Альтернатива

— Свейн. Доносится сбоку хриплый голос генерала. Но Джерико не оборачивается. Его глаза устали видеть Дариуса таким: кровь на броне, лицо уставшее, но каменное, и наверняка где-то там, под латами, скрылся новый шрам. Походы Руки Ноксуса были необходимы для страны, но становились настоящей болью для Свейна. Ведь впервые за долгое время он чувствовал неподдельную привязанность к кому-то и невыносимый интерес. Дариус более не выкрикивает его имя, а терпеливо ждёт, когда же взор Верховного Полководца перейдёт с ноксианских улочек на него. Джерико предпочёл бы и дальше пялиться с балкона на обычных людей и солдат, но сердце сводило мучительной тоской. Он скучал по грубому басу, дурным привычкам, наигранной вежливости...всему тому, из чего состоит величайший ноксианский воин. Свейн поворачивается на пятке, и какое же удивление его охватило, когда вместо внушительных и привычных лат он увидел Дариуса в обычной майке и льняных штанах с ремнём. Просто, но со вкусом. Наверняка Рука Ноксуса сочтёт подобный взгляд придирчивым, даже прочтёт там упрёк за свой внешний вид. — Я могу изложить всё в устной форме или мне удалиться? — Может примем ванную? Вдвоём? — вдруг начинает Свейн ни с того ни с сего. В зале пусто. Нет никого кроме них двоих, бояться нечего. Но подобное предложение выбило Дариуса из колеи. Свейн видит, как густая бровь мужчины медленно поползла вверх от удивления, собственные же уста разошлись в слабой улыбке. Послышался тихий смех полководца, — Я тебя смутил прямотой? — Я не привык переходить от работы к нашим отношениям, Свейн, — немного раздражённо рычит Дариус, потирая переносицу пальцами. То можно было понять. Вся жизнь - сплошные формальности, и единственная любовь канула в лету. Тогда Руке Ноксуса вновь пришлось позабыть о чувствах, пока не явился он - Джерико Свейн. Полководец не рушил моральные устои, не причинял неудобств Дариусу, позволяя быть тем, кем он и является - солдатом, защитником своей родины. Но чем больше времени они проводили вместе, тем сильнее ноксианец чувствовал себя несколько иначе под крылом своего чёрного ворона. Многое менялось в жизни. Свейн был мудрым человеком, рассудительным, и умел не терять за собственной начитанностью человечность. Он оставался всё тем же солдатом, близким к людям. На плече Дариус ощущает чьё-то чужое тепло. Раскрывает глаза и встречается ими с тёмными омутами полководца. — От тебя несёт за версту. Что это? Порох? — Лучше тебе не знать, — Дариус отводит взгляд куда-то наверх, выдыхая сквозь зубы, — Чёрт с ним. Пошли в эту твою ванну. Свейн хмыкнул, обошёл Дариуса и удалился в стороны выхода, — Никогда не купался? — Только в ледяном озере и чужой крови. Так что, удиви меня, — по голосу слышно, что Дариус скинул с себя оковы долга и позволил расслабиться. Вскоре два внушительных силуэта покинули зал для совещаний. *** Ванная комната полководца оказалась не такой большой и роскошной, как многие могли бы подумать: чёрная плитка на полу, стены покрыты плотной лакированной древесиной. Скорее всего, дуб. Но Дариус предпочёл не разбираться. Честно говоря, ему было глубоко наплевать на обстановку с того самого времени, как приходилось спать на наломанных ёлочных ветвях. Лишь бы не на холодной земле. Ванна, наполненная водой, и вовсе являлась крайней степенью роскоши. Свейн аккуратно оставляет свой плащ на спинке стула, туда же отправляется и вся остальная одежда. Воинская привычка - чтоб твоя форма была аккуратно сложена. Дариус тоже не был её лишён. Рывком стягивает с себя майку, сразу же её складывает и умещает на стуле рядом со стоящей кирасой Джерико. Свейн не в первый раз видит это натренированное тело с кучей шрамов, но каждый раз - как первый. Тонкие пальцы аристократа скользят по животу, следует по пути из белёсых шрамов на чуть загорелой коже. Рука Ноксуса шумно выдыхает носом, цепляя тонкое запястье своей лапищей. Дариус всегда удивлялся этой утончённости, присущей Джерико: тонкие пальцы, аккуратные черты лица и тела. Если бы не куча старых отметин и демоническая рука, можно было бы подумать, что Свейн не видал войны. Но ровно до того момента, пока не посмотришь на его лицо. Хмурое, глаза наполнены вселенской тоской и болью, пережитых кровавых