За краем Вечности

      Весь оставшийся отрезок пути я провела на полуюте, наблюдая, как облака сгорают в вечернем зареве, а солнце тонет в малиновых волнах. Другая сторона неба темнела, словно опускающийся огненный шар натягивал за собой тёмное покрывало. Впрочем, размышлять о красотах природы было не сегодняшнего дня делом: куда более важные моменты занимали все мысли, а на первом плане вертелось непонимание: кто разрядил всё оружие? Почему ни один пистолет не выстрелил во врага? Этот момент укрепил уверенность, что на судне есть предатель, который помогает и «Мести…» и Тёмной Личности. А может быть, последние даже сотрудничают между собой. Однако никто из матросов не вызывал ни малейшего подозрения, но одно было ясно точно: всенепременно надо держать ухо востро и быть начеку даже в собственной каюте.       Ночь опустила подол на морской простор, и через некоторое время за несколько миль мелькнули едва заметные огоньки: «Месть королевы Анны» тенью шла своим курсом, а «Жемчужина» неслышно проскользнула мимо; Джек приказал потушить все фонари, и чернота парусов мгновенно растворилась в ночи. Лишь когда корма оставила огни «Мести…» далеко позади, решено было снова затеплить светильники на носу и корме. «Чёрная Жемчужина», оставшись незамеченной благодаря тёмной обшивке, обогнула соперницу и устремилась дальше, пока издалека ей не подмигнул ещё один встречный огонёк. Тогда над всей палубой взлетело облегчение, словно бы корабль сам успокоено выдохнул: берег манил уютными окошками домов и веял теплом.       Укромная бухта легко впустила нас в свои берега, где, как нахохлившиеся голуби, к причалу жались две шхуны-близняшки. На воде извивались длинные полоски фонарных отсветов, переплетаясь с широкими квадратами бликов, что расстилали по воде окошки прибрежных построек. Рой огней тянулся равнинной полосой, а потом резко обрывался, будто наткнувшись на невидимую стену. Однако, если приглядеться, можно было разобрать тёмные своды высокого холма. С его вершины между стволов деревьев проглядывались огни второго яруса домов, что наблюдали за городом и морем с «балкона», как из VIP-ложи.       Впрочем, с первого взгляда мы оценили, что бояться в этом городке стоит разве что бродячих крыс: местечко немногим отличалось от Исла-Сантьяго, и встретить здесь красного мундира — всё равно, что ещё одного гостя из будущего. Горизонт позади расстилался чистой тёмной далью, затерявшийся где-то между небом и морем в бездонной тьме и тишине. Приближения вторых ночных визитёров ожидать стоило не скоро: огни «Мести…» скрывались от глаз в мрачной дали.       — Будем ждать здесь? — я равнодушно взглянула на Джека, передающего штурвал Гиббсу.       — Сойдём на берег. Чем дальше от их огнедышащей посудины, тем возрастают наши шансы на мирные переговоры.       — Заночуем в таверне? — я устремилась следом за кэпом под привычный перестук тяжёлых матросских сапог перед швартовкой.       — Воистину пиратский настрой! — одобрил Воробей. — И похвальная догадливость.       Я взвыла. Первый опыт знакомства с тавернами не удался, и внутренний голос воспитал во мне уверенность, что в любом заведении этого разряда меня попытаются убить или, как минимум, начнут приставать. Более того, отправляться туда с компанией заядлых любителей выпить — не лучшей вариант. Смотреть, как напиваются честны́е малые — определённо наинеприятнейшее занятие.       Впрочем, мнение оказалось ошибочным. Выпивальня с гордым именем «Адмирал Сэндс» располагалась в нескольких кварталах от причала и представляла собой маленький двухэтажный домик (как выяснилось позже, единственный в своём роде на всём острове). К нему вилась извилистая улица, будто бы ребёнок великана выгнул её, как проволоку, пытаясь изобразить змейку. У двери я задержалась, пропуская всю лихую команду вперёд, дабы они приняли на себя роль мишени для летающих стульев и тарелок. Однако, к моему удивлению, вместо ожидаемой невменяемой толпы, затеявшей дружественный мордобой, перед нами раскрылся уютненький деревянный зал, залитый тёплым светом и запахом пряностей. Буквально четыре-пять столиков равномерно распределились по помещению, а вытоптанная ковровая дорожка грязно-красного цвета вела прямиком к прилавку трактирщика, что устроился прямо напротив двери. Из посетителей присутствовали всего-то троица опечаленного вида бородатых мужиков, по-видимому, справляющих поминки; вокруг них вертелся юркий молоденький паренёк, подносящий еду и алкоголь. Таверна Сен-Бартелеми в корне отличалась от тортугской, и даже той, которую мне довелось увидеть снаружи на Исла-Сантьяго — а уж тем более от кадров фильмов. Это местечко поистине служило горожанам в качестве мирной гостиницы и заведения для посещения по особым случаям.       