Химическая свадьба

Конец июня 1994 г., Усадьба Мачкевичей Ослепительный свет, радужные блики, мелодичный перезвон. Две фигуры с рапирами изящно движутся будто в ритме неслышной музыки, обмениваясь уколами. Тонкие клинки со свистом рассекают воздух, противники молниеносно уклоняются от ударов и делают выпады, длинные пряди волос — угольно-чёрные и снежно-белые — взлетают в такт движению. Ноги беззвучно касаются зеркального пола, серебристые клинки мелькают с ошеломляющей скоростью, расплываясь в серебристую дымку. Молниеносный взмах — и шёлк цвета индиго медленно расползается, открывая бледную кожу мускулистого живота, на котором начинают проступать алые бисеринки, складывающиеся в витиеватый вензель М. Синий шёлк закрывает всё меньше, белая кожа сияет всё ярче, пока, наконец, её сияние не становится ослепительным. Затем, под оглушающий рёв горна, свет взрывается миллионами мотыльков, хаотически летящих во все стороны, застилающих взор и не дающих дышать… Вырвавшись из дурацкого сна, Иванна судорожно втянула воздух и перевернулась на спину. В горле пересохло, в голове шла не то бомбардировка, не то выступление ансамбля чечёточников, однако общее состояние было не столь трагичным, как ожидалось. Сон непременно стоило рассказать Анне, а лучше — постараться показать хотя бы статичными мыслеобразами… Это надо же было такого наснить. Малфой, в образе Мстителя в маске, шпагой раздевающий Дайсукэ, который, в свою очередь, совершает фантазийные метаморфозы — сие достойно, как минимум, кисти художника. — Ты куда? — не открывая глаз, пробормотала она в сторону доносящихся неподалёку шорохов. — Сколько времени? — Шестой час, — негромко отозвался Каркаров. — Мирослав зовёт поросёнка забивать, привезли только что. Вот, держи, не повредит, я думаю. Она с трудом приоткрыла один глаз. Стоящий возле кровати Каркаров, уже полностью одетый и почти что вполне бодрый, протягивал ей глиняную пивную кружку. — Простая вода, — пояснил он после её попытки понюхать содержимое. — Пей давай, потом ещё принесу. Выпив большую часть содержимого кружки, Иванна смогла разлепить веки второго глаза. Шторы на окнах были чуть сдвинуты, чтобы пропускать воздух, и в комнату лился тусклый свет пасмурного утра. Шума дождя слышно не было, но, к счастью, солнце надёжно скрывали тучи, давая надежду на прохладный день. Невнятно пожелав Каркарову успехов, Иванна повернулась на бок спиною к окну и провалилась обратно в сон, на этот раз — без экстремальных образов, однако весьма мутный. Сначала Малфой вновь безуспешно пытал её на предмет Томаша Новака, правда при этом Иванна находилась в уже знакомом подземном каземате, будучи закованной в антимагические кандалы. Затем действие внезапно переносилось в главный лекционный зал Пражской Академии Наук, где она вновь делала доклад по замораживающему зелью, но теперь в первом ряду среди слушателей находились Снейп, Смиты и Василиса, которая, по идее, должна была не слушать, а ассистировать. Сон сопровождался нарастающим чувством тревоги, взгляд отчего-то упорно фокусировался где-то на задних рядах лектория и, в конце концов, остановился на невзрачной фигуре человека без лица. Уже чётко осознавая, что это сон, Иванна покинула кафедру и устремилась вверх к задним рядам, чтобы лучше разглядеть его, но лестница словно удлинялась бесконечно, и добраться до её конца было невозможно. Совершенно выбившаяся из сил, Иванна проснулась. Оказалось, что разбудил её вернувшийся с ответственного мероприятия Каркаров, который безуспешно пытался устроиться рядом как можно осторожнее. Иванна в целом была привычна к снам обескураживающего содержания, но последний её очень сильно вымотал, так что проснуться она была чрезвычайно рада. В ответ на извинения Каркарова она поблагодарила его за побудку и отказалась от новой порции воды. — А что, поросёнку уже каюк? — зевнув, поинтересовалась она, сдвигаясь к краю постели, чтобы освободить немного места. — Да, твои родители вовсю занимаются его подготовкой к запеканию, а я отпросился поспать, — отрапортовал Каркаров, устраиваясь рядом с Иванной и сгребая её в объятия. — Мирослав предлагал взбодриться сливовицей, но я не рискнул. — Ну и правильно, — одобрила Иванна, закрывая глаза; остатки тревоги испарились, и она медленно, но верно погружалась в новый сон. — Надеюсь, в этот раз ты не залапаешь меня кровавыми отпечатками, — почти бессвязно добавила она и, не расслышав ответа, окончательно уснула. Проснулась она из-за того, что её методично трясли за плечо; перед глазами промелькнули какие-то хаотичные, но яркие обрывки сна. — А? Что? — спросила