Свет ночного города

— Значит, вот оно как... – женщина сняла очки и отложила результаты. Действительно, она наверняка чем-то удивлена, да только он вообще не может помочь. Ему бы самому не мешало бы быть в курсе, что тут вообще творится и почему его в прямом смысле вырвали из класса посреди перемены. «Вот оно как» что?! Как он вообще тут оказался? Вернее, почему? Какого чертежа тут творится (прим. автора: ругательство придумала сама. Не благодарите. Не патентую, пользуйтесь бесплатно.)?! — Эээ... я... – Адриан прокашлялся и ещё сильнее сжал лежащие на коленях кулаки. Что ж так страшно... так страшно... – ч-что... — Агрест? – тихо спросила незнакомка из министерства. Не магии. Образования. Но от этого не легче. Даже страшней немножко. Парень зажмурился и кивнул. А может, зря? Может, нужно было сказать, что это не он? Теперь ведь уже нет пути назад. – Хорошо... у тебя очень интересные результаты. Ты как, техникой увлекаешься? Парень изумлённо распахнул глаза. Странный, очень странный вопрос. — Да. Уж лучше же ему ответить на этот вопрос честно, правда ведь? А то не дай Бог заявляться к ним домой, объясняй потом отцу, что это было... Женщина хмыкнула, подняла на него стальные строгие глаза и только сейчас заметила, что сжимает в руке тест по алгебре. Та самая контрольная, за которую у него, как обычно, двадцать. — Дай-ка посмотреть. Адриан, стараясь сделать так, чтобы его дрожащие и потные от страха руки не были слишком заметными, медленно протянул ей листок. Женщина развернула тест к себе и просмотрела его:сначала сама работу, потом результат. Наклонила голову и тихим голосом констатировала: — Двадцать баллов, как я и думала. Ты ведь хорошо учишься, верно? Парень дерганно кивнул и вновь уставился на свои кеды. Он отчаянно не хотел понимать, к чему она ведёт. Вот бы сейчас вновь оказаться в классе и не видеть всего этого... — Ясно. – незнакомка вернула ему тест. – А теперь посмотри сюда. – и сунула ему под нос результаты тестов всех учеников, сведённые в таблицу по классам. И, собственно, вот оно. Его имя, обведенное ручкой. Ох блин. И плакать, и смеяться хочется. Вроде как везде лучшие результаты по всей параллели, и в то же время непонятно, чего она хочет. Нет, ну примерно-то он догадывается, что сейчас будет. Но что-то ему это совершенно не нравится. Из этой мысленной паники его вывел голос этой незнакомой женщины из министерства. – Знаешь, зачем мы тебя сюда позвали? Ведь наверняка догадываешься, правда? Если верить результатам, ты довольно умный мальчик, верно же? — Да. Догадываюсь. – парень осторожно поднял глаза. Господи, как же страшно... но нельзя же всё время сидеть пень-пеньком. – Чт-... что вы хотите со мной с-сделать? — Ну, такой талант нельзя скрывать. – незнакомка с улыбкой закрыла глаза и положила голову на сложенные руки. – Мы должны перевести тебя в специализированную школу. Это ведь нужно в первую очередь тебе самому... ты ведь хочешь стать учёным? Детективом? Или инженером? Я ведь права? Парень кивнул. Боже Правый, зачем он вообще писал этот тест? Мог прогулять, сдать незаполненным, да в крайнем случае просто дурачком прикинуться! А теперь... его заберут отсюда. Единственного места, где ему хорошо. Между тем незнакомка продолжала: — Ну вот видишь. Я уверена, ты дашь блестящие результаты на новом месте. Тебе точно хватит ума, чтобы обучаться в новой школе. И кстати. Меня зовут мадам Леннон. И я её директор. Это был буквально другой мир. Подумать только. Частная школа, специализирующаяся на точных и технических науках. И это его первый день здесь. Парень неловко стукнул по двери в свой новый класс. Как же это нелепо. Как же он тут оказался?.. Вдали от всех, кто был ему дорог. Алья, Нино, Хлоя... Маринетт. Маленькая, смешная, влюблённая в него по уши голубоглазая девчонка по имени Маринетт Дюпен-Чен. А его вот так вот забрали. Забрали от них. Как забрали у него мать. Хотя он её даже не видел ни разу. Адриан опустил руку и провёл по двери. Там ведь внутри пусто. Никого ещё нет, учитель не вошёл, не отпер дверь... а вокруг