За краем Вечности

      Сквозь сомкнутые ресницы пробивались тёплые лучи света. Откуда-то доносилось лёгкое шуршание — неспешное и мелодичное, словно шум волн у берега. Под спиной ощущалось что-то мягкое и тёплое. Не открывая глаз, я провела рукой — и пальцы зарылись в рассыпчатый песок. Веки дрогнули и несмело приоткрылись. Первое, что бросилось мне в глаза — небо. Ясное, светло-голубое, безоблачное. Пронзая лазурную высоту, над головой кружили белоснежные птицы. Чайки…?       Я повертела головой. Слева от меня шумело море, так близко, что можно было дотронуться до воды, протянув руку. И я протянула. Тёплая, ласковая волна, набежавшая на берег, коснулась пальцев и отступила обратно в море. Я снова прикрыла глаза.        Удивления не было, лишь приятное умиротворение: мне определённо нравился этот сон. Посреди серых скучных будней оказаться на побережье — пусть даже в царстве Морфея — редкая удача. Море мне не снилось давно, а значит, следует насладиться им, пока будильник не вернул меня в реальность.       Я приподнялась на локтях. Тут же в голове запылал очаг боли. Я ахнула и, морщась, дотронулась до затылка. В глубине подсознания мелькнула нелепая мысль: сон ли это? Ведь от боли человек просыпается…        Со старушечьим кряхтением я поднялась на ноги и огляделась ещё раз. За спиной густо рос кустарник, который постепенно переходил в тропический лес, а впереди до самого горизонта простиралась ослепительная вода.       Я побрела по кромке пляжа. Босые ноги утопали в мягком, как ковёр, песке, и, вдыхая свежий бриз, я чувствовала, как головная боль постепенно отступает, а разум проясняется. И благодаря этому начали обретать чёткость последние воспоминания…        Воспоминания! Я замерла, поражённая страшной картинкой, всплывшей в голове. Разве можно было забыть падающий тебе на голову кирпич? Да… захватывающе получилось: сегодня утром я благополучно проспала время подъёма и опаздывала в университет, а поэтому решила пойти более коротким путём — мимо стройки. И, пробегая рядом с чьим-то будущим домом, внезапно услышала крик «Берегись!», инстинктивно подняла голову и увидела летящий в меня кирпич, но не успела ничего предпринять и моментально провалилась в темноту. Потеряла сознание? Попала в кому? Или умерла?       Выходит, окружающий меня пляж — это либо посттравматическая галлюцинация, либо рай. Интересно… Внезапно в поле зрения попало что-то большое, чёрное, степенно выплывающее из-за утёса. Мой взгляд скользнул по линии горизонта и замер на огромном корабле, приспускающем чёрные паруса. Силуэт судна показался знакомым, словно когда-то давно оно уже попадалось мне на глаза.       Я зашагала навстречу, поддаваясь любопытству, и чем ближе подходила, тем отчётливее могла рассмотреть острые пики мачт, гигантские полотна смольных парусов и даже название — «Чёрная Жемчужина». «Хмм, вот значит как», — проскользнула мысль. — «Легендарный пиратский парусник из не менее легендарного фильма». В душе всколыхнулось множество чувств: восторг, трепет, волнение и опасение за своё психическое здоровье.       С судна послышались голоса, приказы; мне удалось даже разглядеть беготню человеческих фигур на палубе. В воду полетел якорь, взметнув тысячи брызг, и вскоре от корабля отделилась лодочка, взявшая курс к берегу.       Вдруг босую ногу чувствительно царапнула острая ракушка, и я ойкнула — но не от боли, а от удивления: из-за такого-то я точно должна была проснуться! Не может ведь происходящее быть реальностью!        Вскоре лодка зарылась носом в песок. Вылезающие из неё люди выглядели крайне экстравагантно: просторные рубахи и жилеты, тёмные бриджи, высокие сапоги, а также оружие: сабли, кинжалы, пистолеты. Матросы доставали из баркаса бочки, переглядывались, и с каждым мигом всё больше удивлённых глаз обращалось в мою сторону. С плеча одного из моряков спорхнул пёстрый попугай, который, устремляясь в лесную чащу, каркнул: «Незваный гость!».        