За краем Вечности

      Когда пробили шестичасовые склянки, я была приглашена на камбуз. В маленькой корабельной кухне ютились миски, поварёшки, мешки с сухарями, солониной и фруктами, а также огромный чугунный котёл, в котором бурлила вода. Работа выпала не трудная — сдирать чешую с рыб и отдавать их коку, мистеру Бергенсу, который разделывал и подготавливал их к варке. Сперва корабельный повар был возмущён, узнав, что в изготовлении его кулинарных шедевров будет участвовать женщина — но возражения были бесполезны. Неумолимый капитан Воробей в ответ на все недовольства схватил со стола половник, вручил мне и перед тем, как оставить нас с коком наедине, предупредил: «Смотри, чтобы не пересолил».       Мало-помалу кок успокоился и скрепя сердце позволил женщине принять участие в чистке рыбы. Ничего иного мне было делать не дозволено.       Мистер Бергенс, невысокий, но крепкий мужчина лет сорока пяти, производил впечатление профессионала своего дела. Разделывал рыбу он с таким серьёзным лицом, будто решает государственные дела, а чистил картофель так быстро, что будь это спортом, он непременно был бы в нём чемпионом мира. Сперва мне не верилось, что такой человек может не уметь высчитывать необходимое количество соли для супа, но стоило попробовать остатки сегодняшнего завтрака — и я еле сдержалась, чтобы не выплюнуть их. Казалось, в каше соли было больше, чем крупы, более того, она отдавала противным горьковатым привкусом. Сложилось впечатление, будто повар специально готовил какую-то отраву. Но вот сам Бергенс нисколько не сомневался в великолепии своих кулинарных навыков, а несъедобная каша казалась ему выдающимся шедевром кулинарии. Странно, что за подобные выходки он ещё не прогулялся по доске. «И как же матросы могут выживать на этом?» — недоумевала я. Хотя, ко всему можно привыкнуть. И мне придётся.       Кок оказался на редкость разговорчив. Его рассказы о нелёгкой судьбе корабельного повара не утихали ни на миг, и я не успевала ему отвечать. Сознание требовало направить помыслы в нужное русло, собраться с мыслями, разложить всё по полочкам — а приходилось вслушиваться в нескончаемую болтовню Бергенса. Через некоторое время подобный досуг порядком надоел, и я автоматически включила в голове белый шум, погрузившись в необходимые мне сейчас размышления, лишь иногда вставляла посреди матросского щебета не всегда уместное «угу». Опомниться пришлось только тогда, когда кок занёс над котлом солонку.       — Стой! — я немного грубовато перехватила его руку.       — Не лезь не в своё дело, женщина, — брезгливо возмутился повар.       — Не моё дело? Нет, Бергенс, как раз-таки моё! Капитан меня за этим сюда и послал. Сказал, что, если ты опять пересолишь, я по праву могу, — рука подхватила со стола поварёшку, — огреть тебя этим самым половником!       Пират замялся, в сомнении переводя взгляд с меня на половник, а с половника на кипящее варево. Наконец, под одобрительный кивок, неохотно протянул солонку. Всё-таки дисциплина среди пиратов не так безнадёжна, как я думала, и кок не посмел ослушаться приказа капитана, даже несмотря на то, что это задевало матросское самолюбие.       — Так-то лучше, молодец, — я одобрительно похлопала его по плечу и осторожно посолила варящуюся рыбу. — Соль на корабле — наверняка продукт ценный и дефицитный, а так недальновидно переводить его, тем более что это портит весь обед, просто глупо, — поймав на себе недобрый взгляд моряка, я инстинктивно вскинула руки в примиряющем жесте. — Так капитан сказал! Я лишь процитировала. Когда рыба была готова, а обед прошёл в дружеской пиратской атмосфере (где на мою персону были обращены почти все взгляды) капитан Воробей удостоил меня похвалой. Вернее, обращался он к мистеру Гиббсу, но суть от этого не менялась:       — Вот, Гиббс, я же говорил, что от женщины будет прок. А то ты заладил своё «баба на корабле к беде», — передразнил Воробей старпома. Тот промолчал, неведомо по каким причинам: может, был согласен, а может, не нашёл, что ответить.       