шёпот. Шёпот, шёпот, шёпот. Сколько же здесь людей. И все они чужие. Плагг неловко мнется в двух шагах от него, как всегда рядом, когда это нужно. Парень невольно подвинулся поближе к своему воображаемому альтер-эго. Бросил на него быстрый взгляд и тут же отвёл глаза. Плагг такой же, как и всегда. Рваные джинсы, чёрная толстовка, кроссовки... даже чёрные кошачьи уши на голове. А лицо, – лицо такое же, как у него. И цвет глаз тоже. Только у Плагга кожа не такая бледная и есть веснушки, а у него – нет. Но это не особо важно. Плагг тихо так, вполголоса спрашивает: — Ты слышишь? То, что они говорят. Слышишь ведь. Прислушайся. И он прислушался. И, наверное, зря. «Кто это?» «Новенький, говорят, очередной ублюдок из богатенькой семьи...» «Ага, небось купил здесь место.» «А он ничего, симпатичный, правда, девочки?» «Ага, только дрищ невероятный...» «Да ладно, самое то. Особенно для тебя, Лили!» «Скажем так, он вряд ли найдет себе здесь хоть одного друга.» «Тот, кто станет общаться с ним, сумасшедший!» «Или пижон.» Спасибо. Первое впечатление просто космическое. Зато он хотя бы будет знать, что здесь ему не с кем общаться. Ладно, не удалил же он контакты ребят из прошлой школы, в самом деле! Можно будет общаться с ними после уроков или на переменах... но на переменах только через телефон... И тут к нему подошла девочка. Ну, видимо из его нового класса. Азиатской внешности, с янтарными совиными глазами и иссиня-черными короткими волосами. Взгляд холодный, как льды в Антарктиде, на лице абсолютно непроницаемое спокойное выражение. Но в холодном, мрачном взгляде нет ни ненависти, ни притворства, ни зависти. Она наверняка непроницаема, как самая твёрдая стена на планете, но в этой школе эта стена – самая лучшая. Решение про «ни одного друга» придётся отменить. Ну, он на это надеется. — Привет. – голос у незнакомки тоже холодный, спокойный и ровный, как... тут даже сравнить не с чем. Она его не знает. Но не испытывает к нему того же, что и окружающие. Адриан неловко улыбнулся и кивнул в ответ на это сдержанное приветствие. Девушка, видимо, оставшаяся довольной и этим, вновь заговорила: – Меня зовут Кагами Цуруги, я учусь в этом классе вместе с тобой. Я принесла ключ. – и подняла вверх тонкую бледную руку, в которой сжимала небольшой брелок с ключом от класса. Немного позвенела им в воздухе, привлекая внимание остальных учеников, и открыла кабинет. Там пахло бумагой, железом и, кажется, спиртом. И немного остальными составляющими таблицы Менделеева. Класс. В принципе, не так уж и плохо. Ну, в смысле, лучше, чем могло быть. Так он думал до конца учебного дня. До той поры, пока не раздался оглушительный смех, хохот, ржач, если угодно, и не началось. Это была просто раздевалка, ничего особенного, куча курток и пакеты из-под сменной обуви (у него ни того, ни другого с собой никогда не было). Но, оказывается, ради достойной встречи странного новичка сюда можно много чего пронести мимо бдительной уборщицы. Ведро воды и канцелярский ножик, например. — Ос... тано... ви... тесь... Знаете, не очень приятно, когда вам наступают на горло. Со всей силы. Это очень больно. Правда эта обычная и вполне логичная просьба почему-то вызвала непонятную волну негодования. — Что-о?! — Да что ты говоришь! — Ты должен был сказать «пожалуйста», придурок! — Надо тебя наказать за невежливость! Так вот зачем была нужна эта вода. Такая холодная, обжигающая, что хочется просто отшвырнуть это ведро в сторону, или хотя бы вынуть из него голову, и убежать туда, где нет такой холодной воды. Ему даже не дали встать. Просто схватили за волосы и запихнули голову в ведро. Там, кажется, на дне тряпка. И он тоже тряпка. Самое то, – достать и пол им, таким жалким, вытереть. Интересно, как он пойдет домой мокрым? Что скажет Натали? Мысли путаются, – ему бы не помешало иногда и дышать. Сейчас рот сам собой откроется, чтобы вдохнуть кислорода, а снаружи вода, и он захлебнется. Вот это подстава. Невероятно. К издевательствам Адриан привык, как-никак, отец напивается каждую пятницу и, судя по всему, не только