Трактирщик, солидного вида мужчина с выцветшими витиеватыми волосами и бородкой, оживился и интенсивно принялся протирать чашку, с интересом поглядывая в нашу сторону, когда колокольчик над дверью звякнул, оповещая о новых посетителях.       Стоит ли красочно рассказывать о поведении заправской команды в обществе бутылки рома? Скажу лишь, что мне участвовать в их «празднике» не хотелось, то есть абсолютно, поэтому я заняла отдельное местечко ближе к углу и помалкивала, умиротворённо наблюдая, как раздобревшая команда один за другим рассказывает тосты, достигая неведомых высот в красноречии, а капитан за соседним столиком что-то спокойно, как после долгого пути, обсуждает с Гиббсом. Постепенно я начинала клевать носом, но всё чаще ловила себя на том, что взгляд прикован к Воробью. Наблюдать за его жестами, за его по-настоящему доброй улыбкой, слушать мерный голос было очень приятно и уютно — словно наблюдать за близким родственником — очень родным и любимым, без которого невозможно представить свою жизнь. Именно в такие моменты понимаешь истинные ценности и ощущаешь светлое, тихое счастье, от которого в душе расползается приятное тепло. Глаза слипались, и перед ними всё чаще скользили образы: заливистый смех Тима, добродушный голос Гиббса, проницательный взгляд мистера Бергенса… Родная улыбка Джека, тепло его рук, прикосновение горячих губ, а после жаркие касания, страстные порывы и шумные вздохи.       Голова соскользнула с руки, по полу с грохотом покатилась чашка. Я растерянно моргнула, с трудом управляя тяжёлыми веками, и покрутила головой. Прежняя приятная обстановка царила вокруг, разбавляясь тихими беседами матросов и их капитана. Внезапно надо мной нависла тень. Я моргнула и взгляд всполз к лицу Тима, что склонился сбоку.       — Неудобно, наверное, спать сидя?       — Поверь, ещё сложнее спать стоя, когда ты едешь в заполненном вагоне метро рано утром в институт, — спросонья ляпнула я, но не желая объяснять подробностей, потянулась до хруста в плечах и зевнула: — А ты что не пьёшь со своими собратьями?       — Решил устроить подобающий сервис для дамы, — оповестил бывший парусный мастер. Я непонимающе взглянула на протянутую мне ладонь. — Ты клюёшь носом, как какаду, и я подумал, что захочешь покинуть нас пораньше, — не успела я открыть рот, как он приложил палец к моим губам и добавил: — Номер уже оплачен.       Возмутиться мне не позволили, да и не очень-то хотелось, поэтому спустя минуту мы уже стояли у дверцы на втором этаже таверны.       — Держи, — мне в руку лёг аккуратный ключик, и дверь скрипуче впустила меня в милую уютную комнатку в стиле минимализм.       — Спасибо, Тим, — я искренне улыбнулась, неловко приобняв пиратского джентльмена, и отступила через порог.       — А? Да. Всегда пожалуйста, — тот скованно развёл руками, но едва я коснулась дверной ручки, он сделал шаг навстречу и… — Оксана, я подумал… Тебе не будет в одиночку… ммм… страшно? Может, мне лучше остаться с тобой? Ты не подумай ничего дурного! — тут же спохватился он. — Я просто… хотел…       — Всё в порядке, Тим, — я положила руку ему на плечо и заглянула в стыдливо опущенные глаза. — Я тебе очень благодарна, но мне будет комфортнее в одиночестве. Эй, не обиделся?       — Нет, что ты, — встрепенулся он и попятился назад. — Раз так, то спокойной ночи!       — И тебе!       Оставшись в одиночестве, я сразу же протяжно выдохнула. Несмотря на предоставленные удобства, чувствовала себя ужасно неловко: вероятно, Тимми ожидал какой-то благодарности в ответ на снятый номер, а вместо этого получил сухое «спасибо». Впрочем, стоит ли давать ему надежды на нечто большее, когда у него нет шансов? Сердце молчало по-прежнему — забота Тима не сумела его затронуть. В то время как Джек, что меня почти ни в грош не ставит, не даёт сердцу покоя. С губ сорвалась усмешка: воистину, чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей.       