она, старательно смаргивая. — Прости, что бужу, но что тебе снилось? — Каркаров перестал её трясти и смотрел очень заинтересованным взглядом. — Чего-чего? — ошалело вытаращилась на него Иванна. — Ты сейчас о чём? Ни черта не соображаю, мозг спит ещё. — Я вижу, — слегка улыбнулся он. — Ты сейчас моментально вырубилась и спала очень беспокойно, что-то бормотала, уползти куда-то порывалась. Развернул тебя лицом к себе, ты на минуту затихла, потом совершенно отчётливо произнесла «волосы всё равно мертвечиной пахнут, пойди, ещё раз голову вымой» и вроде как на том успокоилась. — Ого! — окончательно обалдела Иванна. — Я сегодня в ударе. Какая жалость, что сна не помню… Интересно, что это было… — она была не уверена, но вроде бы видения были в оттенках сепии, что напомнило ей про старую каркаровскую фотографию и вызванный ею сон, правда, при чём тут запах мертвечины, она даже предположить не могла. Тщетно пытаясь вспомнить хотя бы приблизительно, что ей привиделось, она вновь заснула, чтобы вдруг оказаться в своей «детской» лаборатории. Она, Янко и Адя отмечали успешное завершение иванниной разработки замораживающего зелья. При этом выглядели они все лет на двенадцать-тринадцать, что никак не мешало им со знанием дела хлестать сливовицу, которую в реальности Иванна не переносила. Она вдруг обратила внимание, что на столике возле дивана помимо графина стоят четыре стопки и ей стало интересно — кто же четвёртый? Словно в ответ на её мысли из-за горки со сломанной дверцей появился Снейп — тоже выглядящий на двенадцать и листающий обнаруженный где-то среди мебельного кладбища том Большой Советской Энциклопедии. Не успела Иванна возмутиться, почему Снейп, который старше её на пять лет, выглядит их ровесником, как тот захлопнул здоровенный талмуд, на чистейшем русском заявил, что всё это — несусветная чушь, и потребовал себе порцию сливовицы. После того, как Янко плеснул всем в стопки свежую порцию напитка, юный Снейп, образ которого, как внезапно осознала Иванна, она взяла из его же воспоминаний, повернулся к ней и с недетской серьёзностью спросил: что она намеревается делать теперь, после завершения исследования? Вопрос застал Иванну врасплох и здорово испортил ей настроение, ибо ответа на него она не имела. Она встревожилась настолько, что даже проснулась. За окном по-прежнему было пасмурно, но совсем светло, часы над туалетным столиком показывали начало первого, тяжесть в районе лодыжек свидетельствовала о том, что кто-то из кошек всё же пробрался в комнату. Каркаров спал беспробудным сном и на все её попытки встать и ухом не повёл, однако Иванну это ничуть не остановило — вытянув ноги из-под дремлющей Русалки (старая кошка, мать Велеса, имела серебристую масть, и имя получила из-за парадоксальной для среднестатистической кошки любви к водным процедурам) и отработанным движением вывернувшись из каркаровских объятий, она выбралась из постели и уковыляла в ванную. Продолжительное умывание, увы, не ослабило кипение мозга; на плеск пришла Русалка, запрыгнула на край раковины и уставилась на струю текущей воды. Задумчиво рассматривая в зеркале свои покрасневшие глаза, Иванна осознала две вещи: во-первых, со всеми этими дурацкими снами она однозначно не выспалась, во-вторых, вопрос, заданный Снейпом во сне, действительно её беспокоил. И вообще — неужели все эти её дурные предчувствия — лишь неявное беспокойство из-за того, что она достигла цели, а новой у неё не было? С одной стороны — бред, но с другой — вполне имеющая право на существование версия. Она несколько лет жила этим исследованием, теперь результат достигнут, а что дальше? Над этим стоит крепко подумать, и желательно — в ближайшее время, иначе незапланированные душевные метания рискуют отравить ей существование. Конечно, было бы здорово, если в них виновато именно окончание исследования… Не в силах дольше оставаться наедине со своими мыслями, Иванна выключила воду, яростно вытерла лицо полотенцем и нацепила очки. Русалка моментально забралась в раковину и вольготно растянулась на влажном полированном мраморе, с интересом поглядывая в сливное отверстие. Машинально почесав кошку за ухом, Иванна вышла из ванной, натянула джинсы с футболкой и пошлёпала вниз, спохватившись где-то на середине лестницы — а может быть стоило всё же растолкать Каркарова и поговорить о беспокойстве с ним? Или попытаться узнать что-нибудь про таинственного Новака, или попробовать поднять тему спасения Снейпа — в любом случае, он отвлёк бы её от раздумий. Впрочем, к тому времени, как эта мысль окончательно оформилась, Иванна уже оказалась внизу.