Когда несколько человек пошли в мою сторону, сердце моё трепетно забилось: среди них мелькали смутно знакомые лица. Восторженное волнение достигло апогея, когда среди команды я различила шаткую походку, загорелое лицо в обрамлении густых темных дредов и черные глаза, подведённые сурьмой. «Господи…» — вырвался беззвучный шёпот. Сердце едва не выпрыгнуло из груди, когда он вопросительно взглянул в мою сторону, когда приблизился ко мне, когда в смятении изогнул бровь, когда заговорил…       — Мисс… Эй, мисс, ты слышишь меня? — пират помахал у меня перед лицом.       «Но этого же не может быть! Они же… персонажи фильма! Они выдуманы! Их играли актёры, сюжет про них писали сценаристы…!» — воскликнул внутренний голос. — А-а-а! — вскричала я. Крепко, до боли зажмурилась и потрясла головой. Сейчас я проснусь, сейчас проснусь!       Вновь закружилась голова. Стало трудно дышать, ноги подкосились. Темнота заволокла видимое пространство и последнее, что мне довелось увидеть — это несколько озабоченных лиц, склонившихся надо мной.

***

      Сознание возвращалось постепенно. Не знаю, сколько прошло времени — час, два, или больше, но прошедшие события до сих пор стояли перед глазами. Да, уже не «видения», а именно «события».       Слышался мелодичный скрип дерева. Тело ощущало мягкую постель и тёплое одеяло. Открыть глаза было страшно, хотя я уже не знала, чего боюсь: оказаться в своей квартире, или остаться там, куда меня занесло? Но лежать в неведении было ещё хуже, и я резко раскрыла глаза. Взгляд уткнулся в деревянный потолок. Определенно не такой, как в моей квартире. Нос по-прежнему дразнила морская свежесть, а сквозь большое резное окно проглядывался силуэт зелёного островка. Каюта была просторной: напротив деревянной двери стоял стол, около которого мостились два кресла; стеллажи и полки ломились от разнообразного хлама: начиная от книг и заканчивая мудрёными приборами, о назначении которых у меня не было даже догадок. А подо мной была узкая, мягкая койка.       С большим трудом я заставила мозг рассуждать логически: если там, в двадцать первом веке моё тело без сознания, то не могла же я отключиться повторно? Значит, реальность? Из груди вырвался нервный вздох.       Спохватившись, я поспешила исследовать карманы. В одном из них обнаружился мобильный телефон, что весьма обрадовало. Но тут же с губ сорвался разочарованный стон: и сеть, и интернет были на нуле. Едва я убедилась в этом, мелькнул значок «батарея разряжена», и экран перестал подавать признаки жизни.       «Чёрт…» — телефон вернулся в карман джинсов. Я откинула одеяло. Но как только ноги коснулись пола, по ту сторону двери застучали шаги, и в каюту заглянул мужчина — тот самый, присутствие которого в прошлый раз повергло меня в столь красноречивый шок.       — Как чувствует себя наша находка? — голос бархатный, с вальяжными нотками. Взгляд глубокий, но в то же время задорный. Внутреннее я превратилось в визжащий комочек восторга, пока пират терпеливо ожидал ответа.       — Ну и дела! Капитан Джек Воробей… — выйдя из первичного ступора, не удержалась я. На лице пирата мелькнули оттенки приятного изумления.       — Знаешь меня? Похвально, — капитан прошествовал в каюту и развалился в кресле. — Ну?       — Что — «ну»?       — И кто ты? — невозмутимо продолжил он, качнув зажатой в руке бутылкой.       — Оксана Ковалёва.       — Исчерпывающий ответ, — хохотнул Воробей и сделал глоток рома. Пристроив бутылку на столе, он смерил меня пронзающим взглядом, от которого мурашки побежали по всему телу. — И как тебя занесло на тот остров?       — Не… не знаю, — чертовски глупый ответ. Пальцы нервно теребили край клетчатой рубашки, пока я старалась унять нервную дрожь. Пират издал смешок.       — Что ж, попробуем по-другому. Откуда ты? Не припомню столь странной моды у карибских… — он придирчиво сощурился, — барышень.       — Я живу в России.       — А, — просиял Джек, прихлопнув в ладоши. — Знаю. Это там, где медведи, снег и алкоголь такой заморский… водка, кажется?       — Что? Нет! Вернее, не совсем так. То, что вы… ты описываешь, было давно. Вернее, в эту эпоху так, но я не из этого времени. Я живу триста лет спустя, в двадцать первом веке. И медведи там уже не разгуливают по улицам — теперь там новейшие технологии, промышленность… И снег далеко не круглый год, — невозмутимо ответила я. Джек глядел на меня со снисходительным спокойствием, словно на ребёнка, рассказывающего небылицу.       — Цыпа, ты сама не запуталась? — выждав несколько секунд после моей тирады, произнёс он.       — Запуталась! Запуталась, Джек, — я закрыла лицо руками и выдохнула. — Я не понимаю, что происходит. Как меня угораздило попасть сюда, к тебе… На меня просто свалился кирпич! И я очнулась на пляже. Мне кажется, я схожу с ума. Восемнадцатый век! Да ещё и ты…       — А говорила, не знаешь, как сюда попала. Взгляды встретились. Под капитанскими усами засветилась улыбка — лукавая, наглая и дьявольски-обворожительная.       — Двадцать первый век, говоришь? — после нескольких секунд обоюдного молчания, переспросил Джек.       — Не веришь? — кисло протянула я.       — Почему? Ещё как верю: на тебя же спикировал кирпич — мало ли что могло привидеться, — он снова взял бутылку и, вероятно, хотел предложить мне, но я перебила:       — Значит, не веришь, — кивнула я, вставая с койки. Он поднялся с кресла синхронно со мной и сделал шаг навстречу.       — Ну, дорогуша, у меня нет ни малейшего основания верить тебе, — Воробей развёл руками. — Чем можешь доказать?       — Доказать?       — О да! Доказать! — он воодушевлённо взмахнул рукой. — Это значит, привести такие аргументы, которые заставят меня поверить тебе.       — Эмм… — взгляд растерянно забегал по каюте. — К примеру, тебя не смутило, что я тебя ничуть не боюсь? Как-никак девушка, не устрашившаяся легендарного пирата — это редкость, верно?       — Разве? По-моему, ещё как боишься, — усмехнулся Воробей, хотя скрытая в фразе похвала явно пришлась ему по душе.       — С чего ты взял? — я дерзко задрала подбородок, вызывая на пиратское лицо новую снисходительную улыбку.       — Ты вся дрожишь, — шепнул он, чуть наклонившись ко мне. Я стойко выдержала его взгляд, но и правда, тело до сих пор не могло унять дрожь волнения. — А ещё краснеешь.       — Это нервное, — мрачно буркнула я.       Воробей вернулся в кресло и вальяжно взмахнул рукой, мол продолжай.       — И в чем же причина твоего «бесстрашия»? Обычно барышни при виде пирата падают в обморок, — уточнил он, не дождавшись моих слов.       — Я понимаю, в такое трудно поверить, но в двадцать первом веке ты уже ни для кого не будешь преступником, никто не будет за тобой охотиться, никто не будет бояться. У нас ты…       — Вот как? Досадно, — перебил Джек. Уголки его губ расстроенно обвисли. — Неужели через триста лет моя смерть перестанет быть пределом желаний для большинства? Хотя… Через триста лет я и так, вероятно, буду мёртв. Ты ничего не попутала, милочка? — Воробей вопросительно поднял бровь.       — Да нет же! Не в этом смысле. Через триста лет ты будешь кумиром для многих, о тебе будут наслышаны абсолютно все, о тебе будут сняты фильмы… То есть, рассказаны истории…       — Я был бы не прочь их услышать! — снова перебил Джек. В чёрных глазах сверкнули искорки интереса. Всё складывалось как нельзя лучше — Джек сам подал идею, как доказать ему правдивость моих слов о «путешествии во времени».       — Хорошо. Предлагаю так. Если я расскажу о тебе такое, что никто больше не знает, ты вынужден будешь признать мою правоту и… разрешишь остаться на «Жемчужине»! — выпалила я, удивляясь собственной смелости.       — Что?! — Воробей поперхнулся ромом. И услышав повтор высказывания, замешкался, задумчиво взглянул на меня сквозь зеленое стекло бутылки и лишь потом, медленно, словно пробуя слова на вкус, проговорил: — На моем судне никто не плавает бесплатно, смекаешь?       — Вообще-то наоборот, капитан должен платить команде за то, что те на него работают, — несмело возразила я, о чем тут же пожалела: дерзить пирату может быть опрометчиво, мало ли чего они могут сделать с женщиной на борту… Получив немой упрёк, я вздохнула: — Хорошо, обещаю, буду честно отрабатывать пребывание на твоей несравненной и великолепной «Чёрной Жемчужине».       Воробей придирчиво прищурился, обдумывая предложение. А я молилась, чтобы он не отказал. В этом мире мне больше некуда деваться и не к кому идти, так что единственный выход — остаться здесь, на легендарном корабле с не менее легендарным капитаном.       — По рукам, — согласился Воробей. — Можешь приступать!       Я призадумалась. Что же рассказать, чтобы удивить капитана? Про то, как он поборол проклятье ацтекского золота? Как победил Дэйви Джонса? Как стал первооткрывателем Источника Вечной Молодости? Или вообще пересказать в подробностях сюжеты всех фильмов? Впрочем, нет. Не стоит растягивать повествование надолго. Достаточно лишь парочки эпизодов, которые должны были уязвлять пиратское самолюбие, а посему априори быть тайной капитана Воробья. Тайной, в которую определенно не мог быть посвящён никто посторонний.       — Я знаю о тебе многое, Джек! Очень многое, — коварно оскалилась я, не вызвав у него никаких эмоций. — Знаю, что тебя в своё время отдала кракену Элизабет Суонн, приковав к мачте. Знаю, как ты оставил Анжелику Тич на необитаемом островке, чтобы та перестала пытаться насадить тебя на клинок. А также знаю, как ты выбрался с острова «на черепахах» (конечно, образно выражаясь, ведь на самом деле там был тайник контрабандистов…)       — Достаточно! — Джек вскинул руку. — Убедила. Пожалуй, мы найдём общий язык. Если, конечно, ты прикусишь свой. — Он поднялся, подошёл ближе и положил руки мне на плечи. — Значит так, мисс… как там тебя?       — Оксана, — напомнила я.       — Точно. Эй, мистер Гиббс! — крикнул Воробей куда-то в сторону.       — Да, капитан? — в каюту тут же заглянул старпом, словно всё это время стоял под дверью и подслушивал.       — Отведите мадемуазель… Оксану… куда-нибудь, — добродушное широкое лицо старшего помощника покрылось оттенком непонимания. — Выдели ей каюту, Гиббс, каюту! — Джек недовольно подвёл глаза к верху, раздражённый недогадливостью пирата. — Да поживее. Дел у нас невпроворот.       — Вы куда-то спешите? Новая авантюра, кэп? — поинтересовалась я.       — Почти, — уклончиво ответил Воробей, выпроваживая меня из капитанской каюты. — Кыш-кыш, сейчас мне надо работать.       Едва мы оказались на залитой солнцем палубе, мистер Гиббс повёл меня в каюту. Это была маленькая, тёмная, но уютная комнатка. «Располагайтесь», — учтиво произнёс старпом и захлопнул за моей спиной дверь. Из окна на деревянные доски падала трапеция света, в которой танцевали невесомые пылинки. На столе валялся старый блокнот, а в примостившемся рядом кувшине с водой плавала дохлая муха. Но это не беда. После того, как насекомое было вычерпнуто на пол, я поспешила умыться. Вода приятно освежала после жаркого дня. Тёплые капли стекали по шее под испачканную в песке рубаху. Приметив в углу зеркало в полный рост, я усмехнулась: взглянувшая из отражения девица была совершенно чужеродным объектом в этом мире. Клетчатая рубашка, синие джинсы и размазавшаяся по лицу тушь… До лихой пиратки далеко. Но ведь это повод самосовершенствоваться! Решив в скором времени разжиться соответствующей эпохе одеждой, я развалилась на пыльной койке в лучах света, падающего из окна.       «А как же моя семья? Что они сейчас чувствуют? — осенило меня. В душе всё застыло. — Пока я здесь, они, вероятно, уже готовятся оплакивать мой труп… Кошмар… Я здесь, живая, а они думают… — я решительно замотала головой. — Нет, не стоит нервничать. Я здесь не по своей воле, и не могу ничего изменить… Хотя, впрочем, пока не особо хочется что-то менять. Разве это не мечта — сбежать от проблем в сказку? Кто знает, может, через какое-то время жестокие, суровые реалии заставят сменить мнение об этой эпохе, но пока что для меня это определённо сказка — оказаться в мире «Пиратов Карибского моря»!»       Дальнейшие полчаса я посвятила изучению каюты: обшаривала углы и небольшой сундук, набитый старым вонючим тряпьём. Мысли скакали с одного вопроса на другой: как, с какой целью меня сюда занесло, а главное, что мне делать теперь? И спустя тридцать минут умственного труда решение пришло само собой: стоит успокоиться и отпустить ситуацию — рано или поздно всё обязательно прояснится. А если нет — останется только одно: попробовать получить удовольствие от происходящего.       В каюте на поверку не оказалось ничего примечательного — и захотелось снова выбраться на солнце.       Я, ловя косые взгляды матросов, вышла на палубу. Солнце стояло в зените. Лазурная водная гладь переливалась тысячами бликов, а темно-синяя полоса горизонта была непостижимо далека — до неё простирались тысячи и тысячи миль, которые «Жемчужина» неоднократно пересекала. В нескольких метрах по-прежнему возвышалась горная гряда зелёного острова, на котором меня подобрали. Судно готовилось к отплытию — моряки закрепляли паруса, карабкались по вантам на мачты, затягивали шкоты.       — Сняться с якоря! — от этого голоса на лице непроизвольно возникла усмешка — сколько раз я слышала его из динамиков телевизора и компьютера и никогда не подозревала, что услышу вживую…       Воробей стоял на капитанском мостике, облокотившись о штурвал и по-хозяйски оглядывал палубу. Постучав пальцами по рулевому колесу, он неспешно спустился ко мне.       — Цыпа, ты часом не герцогиня?       Я смятенно подняла брови и подозрительно протянула:       — Нет.       — Фух, слава Богу, — Джек карикатурно перевёл дух. — А то от герцогини или подобной светской леди нельзя рассчитывать ни на какую помощь.       — Помощь? И чем же я могу быть тебе полезной?       — Ну, к примеру… — взгляд капитана очертил пространственную дугу и вернулся ко мне. — Будешь помогать коку готовить обед. А то этот парень вечно уху пересаливает, — пират забавно скривился.       — Ишь ты, какой привереда, — карикатурно поморщилась я. — Так и быть. А то я, признаться честно, боялась, что ты заставишь меня драить палубу…       Воробей возмущённо вскинул голову.       — Я что, похож на невежду, который не знает, как обращаться с женщинами?       — Честно? — я оглядела его с ног до головы. — Похож.       Воробей подавил усмешку и обернулся к морю. Судно снялось с якоря, и теперь его остроконечный бушприт глядел на горизонт. Безымянный клочок земли, с которого началось моё приключение, остался позади. Волны с тысячами брызг разбивались о форштевень, в почтении расступаясь перед массивным парусником. Безоблачное небо было необыкновенным — намного чище и светлее, чем в нашем мире, где атмосфера давно отравлена выхлопными газами машин и ядовитыми отходами заводов. Здесь природа была не тронута прогрессом, а по сему все краски были ярче, сочнее, радостнее.       