Я зашвырнула перевязь с оружием на тумбу и приземлилась на койку, раскинув конечности морской звездой. Белый тусклый свет луны лежал на половицах холодными полосами и касался кровати, поэтому пришлось отвернуться, дабы спутник земли не мешал сну.       Времени прошло много. Очень. Голоса внизу постепенно приглушились, а после почти полностью стихли. Не спалось. Голову не покидали мысли, и невзирая на то, что тело вымоталось за тяжёлый долгий день, никак не получалось нырнуть в царство Морфея — спугнутый сон никак не возвращался. Приходилось лежать и представлять дальнейшие варианты развития событий, а также гадать, кто из верных матросов мог оказаться предателем. Краденый компас успел позабыться, к тому же вряд ли лихой капитан отправится на аудиенцию с Барбоссой средь ночи, даже если и те уже причалили к Сен-Бартелеми. Более того, последний вряд ли станет ремонтировать рангоут ночью, значит, лучшим временем для выяснения отношений будет завтра.       Порешив на этом, я посильнее укуталась в одеяло и спокойно вздохнула, постепенно расслабляясь и всё чаще видя под закрытыми веками цветные видения, разобрать которые во всех подробностях слишком сложно. Очень часто среди них витал образ капитана Воробья и, почему-то, незнакомой тощей мулатки с эффектным цветочным именем «Роза».       Что-то стукнулось в окно за спиной, словно голубь врезался в стекло, бессовестно выгоняя меня из приятного омута дрёмы. Я вздрогнула, заворчала и сердито натянула одеяло на голову. Позади что-то отозвалось неоднозначным скрипом и шорохом. Чуть слышно громыхнуло о пол, будто нечто перевалилось в комнату из окна. Недобрый холодок пробежался по телу, и я перевернулась на другой бок, приоткрыв щёлочки глаз: всё было на своих местах, как и прежде; комнату заливал лунный свет, неслышно колыхалась штора у приоткрытого окошка. «Ветер, — выдохнул внутренний голос. — Ну ты и параноик, подруга».       Я вернулась в прежнее положение и постаралась уснуть, однако что-то тихонько заскрипело, будто кто-то крадётся, стараясь ступать как можно тише, но доски неумолимо скрипят под каждым шагом. «Предрассудки, — хмыкнул внутренний голос. — Спи, дура». Впрочем, лёгкий страх всё равно пробежался мурашками по коже. Плохое предчувствие не спешило отпускать меня, и начало орать во весь голос, когда совсем рядом, за спиной заскрипела кровать и слегка прогнулся матрац. Сердце зашлось в мелком бое, разбрасывая мурашки по всему телу. И когда я буквально кожей ощутила чьё-то присутствие, резко повернулась.       Лёгкие сковал холод, когда взгляд уткнулся в нависшую сверху тёмную фигуру с палаческим мешком на голове, а лунный свет блеснул на лезвии кинжала. Из горла вырвался немой вскрик, а колено рефлекторно согнулось, ударяя ночного визитёра в грудь. Тёмная Личность шарахнулся, а я сразу же свалилась с кровати. Времени на раздумья из разряда «Как он выслеживает нас» и «Кто же он» не отвелось, и рука сразу же потянулась к тумбе, где блестело в лунных лучах сложенное оружие. Что-то подвернулось под ногу, пол нырнул навстречу и тело распласталось. В миллиметре от горла в доску впился нож, пригвоздив за ворот к полу. Я дёрнулась; рвущаяся ткань затрещала, и лоскут одежды расстался с рубашкой.       Стоило вскочить и кинуться к оружию, сверху навалилось что-то тяжёлое и тело снова впечаталось в пол. Я вывернулась, переворачиваясь на спину. Тёмные глаза, полные лютой ненависти, жадно сверкнули, готовые к жестокой расправе над жертвой. Рукоять кинжала, торчащая над полом, была совсем близко, и можно было дотянуться — но стоило протянуть руку и ухватиться за эфес, как Тёмная личность навалилась коленом на моё предплечье, пригвоздив к полу и едва ли не вывихнув. Руку пронзила глухая боль; я зарычала и дёрнулась, пытаясь выдернуть её, но результат был нулевым — а вдобавок пальцы маньяка в кожаных перчатках обвились вокруг горла, сцепившись сзади шеи. Он давил с немыслимой силой — глаза полезли из орбит, а изо рта вырвался хрип и бульканье. Тело зашлось в судорогах, воздуха критически не хватало — лёгкие как будто горели изнутри, разрывались мучительной болью. Перед взором пошла тёмная рябь. Я зашарила свободной рукой, задыхаясь и корчась; почти наугад хватанула Тёмную Личность за мизинец и дёрнула. Хруст и сдавленный стон коснулся слуха намного отчётливее всех остальных звуков — наверное, потому что хватка на горле ослабла и удалось впустить в лёгкие немного кислорода. Поняв, что могу кричать, я завопила во всё горло:       — Пожар! Все сюда! Гори-и-им! Ахр гмхм… — маньяк снова надавил на шею и крик оборвался. Я задёргалась и ударила того ногой в живот, а после нашла в себе силы вывернуться из-под его тела и рванула нож из пола. Мир сфокусировался не сразу и первые несколько секунд меня качало во все стороны, а всё вокруг плыло. Волосы лезли в глаза, всё застилала кровавая пелена, но я сумела вскочить на ноги и направить нож на Тёмную Личность.       — Назад! — но вместо грозного окрика получился сдавленный хрип.       В мрачных глазах маньяка сверкнула злобная, коварная усмешка, пропитанная ехидством. Внезапно в его руке появился пистолет.       — Выстрелишь — и привлечёшь внимание, — нашлась я, в то же время пятясь к тумбе с оружием.       — Ты уже привлекла внимание, терять нечего.       Щёлкнул предохранитель и следом за ним бахнул раскатистый выстрел. Я только успела зажмуриться и вжать голову в плечи. Несколько секунд в ушах стоял звон, вперемешку с шумом крови в голове. Но каких-либо других ощущений не было — ни боли, ни слабости, ничего. Глаза осторожно приоткрылись.       Тёмная Личность в изумлении перевёл взгляд с пистолета, который теперь почему-то лежал на полу, на что-то за моим плечом и попятился назад. Я забыла, как дышать, поворачивая голову почти на все сто восемьдесят. В дверном проёме гордо возвышалась уверенная, статная фигура капитана Джека Воробья; от пистолета в его вытянутой руке поднимался дымок.       В душе случился атомный взрыв, искрящий радостью и облегчением. Джек шагнул в комнату, а пистолет в его руке вновь направился на маньяка, однако за секунду до нового выстрела, последний птичкой выпорхнул в окошко. Я подавилась воздухом. Секунда на передышку и обмен взглядами — и мы с Джеком в один миг подлетели к окну. Внизу взметнулся тёмный плащ, и убегающая фигура маньяка скрылась в ночи.       — Что это было? — задыхаясь и заикаясь, просипела я.       Воробей серьёзно нахмурился и, оставив вопрос без ответа, вдруг взлетел на подоконник и сиганул вниз.       — Нельзя его упустить! — донеслось у подножия дома. Я заметалась, взрываясь удивлением и необходимостью действовать. Осознала, что это самый верный шанс выяснить, кто этот человек. Рука подхватила с пола пистолет Тёмной Личности, который выбил выстрел Джека, и прицепила к перевязи. Нацепив остальное оружие, я последовала примеру Воробья и без раздумий прыгнула со второго этажа. Спустя мгновение пятая точка встретилась с большим мягким мешком — маньяк подготовился к отходу и примостил его прямо под моим окошком. Не теряя времени даром, я вскочила и бросилась за Джеком, что уже нырнул за угол.       Светало. Фонари меркли, заглушаемые восходящим солнечным шаром. Мостовая отзывалась на шаги гулким стуком, отражающимся где-то в подворотнях. Надежда на конец гаданий о личности маньяка впервые оказалась настолько близка к исполнению — и желаннее всего было настигнуть Тёмную Личность, повалить на землю и сорвать ненавистный мешок с его дурной башки. Я постаралась выжать из ног максимальную скорость и, задыхаясь воздухом, вскоре поравнялась с Джеком. Впереди, то исчезая, то мелькая в рассветном свете, вился плащ маньяка. Его умелые манёвры меж повозок и домов не позволяли капитану прицелиться и нанести контрольный выстрел. Резкий поворот вышвырнул нас в темноту подворотни. Длинные откосы крыш перекрывали первые утренние лучи, и мрак окутывал улочку от дома до дома. Но стоило кинуться за угол, как…       — Ты? — искреннее удивление в голосе слилось с разочарованием в душе. Мы с Воробьём поражённо уставились на холодное, но немного изумлённое лицо бывшей капитанской любовницы. Анжелика Тич пошатнулась, но тут же собралась с эмоциями и шагнула навстречу. Во взгляде пролегли нотки хитрости и приторной приветливости.       — Вы. — Утвердила она.       — Позже поговорим, цыпа, — сердито отрезал Воробей, вцепившись ей в плечи и бесстрастно отодвинув в сторону. Но чего и стоило ожидать! Тёмной личности и след простыл. Только ночные тени мрачнели в двух ответвлениях улицы, не намекая в какое из них вильнул беглый маньяк. Невзирая на это, Джек рванул вперёд, однако позади высокомерно прозвучало:       — Глупо, однако.       Пару метров пират пробежал по инерции, прежде чем остановиться и раздражённо дёрнуть плечами. Видимо, осознав, что гонка за беглецом заведомо проиграна, он медленно обернулся и шагнул обратно.       — Это ты сейчас о своей краже компаса? — чётко выговорил он, но экс-пассия перехватила его руку, прежде чем та достигла цели.       — Или о том, что появилась на пути в самый ненужный момент? — сухо добавила я. — Твоё появление позволило скрыться одному прениприятнейшему человеку.       — Мне это не важно, — заметила Анжелика. Её взгляд неприязненно прошёлся по мне и сместился к Воробью. — И чем же она покорила твоё пиратское сердце? — фыркнула женщина чуть спустя.       — Не пыталась превратить мою жизнь в нежизнь. — Анжелика скорчила физиономию, как дразнящийся ребёнок. Ещё бы язык показала для полноты картины! Джек, как дикий кот, готовящийся к броску, обогнул испанку, пробежался пальцами по её спине, словно охранник при обыске, и высунулся из-за её плеча, заглядывая в глаза. — А ещё не делала глупых поступков.       — Напрасно ищешь, Воробей, — с вызовом хмыкнула Тич и отшагнула в сторону, сложив руки на груди. — У меня компаса нет.       — Где он? — синхронно крикнули мы с Воробьём, осеклись и обменялись взглядами.       — У Барбоссы, — просто ответила она. — Говорят, он имеет ценные свойства. Неудивительно, что Гектор решил забрать его.       — Тогда почему же ты решила отдать? — я всплеснула руками.       — Не отдать. Позаимствовать. Наша общая находка принадлежит нам обоим.       — Уверена? — прыснул Воробей, иронично двинув бровями. — Пока ты здесь, украшаешь собой обочины у дороги Сен-Бартелеми, Гектор наверняка уже взял курс по вашей общей находке и злобно хихикает, отчаливая в открытое море. Серьёзно, — Джек подступил к Тич и как бы очертил руками ауру Анжелики, — ты хотя бы знаешь, где он сейчас?       — Конечно, знаю, — возмутилась Анжелика, отступая от пирата и точь-в-точь копируя взгляд своей тёзки из «Мрачных теней». — На верхнем ярусе.       — Где? — я непонятливо задрала брови.       — Там, — она кивнула за наши спины, где из-за домов чопорно глядел на свои владенья массивный склон зелёного холма, с вершины которого подмигивали огоньки зданий. Я сместила взгляд к верхнему ярусу и придирчиво сощурилась; взор обратился к Анжелике только после того, как со стороны Воробья прозвучало:       — И зачем ты нам это говоришь?       — Хочу, чтобы вы ушли, а я в это время угоню ваш корабль, — издевательски просипела Тич, покачивая головой как психиатр при взгляде на безнадёжного сумасшедшего.       — И зачем же его туда понесло. Посреди ночи. С компасом. Мм? — подловила я.       — Рангоут, — не задумываясь, ответила сердобольная самаритянка. — Нам нужен ремонт «Мести…», а решение таких проблем можно найти только наверху, — и забавно скосила глаза на верхушку холма. — Впрочем, какая вам разница? — тёмные глаза испанки таинственно сверкнули в предрассветном мраке, прежде чем та медленно развернулась и невзначай покачивая бёдрами, удалилась в противоположную сторону.       Мы с Джеком ещё долгое время молчаливо глядели вслед сеньорите Тич, затерявшейся где-то в безлюдных кварталах. Над крышами поднялось яркое, огненно-рыжее солнце, и длинные лучи соскользнули в переулок, слепя глаза и разгоняя сумрачную прохладу. Только тогда задумчивый ступор сдал позиции, позволив рассудку вступить в свои права.       — Мне кажется, она пытается обвести нас вокруг пальца, — наконец, сообщила я, протяжно и шумно впуская в лёгкие воздух. Джек не отозвался. — Насколько я её знаю, она не станет просто так нам помогать. Разве что, ей надо заманить нас туда, — и ткнула пальцем на густую зелёную стену холма. — Заметь, она так и не сказала, зачем решила нам помочь.       — Согласен, они определённо что-то замыслили. Однако, в этом можно найти и смысл, — медленно кивнул Джек.       — Какой?       — Анжелика не любит прогибаться под кого-то. Сдать Барбоссу, а тем временем возвратить отцовский корабль себе, при том, что большая часть команды ещё служила при её командовании в качестве старпома… Вполне может получиться. Для команды она — ярая католичка, без строгости реагирующая на провинности матросов. Во всяком случае, так было в тот раз, когда мне… неважно. Поэтому команда «Мести…» даже закроет глаза на то, что она баба. К тому же Анжелика умеет вести себя хладнокровно и расчётливо, чем вызывает уважение матросов. Такой план вполне может сработать, — поразмыслив, рассудил Джек.       — Но как же она отплывёт? Рангоут ведь повреждён!       — Она так сказала, — коварно улыбнулся Джекки. — Но своими-то глазами мы это не видели!..       В зелёном лесу пахло утренней свежестью и туманом. Мы взбирались на холм вовсе не так долго, как ожидалось — удобная, накатанная дорога прямой проплешиной всползала на вершину. Быстро и бодро шагая по ней, мы затратили в общей сложности не более десяти минут, а когда путь вывел на удивительно плоскую верхушку, пред нами предстал с десяток более крупных и представительных зданий, чем внизу. Воистину, VIP-зона для самых богатых жителей города! На верхнем ярусе не было изысков и излишков, какие можно обнаружить в Нассау или на Исла-Сантос, однако уровень обустройства заметно отличался от нижнего яруса. Уже на подходе к вершине виднелись запряжённые в кареты лошади, барабанящие копытами по брусчатке, а также высокопарные наличники на окнах и более богатые и чистые одежды на редких прохожих. К этому времени солнце уже высоко стояло над линией горизонта, который, к слову, отсюда был как на ладони. Каждый перелив волны виднелся в мельчайших бликах, а бледно-голубое небо отражало лазурь моря. Но любоваться красотами природы было не ко времени, и мы осторожно двинулись по окраине селения, стараясь держаться в стороне от редких людей, до конца не зная, чего именно мы ищем. Однако, учитывая то, что верхний ярус состоит из всего-навсего десятка-другого особняков, упустить заметную пиратскую личность будет непросто. А для облегчения нашей ситуации Джек предложил подняться ещё выше, к самому отдалённому дому верхнего яруса, откуда были видны почти все закоулки.       Минуты ожидания не успели потянуться, и даже устроиться в засаде под крышей серьёзного мрачного здания нам не довелось, как…       — Да неужели… — в голосе Джека что-то оборвалось; разочарованная, но при том будто бы привычная интонация выдала крайне раздосадованный настрой. Зачуяв неладное, я привычно поморщилась, словно ожидая удара и медленно, оттягивая момент, обернулась к морю. Предчувствие оправдалось. Тело прошибла жутковатая дрожь, пока я в абсолютном недоумении глядела на два корабля, уходящих в открытое море. Чёрные паруса послушно прогибались под порывами ветра, кормовые окошки прощально поблёскивали, а я никак не могла сформировать на языке все возмущения и отчаяние, что грозили лопнуть мои остатки адекватности.       — «Же-жемчужина», — единственное, что удалось пробормотать. Взгляд сместился левее: борт о борт с нашим фрегатом двигалась «Месть королевы Анны». Где-то за правым плечом Джек хлопнул подзорной трубой.       — И Анжелика у штурвала.       Я разразилась гневной тирадой из отборных, родных русских ругательств, проклиная бессовестных обманщиков. Джек настолько печально глядел вслед кораблю, что даже не обратил на это внимания и не отвесил очередную шуточку о моём психическом здоровье. Его брови поднялись домиком, а усы разочарованно обвисли, как у кота, которого не покормили. Воистину, больно смотреть. Чтобы душа не разрывалась при виде опечаленного пирата, я нагло выхватила у того подзорную трубу и приставила к глазу. Кружочек линз поймал корму «Жемчужины» — незнакомые лица мельтешили по палубе, управляясь со снастями — Тич и команду поменяла. И неудивительно: половина «жемчужных» матросов сошла на берег, а вторая не смогла дать отпор подоспевшему галеону — особенно, учитывая, что «Месть королевы Анны» «с огоньком», а тем более, ежели таинственный предатель снова разрядил всё оружие.       Я повернула подзорную трубу — картинка в окуляре поехала, как деревья за окошком машины, и остановилась на соседнем паруснике. «Месть…» распускала паруса, подобно своей сослуживице. Линзы опустились к капитанскому мостику, а оттуда — я в возмущении отдёрнула подзорную трубу от глаз, а затем сразу же приставила — мне ехидно помахал рукой ухмыляющийся Барбосса, будто бы мог увидеть нас с такого расстояния. Правда, этот театральный триумф длился недолго — порыв ветра самым смешным образом сорвал с блёклых волосёнок непомерно огромную шляпу, отчего ее обладатель забавно дёрнулся и, попытавшись ухватить улетевшую «капитанскую гордость», не удержал равновесия на протезе и чуть не навернулся с мостика — благо, удержался за штурвал. Но и тут вышел промах: рулевое колесо податливо пошло вниз и бушприт сменил траекторию, грозно взглянув на соседку. Корабль опасно пошёл на сближение с «Жемчужиной», однако Барбосса проявил небывалое мастерство: не размениваясь, выровнялся и штурвал под его крепкой, умелой рукой поворотился в противоположную сторону. Столкновение было близко, но в паре метров судно выровняло траекторию пути и медленно отошло на прежнее расстояние.       «Не зря говорили, один из лучших рулевых», — восхищённо присвистнула я, отнимая подзорную трубу от глаз. Однако Джек отреагировал в корне иначе, и несчастно простонал:       — Он решительно намерился угробить мой корабль!       — М-да-а… — протянула я. — Нас фееричным образом облапошили второй раз.       — Не второй. — Джек мотнул головой. — Уже который раз я гляжу вслед уплывающей «Жемчужине».       — Не плачь, малыш, — я попыталась пошутить, однако лицо Джека не просветлело ни от одной эмоции. — Вернём.       — Вернём, — вдруг Воробей переменился во взгляде. Нотки коварства пролегли в чёрных глазах и приправили общий вид злобной ухмылочкой. Я заинтригованно повернулась к нему, ожидая фееричного открытия. — И я уже знаю, как…       Я только успела моргнуть и кинуться следом, когда пират птичкой соскочил с пригорка и резво побежал обратно. Впрочем, интрига недолго переполняла душу восторженным трепетом, потому что стоило преодолеть пару метров, как дробным перещёлкиванием предохранителей нас встретила армия мушкетов в твёрдых руках треклятых врагов любого пирата. Красные мундиры появились на пути из ниоткуда, словно всё это время по-крысиному наблюдали из-за угла и дожидались благоприятного момента для флегматичного появления.       Я отпрыгнула назад одновременно с Джеком — если бы помедлила хоть секунду, мы бы врезались друг в друга. Пока внутренний голос в недоумении вопил «Что?! Откуда в этой провинции команда вооружённых мундиров?! И как они, чёрт возьми, выследили нас?», капитанская сабля уже предостерегающе взвизгнула о ножны.       — Нет нужды сопротивляться, пират, если не хочешь пулю схлопотать, — сурово донеслось из стройного ряда солдат. — И так и так никуда не денешься.       Я последовала примеру Воробья, отступая и медленно обнажая саблю — сдаваться без боя не в пиратских правилах, однако всё внутри уже тряслось от страха и негодования: как будто не бывает без непредвиденных ситуаций!       — Пират? Да вы хоть знаете, с кем разговариваете?! — внезапно для самой себя воскликнула я, выступая вперёд и отталкивая Джека. Совсем страх потеряла с последними событиями. — Знаете, что вам будет за такие серьёзные обвинения, когда они не обоснованы? М? Ммм?! — и злобно зыркнула на весь отряд, одновременно чувствуя на себе заинтересованный взгляд Джека: мол, как выкрутишься?       Ни один из солдат не дрогнул, а мушкеты только разом сгрудились на моей персоне в ответ на приближение.       — Ха-ха, — холодно донеслось из-за красных спин. Там показался ещё один человек, только его чёрный, более важный мундир смотрелся чужеродным объектом среди алых собратьев. — Знаем-знаем, с кем разговариваем. Думаю, на Сен-Бартелеми нет ни одного ребёнка, который бы не помнил, как легендарный Джек Воробей ограбил наш единственный банк, после бежал, прикинувшись священником нашей церкви, осквернил честь одной из прихожанок; потом от лица священника на украденные средства из банка выкупил этот самый банк и простил себе долг; оказывал сопротивление задержанию, угрожал нашему губернатору револьвером, держал его в заложниках, шантажировал солдат его смертью… А после скрылся на корабле, который недавно достался в наследство той самой соблазнённой прихожанке — пират в роли священника выдал такую проповедь, что убедил её в необходимости поделиться с ним этим судном.       Я истерично хохотнула, пятясь назад, и наткнулась на плечо Джека. Взгляд метнулся к нему, в остервенелом желании пробить дыру в его дурной башке.       — И после всего этого ты так спокойно решил разгуливать по Сен-Бартелеми?! — я взорвалась злобным шипением.       Джек вжал голову в плечи и стыдливо поморщился:       — Ммм… Забыл, я думал, это было в Сан-Хуане… — простонал он, одним глазом косясь на солдат.       — А вот уж мы запомнили. Полагаю, казним на площади? — прилетело от чёрного мундира. Он протиснулся между своими солдатами и с поганой улыбкой остановился перед Воробьём. Джек взглянул по сторонам, однако ни одного сомнения не появилось в его взгляде — только хитреца и коварство озарили его лицо.       — Посмотрим, — шепнул он. Шаг назад — пират схватил меня за локоть и рывком оттащил назад, на достаточное расстояние от мундиров. Те рванулись следом, однако капитанская рука резко взметнулась вверх, а её обладатель грозно рявкнул: — Назад! — десяток взглядов приковался к его ладони с искренним недоумением. Я проследила за солдатскими взглядами и брови невольно подпрыгнули на лоб, а смешок чуть не сорвался с губ: между пиратских пальцев ловила блеск солнца знакомая чёрная дощечка с надкусанным яблочком на задней стенке. Я ощутила, как по телу пробегает судорога, рвущаяся наружу смехом: значит, пират поверил моему недавнему блефу о супероружии и решил присвоить столь ценную вещицу? Дабы сдержать неуместный хохот, я деланно прокашлялась. Тем временем Воробей торжествующе приподнял уголок губ в улыбке и опустил руку на уровень плеча: — Вы не знаете, что это, — моими словами произнёс пират. — Слыхали о сверхмощном «телефоне»? О-о, ребятки, мне жаль, что именно вам из-за вашего честного выполнения солдатского долга, придётся испытать на себе его всеуничтожающую силу… Стоп! — добавил он, когда один из мундиров осмелился шагнуть ближе. — Я брошу это, и вы все взлетите на воздух. Вот та-ак. Оружие на зе-емлю… Молодцы! — Джек пихнул меня локтем, мол, отступай, и я медленно попятилась назад синхронно с ним. Красные мундиры верили не до конца, однако странный прибор, который никто никогда не видел, вызывал у всех сомнения и суеверный страх.       — Да что вы, в самом деле! Он ведь уйдёт! — взвыл чёрный мундир, подхватывая мушкет. Но Джек, опережая его действия, размахнулся и отправил многострадальный «айфон» в полёт. Мобильник кувыркнулся в воздухе и полетел прямиком в главаря солдат. Его подчинённые, словно в замедленной съёмке, пригнулись и едва ли не раскрыли рты, с неприкрытым ужасом наблюдая за летящей дощечкой. Телефон глухо встретился с макушкой чёрного мундира и отскочил на мостовую. Корпус, естественно, пошёл трещинами при столкновении со лбом зазевавшегося главаря солдат, и теперь валялся у его ног жалким зрелищем, не выдержавшим малейшего удара. Я даже пожалела, что в своём времени отдала предпочтение разрекламированному «яблоку», чем старой, но неубиваемой «Нокиа». Однако, солдаты не сразу поняли всю красноречивость провала: вероятно, паутинка трещин на корпусе напугала их: в перепуганных взглядах так и читалось «Сейчас рванёт!», однако, когда по истечении нескольких секунд ничего не изменилось, из отряда робко, а потом более уверенно донеслось:       — Ха. Ха-ха. Ха-ха-ха! А-ха-ха-ха-ха!!! — первоначально робкий смех пошёл на усиление и увеличение, как снежный ком, перерастая в гул. И вот уже каждый красный мундир считал своим долгом смеяться или даже показывать пальцем на крайне смятённого Джека Воробья.       Пират красноречиво изогнул бровь и совершенно непонимающе отодвинул голову назад. Когда его взгляд метнулся ко мне, я только и смогла, что пристукнуть зубами и неоднозначно дёрнуть плечом. Джек заозирался, лихорадочно придумывая новые пути отхода, пока я представляла, как буду объяснять причину позорнейшего провала пиратского замысла по истечении событий. Смех сошёл на нет довольно быстро, а по команде чёрного мундира «Ну хватит!» всё разом стихло. От тишины зазвенело в ушах, однако звон мысленный внезапно разбавился звоном материальным: вокруг запястьев защёлкнулись наручники, а спина ощутила тычок штыка. Я вздрогнула и повернула голову до предела: к мундирам подоспело подкрепление. Лёгкие сковал холод, а внутренний голос взял долгую пронзительную ноту: «Чёрт!» Подобный щелчок раздался и рядом. Я обернулась: Джек неприязненно встряхнул цепью наручников, сковавших его руки. На моей памяти это был самый грандиозный провал в жизни капитана Воробья…       Я запнулась о взгляд Джека. Тот растерянно, но при том раздражённо закатил глаза, изображая, насколько ему надоел весь этот цирк. Ужас ещё не захватил каждую клеточку моего тела. Наверное, потому что пока не осознала, не поняла, не представила, что будет дальше. Не вникла во весь масштаб сегодняшних событий: кража компаса, кража «Жемчужины», а теперь и кража нашей свободы. Я нервно сглотнула. А что, если за этим следует кража жизней? По безрадостному виду Джека и торжеству солдат стало ясно: такой расклад вполне вероятен. А путь на Исла-дель-Диабльо откладывается очень надолго, если не навсегда.