дней на поле. Полководец не отличался боевой мощью, как Дариус, он был проворным, продумывал свои шаги. Ноксианец убирает белую прядь волос, опавшую на лицо Свейна, проходится большим пальцем по тонкой нижней губе. Джерико лишь хмурится. — Я не очень хорош в словах, ты это знаешь… — хрипит Дариус, когда полководец отстраняется от него и за руку тянет к ванне. А потом, Джерико с каким-то несвойственным ему интересом стал ослаблять ремень на поясе и стягивать вниз льняные штаны. И вот оно, новая рана. Свежая царапина, о которой умолчал его подчинённый. —Иногда меня удивляет твой болевой порог. В прошлый раз ты умудрился явиться ко мне с парой сломанных ребёр и швами на спине, — пальцы демонической руки проходятся по краям ранки, дразня лёгкими уколами боли. — Поэтому сегодня ты решил осмотреть меня с головы до ног? — Дариус хмыкает, и на губах наконец-то расцветает хоть какой-то намёк на улыбку. Подобное всегда заставляло сердце Свейна пропустить удар. Это как луч солнца, пробившийся сквозь плотные тучи. Немногое в этой жизни может заставить Руку Ноксуса улыбнуться, — Свейн, я не маленький мальчик. Мои проблемы - это только мои проблемы. Джерико заостряет внимание на лице собеседника. Дариус говорит абсолютно серьёзно и даже не жалеет об этом. Ноксианец не привык доверять кому-то. Поэтому Свейн решает сделать первый шаг, — Я начинаю переживать за тебя. Век солдата краток. Каким бы хорошим воином ты не был, обстоятельства не щадят никого. Не хочу терять тебя так скоро. Дариус шумно выдыхает, не находя слов. Он разучился быть нежным и заботливым, разучился говорить возлюбленным о своих чувствах. Всё, что он может дать сейчас Джерико, - так это объятия. Плотные и тёплые объятия, чтоб хоть через них выразить эмоции. Мужчина привык сдерживаться, давить в себе тоску, ведь чувства всегда мешают быть идеальным воином, но если Свейн станет тем самым подводным камнем в его жизни - так тому и быть. Полководец даёт себе время и вольность - обнять самого дорогого ему человека за пояс, почувствовать тепло. Только рядом с ним Свейну было спокойно. Он тяжко выдыхает, поджимает губы, — Ладно, давай уже в ванную. Вода стынет. И Дариус безмолвно кивает. Они скидывают с себя остатки одежды и медленно погружаются в воду. Свейн прижимается спиной к широкой груди, расслабляется, пока ладони мужчины придерживают его за пояс. Дариус вытягивает ноги, шумно выдыхает ртом. Жарко. Он благодарен своему спутнику за то, что тот додумался открыть окно, ведь Рука Ноксуса просто не переносит жар. Джерико запрокидывает голову назад, на плечо мужчины. Аристократы обычно называют людей, с которыми тебе спокойно, - "мой спутник жизни", " пассия", "партнёр", но всё из этого списка звучало слишком сопливо. И не по возрасту. Свейн искал такое определение, которое бы подошло лично Дариусу. С мыслей сбивают два пальца, ползущих по бедру. Теперь настала пора Руки Ноксуса исследовать. Он любил долго вглядываться в утончённые черты тела, на котором война оставила свои следы. Шрамы. Их было так же много, как и на теле Дариуса, просто на светлой коже едва ли их можно различить. Белые полосы раскрывались лишь под светом солнца. Свейн давно не получал новых ран, ведь вся его забота связано именно с Ноксусом, аспектом войны занят Дариус. — Не так я себе представлял службу в ноксианской армии… — Дариус приглаживает мокрыми пальцами свои густые волосы и умещает один из локтей на бортике ванной. Свейн немного поёрзал на месте, видимо, ища более удобную позу. — Рассчитывал завести семью и умереть от старости? — хладнокровно спрашивает Джерико, словно ведёт допрос. — У меня была любовь, но её я потерял. Только семья в лице Дрейвена не прекратила мотать мне нервы, — и мужчина снова скалится. Младший братец со своими выходками у него уже в печёнках сидит. Дрейвену скучно, и от этой скуки он творит всё, что вздумается, пользуясь своим положением. Не успел Дариус вернуться с задания, как младший завязал драку с неизвестными личностями на рынке. Поймать тех наглецов не удалось, а вот доспехи Руки Ноксуса нехило так пострадали, — Во время потасовки на рынке один из ящиков, полный химикатов, вылился на мою броню. Поставка из Зауна. — Полагаю, наши учёные опять понесут потери и