы же всё время были со мною заняты… — Успеем! — хором заверили Смиты. — О, кстати, ваш подарок — просто слов нет! — спохватилась Иванна. — Шикарные фотографии, жаль, что вас двоих мало. Ну, ничего, как приедете в гости — я вас наснимаю! — пригрозила она. — Когда у вас доклад, кстати? — спросила Тори. — Пока не знаю, — хмыкнула Иванна. — Я сажусь за статью для публикации, как она будет готова — тогда и за доклад можно будет приниматься. — Доктор Мачкевич, а это правда, что вы нам написали? — выпалила Хоуп чрезвычайно занимающий её вопрос. — Про Турнир, я имею в виду. — Истинная, — кивнула Иванна. — Но это пока всё, что мне на сегодняшний день известно. Вопрос пока обсуждается. А что, ты хочешь поучаствовать? — Ну, это было бы интересно, — застенчиво молвила Хоуп, безуспешно делая вид, что эта мысль не вызывает у неё бури энтузиазма. — У неё шило в одном месте, — захихикала её подруга. — Как только что узнаю, я вам сообщу, — пообещала Иванна. — А как там профессор Снейп поживает? — не могла не спросить она. — Сложно сказать, — сосредоточенно сдвинула брови Хоуп. — Внешне не очень понятно… Мы после вашего отъезда гораздо реже с ним контактируем. — Но Хоуп показалось, что он периодически впадает в задумчивость, — выложила Тори. — Когда посторонних поблизости нет, — уточнила Хоуп. — Мы с Тори вчера помогали с уборкой учебного кабинета, и я обратила внимание… Иванна кивнула, показывая, что приняла информацию к сведению. Задумчивость — это интересно… О чём она искренне жалела — Каминная Сеть не могла покрыть расстояние напрямую от Великобритании до Новой Земли, даже для простого разговора. Да, можно было навести цепь через несколько узловых каминов, но тогда про конфиденциальность стоило забыть, что Иванну категорически не устраивало. Она сделала себе заметку продумать способ коммуникации со Снейпом; что-то подсказывало ей, что использовать двустороннее зеркало он не захочет, а переписка, увы, не самый оперативный способ общения. — Ну, ладно, не буду вас отвлекать. Если что — я на связи. Про доклад сообщу, — сказала, наконец, Иванна, отвлекаясь от мыслей. Попрощавшись, она велела Смитам от её имени «чмокнуть профессора Снейпа в носик» и прервала связь под дружное хихиканье барышень. Где-то с неделю после разговора со Смитами Иванна никак не могла закончить статью для публикации, всё время находя какие-то несовершенства в тексте, чем успела вывести из себя не только Адю с Янко, свою мать, профессора Песцову и Василису, которая ухитрялась выкраивать время от подготовки к экзаменам, чтобы помогать Иванне с бумажной работой, но и Снейпа, которому она ежедневно отправляла черновики статьи с вопросом: «Может быть, лучше так?». Первый вариант он прислал обратно с рядом правок, во втором варианте правок было значительно меньше, третий вернулся в первозданном виде, с советом публиковать именно это. Иванна на этом не успокоилась и продолжила высылать черновики. На пятом варианте Снейп потерял терпение и, позаимствовав у кого-то из Смитов зеркало, вызвал Иванну, чтобы устроить ей разнос. Та, терпеливо выслушав получасовой монолог на тему собственных человеческих качеств, рассеянно поблагодарила за советы и, оставшись положительно неудовлетворённой исходом беседы, продолжила правки, параллельно размышляя, кого бы назначить новой жертвой. — Ивочка, ты рискуешь переусердствовать, — увещевала профессор Песцова, заглянувшая в кабинет поздно вечером. У Иванны, привычно перешедшей на ночной образ жизни, только-только начинался рабочий день. — Нина Алексеевна, я просто хочу, чтобы всё было идеально, — пробубнила в ответ Иванна, сосредоточенно