Свет ночного города

Мари сидела на корточках, спрятавшись под парту и наблюдая за первой. Точнее, за человеком, сидящим за ней. Внутри загоралось непривычное чувство тепла и сладости, девушка просто молчала. Она отчаянно подавляла своё громкое дыхание и просто оглушительное сердцебиение, – Он-то не должен знать, что в кабинете находится ещё кто-то. Все нормальные люди сейчас были дома или по крайней мере не в здании коллежа: большая перемена ведь! Но Адриану, фактически, идти было некуда, поэтому в данную минуту он что-то увлечённо чирикал в своём блокноте. Девушке очень хотелось подобраться чуть поближе, посмотреть, что он там делает, но нельзя, – она тогда стала бы слишком заметной. А ей меньше всего было нужно, чтобы её предмет обожания решил, что она за ним шпионит (Мари яростно отгоняла мысли, что так оно, собственно, и есть)... Поэтому об этом никто не должен знать. Адриан едва сдерживал уголки губ, пытаясь не улыбнуться. Парень с интересом слушал возню девушки-одноклассницы с задней парты. О, нет, Маринетт не может быть незаметной и тихой, это скажут на вопрос и прекрасно знают все, с кем она хоть раз общалась. По какой причине милая синевласка решила поиграть в секретного агента, он не знал. Признаться, было у него одно предположение, но он... ну... оно просто бредовое! Именно поэтому, стоило только Феликсу появится из-за парты и начать напевать про «У любви как у пташки крылья...», Адриан тут же морщился и про себя бормотал, что нет, нет, нет, не может быть она в него влюблена! Потому... потому что... тогда ему придётся разбить ей сердце! Парень сморщился. Нет, эта прелестная девушка точно не заслуживала того ужасного скальпеля правды, под которым Адриан лежит уже с детских лет. Буквально. К нему всегда относились, как к... ну... вещи, наверное. Красивой статуэтке, которой, конечно, можно гордиться, но любить – нельзя. Люди всегда говорили ему только правду, чтобы он глотал её, перемешанную с их личным мнением, такую болезненную, ранящую... В шесть лет отец избил его, рассказав, что Эмили умерла во время родов, что она умерла из-за него, Адриана. Так считал отец. В школе, стоило ему только пойти туда, народ сразу отказался общаться, не то что дружить, с новеньким. Потому что он – друг Хлои. А друзья мадмуазель Буржуа априори не могут быть хорошими. Его Леди бросает на него презрительные, недовольные взгляды, едва лишь он только пытается намекнуть, как сильно он её любит. Она недовольно цокает языком и закатывает глаза, а вечером с упоением рассказывает ему о каком-то супер-мальчике, безвозвратно укравшем её сердце, совершенно не замечая, как бледнеет с каждым её словом лицо напарника, а его губы сжимаются в плотную полоску. Адриан знал, что правда – это больно. Очень. Именно поэтому он чётко решил, что такую правду не скажет никому. Тем более Маринетт. Пусть все считают его слепым идиотом, который не может разглядеть любви девушки. Пусть Леди искренне верит в то, что Кот невероятно счастлив в обычной жизни, а шрамы... да это так, с велосипеда упал. И у него есть ещё один секрет, который он никому не должен рассказывать. Странненьких ведь боятся, да? Он помнит, как фотограф отчаянно закричал и назвал его сумасшедшим, едва только Адриан сорвался и заговорил с Плаггом. Его боялись. Обходили седьмой дорогой. Не хотели общаться. Сумасшедший... да, он болен, вы чего-то хотели? Адриан безрадостно ухмыляется. Единственными друзьями почти всего его детства были книги, поэтому во-первых неудивительно, что у него то ли «размножение» личности, то ли воображаемые друзья, то ли галлюцинации, а