начнут жаловаться на нехватку материалов? — Свейн высокомерно дёрнул бровью, но сразу же тихо посмеялся, — Стабильность - мёртвая точка, дающая тебе передохнуть между прогрессом или регрессом. Если всё вокруг замрёт на месте, общество никогда ничего не добьётся. Пережив великое потрясение, человек начинает по-другому мыслить и вести себя. Со мной ты ищешь стабильность, но сам не замечаешь, как наши отношения прогрессируют. Ты меняешься, Дариус, а вместе с тобой меняюсь и я. И вновь он не знает, что ответить на такое. Внутри приятно пульсируют давно позабытые чувства, но Дариус молчит. Перехватывает рукой Свейна поперёк груди, мозолистыми пальцами проводит по боку. Под тонкой кожей ощущаются налитые и напряжённые мышцы. Джерико дёргается, кажется, даже хочет что-то сказать, однако подавляет в себе это желание. Рука Ноксуса...величайший воин, а сейчас он едва ли сглатывает ком в горле, чтоб найти в чертогах своего разума нужные слова. Что же такое “нежность”? Что такое “признание”? Мужчина не умеет выражать их словами. Носом тычется в тонкую шею, вдыхая аромат чужого тела. Свейн редко пользовался парфюмом, и это отличало его от большей части аристократии, — Когда мы только начинали всё это, я надеялся остаться коллегами. А потом - каморки, свидания, которые ты называл “совещаниями”. И мы ведь действительно там говорили о судьбе Ноксуса, и ни разу о нас самих. Мы меняемся в лице лишь в пределах постели. — Злишься за то, что я тебя связал? — Свейн подхватывает разговор и пытается помочь Дариусу выйти из плотной скорлупы, коей он отгородился от чувств. Хотя бы сегодня. Идеальный воин не должен испытывать сожаления, его рассудок должен оставаться ясным, Джерико это понимал. Но ведь Рука Ноксуса сам этого хотел. — Нет… — генерал выразительно кашлянул, отгоняя навязчивые мысли об их весьма бурно прошедшем празднике, — Мы ведь ни разу не говорили про… Свейн ждёт, но понимает, что и он сам, и Дариус не осмеливаются произнести это вслух. Словно любовь являлась чем-то запретным и неправильным. Джерико скрещивает руки на груди, — Любовь для нас - запретное слово. Всему есть в мире альтернатива, потому не бойся пользоваться тем, что есть. Разом всё словно встало на свои места. С души Руки Ноксуса спал тяжкий груз, коему явно не место в их отношениям. Дариус тычется носом в белёсую макушку приподнявшегося полководца, одна ладонь сходит с широкой груди Свейна и медленно проходится по подтянутому животу, где проступал пресс. Благодаря демону, Джерико невероятно хорошо выглядел для своего возраста. Пальцы касаются бедра, а затем поднимаются выше. — Чёрт тебя дери, Дариус, — Свейн опирается локтем на бортик, подпирает щёку рукой и закрывает глаза с каким-то самодовольным смешком, — Всю воду расплескаешь. Мужчина опускается на шею, касается губами светлой кожи, а затем - укус. Дариус оставляет засосы под тихое сопение Свейна. Полководец заметно напрягся, особенно когда широкая лапа генерала обхватила возбуждённую плоть. После воздержания Джерико не нужно было много времени, чтоб завестись, и Дариус это уже знал. Чем были особенно хороши походы Руки Ноксуса, так это возможностью возбудить Свейна всего парой прикосновений. Как мальчишку… — Дариус… — холодным тоном зовёт ноксианца Джерико, но тот словно и не слышит. Рука Ноксуса с рыком выпускает воздух из лёгких, оставляет поцелуй на плече полководца и вместе с этим совершает первый толчок ладонью, на пробу. Свейн не сопротивляется, только вытягивает шею для большего удобства Дариуса. Если генерал настолько чего-то хочет - его не остановить. Мозолистые пальцы проходятся по шее, убирая светлые пряди. А потом - губы. Мокрые поцелуи, дразнящие кожу. Приятная щекотка от тёплых прикосновений этих жарких губ посылает разряды удовольствия вдоль позвоночника, а от руки - плотным комом копится в паху. Свейн хрипло стонет, заводит демоническую руку назад, чтоб вцепиться её когтями в жёсткие плотные пряди волос. Большой палец проходится по головке, дразнит уздечку, а затем снова меняет темп на долгий, глубокий, видимо, чтоб помучить Джерико. Ему нравилось наблюдать за тем, как он трепещет. Дариус устраивается подбородком на плече Свейна, — Так как там зовут твоего демона? — Что? — полководец