За краем Вечности

      Вместе со мной в таверну ворвался холодный порыв ветра, свистнувший в дверных петлях. Дверь звучно хлопнулась на пол. Я дрогнула и пристукнула зубами: кто бы мог подумать, что она едва держалась на петлях. Головы всех посетителей — захмелевших и развесёлых — разом обернулись ко мне. Всех, кроме одного, увлечённого ромом и приятным обществом роскошной испанской искусительницы. Воробей тенью возник за моей спиной; что-то сзади коснулось рукава — вероятно, пират собирался ухватить меня за руку, дабы не позволить натворить глупостей, но опоздал на долю секунды — я уже неслышным порывом ветра подкрадывалась к столику старых знакомых. Тёмные глаза расслабленной, смеющейся Анжелики скользнули с лица собеседника ему за спину и слегка округлились, но прежде, чем главная стерва всея фильма успела вымолвить словечко, Барбосса уже замер, ощущая чувственное прикосновение дула пистолета у виска.       — Как же мы давно не ви-иделись, — двулично пропела я, взводя курок. Край глаза уловил движение: Анжелика напряглась и завела руку за полу кафтана, но прежде чем на свет показался пистолет, на тонкой девичьей шейке блеснуло лезвие клинка. Тич удивлённо вздрогнула и, насколько позволяло теперь её положение, вывернула голову, чтобы снова встретиться взглядом с капитаном Джеком Воробьём, прижимающим саблю к её шее. Тот обнажил ровный ряд зубов в односторонней улыбке, на грани чрезмерно харизматичного оскала.       — Эффектное появление, да? — взгляд кэпа мельком скользнул вперёд, и будто бы наткнувшись на старого друга, просветлел. — Оу, Гектор! — сабля, как продолжение руки, взметнулась в воздухе, кажется, в попытке таким странным образом отдать честь. Или припугнуть Анжелику, которая вжалась в спинку стула, едва клинок приветственно махнул у её лица. — Ого, старина, а что это у тебя на лице?       Барбоссу смутило последнее заявление, и он нахмурился. Джек фурией подлетел к нему, и сабля с глухим «дыньк!» вошла в его протез в миллиметре от того места, где он переходил в остаток ноги. Гектор взвился на стуле, а Джек склонился над его лицом. Я едва успела перевести пистолет на Анжелику.       — А-а… ясно. Крысиный блеск в глазках. Наглый отблеск предательства. И воровства. — Констатировал Воробей. Щелчок предохранителя прозвучал у самого лица Джека, и пистолет упёрся в челюсть законному капитану «Чёрной Жемчужины». Никто не успел предпринять ничего более, как в ответ на это Барбоссе в спину глянуло острие кинжала в моей руке. От Джека прилетела одобрительная ухмылка, но прежде чем он приготовился излить на Гектора гневную тираду, третий голос вторгся в беседу:       — Стоило ожидать, что ты выберешься так быстро, — Анжелика, подобно хищной кошке, встала и мягкими шагами обогнула стол. Мой пистолет неотъемлемо повторил траекторию её движения.       Джек молчаливо скосил глаза на коварную экс-пассию.       — И?       Тич, намеренно игнорируя пистолет в моих руках, приблизилась на опасное расстояние. Я предостерегающе взвела курок.       — Ты слишком умён, чтобы не дойти до всех причин наших поступков, — она обнажила белоснежные зубы в широкой улыбке, но её глаза не утратили странного выражения: и высокомерно-холодного, и страстного одновременно.       — А ты слишком глупа, если думаешь, что мы просто так позволим вам уйти на нашем корабле, — не выдержала я. Сиплый смешок вернул наше внимание к Барбоссе.       — Уже позволили.       С губ сорвалось нечто вроде рычания и шипения одновременно. Палец лёг на курок, но что-то останавливало от нажатия. Вернуть «Жемчужину», пристрелив врагов, было бы слишком простым выходом, и здесь налицо было скользкое присутствие подвоха. Они что-то знали и тщательно скрывали, поэтому заслуживали быть выслушанными.       — Вести переговоры, когда парламентёры целятся друг в друга… — укоризненно покачал головой Гектор. Воробей прожёг Барбоссу пронзительным взглядом из-под прищуренных глаз и медленно отодвинулся. Пистолет Барбоссы исчез, и мне тоже пришлось с неохотой опустить оружие. Джек рывком выдернул саблю из протеза Барбоссы, из-за чего тот едва не опрокинулся со стула и чуть не получил этим самым протезом в глаз. Состроив мгновенную милую улыбочку в ответ на злобный взгляд Гектора, Джек вольготно завалился на стул, одновременно возвращая оружие в ножны. Я устроилась рядом.       — Любопытно. Такой изощрённый план, такой Богу противный союз… Такие выходки, а уж тем более — замашки! — подивился Воробей, а после выпрямился на стуле: — Цель должна быть серьёзна. И от чего же два столь благородных пирата опустились до низостного воровства у своих же собратьев?       — Почему тебя это так волнует? — огрызнулась Анжелика. — Поверь, с твоей стороны разумнее пытаться вернуть «Жемчужину».       — Не только «Жемчужину», — Джек поднял руку, и на шнурке повисла аккуратная коробочка компаса. Барбосса суматошно похлопал по карманам и со страдальческим вздохом возвёл голубые очи к люстре. — Но вторую кражу, как видите, только что вернул. А на ваш вопрос отвечу, что глупо соглашаться на раунд, не зная правил игры.       — Не хочешь на мировую, придётся играть по нашим правилам, — сухо заметил Гектор.       Джек откинулся на стуле и послал старому врагу усмешку.       — Это значит, что вам придётся их выдать. Признавайтесь. Зачем вы ищите амулет Ротжета?       Тишина зависла в воздухе, дрожащем от напряжения и недоверия. Анжелика с Барбоссой едва уловимо пересеклись взглядами и не выдали правды ни единым движением губ, ни дрогнувшей бровью, в то время как я, кажется, выросла в двое и даже чуть приподнялась со стула. Озарение свалилось так неожиданно, будто гром сотряс ясное небо. Все моменты, все подробности прояснились в голове, и вместо мысленного урагана внезапно воцарился штиль. Очевидное всегда было так близко, но лишь теперь, глядя на всё произошедшее «со стороны» прояснилось, почему Тёмная Личность нападала именно в те моменты, когда мы были на грани какого-то важного знания, нового шага к цели, и перед тем как его сделать, так часто встречали бесстрастные чёрные глаза человека в палаческом мешке. Они пытались не допустить нас, помешать нам достать амулет. Работали ли на Стивенса, или же были третьей стороной — это не могло быть простым совпадением.       — Ах, вот оно что! — я подалась вперёд и сощурилась. — Конкурирующая организация! А мы-то гадали, зачем же ты так часто (и, заметь, безуспешно!) пыталась нас убить!       