напивается. Но его впервые пытаются утопить. Как котёнка. Да, как настоящего котёнка... Чёрного. Он недавно доработал конечную версию своего костюма, модернизировал, так сказать. И кому всё это добро теперь достанется? Аж самому интересно, кто первый найдёт. Может, Натали? Или Горилла? Странно, но сейчас его мозг, обычно дисциплинированный и работающий как надо, думает совершенно о другом. Надо бы составить какой-нибудь, ну, план спасения, что ли? Изо рта вырываются пузыри воздуха. Всё. Он уже совсем не может ни о чём думать. Внезапно сзади раздался спокойный и уже несколько привычный голос... — А ну быстро отошли от него. Я всё сказала. Ах да, это же лучшая в мире стена... кто? Он, кажется, встретил её утром... ну, недавно. Только ужасно хочется... вдохнуть... хоть немного... воздуха... — Нормально? Он жадно втянул носом кислород и откашлялся. Рядом с ним только Кагами, остальные разошлись. Ведро отодвинуто в сторону, сам он до сих пор на полу. Часы... уже почти половина четвертого. Уроки давным-давно кончились, всё разошлись, а Кагами сидит, вернее, стоит тут, рядом с ним, в этой плохо освещённой раздевалке. И она никуда не ушла. Невероятно смелый поступок то, что она вообще тогда вмешалась. Кстати, почему ребята тогда сразу же разошлись? Ведь, если подумать, если бы он ещё ненадолго оказался в воде, то, судя по симптомам, умер бы. Вряд ли она их уговорила. Стены так себя не ведут. Стены они крепкие и совершенно неподвижные. А она, – как стена. Молчаливая, сильная, холодная стена. Которой он обязан жизнью. — Спасибо тебе... Кагами. Раз в неделю Маринетт расцветала. Как самая настоящая клумба. Клумба с солнечными, маленькими желтыми цветами. Каждую пятницу вечером, где-то ближе к восьми, её тело покрывалось ярко-желтыми рубцами и пятнами из лютиков. Она чувствовала себя так, будто её избивали. Хотя это неправда. Она знала, что это значит: кто-то бил её соулмейта. Каждую пятницу. В восемь вечера. Стабильно. Из раза в раз. Из недели в неделю. Таким образом, её самый любимый день недели стал самым ненавистным. Самым отвратительным днём. Ей было больно. Адски больно, но она знала, что всё это пустяки по сравнению с тем, что испытывает её родственная душа. Как бы она не хотела оказаться на его месте... и как бы хотела это превратить. — Эй? Эй, ты чего такой хмурый? – она села на край крыши рядом и пихнула напарника в бок локтем. Скорее всего, благодаря своему экзоскелету он даже ничего и не почувствовал. «Хмурый»... глупо, ведь она не может видеть его лица: стекло у кибернетических очков почти непрозрачное, плюс его неизменная кислородная маска. А она, – «хмурый»... Кот коротко пожал плечами и тихо пробормотал надтреснутым хриплым голосом: — Нормально всё... Ну всё. Понятно, что у него что-то случилось. Кот вообще плохой актер, но чтоб настолько... — Ты... ты чего? Чего случилось? — Ничего. Сказал же вроде. — Врёшь мне, да? Скажи лучше. Пытать буду, если не скажешь. Ты же знаешь, я жестокая. Не прокатило. Шутка не возымела совершенно никакого действия. Неужели у него всё настолько плохо? — Ко-от? — Отстань. — Что у тебя..? — Да всё со мной нормально! Говорил же уже! – он резко отодвинулся в сторону. Мари оторопело посмотрела на друга. Кот впервые кричал... на неё. Обычно это она взрывалась и начинала орать, а тут... Странно это. Ладно, у неё осталось всего одно предположение. — Отец? – одно слово, четыре буквы. Ответ – такой же короткий: — Да. — Опять? — Снова. Он со вздохом опустил плечи. — Прости. — А? – Леди непонимающе на него уставилась. – За что? — Ну... как... За то, что накричал на тебя... такого больше не повторится. Мари почти почувствовала, как губы задрожали. Чего он думает? Конечно, он имел право кричать! Она ведь знает, что у него в семье, он ей рассказывал! Ну, вернее, в том, что осталось от семьи. Не важно! Это его только оправдывает! — Дурак! – Мари плотно прижала его к себе. И тихо добавила: – И не смей так больше говорить... не вздумай ни за что извиняться, понял? Она услышала тихую усмешку и почувствовала, как он еле-еле кивнул.