***

На веранде происходило действо, заставившее Иванну замереть на месте и вызвавшее желание протереть глаза. Вся мебель была сдвинута к периметру веранды, в центре, вокруг двух низеньких столиков, на брошенных поверх расстеленных по полу ковриков и циновок подушках, восседала армия гостей почти в полном составе. Гости имели вид разной степени утомлённости, но в целом весьма умиротворённый; причиной умиротворения являлись Дайсукэ и Анна, вновь ряженые гейшами, но при этом с минимумом макияжа и без париков, которые проводили импровизированную чайную церемонию. И вчерашний чай Раувольфии, и презент Степана с выставки — всё пошло в ход. Стол, занимаемый Снейпом, Малфоем, Хайдарагой, Раувольфией и Яблонской вёл Дайсукэ, который, разливая чай, художественно строил глазки Рюцэ-сану и Себа-сенсею, чем вызывал у своей супруги приступы неуёмного веселья. Сидящие за её столиком бывшие и настоящие аспиранты и ассистенты даже не пытались держать серьёзные выражения лиц. Поняв, что её смятенное сознание не вынесет долго сего зрелища, Иванна ретировалась на кухню, но и там спокойствия не нашла. Перед горящим камином, устроившись с ногами на табуретке, с бокалом какого-то питья сидел Янко и задумчиво созерцал пламя. Неподалёку, усевшись на столешницу, располагалась Елизавета и с любопытством созерцала Янко. Возле раковины копошилась Адя, периодически оглядываясь на первых двоих и издавая вопросительное «ну-у-у?». — Что у вас тут происходит? — с подозрением спросила Иванна, присаживаясь на стол рядом с матерью. — Янко чем-то ошарашен, а мы не можем понять чем, — нетерпеливо пояснила Адя. — Я, честно говоря, до сих пор не уверен, что это произошло на самом деле, — ожил на некоторое время Янко. — Ты что, Яблонскую оприходовал? — фыркнула Иванна, мгновенно перебрав множество причин, которые могли заставить Янко впасть в ступор, и выбрав самую невероятную. Янко вытаращил глаза, медленно повернулся к ней и едва слышно выдохнул: — Откуда ты знаешь? Адя с грохотом уронила в раковину сковороду, в подпрыге повернулась в его сторону и, уронив челюсть, хором с Иванной воскликнула: — Ты серьёзно?! Единственной, на кого данное известие не произвело ошеломляющего эффекта, была Елизавета. Она лишь заинтересованно подняла бровь и ободряюще кивнула Янко. — Это всё дядя Мирко с его сливовицей! — возмущённо воззрился на неё тот. — Я забыл, что меня переселили в ивин кабинет! И пошёл в свою комнату! — Янко, ты что, точно серьёзно оприходовал Яблонскую?! — продолжала не верить Адя. Она забросила мытьё посуды, вытерла руки и, подойдя к Янко, вперила в него испытующий взгляд. — Нет, ёлки-метёлки, с шуточками! — фыркнул тот. — Не мельтеши тут, я сам в шоке. — Я сейчас Яблонскую видела — она что-то не в шоке, — с сомнением потёрла переносицу Иванну. — Ей-то с чего быть в шоке, от меня, к вашему сведению, ещё никто недовольным не уходил! — надулся Янко. — Ну, ты выдал! — ошарашенно захлопала ресницами Адя. — Я в шоке! — Вместо Яблонской, — хмыкнула Иванна. Её мозг упорно отказывался до конца осознавать всю эпичность свершившегося факта, потому что большего нонсенса было представить сложно. Если бы сейчас, выйдя на веранду, Иванна обнаружила бы своего отца, играющего в шахматы с Тёмным лордом, она, наверное, приняла бы это с большей лёгкостью. Но чтобы вдруг Янко, да с Яблонской… Вот как можно всё это разом переварить?