На лице Анжелики пролегло глубокое недоумение; женщина выпрямилась, и я ощутила нелестный взгляд с головы до ног. После этот взгляд обратился к Джеку.       — Чего она несёт?       — Ой, не прикидывайся! — я цокнула языком и махнула на неё, как на назойливого комара. — Понимаю, палаческий мешок тебе не идёт, но смысл скрывать, что именно ты под ним пряталась всё это время?       — Я бы возмутилась, если бы поняла хоть слово из всего ею сказанного, — Анжелика заливисто расхохоталась, запрокинув голову. Джек неоднозначно дёрнул усом в ответ.       — Она ищет новых конфликтов? — всё так же, обращаясь к Джеку, недобро нахмурился Барбосса. — По-моему, твоя подружка полное недоразумение. Как ты её ещё не продал в бордель? С такими успехами твоя Оксана запросто нагонит тебе множество новых проблем, вместо их решения, — и Барбосса снисходительно покачал головой.       — Нельзя подбрасывать рыбу в воздух и ругать её из-за того, что она не летит. Рыба до конца своих дней будет думать, что бездарна. Однако если она найдёт море, она доплывёт до таких глубин, что вам и не снилось, — торжественно, серьёзно и вместе с тем поучительно выдал Джек. Я еле сдержала истеричный смешок. Возмущаться ли тому, что меня сравнили с рыбой, или триумфовать, что наконец-то Джек Воробей таки высказался в мою защиту, сделалось слишком спорным вопросом, поэтому я вернулась к налаживанию диалога, невзирая на то, что меня вполне красноречиво попросили заткнуться:       — Не стоит притворяться, будто Тёмная Личность — это не ты. Но всё и так ясно, поэтому нам не столь важно получить честное признание, хотя это твоё… — но рука Джека внезапно зажала мне рот. Я возмущённо замычала, а Воробей, как ни в чём не бывало, продолжил вместо меня:       — Значит, амулет Ротжета. Самый быстроходный корабль и компас, что укажет путь к заветной цели — слишком странное совпадение, если учитывать ваши предшествующие попытки вставлять нам палки в колёса. Но когда цель далёкая и мутная, насущные желания заглушают её, и компас, — Воробей подвигал рукой, и коробочка закачалась в такт на шнурке, — вам не поможет. Выходит, он нужен вам не для того, чтобы прямиком достигнуть Острова Дьявола, а чтобы узнать, как это сделать.       Напряжённую тишину прервал скрипучий, придирчивый голос Барбоссы:       — И что же ты предлагаешь? Уступить тебе? Ты считаешь меня полным идиотом?!       — Я этого не говорил!       — Но подумал!       Воробей опустил голову и едва слышно прогнусавил, вероятно, обращаясь ко мне:       — Не нравится мне этот парень, он мои мысли читает… — а спустя несколько задумчивых секунд, выровнялся и продолжил громче: — Я предлагаю прийти к соглашению.       — Выгодному?       — Обоим сторонам. — Джек с азартом огляделся и подался вперёд. — Я не знаю, зачем вы ищите амулет, но не спрашиваю. Что толку задавать вопросы, которые заведомо останутся без ответа? Суть в другом. Вы обладаете моей «Жемчужиной». И, уверен, некоторыми знаниями по обоюдно известному делу. У меня, в свою очередь, — в воздух снова взметнулась коробочка волшебного прибора и по пиратскому лицу скользнула располагающая улыбочка, — мой компас. А к нему прилагаются такие знания о нашей миссии, другие обладатели которых уже гниют за гробовой доской.       Барбосса недоверчиво повернул голову и сдвинул брови.       — Хочешь вернуть «Чёрную Жемчужину» в обмен на них?       — О нет, — закивал Джекки. — Амулет Ротжета — вещь, которую без полных сведений не найдёт никто. Это значит, что если вы оставите нас куковать на Тортуге и наблюдать в след уходящей «Жемчужине», или, скажем, мы — чисто гипотетически — вас сейчас пристрелим и отправимся на поиски в одиночку, то в результате Амулет так и останется скучать на Исла-дель-Диабльо. Без обладателя.       — Ха! Ты хочешь сказать, мы должны объединиться? — Барбосса вальяжно развалился на стуле.       — Да он всего-навсего пудрит нам мозги, — вклинилась Тич. — Что он может знать, чего не знаем мы? Дневник с исследованиями и первая часть координат теперь у нас. А ещё мы знаем, где достать вторую. — Я напряглась всем телом, когда речь зашла об этом. — Союз с ним нам ничего не даст. Более того, разделить находку на двоих невозможно.       — Допустим, вы знаете, как добраться, дорогая, — Джек водрузил локти на стол и одарил экс-возлюбленную сладострастной улыбкой. — Но вы не знаете, в какой точке острова находится амулет. Как его достать. Как, в конце концов, выжить там, а не кануть в небытие подобно сотням других искателей. О-о, вижу, тебя эта участь не прельщает. Не для этого водичка из Источника наделила тебя сотнями лет жизни. Но если мы объединимся — как в старые добрые времена — и достанем амулет вместе, — его ладонь мягко легла на изящную ручку Анжелики, — я тебя уверяю, никто не посягнёт на твою почти-вечную жизнь.       Я заёрзала и громко замычала, напоминая Джеку, что он до сих пор зажимает мне рот.       — Оу! Извини, — он отдёрнул руку и шарахнулся. Я послала ему красноречивый взгляд и обернулась к другим собеседникам.       — А что же будет дальше? — я обвела всех троих внимательным взглядом. — Что будет, когда найдёте амулет? Как будете его делить? Поубиваете друг друга? — вывести разговор на это русло было необходимостью, а не желанием прояснить всё и сразу. Показаться относительно заинтересованным лицом и высказать немного справедливых сомнений, которые посетили и Анжелику, и Барбоссу, тем самым позволив Джеку прояснить свои планы до конца, отличный способ подпитать доверие.       — Зачем же? — мягко возмутился Джек, принимая более расслабленную позу. — Я не против, чтобы единственное желание, которое способен исполнить амулет, досталось вам. А после того, как оно будет исполнено, амулет заберём мы — он делает обладателя неуязвимым. Или наоборот — как вам угодно, — он развёл руками.       Тич и Барбосса обменялись недоверчивыми взглядами. Безусловно, такой вариант намного лучше, чем ничего — но как любая уважающая себя сторона, они не могли не искать подвохов, не пытаться уловить искры обмана во взгляде сладкоголосой пташки. К слову, Воробью была готова поверить даже я: сложно представить, что за этим учтивым голосом, за этими спокойными манерами, за этой расслабленной позой кроется бессовестная ложь. Впрочем, я не могла знать намерений Джека наверняка: ведь, чёрт возьми, мне никто так и не обмолвился словом, зачем ему чёртов амулет! И судить, правда ли слова Воробья, либо же часть новой авантюры, оказалось не моим делом.       