во-вторых неудивительно, что парень прекрасно разбирается в психологии, но вот конкретный диагноз себе он поставить пока не мог. К психологу отец его вести отказывался, даже запрещал, а Адриан и не собирался возражать. Просто рано или поздно он же сойдёт с ума окончательно, да? Вот тогда и попляшем, отец... интересно, как ты будешь объяснять журналистам и суду, что твой единственный ребёнок сидит в психушке, причём совершенно спокойным голосом рассказывает о побоях? О том, что ему запрещали идти к врачу, пока ситуацию ещё можно было исправить, не прибегая к помощи психиатра? О том, что его папочка – больший любитель пропустить бутылочку-другую крепкого, после чего в доме начинался форменный ад? Интересно, как он будет выкручиваться. Адриан с большим, просто огромным, гро-мад-ней-шим удовольствием на это посмотрит. Единственным спасением Адриана был просмотр семинаров в интернете да дешёвые, купленные на свои карманные деньги в соседней аптеке таблетки: плохонькое успокоительное и настой валерианы. После этого галлюцинации на время пропадали и он мог чувствовать себя нормальным. Но сейчас... сейчас нельзя. Мари заметит, что он пьёт какие-то таблетки и решит... что... да... она будет его бояться. А терять только что появившихся друзей Агрест не намерен. Но... Феликс решил поиздеваться. Глюко-парень принялся вслух зачитывать ТЕ САМЫЕ СТИХИ, которые Адриан писал ЕЙ. –Твои глаза будто море, А цвет волос – ночь, Только ты своим светом... –Заткнись! Он вскакивает, прижимая заветный блокнот к груди, и громко, яростно кричит в зеркало, висящее на стене как раз рядом с его партой. Феликс издевательски хохочет, правильно, ему-то, галлюцинации, какое дело? А Адриан не просто кричит. Он орёт. — Да даже не вздумай зачитывать это вслух, придурок! Мразь! Плод больного воображения! Тебя не существует, слышишь?! Алло! Почему не отвечаешь?! Может, потому, что тебя на свете нет?! Я, знаешь ли, терпел тебя дома, но теперь у меня есть нормальные друзья, понял?! Ты мне не хозяин! Ты просто моя болезнь! А потому – заткнись и отвали от меня, ментальная галлюцинационная дрянь! И стремглав выбежал из класса, прижимая портфель к груди. Маринетт встала в полный рост. Смысл ей прятаться, – он всё равно ушел. Вернее, сбежал. От кого? Черт его знает! Просто на её глазах он вскочил и начал отчаянно орать на зеркало. Потом – убежал. Мари тупо вперилась в стену напротив. Это она уже настолько ку-ку, что не видит и не слышит людей, находящихся с ней в одном помещении? Или... он..? Пошатываясь и даже не заботясь о том, видит ли он её или не очень, Мари вышла из кабинета на трясущся ногах. В школу в тот день она так и не вернулась. Нет, за прогул дома Маринетт естественно отчитали, но скорее так, для галочки. А потом спросили, в чём же всё-таки дело. И тогда она рассказала. Ох, как же долго и много она говорила... и далеко не всегда связно. Она сама, честно говоря, не заметила, как объяснение родителям, почему она прогуляла школу переросло в домашнее успокоительное чаепитие, за которым она много, много, много-много-много плакала. И говорила всякую чушь. Всё это Дюпен-Чен вспоминала, как сквозь туман, лёжа на кровати в своей комнате. Судя по звукам, родители о чём-то шептались этажом ниже. Может быть, они обсуждают как раз-таки её. Схватив и поплотнее прижав к себе любимую подушку в форме чёрного кота, которая, кстати, с недавних пор вызывала у неё улыбку, напоминая её немного странного друга, она прижала колени к груди и перевернулась набок. Шмыгнула носом. И с писком уткнулась в подушку лицом. — Ерунда какая-то... – буркнула она в ткань. Горячие слёзы промочили подушку насквозь, и это, оказывается, было очень неприятно. Как же... гадко на душе. Не переставая хлюпать и шмыгать носом и пытаться всё-таки осознать, что же произошло, она с головой завернулась в одеяло... как приятно... Тук. Странный звук, откуда он мог здесь взяться?.. Тук-тук-тук. Кто-то... кажется... стучит..? Маринетт приоткрыла один глаз и тут же ахнула, садясь на кровати. Уже стемнело. Выходит, она... ...