Солнце клонилось к горизонту, когда я опять вышла на палубу. Жара спа́ла, и теперь под открытым небом уже не казалось, что вот-вот испечёшься.       Качка стала заметнее — капитан был прав, когда предположил о скором наступлении непогоды. Шторм, что по словам Джека Воробья должен настигнуть нас поздним вечером, уже сообщал о своём приближении шумными порывами ветра в такелаже. В отличие от спокойных моряков, у меня волосы дыбом стояли от мысли, что скоро корабль будет швырять на волнах, словно щепку. Но внутренний голос успокаивал, напоминая, что команда «Жемчужины» привыкла противостоять стихии, а значит, чёрные тучи, затянувшие горизонт, не сулят серьёзной опасности.       — Всё же, странная одежда двадцать первого века тебе не к лицу. Тебе нужно либо платье…       — … Либо ничего, так? — я обернулась. На нахальной капитанской физиономии отразилось изумление. — А у тебя на «Жемчужине» платьев нет, я угадала?       — Абсолютно! — Джек поспешно скрыл удивление под привычной обольстительной улыбкой.       — В таком случае мне придётся тебя расстроить. Мой наряд меня устраивает, и снимать его я не собираюсь, — я скрестила руки на груди. Но попытка одной фразой поставить пирата на место провалилась. Джек наклонился ко мне, его глаза игриво блеснули и шёпот обжог ухо:       — Не боишься, что это сделает кто-то другой?       Смысл слов дошёл не сразу — вероятно, потому что в прошлой жизни мне редко доводилось общаться с такими нахальными персонами. А когда до разума дошёл подтекст, я еле сдержалась, чтобы не влепить капитану звонкую пощёчину, но вместо этого пришлось овладеть собой и выдавить снисходительную улыбку.       — Ты не сделаешь этого. Ты же джентльмен, забыл?       — Я пират, — возразил Джек Воробей. При всей его наглости, на него сложно было злиться. Невежественный, своенравный, но до ужаса харизматичный пират!       — Нет, — покачала я головой. — Ты — похотливый бесстыдник!       Оставив капитана Джека наедине с неоправданными ожиданиями, я ушла на другой конец палубы. Затылок буквально ощутил его прожигающий насквозь взгляд. Изображая непринуждённость, я задрала голову и принялась разглядывать Тима, взобравшегося на мачту и поправляющего трос. Отсутствие мало-мальской страховки вызвало у меня справедливый шок: падение с такой высоты сулит как минимум перелом позвоночника. Техникой безопасности на корабле и не пахнет. Разумеется, я знала, что такая работа для моряков обыденна, до даже самый опытный человек может оступиться и полететь вниз.       Не прошло и минуты, как над ухом опять прозвучал голос:       — Снова краснеешь…       — А ты навязываешься, — я даже не взглянула на Воробья. Дразнить его оказалось очень забавно, однако его это забавляло ещё сильнее.       — Но ты сама этого хочешь.       — А ты так любишь исполнять дамские желания? Раз так, будь добр, выдели мне пиратский наряд и перестань преследовать! — выпалила я и, чтобы дать Джеку стимул поскорее выполнить мою просьбу, стремительно зашагала прочь, не оглядываясь и не останавливаясь, пока за спиной не хлопнула дверь каюты.       