Барбосса выпрямился, серьёзно взглянул в беззаботные капитанские глаза, пытаясь прочесть, не водит ли он его за нос, и, колеблясь, протянул тому руку.       — Идёт.       Джек оживился, с приподнятым настроением выровнялся на стуле и пожал руку Гектору.       — Славно!       На том и решили. Далеко за полночь мы покинули таверну (мы — это не только я и Джек. Теперь по бокам от нас, как телохранители, шествовали Барбосса с Анжеликой). Часть дела выполнилась — скоро впереди показался безлюдный, мрачный причал, разукрашенный редкими безжизненными фонарными огнями. «Жемчужина» и «Месть…» жались к окраине бухты, и, дабы не нарваться на блуждающий патруль Стивенса, мы преодолели это расстояние с максимально возможной скоростью, по большей части укрываясь в тени дремлющих зданий. Когда под ногами привычным родным звуком застучала палуба «Чёрной Жемчужины», я почувствовала себя как в неприступной крепости, которая не по зубам никаким Стивенсам, солдатам и Тёмным Личностям. Увы, вместо Гиббса, Тима, Бергенса и прочих знакомых матросов, на нас глянули совершенно незнакомые люди — а это значило, что первенство остаётся за Барбоссой и Анжеликой, а Джеку придётся на время позабыть о должности капитана, если не хочет вместо капитанской каюты получить камеру в карцере.       Впрочем, Воробья это обстоятельство ничуть не покоробило, и первым делом он вломился в свою каюту.       — Та-ак, где же ты, зараза! — он полез в шкафы, ящики, грохотал крышками сундуков и потайным отсеком в столе. — Ого! Ром, — и от души приложился к бутылке, после чего громко поставил её на стол. — Та-ак-с, а здесь что… Ух ты! — пират удивлённо замолчал. Я заинтересованно сунула нос в каюту. Джек, на коленках стоя у койки, вертел в руках шёлковые кружевные дамские панталоны. — М-да-а, срам какой. Анжелика припёрла в каюту очередные бабские подштанн… тьфу, панталоны, а потом, зная её характер, обязательно начнёт делать вид, словно не ей они принадлежат, а ещё, чего доброго, начнёт посмеиваться, будто это я решил сменить гардероб.       — А ты искромсай их ножницами! — хохотнула я, облокотившись на дверную коробку. — Чего? И ей отомстишь и… хотя нет, тогда она начнёт говорить, что ты изодрал их, стаскивая с меня. — И сама изумлённо замолчала своей нелепой мысли. Благо, Джек этого не услышал, слишком обрадованный тем, что нашёл наконец, что искал. В его руках появилась деревянная коробочка. Он затряс ей, и изнутри откликнулся грохотом о стенки какой-то предмет.       — Вот вы где! — и бережно извлёк оттуда на свет божий дневник Розы Киджеры и вложенный в него листочек бумаги. — Слава Посейдону, не проср… не проспали столь нужную вещь! — он осторожно вернул дневник в коробочку и поставил на место. — Значит, всё идёт именно по плану, — капитанская спина замельтешила по комнате перед моими глазами — к шкафу и обратно к коробочке, но следить за его действиями помешала крепкая дума, навалившаяся на меня тяжёлым гнётом.       — Джек.       — А-а?       — Я кое-чего не понимаю.       Воробей хлопнул крышкой и облокотился на стол, развернувшись ко мне.       — И что же?       — Капитанствовать тебе не светит, — и, словив его суровый взгляд, добавила: — ну, сейчас уж точно. Как же ты собираешься обвести их вокруг пальца?       Внезапно Воробей вздрогнул и вытаращил глаза мне за спину, будто увидел что-то страшное. Но через секунду, не успела я это понять, снова смотрел на меня как ни в чём ни бывало.       — А-а кто тебе говорил, что я собираюсь обвести их вокруг пальца? — робко хохотнул пират, выдавливая лживую улыбочку. — Всё по-честному!       Я возмущённо отклонилась назад. Джек Воробей? И «по-честному»?       — Ты считаешь, что они тоже поступят честно?       — А у тебя есть сомнения? — прозвучало из-за спины с холодным упрёком на грани угрозы. Меня прошиб холодный пот. Я медленно обернулась. Анжелика Тич возвела раздражённые очи к дверному косяку и, ненавязчиво отодвинув меня в сторону, прошагала в комнату и строго воззрилась на Джека.       — Что здесь забыл?       — Тебя, милая! — тут же нашёлся Воробей. — Решил заглянуть в свою каюту, чтобы дождаться твоего прибытия. Мы не обговорили, что входит в наши дальнейшие планы.       — Скоро узнаешь…       Правда, планы узнали мы только на третий день плавания. «Жемчужина» и «Месть королевы Анны» покинули бухту Тортуги той же ночью. Сумеречная мгла слилась с чёрными парусами и обшивкой и скрыла корабль от «Августиниуса». Поэтому, к досаде Стивенса, он упустил нас, даже не догадавшись, что неслышной чёрной тенью «Жемчужина» покинула Тортугу.       К утру, когда корабли нырнули в прохладную пелену тумана, переплетающуюся с холодным жёлтым рассветным заревом, я лениво выползла из каюты. Море стёрло с горизонта все острова, и лёгкая рябь бежала по воде наперегонки с солнечными зайчиками. От Исла-де-ля-Тортю нас отделил не один десяток миль, и где-то там, в непостижимой дали прятался пункт назначения. За «Чёрной Жемчужиной», врезаясь в длинный пенистый кильватер, двигалась «Месть королевы Анны». Её бушприт глядел нам в корму и полз за ней, как бычок на верёвочке. Солнце поднималось над влажной ватой тумана, пронзая его несмелыми лучами. Как бы то ни было, наш корабельный караван возглавляла именно «Жемчужина», поэтому, как флагман, приняла на себя должность поля для переговоров. Барбосса объявился пополудни третьего дня плавания, когда горизонт выплюнул нам навстречу пятнышко суши. Нас собрали в капитанской каюте.       — Как вы, наверное, догадываетесь, мы близимся к нашему пункту назначения, — Гектор указал на окно.       Я собранно сидела в дальнем углу стола и настукивала по столешнице мелодию из фильма, в который меня занесло.       — Конечно! Мы ведь умеем читать мысли, — ехидно отозвался Воробей.       — Нам нужен был залог. Рассказать вам о том, где вторые координаты? Когда вы можете сбежать и воспользоваться знаниями самостоятельно? Не-ет, было бы слишком опрометчиво. — Анжелика оперлась на стол, мрачной тенью нависая над кэпом.       — Сбежать? С корабля в открытом море? — Джек снисходительно фыркнул. — Проще уж мысли прочитать.       — Во всяком случае, мы вот-вот доберёмся до суши, где нас ждёт важная миссия.       — Может, хватит говорить загадками? Уже мозги пухнут разбираться в ваших туманных изречениях, — себе под нос прошептала я, однако была услышана. От строгого взгляда Барбоссы все во мне напряглось.       — По-простому никогда не бывает, мисси, — он качнул головой. — Впрочем, хватит ходить кругами. Может быть, вы знаете, что Стивенс когда-то давно уже пытался найти амулет. И заблуждаетесь, если считаете, будто он один горел этим желанием, — по нам скользнула загадочная ухмылка. — С ним сотрудничал его племянник. Фридрих Стивенс. Некогда богатый судовладелец — нынче обанкротившийся пьяница, от былого богатства которого осталось лишь громкое имя и корабль «Неудержимый». Их замысел найти амулет был совместным. Им удалось достать одни координаты, но другая часть — которую вы достали с Исла-Сантос — так и не попала в их руки. Тогда поиски застопорились и было решено с ними покончить. Кристиану Стивенсу достался дневник Розы Киджеры, а его племяннику Фридриху — листочек с частью координат. Думаю, вам ясно, что предстоит сделать.       — Минутку! — Джек подался вперёд и взмахнул руками. — Ты говоришь, что этот парень пал жертвой «зелёного змия». Он запросто мог обменять бумажку на бутыль. Или случайно продать с какой-нибудь картиной.       — Безусловно, мы не полезем на рожон, не узнав всех тонкостей.       Паруса потеряли ветер, а поэтому корабли достигли суши во второй половине дня, когда солнце соскочило с небесного крючка и медлительно поползло вниз. Красивый развивающийся город Пуэрто-Плата жался к берегу Эспаньолы множественными домиками — не богатыми, но аккуратными и ухоженными. Западнее береговая линия перерастала в зелёную гущу леса, испещрённую пригорками и природными необузданными заливами. Именно туда, минуя растущий порт, направился наш корабельный караван. Столь разумное решение принял Барбосса, и это стало редким исключением, когда Джек не попытался из принципа ему перечить — ведь и сам не столь давно поступал подобным образом. Суда укрылись в укромной гавани, но остановились на расстоянии от берега: коварные рифы вкупе с мелководьем могли подстерегать там в жажде вспороть дно судов. К сожалению, мне пришлось провести на борту корабля ещё не один день, пока Барбосса делал вылазки на берег и узнавал важные сведения. Лишь спустя дни, которые я не считала, скучая в своей каюте, нам с Джеком позволили составить Барбоссе компанию в походе в город. Поэтому, от остановившихся на окраине природной бухты кораблей нам пришлось плыть до города на лодках.       Барбосса с Анжеликой с молчаливой гордостью глядели на приближающийся берег, удобно устроившись в соседней лодке. Мы же с Джеком в компании нескольких матросов добирались до причала честным трудом — работать вёслами пришлось ничуть не меньше, чем остальным матросам. Мне же ради конспирации пришлось снова почти не дышать в ползущем по швам платье Розы Киджеры, что безбожно сковывало движения. Поэтому почти вся гребля до берега прошла в мольбе, чтобы оно не разошлось на мне прямо на глазах матросов. Однако это не мешало выслушивать речь Барбоссы. Общим советом было обусловлено выведать у местных зевак побольше информации об обанкротившемся пьянице Фридрихе Стивенсе. Однако, стоило подобраться ближе к пристани, не осталось сомнений, какой из кораблей — тот самый.       Роскошное судно, раза в полтора превосходящее «Жемчужину» по размерам, гордо держалась на ровной водной глади у самой пристани. Светлые мачты глядели в небо как шпили дворцов, подобранные паруса ещё не утратили девственной белизны, а на расписном борту чернела надпись «Неудержимый». Безусловно, такой воистину неприступный корабль был отличным хранилищем для второй половины координат.       И едва шлюпки пристали неподалёку, наша честная компания разделилась на два отряда. Мы с Воробьём, естественно, угодили в одну команду с Барбоссой и Анжеликой, дабы находиться под надзором.       Стоит ли описывать город, если он ни чуточки не отличается от множества других богатых портов? Рынок, протянувшийся от пристани чуть ли не до центра города, шумел так, что даже собственных мыслей было не слышно, и, чтобы торговцы не напрасно пыжились из себя в попытках привлечь внимание, я разглядывала товары всю дорогу до таверны. Да, таверна. Туда мы заявились первым делом. Впрочем, таверна — это слишком унизительное название для этого заведения. В отличие от тех забегаловок, где мне уже довелось побывать, это местечко оказалось чересчур опрятным и культурным. Обеденные залы расположились на первом и втором этаже. Нижний зал предназначался для обычных посетителей, и подавали в нём бюджетные блюда. Наверху же расположился ещё один прилавок трактирщика и, можно сказать, VIP-столики — в свою очередь, для посетителей с бо́льшим достатком. Посетители там различались в корне, однако нужными сведениями могли обладать оба сословия, поэтому наша половинка отряда разделилась на четвертинки. Закон подлости, конечно, распорядился так, что мы не попали в зал «для белых людей», куда в свою очередь направилась Анжелика с двумя матросами, а я, Джек и Барбосса разместились внизу. Впрочем, здесь тоже было уютно и цивильно. Просторное светлое помещение глядело на улицы большими окнами, потолок подпирали несколько тёмных деревянных балок, к которым цепями крепились цветочные горшки, благодаря чему в воздухе висел свежий сладковатый аромат. Никто не горланил пьяные песни и даже дамочки шального поведения не мозолили глаза аляпистыми нарядами. Группы посетителей рассредоточились по залу и под бойкий мотив скрипки провозглашали тосты потусторонне-громко для этой атмосферы — несмотря ни на что, люди всё же не могли вести себя слишком тихо и культурно. Мы устроились за неприметным столиком у стены, и сразу же к нам подскочил молодой паренёк, принимающий заказы. Несмотря на то, что желудок ответил урчанием на упоминание запечённой рыбы, от обеда пришлось отказаться по настоянию Барбоссы, от которого, что и говорить, мы сейчас зависели.       