жуя кончик карандаша. — Ты же сама знаешь, лучшее — враг хорошего, — не отступала профессор Песцова. — Знаю, — кивнула Иванна, продолжая медитировать над листом бумаги. — Так, мне всё ясно, — профессор Песцова покачала головой и поднялась со стула. — Творческий кризис. Пойду-ка я… — Только не надо подсылать Игоря сюда, мне не до него сейчас! — крикнула ей вслед Иванна, но профессор Песцова её демонстративно не услышала. Все те дни, что Иванна была занята написанием статьи, Каркаров проводил либо в Министерстве Магии за обсуждением Турнира, либо на совещаниях с профессорами, пытая тех на тему должников и предстоящих экзаменов, потому Иванна была лишена его общества, чему скорее радовалась, будучи уверенной, что он её сильно отвлекал бы. Спустя совсем недолгое время после отбытия профессора Песцовой дверь кабинета открылась. — Я занята, — моментально предупредила она. — Разумеется, я не стану мешать, — покладисто согласился Каркаров. — Просто рядом посижу, отдохну немного. День был суматошный, — он взял стул, подставил его слева от иванниного и тихо присел рядом, опершись локтем на столешницу. — Как продвигается твоя работа? — поинтересовался он после того, как Иванна отправила третий по счёту черновик в корзину для бумаг. — Сам не видишь? — довольно нелюбезно отозвалась она, на миг оторвав взгляд от лежащих чуть в стороне трёх листов с разными вариантами статьи, признанными наиболее близкими к идеалу. На их основе она и старалась создать тот самый постоянно ускользающий от неё идеал. — Может быть, профессор Песцова права, и я излишне требовательна к себе, но мне хочется, чтобы на этот раз всё было по-настоящему… — чуть смягчившись, пояснила она. — Разреши, я взгляну? — спросил он, кивнув на эталонные черновики. — Давай тебя спать отправим, а я пока почитаю и подумаю. — Ну-у… — замялась Иванна. — Мне они сейчас нужны… — она задумалась; в конце-концов, пусть он и не специалист в области Зелий, но всё же неплохо разбирается в вопросе, а уж что касается написания подобного рода ерунды, то тут вполне даже может ей самой ряд советов дать. — Ну, хорошо, я сегодня ещё посижу, а завтра тебе отдам эти листы. — Нет, так дело не пойдёт. Завтра и послезавтра я весь день занят и не хочу, чтобы ты из-за этого теряла время, — решительно возразил он. — Ну-ка, пойдём, — он взял её за левую руку и поднялся со стула. — Куда? — не поняла Иванна, недоверчиво на него уставившись. — Спать, — он забрал у неё карандаш и положил его на стол, после чего взял её за вторую руку. — Ты всё равно за сегодня не родишь ничего дельного, лучше поспи. — Да я не хочу спать, сегодня в полдень проснулась, — вяло возразила она, всё же вставая из-за стола. — Ничего страшного, ты всё равно не до конца отдохнувшая, я же знаю, как ты себя выматываешь во время экспериментов, — он аккуратно потянул её к выходу из кабинета. — Идём, если ты своим ходом идти не желаешь, я тебя отнесу. И не спорь. — Ну, я не знаю… — покорно следуя за ним, Иванна усиленно решала — как вообще на это реагировать. В спальне уже были задёрнуты гардины и горели свечи. Мозг, перегруженный однообразным материалом застопорившейся статьи, пытался понять, что он подразумевал под словом «спать». То ли «спать» действительно означало «спать», то ли он в кои-то веки решил проявить инициативу. Отчего-то вспомнилась её защита докторской. — Я, кстати говоря, совершенно не нервничаю, — по инерции сообщила она, тут же мысленно обозвала себя дурищей и невольно рассмеялась. — Я очень за тебя рад, — сообщил Каркаров, делая вид, что не понял её ассоциативного ряда, и невозмутимо усаживая её на