А воздух… свежий и пьянящий… Я будто птица, впервые вырвавшаяся из клетки, смогла ощутить вкус свободы. Так и подмывало встать на носу корабля, раскинуть руки как в знаменитой сцене из «Титаника» и закричать во всё горло, до разрыва связок. От счастья, от свободы! Кинуться в лазурные волны, а потом — взлететь под облака! В тот миг мне казалось, что я способна на всё.       — Красота, верно? — послышался шёпот над ухом. Я обернулась к Джеку. — Ты так залюбовалась, что не слышала, что я всё это время тебе говорил?       — Прости, — смутилась я.       — Бывает, — махнул рукой Воробей, облокотившись о фальшборт. — Море достойно того, чтобы глядя на него, забывать обо всём. Только не увлекайся. Однажды подобное витание в облаках может стоить жизни.       — Понимаю…       Пока Джек всматривался во что-то вдали, я увлечённо разглядывала его. Ветер игриво перебирал его дреды и косички, звенел подвесками. Солнце отражалось бликами на перстнях. Весь его вид — прямая осанка, гордо поднятая голова, смелый взгляд — говорили о том, насколько он чувствует себя «своим» в этой морской гармонии. А глаза его горели той свободой, тем восторгом, той любовью к жизни, какие нам, обычным людям, не ведомы. Удивительный человек, каких мне ещё никогда не доводилось встречать. И уверена, он меня ещё не раз удивит.       — К вечеру будет шторм, — наконец, изрёк Воробей.       Я перевела взгляд к горизонту. И правда, там, непостижимо далеко, небо затянули грозовые тучи… Но безрадостная перспектива не волновала команду: на палубе царило спокойствие и уверенность, которым было пропитано каждое движение работающих моряков. Шторма для них — будничное дело, не стоящее беспокойства.       Капитан Воробей покинул меня так же неожиданно, как и пришёл. А я осталась стоять у фальшборта, пытаясь укрепить в памяти, прочувствовать каждой клеточкой тела гармонию, что меня окружает, беспрерывно вдыхая чистый воздух полной грудью и подставляя лицо солнцу. Как же хорошо!       — Вот ты где… А я тебя везде ищу.       Я обернулась. Мне лучезарно улыбалось лицо молодого парня, длинное и худое, со впалыми щеками. Непослушные рыжевато-каштановые волосы трепал ветер, и они постоянно лезли ему в лицо. На худощавом, но высоком теле болтались штаны и рубашка, явно пришедшиеся не по размеру.       — Для чего? — я склонила голову набок.       — Ну так это… Познакомиться! — он прихлопнул в ладоши. — Я Тим!       — Оксана. Рада знакомству, — губы растянулись в располагающей улыбке, и я протянула ему руку. Тим уронил взгляд на мою ладонь, брови его подпрыгнули, и парень попятился.       «Что?» — я непонимающе покрутила свою руку, пытаясь понять, что его так смутило.       — Что с твоими ногтями? — собеседник скептически выгнул бровь. Я облегчённо рассмеялась. Вот оно что! Его смутил мой яркий, жёлтый маникюр.       — Ты подумал, что это какой-то грибок? — снисходительно уточнила я. Собеседник рассеянно пожал плечами, словно не зная, как ответить тактичнее. — Не переживай, — я отмахнулась, как от мухи. — Всё у меня с ногтями нормально, это лак. Маникюр. — Лицо пирата так и не озарилось пониманием. — Ну, краска.       — А… — Тим неловко чесанул подбородок и многозначительно, философски кивнул. — …А зачем это?       — Для красоты.       — И где же, позвольте полюбопытствовать, столь странная мода?       — Это слишком долго объяснять, — я хотела было добавить о том, что он вряд ли поверит мне, но вовремя решила приберечь повествование о чудесах двадцать первого века для более подходящего момента.       — Ну да ладно. Я просто хотел сказать, что, если что-то понадобится, можешь обратиться ко мне, — Тим всё же пожал мне руку и скрылся в кубрике.       Я поймала на себе улыбающийся взгляд капитана Воробья и кивнула ему. Тот уже стоял у штурвала и вёл корабль навстречу горизонту.       Плавание начиналось чудесно.