Воистину, правду говорят, что когда хочешь чего-то узнать — первым делом отправляйся в таверну! За полчаса, что мы провели, истекая слюной по вкусному обеду, который то и дело проплывал мимо нас в руках официантов, узнать удалось стократ больше, чем кто-либо (а может, только я?) ожидал. Барбосса и Джек курсировали по залу, то и дело присоединяясь к компаниям выпивох, которые были только рады излить душу новому слушателю. Я тоже времени даром не теряла и, время от времени покачиваясь на стуле, наблюдала, выслушивала, высматривала, ловила мельчайшие детали. Что удалось узнать лично мне, так это то родной племянник нашего знакомого Кристиана Стивенса — мистер Фридрих Стивенс — человек, обанкротившийся почти в ноль. Будучи когда-то богатеем, он пристрастился к алкоголю и азартным играм, постепенно проигрывая всё своё наследство. В конце концов, чтобы закрыть многочисленные долги, ему пришлось продать свой дом и всё хозяйство, включая лошадей, свиней и овец. В данный момент от его былого имущества остался лишь корабль «Неудержимый». Впрочем, название ему не соответствовало, потому что уже не первый месяц это судно удерживали у берега швартовы — естественно, пропив дом, Фридрих Стивенс переместился жить на свой корабль. Пару дней назад, говорят, от него позорнейшим образом сбежала жена, чем только усугубила его запой. С ним осталось лишь двое его друзей-алкоголиков, которых тот на днях по старой дружбе принял работать его охраной, да бывшая домработница — проходимка миссис Уокер, мадам весьма прыткая и любвеобильная, которая частенько спаивает своего хозяина и ворует его вещички.       «Весело живут!» — заключила я, выслушав рассказ паренька-официанта и кинув ему монетку, найденную здесь же, в углу таверны, в облаке залежалой пыли.       — Псс! — раздалось неподалёку. «Дожили. Ещё и в ушах звенеть начало от этого балагура», — решила я, махнув рукой. Но звук повторился настойчивее: — Псс! Эй!       Рассудив, что стоит проверить, не мне ли это, я обернулась в поисках зовущего. Взгляд прошёлся по расслабленным посетителям и наткнулся на подозрительную фигуру у неприметной двери. Вглядевшись, разум распознал Джека. Тот, убедившись, что привлёк внимание, поманил меня рукой. Я удивлённо приподняла брови и поглядела по сторонам. Барбоссу в поле видимости я не обнаружила, и тогда трусцой подбежала к капитану Воробью.       — Дж…!       — Тсс! — его рука зажала мне рот, перед лицом распахнулась дверь и в следующую секунду меня затолкали в какую-то каморку.       — Мм! — я яростно замычала и вырвалась из его хватки: — Что ты задумал?       — Меняю статус-кво в нашу пользу, — Джек стрельнул глазками по сторонам и отправился вперёд.       К слову, каморка, в которой мы очутились, оказалась кухней. И едва мы здесь появились, в нас прилетел возмущённый возглас кухарки. Грузная женщина с широким красным лицом упёрла руки в бока и встала на пути, однако Джек не растерялся, схватил из вазочки пучок цветков и всучил ей. Шокированная женщина удивлённо вцепилась в цветы, а Воробей тем временем уже подхватил меня под локоть, преодолел расстояние до чёрного хода, и только когда мы выскользнули на задний двор, прежде чем кухонная дверь закрыла от нас кухарку, та смогла вымолвить непонимающее «Э!»       Оказавшись на улице, Джекки шаркнул ножкой, мол, не надо аплодисментов, и сообщил: «За мной». Я только и успела устремиться за ним, ещё не догадываясь, что этот проходимец задумал на этот раз, но уже готовая возмущаться.       — Как же ты «уговорил» Барбоссу отпустить нас? — ехидно поинтересовалась я, ускоряясь, чтобы шагать с ним на одной скорости.       — Мягко. Предложил ему пообщаться с местным поставщиком яблок, а для Гектора это дело весьма затягивающее, — невозмутимо ответствовал капитан. Я покачала головой, искренне сомневаясь, что Воробушек поведал правду, и Гектор всего-навсего нашёл собрата по увлечениям, а не пал жертвой какого-нибудь нового изощрённого капитанского плана.       — Решил обдурить наших союзников? — я саркастично приподняла бровь, когда мы, наконец, остановились и смогли отдышаться. Из-за угла виднелась пристань, а темнеющие небеса перекрывала громадная мрачная фигура великолепного парусника «Неудержимый».       — Почти.       — Почти обдурить?       — Почти союзников.       Я демонстративно подняла глаза к мрачнеющему небу и цыкнула. Джек что-то высматривал. Наблюдал за торговыми рядами, протянувшимися напротив, однако из нашего укрытия не высовывался.       — Давай за мной. — Я не успела оглянуться, когда Джек сорвался с места, и едва не запнулась о платье, побежав за ним. Джек нырнул куда-то меж торговых лавок, скрылся из виду. Рынок пестрел тканями, продуктами, безделушками, кричащими торговцами и зажравшимися рожами богатеев. Воробей мгновенно затерялся среди этого балагана. Я, не зная куда деваться, утонула в разноголосом «Не проходите мимо, юная леди! Посмотрите, какие шелка!»       Но едва я двинулась куда глаза глядят, кто-то ухватил меня за локоть и, чуть не сбив с ног, грубо затащил в мрачный закоулок, скрывая от глаз рынок и его посетителей. С губ сорвалось яростное «Эй!» — и я инстинктивно зарядила локтем куда-то назад, вывернулась и сжала кулаки, приготовившись обороняться.       — Гхм… Это же я, — шёпотом прохрипел Джек, потирая ушибленное плечо и неприязненно искривив брови.       — Тьфу ты, чёрт! Ты решил превратить меня в заикающегося параноика?       — А ты меня в подушку для битья? — Джек поморщился и саркастично искривил губы.       Непонятно откуда в его руках появился белый комок тряпья.       — Что это?       — Твоя форма служанки, — и, не дожидаясь, пока я протяну руки к этому скромному дару, насильно всучил его мне. В ответ ему от меня прилетел лишь немой вопрос. Наконец, пират снизошёл до пояснения: — Притворишься служанкой Уокер, — и указал на «Неудержимый». Вместо ответа в идеальное капитанское лицо прилетела форма служанки. Он возмущённо подхватил её, но тут же смягчился: — Могла бы просто попросить, чтобы помог тебе надеть фартук, а не швыряться им.       С губ сорвался несчастный стон. Воробей оказался у меня за спиной и принялся копаться в завязках белого кружевного фартука. За это время получилось рассмотреть «Неудержимый» и, насколько возможно, разобраться в охране. Вернее, в её почти отсутствии. У спущенного трапа на ящике скучали два солдата, лениво переговариваясь и прячась от вечерней прохлады в тяжёлых мундирах. В остальным же судно казалось необитаемым.       — Во что ты опять собрался меня втянуть?       Ответом меня не порадовали. И едва завязки фартука сплелись за моей спиной, Джек всунул мне в руки корзину белья.       