облизывает губы, его редкие ресницы едва ли дрогнули. Сейчас Джерико позволял ласкать себя так, как будет удобно Дариусу. Рука мужчины быстро сменяет темп. Он становится более быстрым и отточенным, явно нацеленным на скорую разрядку. Свейн стискивает зубы, шумно дышит носом, редко спуская стоны с приоткрытых губ. Особенно когда вторая рука путешествует по его телу. То два пальца пройдутся по груди, сожмут крошечную аккуратную бусинку соска, то коротко спиленные ногти оставят белую царапину где-то на боку... И эта боль неожиданно приятно мешается с удовольствием, заставляет подвильнуть бёдрами навстречу. Дариус повторяет вопрос рычащим тоном прямо на ухо Свейну и видит, как тот в очередной раз напрягся каждой клеточкой своего тела, — Раум… С чего ты вообще решил задать такой вопрос именно сейчас? Генерал слабо улыбается, замечая лёгкий румянец на бледной щеке. Дариус целует Свейна в висок, оставляет мокрый след на его шее вместе с очередным алеющим засосом, — Должен же я знать имя того, кто за нами наблюдает… — Не забивай себе голову… — полководец стискивает зубы, пережидая момент, когда же Дариус перестанет настойчиво ласкать двумя пальцами налитую головку, словно стремясь вырвать из Свейна как можно больше стонов. Но, видимо, Рука Ноксуса почувствовал это, и движения стали более отточенными, а вместе с тем - плавными и ласковыми. Всякий раз он попадал точно в цель: проезжался по уздечке подушечками пальцев, чуть проворачивал ладонь, чтоб обласкать головку со всех сторон. Свейн даже тихо усмехается. Вот же мерзавец, — Это глупости, Дариус… — Я просто подумал над тем, что тебе нравится внимание. Тебя заводит, когда тебя исследуют. Вспомнить хотя бы тот случай, когда мы заперлись в каморке, и я заткнул тебе рот..., — Дариус словно специально начинал рычать. Обычно он делает такой голос для устрашения, чтоб ему подчинился целый легион, ведь именно в таком тоне чувствуется власть. И именно такая интонация чертовски нравится Свейну, судя по реакции. Полководец подтягивает к себе колени, чуть дёргает короткие волосы Руки Ноксуса. По ладони прошла лёгкая вибрация от напряжённого члена. Дариус плотно обхватывает плоть, чуть ускоряет темп, и Джерико тает. Подобное явно отличалось от дрочки собственными руками. Свейн тяжело выдыхает через зубы, укладывается головой на широкое плечо. Теперь мужчина видит, как тяжело вздымается чужая грудь, как его руку накрывает аккуратная ладонь, на которой едва ли можно рассмотреть несколько шрамов, — Ты так напрягаешься… Кажется, ты возбуждаешься ещё больше, Свейн. Это просто гонка за адреналином или у тебя настолько грязные желания? Хочешь, чтоб тебя заметили, когда я в очередной раз растяну тебя на том чёртовом столе с картой? Джерико давится стоном, а затем хватает ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Ему чертовски не хватало кислорода после оргазма, коий так внезапно прошёлся по всему телу. Дариус даёт ему время. Спустя пару минут Свейн наконец-то находит в себе силы поднять голову с плеча вояки, подпереть её ладонью и краем глаза увидеть белые разводы, выступившие на воде. Чертыхается себе под нос и пытается осознать, что же это было. Рука Ноксуса теперь замолк. Дариус не умел говорить о любви, казалось, что он мог рассказать обо всём на свете, но только не о собственных чувствах. Но то и не было нужно. Мужчина касается ладонью тощего бедра, целует белую макушку, и Джерико наконец-то оживает, — Пошли в душ, а то грязные в этой комнате будут не только желания… И вот, снова тот холод в его голосе. Снова Дариус молчит. Они способны быть настоящими в пылу страсти, не скрываться за стальными завесами собственных принципов и привычек. Но судьба Ноксуса - превыше всего. Свейн долго думал, кто же для него Дариус, если он не может называться “возлюбленным”. Ответ нашёлся сам собой, когда под вечер Руке Ноксуса следовало бежать домой, а Свейну - остаться в гордом одиночестве. Дариус отходит к широким дверям, за ним же следует его алый плащ. Мужчина останавливается, чтоб бросить взгляд на Джерико, едва ли улыбнувшись. — Спокойной ночи, Верховный Полководец… Свейн косит взгляд в его сторону, замерев с книгой в руках, и не глядя перелистывает страницу, — Спокойной ночи, Рука Ноксуса…