***

— А где Иванна? — в кухню заглянул Каркаров и обвёл взглядом присутствующих. — Ой, ты знаешь, буквально за секунду до тебя отправилась в подвал, — сообщила Елизавета, хлопочущая у плиты. — Сказала, что все тут с ума посходили, и что лично она сейчас пойдёт и заляжет в ванну с любимой женщиной, и пусть все идут лесом. — Какую такую «любимую женщину» она имела в виду, ты не в курсе? — вынырнул из духовки печи Янко с зажатыми в руке двумя пирожками; он немного пришёл в себя, покинул спасительную табуретку и ощущал необходимость срочно подкрепиться. До поросёнка было ещё не скоро, и Елизавета посоветовала пошарить в печи, пока она не сделает ему яичницы с беконом. — Изабеллу, если я что-нибудь в чём-нибудь понимаю, — мрачно ответил Каркаров и прошёл к подвальной двери. — Полагаю, ты абсолютно прав, — кивнула Елизавета. — Пьянство до добра не доводит! — сокрушённо вздохнул Янко, принимаясь жевать пирожок. — М-м-м, с капустой, — блаженно зажмурился он. — Угадай, кого он оприходовал? — сияя, как начищенный самовар, спросила у Каркарова Адя. — Да ты что?! — безошибочно угадал Каркаров и уставился на Янко, как на чудо лесное. — Ну, ты герой! — Я был сильно пьян, — виновато развёл руками Янко. Каркаров честно признался, что сам бы он лично столько не выпил. Адя вступилась за сокурсницу, сказав, что не видит причин напиваться вообще, ибо Яблонская, в конце концов, всегда была первой красавицей курса. Каркаров покачал головой и уверил её, что дело тут вовсе не в красоте. — Ну вот, если кто спросит — меня в ближайшие часы нет в живых, — сообщила Иванна, появляясь из подвала с бутылкой вина. — О, доброе утро, Игорь. Я схожу, замокну на часик-другой… — А можно, ты это сделаешь без вспомогательных материалов? — перегораживая ей дорогу, осведомился Каркаров. — М-м-м… Нет, — подумав полсекунды, мотнула головой Иванна. — Тогда я с тобой, тебе с бутылкой спинку тереть неудобно будет, — настойчиво вызвался Каркаров. Иванна одарила его свирепым взглядом, вручила бутылку Янко со словами «тебе это нужнее» и заявила, что передумала замокать. Извинившись перед остальными, Каркаров решительно загнал Иванну в подвал, где потребовал рассказать ему о причинах её беспокойства. Усевшись на ящик с картошкой, Иванна долго и путано рассказывала ему сначала про Малфоя с его Томашем Новаком (старательно избегая упоминания о весеннем эпизоде), потом про недавние сны, про вопрос, про её сомнения… Внимательно выслушав, Каркаров заявил, что она просто не рассчитала с количеством гостей и на пустом месте разнервничалась. Ей совершенно не стоило пока что беспокоиться о Новаке — он в самое ближайшее время наведёт справки, и наверняка подтвердится, что это кто-то безобидный. Возвращаясь к затронутой теме Снейпа, Каркаров смиренно пообещал во всём содействовать Иванне, раз уж ей что-то втемяшилось в голову, но взамен просил её обещать действовать вдумчиво и взвешенно. Что касается дальнейшей деятельности Иванны — тут вообще нет никаких поводов волноваться: до того, как она найдёт себе интересную тему для исследования, в Дурмштранге ей найдётся, чем себя занять. — Я очень рассчитываю на твою помощь в организации подготовки к предстоящему Турниру, — проникновенно сказал Каркаров, беря её за руку. — Э-э-э, а чем я-то помочь могу? — удивилась Иванна, поднимаясь с ящика. — Поверь, дел хватит! — торжественно уверил Каркаров. — Ну, пойдём?