Стоило ли искать более благоприятный момент для нашей миссии? Я бы искала. Ждала, как минимум, полной темноты, придумала изощрённый план, но ни за что не поступила бы так, как сделал бы это…       — Э! — я не успела закончить мысль, как Воробей мягким рывком заставил меня подбежать к кораблю вместе с ним. Два подвыпивших стражника поспешно встряхнулись и чуть не столкнулись мушкетами, когда мы возникли перед ними. Захотелось порядочно встряхнуть Джека, мол, снова лезешь на рожон — нет, чтобы сделать всё как было обусловлено! Опять решил положиться на импровизацию!       — Что вам нужно, господа? — серьёзно осведомился старший солдат. Едва Джек сделал шаг навстречу, ружья дрогнули в его направлении.       — К господину Стивенсу. Мадам Уокер пришла занести продукты. — Пояснил Воробей. Я, опустив голову, разглядывала землю у своих ног.       — А-а… Ну проходи, — солдат качнул ружьём по направлению трапа, и едва я ступила на него, переключился на Воробья. — А тебя что сюда принесло?       — Помогал прелестной даме донести корзину, — прозвучало слащаво в ответ. — В качестве оплаты. Ну и прыткая же она, эта мадам Уокер… Как же откажешь в помощи такой симпатяге? — в ответ загундосили понимающие глупые смешки.       Я подняла взгляд к небу, от души желая, чтобы какая-нибудь меткая чайка, летящая мимо, сбросила на бестактного красавчика благоухающий «сюрприз». Однако, вместо того чтобы злиться по поводу отговорки Джека, стоило злиться на другое. Отправил меня на чужой корабль одну, нацепил этот вонючий фартук и в добавок благоразумно отмолчался, вместо того чтобы дать мало-мальские инструкции по дальнейшим действиям! Как и большинство людей, при расчётах он судит о других людях, как о себе, поэтому рассчитывает, что мне не составит труда сымпровизировать в нужный момент и направить импровизацию нужное русло! Но это не так, потому что я, чёрт возьми, не Джек Воробей! И снова придётся соображать по ходу!       Я поднялась на палубу, ни чуточки не представляя, к каким действиям стоит прибегнуть, но вместо подмоги словила лишь одобрительное подмигивание Джека с причала, мол, отвлеку стражу, а ты сделай всё качественно, но не мешкая. В ответ я злобно зыркнула на пирата и огляделась. Как и на большинстве кораблей, капитанская каюта ютилась под мостиком — об этом свидетельствовал дрожащий свет, лежащий тонкой полосой под дверью. Я расслабила напряжённые плечи, сморгнула и перехватила корзинку удобнее — и пошла, пока не передумала. Кулак осторожно застучал в дверь, а в ответ слуха коснулся звон бьющегося стекла и неразборчивое пьяное мычание. Порадовавшись, что бутылка, запущенная в полёт Стивенсом-младшим, разбилась о ещё закрытую дверь, а не о моё лицо, я осторожно толкнула дверную ручку и заглянула в комнату.       Среди немыслимой свалки разнообразного хлама, скомканных вещей (которые, на вид, распутать ещё сложнее, чем проводные наушники, побывавшие в кармане), среди гор оружия, безделушек, шкатулок, произведений искусства и сломанной мебели, я наткнулась на полупьяный взор худого, грязного мужчины. Племянник Кристиана Стивенса, завидев меня, удивлённо покачал зажатой в руке недопитой бутылкой какого-то тёмного алкоголя и шмыгнул носом, от чего знатный фингал под его глазом забавно искривился.       — Кто така-ая? — противно взвыл он, потирая грязный в разводах лоб под слипшейся редкой чёлочкой, которая не видела воды с год, а вместо мыла её обладатель щедро побултыхал ей в самом сердце загона для свиней. Я едва увернулась, когда рука Фридриха нырнула под стул, вытащила оттуда очередную пустую бутылку и снова отправила в полёт. Стекло разразилось пронзительным звоном о стенку за моей спиной и осыпалось градом осколков. Не обратив на этот факт особого внимания, я пристроила корзинку у двери и прошла в центр комнаты. В нос тут же ударил стойкий противный аромат перегара вперемешку с потом и кое-чем ещё, не совсем литературным.       — Мистер Стивенс, — произнесла я, попутно сканируя взглядом художественную свалку. Видимо, переезжая из дома на корабль, тот особенно не заморачивался расстановкой вещей.       — Что ты тут делаешь?! — он подорвался на кресле, звонко икнул и завалился обратно. Жизнь знатно потрепала незадачливого пьяницу, и теперь тот во всех людях видел желающих насолить ему. Это осознание снизошло спонтанно, но сразу же подсказало дальнейшую тактику действий. Вспомнился эпизод одной замечательной мобильной игры, и благодаря нему чёткий план созрел моментально, стоило запнуться взглядом о заманчиво поблёскивающую на столе печально знакомую цепь… Удивительно, на что только мозг способен в экстремальных ситуациях!       — Кхм… — я потупила глазки и попятилась к столу. — Мистер Стивенс. Вы меня не знаете, но я… — спина наткнулась на столешницу, и мои руки тотчас неуловимо зашарили по ней. — Я вам очень сочувствую. Такая тяжёлая судьба… — я незаметно ухватилась за нужную вещь и, прикрывшись пышным рукавом, незаметно опустила её в карман фартука. — Я не верю слухам. А поэтому пришла вас утешить.       Фридрих Стивенс покинул кресло, поднялся, качнулся и чуть не упал обратно, благо, я подхватила его под локоть. Кажется, его глаза чуточку протрезвели, когда я провела рукой от его небритой щеки до ключиц.       — Ик! Утешить?       — Да. Жизнь несправедливо обошлась с вами, как и ваша жена.       — Жена! Да эту стерву надо…! Ик!       — Безусловно, — серьёзно согласилась я. — Зачем она, когда я могу утешить вас ничуть ни хуже. — И, не отрывая серьёзного взгляда от лица Фридриха, лёгким движением распустила верхние завязки фартука. Грудка фартука невесомо повисла, а я, приковывая всё внимание пьяницы, коснулась ворота платья. Медленными, но чувственными движениями, начала спускать платье с плеч, приобнажая ключицы и грудь. Глаза Фридриха вспыхнули жарким пламенем; его руки устремились к моей груди, но прежде чем достигли цели, я схватила его за ремень и рванула на себя, отчего он буквально налетел на меня с объятьями. Я вскинула голову и звякнула пряжкой его ремня. Тот уже понял, что к чему, и слюнявым поцелуем коснулся моей шеи.       