руки невольно впились в волосы... ...проспала всё это время. Не желая знать, сколько у неё теперь пропущенных от Альи, Дюпен-Чен решила первым делом разобраться с источником странного звука. Встав и сразу же вооружившись шваброй, она медленно подошла к выключателю. Несмотря на все предположения её разыгравшейся фантазии, на неё никто не набросился, не порвал, не прокусил насквозь, и даже из телевизора пока гостей можно не ждать. Переведя дух, она что есть силы жахнула по кнопке. И закрыла глаза. Раздался щелчок. Осторожно приоткрыв веки, она огляделась вокруг. Всё как обычно. Кровать, стены, обклеенные эскизами, творческий беспорядок, который она обещала маме разобрать ещё, кажется... недели полторы назад... или месяц... а может быть, год... и – ни-ко-го. Пусто. И тут вдруг... Тук. Тук. Тук-тук-тук. Девушка истошно взвизгнула и шарахнулась к стене. Стучали... кхм... как бы так сказать... с балкона. Куда можно попасть только через её комнату. Но она была готова поклясться, что к ней никто не заходил. Снова покрепче перехватив швабру и отчаянно сомневаясь, не позвать ли родителей, она осторожно, шажок за шажком, приблизилась к люку, ведущему наверх, и стукнула в него шваброй. Не сильно. Так... на люке кто-то, – или что-то, – есть. Тогда она сжала пальцы что есть силы, и... Раздался оглушительный грохот. Она тут же выронила швабру и зажала рот руками. С крыши послышался топот и чей-то голос, ругающийся, видимо, но на неизвестном ей языке. Латынь, наверное, хотя кто же его знает? После чего голос помолчал, а потом снова раздался стук, и незнакомец заговорил вновь: — Эээ... Маринетт, можно войти? Пожалуйста. На Дюпен-Чен словно вылили ушат ледяной воды. С писком она вновь впилась руками в хвостики, после чего отбросила швабру в дальний угол (ногой) и мгновенно полезла открывать люк. Спустя полминуты на пол легко соскользнул Кот, тихонько хихикая. Судя по его лицу, он был одновременно и в глубоком шоке, и немного даже веселился. Девушка виновато опустила глаза. — Прости. Хакер снова прыснул, на этот раз, приличия ради, в кулак. — Да ладно тебе. – он тепло улыбнулся и потрепал Мари по волосам. Девушка неловко хихикнула и отошла в сторону. — А ты... – тут только до неё дошло, что Кота МАРИНЕТТ видит впервые: до этого с ним общалась только ЛЕДИ БАГ. – Вы... что тут делаете? Парень пожал плечами. — Да я... да... скажи... – он сглотнул, – а ты меня не боишься?.. — С чего бы это мне тебя бояться? – она фыркнула и наклонила голову. Парень облегчённо вздохнул и опустил взгляд. – Кот..? Он вздернул голову и громко, неестественно рассмеялся. — Что? Я... шутку вспомнил. Там, знаешь, про то отрицательный электрон... он ведь тоже электрон, понимаешь? Значит, и отрицательный результат – тоже результат! Мари выдавила глупый смешок, совершенно не понимая ни одного слова. Сказалось её тринадцать по физике (во Франции двадцатибалльная система, если кто-нибудь не в курсе, – эти моменты не освящались в мультфильме), эх... А, собственно, к чему это... эээ... отрицательный результат? И как его, электрон? ЧТО ЭТО?! ЧТО ЕСТЬ ЭТОТ ДУРАЦКИЙ ЭЛЕКТРОН?! Наверное... связано