***

В наступившие последние выходные июня Иванне всё же удалось отрешиться от беспокойства. Видя, что гости вполне освоились и не нуждаются в том, чтобы их круглосуточно развлекали, она со спокойной душой стала получать удовольствие от общения. Тори незапланированно внесла феерии во всеобщий отдых — преодолев смущение перед незнакомыми людьми, она расчехлила привезённый с собою фотоаппарат и в перерывах между экскурсиями в елизаветину лабораторию и приставаниями к дурмштрангским профессорам с расспросами про их предметы (этой участи избежала только Яблонская, ибо История магии Смитам экзотикой не казалась), она активно фотографировала всё, что движется и не движется, отщёлкивая по две-три плёнки за день. Особенно удачной была признана фотография стоящих в рядок Снейпа, Каркарова и Малфоя, наблюдавших в тот момент за очередным спаррингом (на этот раз Мирослав с Гораном решили поразмяться для поддержания формы). Адя до глубины души восхитилась колоритом, назвала фотографию шедевром и попросила себе увеличенную копию, сказав, что повесит над кроватью в новой квартире. Яблонская легко и непринуждённо делала вид, что ничего не случилось, однако это никак не мешало людям сведущим при отсутствии свидетелей активно подкалывать на эту тему вздохнувшего с облегчением Янко. На Снейпа снизошло своего рода умиротворение, и он большую часть дня проводил либо за изучением библиотеки, либо в дебатах с Елизаветой, которая выслушивала его порой излишне радикальные воззрения на тот или иной аспект зельеварения с воистину материнской снисходительностью. С Каркаровым у Снейпа образовалось некое подобие мира, по крайней мере, находясь в обществе друг друга, они больше не пытались испепелить друг друга взглядами, в дискуссиях изливали яда не более, чем того требовал предмет разговора, и даже, приходя в особенно благостное настроение, позволяли себе дружески подтрунивать над Малфоем и его заблуждением относительно Дайсукэ. Конечно, нельзя было сказать, что они вдруг стали лучшими друзьями, но, по крайней мере, Иванна перестала опасаться оставлять их без присмотра. Василиса кругом таскалась за Смитами, жадно перенимая опыт старших товарищей и выуживая из них всё, что тем известно про Иванну, мотивируя это тем, что хочет лучше узнать, чем живут и дышат алхимики-зельевары, чтобы понять — действительно ли ей интересен сей предмет. Таким образом, несколько дней пролетели чрезвычайно мирно. Гости разъезжались с неохотой, но их так или иначе позвали дела. Дольше всех в усадьбе задержались хогвартские гости, Каркаров, Василиса и неизменные Адя с Янко. Последний почти полностью пришёл в себя после неожиданного подвига и с удовольствием подвергал осмеянию этот факт своей биографии, впрочем, благородно не вдаваясь в подробности и не переходя на личности. Во время прощального ужина перед отбытием Снейпа и Смитов по домам, Иванна позволила себе расслабиться настолько, что наконец-то решилась показать свою «вторую анимагическую форму» — правда, при этом ей пришлось буквально силком заставить друзей транфигурироваться за компанию с ней. Первым перед публикой предстал тот самый оленерогий драконокрылый кентавр, затем на месте Ади возникла переливающаяся радужной чешуёй зеленоволосая русалка с кроваво-алыми ангельскими крыльями и торчащими из-под верхней губы иглами-клыками. На фоне первых двух персонажей иваннин аватар смотрелся крайне блёкло и уныло; вся зрелищность его закончилась на стадии трансфигурации. Покинув по примеру товарищей беседку, в которой происходил «ужин», Иванна встала у края берегового обрыва и, приняв особо вдохновенный вид, простёрла руки в сторону садящегося солнца. Её волосы стремительно побелели, кожа, обретая сероватый оттенок, плотно обтянула череп, очертив скулы; край век и губы потемнели до черноты, показались клыки, удлинившиеся ссохшиеся пальцы увенчались чёрными когтями, одежда обратилась в непонятные чёрные лохмотья, за спиною возникли огромные нетопыриные крылья. Пафос на этом иссяк — со стороны реки прилетел порыв ветра, заставив Иванну пошатнуться, в панике сложить крылья и отбежать подальше от обрыва. — Ну, вот как-то так, — слегка шепеляво отрапортовала она, становясь в один ряд с Адей и Янко; помимо гипертрофированных клыков, членораздельность речи сильно портил тонкий раздвоенный язык, также почерневший и смотрящийся весьма мерзко. — Это наши курсовые работы по Трансфигурации. — У меня один вопрос — а как мисс Песцова передвигается в таком виде? — проявил научный интерес Снейп, не обращая внимания на зашедшихся хохотом Смитов и Василису. — Мисс Песцова почти не передвигается в таком виде, — ответила сидящая на траве Адя, задумчиво поправляя упавшие на грудь зелёные локоны и шевеля хвостовым плавником. — Это демонстрационный проект, не очень приспособленный к действиям на суше. Но, ежели возникает такая необходимость, её подсаживают на мистера Назича и таким образом транспортируют на место. Ну, ещё она летает, но недалеко и невысоко — крыльям тяжело… То есть, летала бы, если бы тренировалась. — Понятно, — коротко кивнул Снейп и потянулся к бутылке сливовицы.