Звяк! Ремень с прикреплённым к нему оружием по велению моей властной руки расстался с обладателем и шлёпнулся у противоположной стены. Не одному же Джеку проворачивать подобные трюки! Мешковатые штаны упали к ногам алкоголика. Тот за ненадобностью не стал их подхватывать и только успел коснуться моих приобнажённых прелестей, застенчиво выглядывающих из приспущенного декольте, как я мощным толчком в грудь опрокинула похотливого пьяницу на кровать. Еле стоящий на ногах, он покорно приземлился на постель, ответившую на его вес несчастным скрипом. Не теряя времени, я запрыгнула на него сверху, придавливая своим весом и чувствуя, как под его панталонами даёт о себе знать один весьма чувствительный орган. Наплевав на все моральные устои, я вцепилась в его рубашку и стала стягивать с него через голову. Помогая мне, он задрал руки. Чтобы закрыть его обзор, я, содрогаясь от отвращения, примкнула к его губам в требовательном поцелуе.       Щёлкнули кандалы. Стивенс удивлённо вздрогнул. Я медленно выпрямилась, чувствуя, как триумф завладевает душой. Фридрих попытался пошевелиться, но внезапно обнаружил, что за обе руки прикован к кованому изголовью кровати наручниками, выуженными мною из его же свалки.       — Что за? — он потряс заведёнными над головой руками. Цепь отозвалась насмешливым звоном. Секундное смятение на его лице уступило место похотливой, заинтригованной улыбочке — о, ведь это так романтично, оказаться полностью во власти горячей необузданной женщины! Но все его ожидания были безжалостно разбиты. Я послала ему презрительную ухмылку и слезла, после чего невозмутимо поправила лиф платья, натягивая его на плечи, и пригладила волосы. В поле зрения попал его же ремень, отправленный почивать у стенки. Я наклонилась и подцепила резную рукоять шпаги. Клинок взвизгнул о ножны, пламя свечи отразилось на нём игривым отблеском. В окончательное недоумение пришёл несостоявшийся любовник, когда ему в горло взглянула его же шпага.       — Давайте без глупостей, мистер, — деловито начала я. — Вы мне рассказываете, где координаты Исла-дель-Диабльо, и я не буду вас пытать, — я молчаливо изогнула бровь и приблизила клинок к горлу Фридриха, который, кажется, мгновенно протрезвел.       — Кто ты така-ая?! — несчастно взвыл он. — Я сейчас позову охр…       — Ах да! Чуть не забыла. Будете кого-то звать, мгновенно превратитесь в шашлычок, насаженный на шампур, — и для убедительности сильнее кольнула клинком. Стивенс-младший судорожно сглотнул и забегал взглядом по комнате.       — Давайте скорее, мешкать не стоит, — процитировала я, и скрасила лицо хищным оскалом.       — А-а-а! Да какие координаты?!       — Остров Дьявола. Также известный как Исла-дель-Диабльо. Там хранится Амулет Ротжета. Вспоминайте быстрее, это в ваших интересах. — Шпага осторожно, (чтобы прежде времени не убить), но вместе с тем безжалостно царапнула грязную кожу губернаторского племянника.       — А-а-а! Скажу! Всё скажу, только не убивай! Координаты! Они…! Они там! За картиной!       Я проследила за его напуганным взглядом и удовлетворённо хмыкнула. Шпага оставила в покое горло незадачливого труса. За морским пейзажем, покрытым вековым слоем пыли и паутины, в самом деле обнаружилось искомое. На обратной стороне из картинной рамы выглядывал клочок бумаги, по состоянию которого можно судить, что хозяин давным-давно забыл о её существовании. Однако страх за собственную жизнь вернул ему память… Я выхватила бумажонку и триумфально засунула в лиф платья, поглубже заталкивая в декольте.       — Разумно, мсье, — я одарила оторопевшего шокированного Фридриха насмешливым поклоном, но, прежде чем покинуть комнату, заметила на вершине свалки подозрительного вида коробочку. Несколько шагов навстречу, и в моих руках оказался компас — самый обыкновенный, без каких-либо волшебностей, выделяющийся из миллионов других только оформлением — чертовски похожим на оформление знаменитого «воробьиного» компаса. Всего лишь несколько деталей отличали его от того самого, заветного прибора. Однако это не столь значительно, для того чтобы… «Ха-ха! Чтобы снова напакостить Джеку!» — внезапно проснувшийся внутренний голос зловеще расхохотался. В мыслях мгновенно выстроилась очередная идея для изощрённой маленькой мести капитану Воробью, и от коварной улыбки свело скулы. Рассудив, что с помощью такой вещички можно знатно посмеяться, я прихватила найденный компас с собой, запрятав во всё тот же карман фартука. И, злобно похихикивая, уже готова была преспокойно покинуть каюту, как…       — …Да что вы себе позволяете! Эй! — раздалось снаружи. Несколько звучных шагов, презрительное восклицание, а после дверь протяжно взвыла и хлопнула о стенку, открывшись перед полноватой, уже немолодой женщиной. Я напряжённо застыла. Женщина, укутанная в пёстрое одеяние, поправила сползшую на лоб элегантную шляпку и преисполненным негодования взглядом обвела каюту. Пронзительные водянистые глаза остановились на прикованном к кровати полуголом Стивенсе и, пропитавшись откровенной злобой, мучительно медленно обратились ко мне.       — Что. Здесь. Происходит?! — взревела неожиданная визитёрша. Остатки опьянения покинули Фридриха.       — Ивейн? — удивлённо и вместе с тем напугано, племянник губернатора Нассау выпучил глаза. Та в свою очередь, как трактор всё на своём пути сшибающий, шагнула в комнату и просканировала её зловещим взглядом.       — Ты мне изменяешь?! — от страшных ноток в этом приглушённом отчётливом голосе даже мне захотелось сжаться до размера инфузории в туфельках.       — А… а ты что, меня не бросила? — Фридрих подорвался на кровати, однако наручники вернули его в прежнее, крайне конфузное положение.       — Дурень! Ты думаешь, если ты не видел меня два дня, это значит, я тебя бросила? И это значит, что можно спать с кем попало?! — голос разгневанной жены Фридриха Стивенса прибавлял громкость, нарастал как снежный ком, и последние слова прозвучали в моём понимании громче двигателя реактивного самолёта.       — Вообще-то он всего-навсего, — сухо начала я, ещё не придумав отговорку до конца, однако меня прервало суровое «Молчать!» И жена Стивенса ухватилась за рукоять пистолета, торчащую из свалки на столе. Я не успела моргнуть, как дуло взглянуло мне в лоб.       — Э-эй! — взвизгнула я, инстинктивно задирая руки, мелко содрогаясь и сожалея, что угрожать Стивенсу решила шпагой, а не огнестрелкой. Что может сделать клинок против пистолета? Страх быть застреленной ревнивой женой пробежал по коже мелкой дрожью.  — Послушайте! Вы тыкаете в меня пистолетом, даже не выслушав и не разобравшись, в чём дело, — я постаралась унять дрожь в коленях и шагнула навстречу, однако в ответ лишь щёлкнул предохранитель.       — Хватит придумывать отговорки! — взвыла она. — Раздела моего мужа, да ещё и пытается оправдаться! Бросай оружие! Бросай, кому говорят!       