с электричеством. Забавно, ведь Кот просто не может жить без техники... Она хихикнула, и парень, видимо, решив, что она поняла его странный юмор, сипло рассмеялся в ответ. Мари аж передёрнуло. Какой у него жуткий смех... тихий, хриплый, безрадостный. Наверное, он редко смеётся... чтобы... чтобы что?! она мысленно крепко треснула саму себя, понимая, что хотела подумать «чтобы никого не пугать». Но этот ответ напрашивался сам собой, и уж как-то очень нагло. Отсмеявшись, он вздохнул и тихо проговорил: — Спасибо... значит, я для тебя совсем-совсем не страшный. Буду знать, что хоть кто-то меня не боится. И исчез. Просто растворился в тишине вечера. Как же это было... странно. О том, что начался пожар, она узнала далеко не сразу. И от Кота, кстати. От кого ж еще, если не от верного напарника?! Да уж, в этот раз, поняла она, увидев видео с места событий от Альи, Леди Баг выглядела далеко не так как должна обычно, а как-то... встрепанно, что ли? Горело в достаточно большом торговом центре. Леди неслась по улицам, ещё издалека завидев черный столб дыма и почувствовав его душащий, омерзительный запах. Она продолжала бежать, проталкиваясь сквозь толпу зевак, пока не остановилась в первых их рядах, уперев руки в колени и пытаясь отдышаться. Да, несмотря на физическую подготовку и удобный, не стесняющий движений костюм, она всё-таки суперменом не являлась. Ещё раз выдохнув, девушка утерла лоб рукой и подняла голову. Да, дымовуха была нешуточная, но пока горели в основном лишь служебные помещения и склады, не добравшись до торговых рядов и магазинчиков. Это уже радовало. Она сощурилась, вглядываясь в глубь здания: некоторые люди, видимо, полагая, что это учебная тревога, всё ещё спокойно ходили по магазинам. Больше того, – часть из них даже не думала закрываться. И продавцы не уходили. Вот блин... Неожиданно кто-то резко схватил её за руку и дёрнул в сторону. Вправо... влево... вдаль от толпы. Она наконец закрыла рот и в изумлении уставилась на напарника. Странно... такой серьёзный. Тот остановился и кивнул ей вместо приветствия, после чего быстро и тихо заговорил, так, чтобы слышала только она: — Сейчас... я буду разбираться с электроникой, пока ты выведешь людей. Надо заняться этим зданием. Поняла? Ты. Выводишь. Людей. Пожалуйста. – у него был удивительно тихий и мрачный голос. Сейчас Кот сдвинул брови, видимо, что-то высчитывал про себя. Вообще, теперь он производил впечатление просто неизгладимое. Мари, не до конца отойдя от шока, кивнула. Кот, увидев её согласие с его планом по распределению сил, исчез в глубине дома. Она ринулась следом. Да, выводить людей было так себе работкой, особенно потому, что некоторые, видимо, чересчур упрямые, уходить не желали. Но когда признаки горения стали абсолютно очевидными, тот тут уж... в основном, её задачей стал поиск и выведение собачки/велосипеда/сына и так далее по списку. Дым, да что там, огонь уже был виден и прекрасно был слышен, когда она в очередной раз обежала весь торговый центр (ну, там, где вообще возможно было пройти обычному человеку) и, убедившись, что там пусто, вышла на свет Божий. И с ужасом встала, как вкопанная. Кот так и не вышел из здания. Его вообще не было среди толпы людей. Ну и куда он мог деться?! А что, если он... он нервно заломила руки, отходя в толпу. А если он остался там?! Тут же откуда-то со сторон, как сквозь вату, она услышала оглушительный женский крик и одновременно с этим пламя охватило ещё несколько окон. Она машинально обернулась и увидела женщину, которая вырывалась из рук держащих её мужчин и кричала, заикаясь: — Тим! ТИМ! Вы не понимаете! Там Тим! Пустите меня! Тим!.. Мари вздохнула и отвернулась. Она бы тоже с удовольствием ринулась в здание, но... а будет ли это правильно? Вдруг Кот уже выбрался и ушел? А она просто задохнётся в дыму или сгорит заживо... дурацкие сомнения! Она сжала руки в кулачки и уже собралась было идти в горящий торговый центр, как в окне на третьем этаже мелькнула тень. Раз... и ещё... а потом она тёмным шаром вылетела из окна и под оглушительный визг многочисленных девушек грохнулась на мостовую. Часть черного комка поднялась и оказалась мальчиком лет трёх... интересно, как он вообще оказался там один? Мальчик громко всхлипнул, обвёл и глазами толпу и вскрикнул, увидев среди людей рыдающую мать. — Мама! – и он ринулся к ней. Женщина ахнула, рухнула на колени рядом с ребёнком и обвила его руками. Она выла. От счастья, наверное. Леди облегчённо выдохнула, – хоть кто-то нашёл близкого человека в этом жареве. Но тут же вспомнила: ребёнок был только частью этого пятна, так кто же... она, саму себя не помня, ринулась к тёмному комку, лежащему на асфальте. Остановилась в двух шагах от него, слабо улыбнувшись. Кот. Живой. Парень молча сел на колени, выплюнул выбитый зуб и утер рукавом кровь с разбитой губы. Снова кивнул, чуть улыбнувшись. — А где пожарные? И тут настал великий ступор. Мари молча развела руками, – мол, нету, – и неловко улыбнулась. Кот со вздохом кивнул, пробормотал что-то печальное про погибающие кондитерские и книжные (непонятно почему, но это были два его любимых типа магазинов) и, шатаясь, поднялся. Дюпен-Чен всхлипнула и тут же поймала его удивлённый и испуганный взгляд, – мол, что-то с ней случилось?! Девушка расплылась в улыбке и бросилась напарнику на шею. Тот неловко погладил её по голове, видимо, не зная, что ещё можно предпринять в такой ситуации. Мари, непонятно почему для самой себя, взвизгнула и оторвала голову от его груди. Обхватила парня руками за голову, так, чтобы лучше видеть, и расхохоталась, – он был просто краснющий. Щёки пылали не хуже, чем здание за его спиной. Кот неловко хмыкнул и попытался отвернуться, смущённо опустив взгляд. Щас, было первой (и крайне необдуманной) мыслью девушки. Она ещё сильнее стиснула руки, не позволяя ему уйти в сторону, закрыла глаза и крепко прижала его к своим губам. И почти ощутила, что сейчас происходит с напарником, – его худые и всегда мертвецки бледные щёки, почти соприкасающиеся с её щёчками, были невероятно горячими. Да, сейчас он наверняка просто пунцовый. Приоткрыла один глаз, – о да, ярко-зелёные глаза хакера были широко распахнуты, щёки горели, как и уши. Он испуганно посмотрел на неё. Мари хихикнула, умудрившись при этом не разорвать поцелуй, погладила его по вечно взлохмаченной белобрысой голове и в кои-то веки отпустила. После чего чуть отошла назад, с интересом глядя на реакцию блондина. Тот мгновенно спрятал лицо в ладонях, продолжая мучительно краснеть, отвернулся и сел на асфальт, лицом к горящему центру, обхватив себя руками. Странный какой-то. Мари подошла к нему поближе и услышала нервное хихиканье, которое медленно, но верно перерастало в истерический хохот, параллельно с этим напарник тихо бормотал, усиливая громкость: — Она меня поцеловала... она – меня – поцеловала... она меня поцеловала! Дюпен-Чен фыркнула и, схватив его за руку, убежала из толпы этих счастливых людей. Здесь им больше делать нечего, – а то ещё полиция... На следующий день в ЛедиБлоге появилось полное видео и статья, где рассказывалось, сколько человек им удалось спасти. А в новостях их обвиняли в поджоге.