кровать. — Нервничать тут вообще не из-за чего, — опустившись перед нею на колени, он деловито расшнуровал её ботинки и снял их с её ног. — В конце концов, написание статьи действительно проще процесса доклада, а доклад ты сделаешь блестяще, я уверен. …Ну-ка, подними руки, — он снял с неё очки, положил их на прикроватную тумбочку и, после того как Иванна выполнила его требование, стянул с неё водолазку. — Я же тебе всегда говорил — ты просто не можешь плохо подать собственный материал, — немного повозившись с застёжкой бюстгальтера, он избавил её и от этой детали туалета, после чего легонько толкнул Иванну на подушки. — Опять же, это только твоя личная иллюзия, что ты — плохой лектор. В прошлый раз ты отлично всё изложила, а в этот раз справишься ещё лучше, — уверил он её, переходя к ремню и застёжке брюк. — А уж на вопросы аудитории ты отвечаешь просто блестяще. …Приподнимись чуток. …Да, спасибо, — в следующий момент он оставил её в одних только чулках, которые, впрочем, тоже не задержались на её ногах надолго. — Таким образом, я считаю, что тебе стоит вообще не морочиться шлифовкой статьи, и отослать в публикацию что-нибудь из имеющихся вариантов — я их сегодня пересмотрю и сообщу свои мысли на этот счёт. — Почему у меня стойкое ощущение, что ты мне зубы заговариваешь? — недоверчиво покосилась на него Иванна, заворачиваясь в одеяло. — Наверное, потому, что ты меня хорошо знаешь, — обезоруживающе улыбнулся в ответ Каркаров. — Ну-ну, — фыркнула она, отводя глаза. — Какую ещё сказку на ночь расскажешь? — Тебе будет интересно послушать, что решилось с Турниром? — спросил он, выуживая из тумбы туалетного столика вскрытую бутылку вина и два бокала. — На сон грядущий, чтобы ты расслабилась, — пояснил он. — Слушай, когда ты успел вообще? .. — удивилась она, принимая бокал и дожидаясь, когда он наполнит его рубиново-красной жидкостью. — Да ничего интересного, и так ясно — Турниру быть. — Стратегическое мышление. Ну, и тактическое, конечно же. …Да, ты права, в конечном итоге вопрос решился положительно, — кивнул Каркаров, присаживаясь на край постели. — Сейчас выясняем, где лучше его провести. Нахмурившись, Иванна выразила надежду, что ему хватит ума не тащить Турнир в Дурмштранг. Каркаров поспешил уверить, что такого желания у него никогда и не было. — Сейчас голоса разделились ровно пополам за Хогвартс и Шармбатон, — усмехнулся он. — Крися пока не знает, на чью сторону склониться. — Крися? — вытаращилась на него Иванна. — Министр Ёжикова, ты имеешь в виду? — припомнив, что госпожу Ёжикову зовут Кристина, уточнила она. — Да, — Каркарова изумление Иванны откровенно развлекало. — Это случайно не та барышня, лучшая на твоём курсе в каких-то там чарах? — с подозрением прищурилась она. — Окстись, Крися десятью годам младше, — продолжал веселиться Каркаров. — Тебе имя Константин Ёжиков ни о чём не говорит? — М-м-м, — пожевала губу Иванна. — Спортсмен, вроде бы, такой был. Ловец, кажется… Только лет сто назад. — Да, верно, Константин «Реактивный Ёж» Ёжиков, только вовсе не сто лет назад! — возмутился Каркаров. — Это мой сокурсник, он сейчас тренирует «Тамбовских волков». Кристина — его младшая сестра. — Мой мозг! Ты только что разрушил его окончательно, — всхлипнула Иванна, жалобно уставившись на Каркарова. — Реактивный ёж, тренирующий тамбовских волков! Ты прав, мне стоит выспаться… ________ которое в своё время с честью выдержало даже событие октября шестьдесят первого. — 30 октября 1961 года на Новой Земле была испытана термоядерная авиационная бомба АН602 “Кузькина мать”, самое мощное взрывное устройство в истории человечества.