Странное существо Джек Воробей — интересное, немного раздражающее и крайне забавное. А ещё бескультурное, самовлюблённое, но харизматичное. И он успешно пользовался этим необычным сочетанием качеств собственной личности: умел расположить к себе и заставлять собеседника подолгу думать о нём даже после окончания разговора. Во всяком случае, я не могла думать о чём-либо другом: словесные баталии с Джеком оказались увлекательнейшим занятием, и я, развалившись на кровати, продумывала эффектные фразы, которыми можно будет его отшивать. А когда таковых в голове накопилось слишком много, я щёлкнула пальцами и соскочила с кровати, вспомнив о своей находке.       Нырнув в сундук, робко жмущийся к изголовью кровати, я выудила оттуда старый блокнот и, расположив его на краю стола, смахнула пыль. Окрашенные временем жёлтые страницы пустовали. Сколько лет эта книжонка, никому не нужная, пылится здесь и ждёт своего часа? Ладонь машинально нырнула в карман джинсов и выудила оттуда шариковую ручку — одно из немногих «сокровищ» двадцать первого века, которые прилетели в прошлое со мной.       Старая письменная принадлежность с погрызенным во время сессий колпачком коснулась страницы. Я собиралась записать придуманные гениальные фразы для словесных дуэлей с нахальным пиратом, но вместо этого на бумаге появилось лишь одно словосочетание.       «Капитан Джек Воробей» — эти слова посреди чистого листа были столь же чужеродны, как и я в этом мире. Долго вглядываясь в черневшую на листке надпись, я пыталась осознать, прочувствовать значение этих слов. Буквы плыли перед глазами, как и мысли. Капитан Джек Воробей. Персонаж фильма? Или всё-таки реальный человек?       Стук в дверь. Я подскочила на стуле, захлопнула блокнот и попыталась придать голосу как можно больше недовольства:       — Кто там ещё?       В каюту заглянула беззастенчивая пиратская физиономия.       — А я всё слышал! — коварно улыбнулся Джек.       — Ты о чем?! — фраза повергла в смятение. Вдруг я всё это время рассуждала в слух, а Воробей бесцеремонно подслушивал?       — О том, что ты хочешь пиратский наряд. Думала, я пропустил мимо ушей? Нет, цыпа, я ничего не упускаю, — Джек вальяжно прошествовал в каюту. Я недоумевающе взглянула на свёрток в его руках, прежде чем кэп всучил его мне и чересчур торжественно объявил: — Это — тебе!       На губы просилась ухмылка. Получить подарок от самого Капитана Джека Воробья: интересно, что бы на это сказал мой отец, работающий психиатром?       — Значит, всё-таки джентльмен. Спасибо.       Пират выжидательно замер.       — Джек, спасибо, — повторила я, откладывая свёрток с одеждой на стол.       — Ну так пожалуйста, — Воробей развёл руками.       — Джек! Спасибо тебе за новую одежду, но надеть её я смогу и сама! — я указала пальцем на дверь и в который раз передразнила: — Кыш-кыш!       Джек обиженно цыкнул и отступил к двери.       — Уверена? — невинно поинтересовался он.       — Похоже, я поспешила с выводами. Всё-таки похотливый бесстыдник, а не джентльмен, — я грозно сверкнула глазами и подступила на шаг к нему.       — Как жаль… Понадобится помощь — зови! — пропел Джек и скрылся за дверью. В свёртке, подаренном Воробьём, обнаружилась грязно-белая рубашка, болотно-зелёный жилет с серыми пуговицами и черные бриджи.       Теперь, когда из зеркала на меня глянула уже похожая на пиратку особа, плечи гордо распрямились, а самооценка подлетела до небес. Правду говорят, что от внешнего вида меняется и душевное состояние. Но когда взгляд опустился ниже, пыл подутих: образ портили белые кроссовки. Найти ещё пиратские ботинки — и образ будет готов. Одежда пришлась точь-в-точь по размеру, что несказанно удивило и обрадовало. И откуда же на «Жемчужине» мужская одежда столь женских размеров? Неужели осталась от Элизабет? Или от другой женщины, чьё присутствие на корабле не упоминалось в фильме? Кстати, о фильмах… В каком я временном промежутке? Между какими частями «Пиратов»? Этот момент надо разузнать прежде всего, чтобы понять, чего ожидать в дальнейшем. К слову, не хотелось бы встретиться с Дэйви Джонсом и его командой… Вдоволь налюбовавшись на своё отражение, я вышла на палубу. Взгляд метнулся в поисках Джека, но вместо него встретился с улыбающимся лицом Тима.       — Привет! — просиял он. Его заинтересованный взгляд обвёл мою фигуру. — Ты прекрасно выглядишь!       — Спасибо, — щеки залились пунцовой краской. — Ты не видел капитана?       — Капитана, — повторил Тим, устремив задумчивый взгляд поверх моей головы. — Зачем тебе капитан, когда есть я? — и рассмеялся.       — И в самом деле, — я не сдержала смеха. — Но сейчас мне нужен именно он. Ну так что?       — Я его не видел, — медленно произнёс парень, глядя в сторону горизонта, словно избегая зрительного контакта.       — Да? — шаг навстречу. — Может просто говоришь так, чтобы побыть со мной? — пошутила я, но собеседник к удивлению принял мои слова в серьёз.       — Почему бы и нет, — в серых глазах моряка заплясали огоньки. — Как относишься к этому?       — Я не прочь познакомиться чуть ближе, — прохладный ветер заставил поёжиться и передёрнуть плечами.       Главное, не подарить Тиму лишних надежд, чтобы не рассчитывал ни на что большее, чем на дружбу. Навязчивый ухажёр мне здесь ни к чему. Интуиция подсказывала, что Тим был как раз из таких: если дать ему хоть малейший намёк на отношения, отделаться от него будет из разряда фантастики.       Тимми развалился на пушке и жестом пригласил сесть напротив. Я повиновалась, пристроила локти на планшире и подпёрла голову рукой.       — Как тебе «Жемчужина»? — поинтересовался пират.       — Восхитительно, нет других слов, — я улыбнулась и запрокинула голову к небу, впитывая кожей загар. Выглянувшее из-за тучи солнце снова пригревало и слепило глаза, на волнах затанцевали сверкающие блики. Рядом послышалась возня: вероятно, Тим сам не знал, о чем говорить. Немудрено, ведь женщины поднимаются на борт судна не каждый день, и юный моряк отвык от общения с ними.       — Чёрт, опять грот-марсель перекосило…       Я медленно раскрыла глаза и обернулась в поисках того, о чем говорил Тимми.       — Видишь, вон тот, второй снизу парус на грот-мачте, — пояснил он. — Который прикреплён к марса-рею…       Я картинно покрутила головой, даже не пытаясь понять смысл сказанного.       — Нет.       — Не знаешь снастей? — кисло поинтересовался Тим.       — Может, ты научишь меня? — робко улыбнулась я. Хотелось быть «в теме», а не делать круглые глаза при каждом неизвестном слове.       — Так и быть. Но для начала пойду поправлю грот-марсель. Я всё-таки парусник…       — Ты? Парусник? — непонимание и желание расхохотаться вызвали на лицо снисходительную улыбку.       — Парусный мастер. А парусник — сокращённое название должности, — Тим поднялся и побежал к мачте. Ловко, подобно обезьянке вскарабкался по вантам на рей и помахал рукой. Солнце было за его спиной, так что ко лбу пришлось приставить ладонь козырьком, чтобы разглядеть его действия. Парень свесил ноги и стал подтягивать канаты, которыми крепился грот-марсель. Занятие затянулось, поэтому через некоторое время я снова обернулась к морю.       Взгляд мимолётно выхватил черную точку на горизонте.Пришлось прищуриться и напрячь зрение до максимума, чтобы разглядеть силуэт судна. Подсвеченный заходящим солнцем четырёхмачтовый корабль с первого взгляда заставил сердце зайтись испуганным боем. Чем тщательнее я вглядывалась, тем громче плохое предчувствие било в барабаны. Челюсть беззвучно отпала, когда взор обрисовал изодранные в клочья темно-зелёные паруса, пробоины в корпусе, изъеденные ракушками борта…       «Неужели это…?»       Я молниеносно обернулась. Заметив на капитанском мостике Воробья, издала непонятный мне самой возглас и кинулась к нему.       — Джек!       Капитан вздрогнул, не ожидая подобного порыва с моей стороны, и его брови сошлись у переносицы. Я чуть не врезалась в его плечо, резко затормозив и залепетала:       — Джек! Там! Там…! — и не в силах вымолвить ни слова, указала пальцем на горизонт.       Воробей прищурился, отодвинул меня в сторону, подступил к фальшборту и раскрыл подзорную трубу. Я неотрывно следила за капитаном, наблюдала, как тщательно он вглядывается в горизонт, поджимает губы, водит подзорной трубой из стороны в сторону. Наконец, он с философским спокойствием обратился ко мне:       — Ничего не вижу.       — Как?! — я в запале обернулась к морю. Но замеченного мной судна и след простыл, оно будто испарилось. — Но ведь это невозможно! Он же только что был здесь! Корабль!       Воробей озабоченно нахмурился — но всего лишь на миг, а следом в его глазах пролегла тень улыбки.       — Ты не перегрелась? — Джек наигранно коснулся рукой моего лба и тут же отдёрнул ладонь: — Ай! Горячая! Не стоит с непривычки так долго сидеть под открытым солнцем.       Мне же было не до смеха. Я видела, знала, что видела! Но не мог ведь корабль взять и исчезнуть? Или мог? В конце концов, недавно на мою головушку приземлился кирпич, и посттравматические галлюцинации вполне естественны. Но суеверный страх цепко ухватился когтистыми пальцами за горло…       — Так что за судно ты видела? — ненароком поинтересовался Джек после недолгого молчания.       Не говорить же ему, что мне примерещился не абы какой корабль, а всем известное судно морского дьявола… Очертания того парусника очень походили на «Летучий Голландец» — да что там! — я могла поклясться, что видела рваные паруса и поросшие мхом мачты, тянущиеся к небу как костлявые пальцы мертвеца. Или зрение, приукрашенное ещё не отпустившим шоком, могло выдать за «Голландец» обычный фрегат, потрёпанный бурей? Но тогда почему он исчез…? Круг замкнулся. Рассуждать на эту тему можно было бесконечно — да вот только не хотелось. И я решила остановиться на мнении, что это лишь игра воображения.       — Не знаю. Просто судно, — наконец выговорила я. — Ну да ладно, забудем. Я как раз тебя искала.       — Вот как? Я польщён. И зачем же, позволь узнать? — Джек опёрся рукой о планшир и склонил голову на бок.       — Хочу поговорить о курсе. — Я придала голосу весёлый, спокойный тон. — Куда мы плывём?       — Идём.       — Что?       — Правильнее говорить «идём», а не «плывём». Ты же решила податься в матросы, верно? Так что учись выражаться, как матрос, — ответил Джек.       — А, — я медленно кивнула. — Матросские ругательства мне тоже придётся учить?       — А ты как хотела? — развёл руками Воробей. — Издержки профессии!       — Погоди, — я помотала головой. — Ты ушёл от ответа. Куда мы держим курс?       — Ах, курс… — Джек провёл пальцами по усам и сделал вид, будто задумался. — Разве это так важно?       — О да! — горячо воскликнула я. — Если ты плывёшь грабить какой-нибудь порт, я лучше прямо сейчас спрыгну за борт!       — Милости прошу! — хохотнул Джек.       — Что?! Так ты правда… собрался грабить порт?! — дыхание перехватило от праведного ужаса. Вдоволь налюбовавшись на мою красноречивую реакцию, Джек соизволил успокоить:       — Расслабься, я пошутил.       — Ну так куда? Джек? Мм? Джек! — я всплеснула руками, когда Воробей бесцеремонно развернулся и направился к штурвалу. — Решил в прямом смысле уйти от ответа? Джек! Дже-е-ек…       — Скажем так, тебе там понравится… — капитан круто развернулся, имея риск столкнуться со мной. — Великолепное место!       — Что-то я в этом сомневаюсь, — подозрительно протянула я, складывая руки на груди. — По всем канонам женщинам не нравится там, где «великолепно» пиратам…       — Ты же не обычная женщина, — наверное, комплимент. Я лишь покачала головой. Если капитан не считает нужным посвящать меня в планы, значит и не будет.       Я спустилась с капитанского мостика, но, прежде чем вернуться в то место, где ещё недавно меня развлекал разговорами Тим, до уха донёсся самодовольный голос Воробья:       — Тортуга. Мы идём туда.        Солнце скрылось за тучей, порыв ветра заставил содрогнуться. Я наблюдала за игрой волн, сидя на пушке у фальшборта.       Непогода близилась: качка становилась всё ощутимее и на горизонте стала различима стена дождя. Тучи тяжелели, двигались к кораблю с устрашающей скоростью, и вскоре закрыли полнеба. Закат ещё догорал на горизонте, когда налетел шквал. Воздух мгновенно похолодел, посерел и ударил по ушам раскатом грома. Волны заострились, парус то надувался на ветру, то опадал.       — Свистать всех наверх! — на голос Воробья из трюма высыпали матросы. Все обитатели судна мгновенно принялись за работу. Крышки люков задраивались, паруса спускались. Совладать с пляшущим на ветру полотном матросам было нелегко, но каждый из них добросовестно выполнял своё дело, поэтому корабль ворвался в штормовую тьму подготовленным.       Дождь обрушился сплошной стеной. Ветер взвыл, а судно отозвалось зловещим скрипом. Мне казалось, что до бури есть ещё пара часов, но ураган налетел в одно мгновение. Волны яростно вгрызались в деревянную обшивку, море походило на взбесившееся чудовище, которое наносило остервенелые удары по беззащитной жертве.        «Черная Жемчужина» теперь казалась крохотной песчинкой, вертящейся волчком посреди разверзшегося ада.       Молния ослепила вспышкой, удар грома раскатился по небу, и огромная волна нырнула под киль судна, поднимая его на высокий гребень. Меня сбило с ног. Рука вцепилась в решётку порохового погреба. По спине ударила вода и припечатала носом к палубе. От холода сковало всё тело, но страх смерти сжал душу в ледяных тисках и заставил действовать.       Бежать в каюту! Прочь от этого ужаса! Но не успела я встать, корабль дал крен: палуба стала покатой, словно горка. Я заскользила по мокрому деревянному настилу, отчаянно мельтеша руками в попытке зацепиться за что попало.       Удар в спину вышиб воздух из лёгких и помутнил разум: фальшборт остановил падение. Истерика брала верх над рассудком. Не дожидаясь, пока взгляд сфокусируется, а палуба снова примет горизонтальное положение, я поползла к трюмному люку по леерам, как по неправильной лестнице. Черное водное месиво жадно бурлило внизу, словно ожидая, когда ограждение проломится подо мной, и тело рухнет в пучину. Волна окатила с другой стороны. Я вжала голову в плечи. Мокрые пряди прилипли к лицу, мешая обзору.       Корабль выровнялся, палуба приняла привычное положение. Встать удалось не с первой попытки: голова кружилась, тело не слушалось, а конечности путались.       Едва я поднялась, с губ сорвалось грязное ругательство: перед кораблём разверзлась огромная водная яма, бушприт судна нырнул вниз, и в следующий миг стена воды обрушилась на нас. Заскользило, замельтешило, завертелось всё вокруг: волна подхватила меня, как тряпичную куклу и поволокла к противоположному фальшборту. Крик разрывал грудную клетку, вода попадала в нос, в горле першило от соли.       Мелькнувший перед глазами борт кувыркнулся и остался позади. Воздух засвистел в ушах. Вдруг чья-то рука вцепилась в воротник, не позволив мешком рухнуть в море. Ткань затрещала, жилет больно врезался в подмышки. Я задёргала ногами в попытке найти опору. Обмякшее тело затащили обратно на палубу. Не успела я глубоко вдохнуть, как капитан Джек Воробей снова схватил меня, взвалил на плечо, словно мешок картошки, и куда-то потащил. Пальцы вцепились в его рубашку, будто в спасательный круг. Двери под капитанским мостиком раскрылись перед нами, и Джек повалил меня на пол своей каюты.       — Не высовывайся! — заорал он, прежде чем выбежать на палубу и захлопнуть створки.       На миг сделалось потусторонне тихо — и тут же ужасная мешанина звуков грянула с новой силой. Сквозь стены ветер, рёв волн, крики и жалобный скрип дерева звучали ещё тревожнее — будто адское месиво ломится в помещение чтобы разодрать его на куски.       Я безвольно развалилась на полу и издала дрожащий вздох. Из горла вырвался кашель — лёгкие пытались избавиться от морской соли. Я перевалилась на живот, отхаркивая воду. Грудную клетку словно разрывало, каждый вдох откликался болезненным жжением.       Сознание, затуманенное смертельным ужасом, грозилось оставить меня. Я долго лежала на полу капитанской каюты, наблюдая за тем, как потолок сквозь окно озаряется бледными вспышками молний. Ревущий ветер разбивал плети дождя об стекло, и по окну струились бесконечные потоки воды.       Вскоре я собрала остатки сил, приподнялась и на четвереньках поползла к койке. Вскарабкавшись на капитанскую кровать, скинула мокрые кроссовки и закуталась в одеяло. Вместо того, чтобы согреть, оно тут же промокло, хоть выжимай — но стало для меня чем-то сродни психологической защиты, укрытия, и я только сильнее зарылась в его холодную ткань.       Прошло около часа, когда истерика сдала позиции: черная вода престала разбиваться об оконное стекло гигантскими волнами, а качка стала менее ощутимой, и мне удалось вздохнуть спокойно: буря прошла стадию апогея и постепенно убывала.       Едва я позволила себе расслабиться, организм поднял белый флаг: сил не осталось. Едва голова коснулась подушки, стали подбираться тяжкие дрёмы.       Совесть подавала робкие признаки жизни и твердила, что я незаконно вторглась в пространство капитанской каюты и заняла кровать, но я решительно заткнула ее: Джек сам притащил меня сюда.       Перед глазами поплыли цветные видения, сулящие долгожданный покой. Сны окутали и унесли куда-то высоко, прочь от мирской суеты и страхов.       Болело абсолютно всё, начиная от головы и заканчивая пальцами ног. Ощущения были такие, словно я хлопнулась на асфальт с третьего этажа… Хотя нет. С пятого. Во рту стоял противный вкус соли, будто я съела с десяток блюд, приготовленных мистером Бергенсом.       Тёплый солнечный свет бил в лицо, отчего под закрытыми веками плыли разноцветные круги. Я раскрыла пересохшие глаза и моргнула. Цветные видения рассеялись. Прямо на кровать падал луч солнца. Рассвело уже давно и за окном не осталось и следа вчерашнего урагана. Голубые волны плавно переливались, мягко шуршали о борт корабля.       «Слава Богу… Пережили», — я попыталась приподняться, но тотчас замерла: что-то тяжелело у меня на боку. Взгляд опустился на унизанную перстнями ладонь, что по-хозяйски приобнимала меня за талию. Я вздрогнула, замедлила дыхание — и медленно повернула голову. Капитан Джек Воробей засопел, что-то пробурчал во сне и притянул руку к себе.       «Твою ж…!» — в голове взорвался фейерверк мыслей и эмоций. Джек зашевелился, заёрзал и повернулся на бок. Я подпрыгнула на месте, выходя из оцепенения, села, и чуть не свалилась с кровати. Послышалась возня, шорох и лёгкий смешок.       — Забавно…       — Что именно? — фыркнула я, спуская ноги с кровати. Я не видела, но знала, что Джек улыбается — обольстительно, нагло и по-кошачьи довольно.       — Ты так испуганно вскочила, будто тебя застали за каким-то непристойным занятием.       — Тебе бы так! — огрызнулась я, вставая на ноги.       — С чего бы это? — Воробей подпёр голову рукой, игриво наблюдая за мной.       — Да нет, ничего! — я картинно закатила глаза. — Очень по-джентльменски — улечься в одну кровать с женщиной, которую почти не знаешь!       — Но ты-то ведь меня знаешь уже давно, — парировал он. — Сама же говорила об этом… И потом, я тут не при чём — это ты заняла мою постель! Так что ты сама улеглась со мной…       Он не договорил, так как получил воспитательную затрещину.       — Эй! За что? — скривился он, принимая сидячее положение. — Ты поаккуратней, цыпа. Не забывай, что находишься в обществе пиратов, — в карих глазах мелькнул недобрый огонёк. Я нахмурилась, выжидательно оглядывая капитана. Наконец, ответила:       — Что б неповадно было.       Отыскав под койкой кроссовки, я разочарованно цыкнула — они были насквозь мокрыми. Ходить в них было невозможно, и я злобно отшвырнула их в сторону. С минуту чувствовала на себе заинтересованный взгляд, после чего послышался тихий скрип половиц. Подойдя к противоположному углу комнаты, Джек нырнул в шкаф и принялся рыться в его содержимом. На пол полетели одежда, оружие и прочее барахло. Рядом с кроватью даже приземлились кружевные панталоны, вероятно, забытые одной из Джековых поклонниц. Я еле подавила усмешку. Наконец, капитан Воробей выудил из закромов пыльную пару сапог и поставил рядом со мной.       — Держи. Ещё от Элизабет остались. Надеюсь, подойдёт.       — Спасибо, — робко бросила я.       Сапоги были маловаты, но главное — сухие. Выйдя из каюты, я снова пристроилась у фальшборта, давая солнцу прогреть и просушить спутанные волосы и одежду. И только сейчас, наслаждаясь прекрасной погодой, осознала свою оплошность: я ведь так и не поблагодарила Джека за спасение. Более того, нагрубила: ведь я лишь пыталась показать, что тоже не пальцем делана и могу ответить грубостью на грубость, но позабыла об элементарной вежливости. Обязательно поблагодарю его, когда выпадет «благоприятный момент».

***

      По словам Джека, на Тортугу мы должны будем прибыть к вечеру завтрашнего дня. А пока нас окружало бескрайнее море, я занялась исследованием судна: бегала по трапам, изучала содержимое трюмов, внимала лекцям Тима о морских терминах, выслушивать болтовню Бергенса во время готовки обеда и ужина.       Матросы мою персону в основном не замечали, или делали вид, что не замечают. Только мистер Гиббс и Тим обращались со мной вежливо и учтиво.       И, конечно, я не преминула узнать у Джека то, что на данный момент беспокоило меня больше всего, а именно, в какой временной промежуток меня занесло. После длительных расспросов о его последних приключениях, я выяснила, что попала в события после четвёртой части фильма. Но тогда откуда у Джека «Жемчужина»? Он же достал ее из бутылки только в пятой части! Впрочем, я никогда не любила пятую часть и считала её крайне нелогичной и слишком «коммерческой», бездушной. А поэтому неудивительно, что в мире, в который я попала, события пятой части просто-напросто «не учитываются».       С одной стороны, это обрадовало, а с другой — дало новый повод для беспокойства: я совсем не знаю, что ожидать дальше. Это обстоятельство снова вынудило держать ухо востро и приставать к Джеку с расспросами о дальнейших планах, которые он всё так же талантливо игнорировал.       В целом, настроение было приподнятое. Время шло быстро и продуктивно: мне довелось узнать и выучить много нового (и отборные пиратские ругательства не исключение).       Но под вечер от безмятежности не осталось и следа: на горизонте снова мелькнул странный корабль с рваными парусами. Мелькнул — и исчез, стоило лишь отвернуться. Особенно пугало то, что никто кроме меня этого судна не видел. Шестое чувство твердило, что это предзнаменует крайне недобрые события…