Шпага упала к ногам, одновременно с сердцем. Никакая здравая мысль не спешила объявляться, и даже внутренний голос так некстати притворился мёртвым. Однако из удушливого комка страха, стыда и попыток дойти до какой-то идеи, выбилась одна рассудительная, резонная мысль: «Её палец ещё не лёг на курок. И вовсе не потому, что она не хочет попасть за решётку. Как говорили в одном прекрасном сериале: не стреляет, не потому что боится загреметь в тюрьму, а потому что ещё не до конца разобралась в ситуации — пускай, муж в таком нелестном виде, но ведь я-то не голая!»       Внезапно что-то загремело за дверью — будто чьё-то тело повалилось на палубу, затем грянул чей-то возмущённый возглас, который сменился резким молчанием. Чьи-то бегущие шаги. Дверь снова взвыла и опять-таки ударила в несчастную стенку. Взъерошенный, взволнованный Воробей вырос на пороге, заставляя разгневанную Ивейн обернуться к нему. Под потолком каюты в очередной раз за день проголосило возмущённое «Да ты кто такой?!». Взгляд Джека заскакал от человека к человеку, от предмета к предмету, от стенки к стенке, задержался на дверях балкона и обратился ко мне, словно пытаясь что-то сказать. Пират в мгновение ока оценил ситуацию и, обращаясь к миссис Стивенс, сурово произнёс:       — Мадам, будьте так любезны, уберите пистолет от моей невесты.       — Что?! — одновременно с голосом в моей голове воскликнула женщина. Оружие дрогнуло. Воробей терпеливо повторил просьбу и, его сдержанный, безэмоциональный взгляд снова устремился в мои глаза.       Мне хватило сил лишь открыть рот и снова закрыть, пребывая в абсолютном недоумении, как и остальные присутствующие. За эту долю секунды Джек в два шага преодолел расстояние до меня, завёл руку мне за затылок и нежно взял за волосы. Улыбка пролегла в уголках его губ.       — Я скучал, дорогая.       Одно мгновение. Мгновение, за которое я ничего не успела понять. Успела лишь почувствовать тепло его тела, успела увидеть как он приближается ко мне, наклоняется, как его рука приподнимает меня за талию… Его губы требовательно, жадно, впились в мои долгим поцелуем — глубоким, ненасытным, страстным… В первую секунду я инстинктивно выставила руки вперёд, упираясь ему в грудь, однако сопротивляться не было сил. Ни душевных, ни физических. Будь я в силах издать какой-то звук, прозвучало бы дрожащее, трепетное «А-а-ах», но вместо шума, вместо чьих-то голосов, тело обмякло в его сильных руках, как тряпичная кукла — безвольная, трепещущая, пылающая. Кажется, за всё это время сердце ещё никогда не было так близко к тому, чтобы выпрыгнуть из груди. Этот поцелуй был особенный — живой, хоть и вынужденный, невероятно чувственный, хоть и являющийся плодом импровизации капитана. Так целовать умеет только он. Только он способен одним поцелуем заставить испытать меня весь спектр эмоций. Только он, импровизируя, может нечаянно подарить мне то, что было столь желанно уже не первый месяц, то, о чём грезила душа с момента самой первой встречи.       Через мгновение ли, через вечность ли, он оторвался от меня, бессовестно возвращая в реальность, откуда на меня глядела удивлённая женщина с пистолетом и полуголый алкоголик.       — Что ты здесь делаешь, милая? — прозвучало надо мной. Я заставила себя поднять взгляд к Джеку, ощущая, как щёки вспыхивают огнём и наблюдая, как сквозь собранность на лице Джека проскакивают искорки довольства.       — Я проходила мимо судна. — Голос зазвучал неуверенно, подрагивающе, впрочем, это подсобило, чтобы роль выглядела реалистичной. — А этот человек, — палец указал на Фридриха Стивенса, — он схватил меня, затащил сюда и… — я театрально протолкнула ком в горле. — Хотел изнасиловать. Но я вовремя приковала его.       Зловещая тишина затянулась. Посреди неё отчётливо виднелись глаза оскорблённой Ивейн. Они налились кровью — как у быка на корриде. Только теперь, слава Богу, причиной этому была не я, а это злобное пламя адресовалось её бедному мужу.       — Это правда?! — взревела она.       …Пока Фридрих пытался оправдываться, а Ивейн орала так, что в ушах звенело, Джек утянул меня за локоть в сторону.       — Бумажка у тебя?       Я ответила сдержанным кивком. Воробей просиял.       — Что ж, не будем вам мешать, разойдёмся полюбовно! — жизнеутверждающе заявил он, пятясь к двери и утягивая меня за собой. Однако, стоило ему оказаться в метре от двери, та в миллионный раз распахнулась, только на этот раз хлопнула не по стенке, а по капитанской заднице. Да так сильно, что Джека отбросило вперёд, и он всем телом навалился на разгневанную Ивейн, самым эротичным образом опрокинув на пол и оказавшись сверху… Падая, та взмахнула пистолетом и рефлекторно спустила курок. Кто-то за моим плечом завопил, и я шарахнулась. На пороге возник целый отряд красных мундиров, один из которых ныл, держась за простреленную ногу. Мой нервный присвист присоединился к его вою в полной тишине. События набирали очередной оборот.       Ивейн взвизгнула, путаясь в юбках и пытаясь выбраться из-под Джека. Тот охотно помог ей и самостоятельно свалился, после чего кузнечиком подскочил на ноги и попятился в сторону оконного витража. Я в две секунды оказалась рядом с ним.       — Это пират! Джек Воробей! Держите его! — донеслось из суровых аломундирских рядов. Красная волна тут же хлынула в каюту.       Я лишь успела нервно передёрнуть плечами и истерично хохотнуть, когда Джек бессердечно пихнул меня локтем, заставляя сделать несколько шагов назад по инерции. Чуть не упав, я взмахнула руками в попытке восстановить равновесие, но спина наткнулась на стенку. Пардон, это оказалась не стенка, а дверцы балкона, которые податливо раскрылись, и я по инерции ввалилась на лоджию. Воробей мигом оказался рядом. Позади, за резным бортиком, расстилалась бездонная ночь, простирающаяся глубокой темнотой в бесконечную даль. Поднимаясь, я мучительно молила все свечи и фонари потухнуть, чтобы тьма заполнила и каюту. Вместо исполнения мольбы внутренний голос откликнулся внушительным «Хренушки тебе». А вместо желанной тишины — захлопали выстрелы. Ивейн испуганно кинулась прочь, а её визг слился с кратким рваным криком Джека у меня над ухом. Меня будто током ударило.       Руки заледенели, а голова никак не соглашалась на просьбу обернуться. Взгляд в ужасе обратился к Джеку, минуя остановившихся в нерешительности красных мундиров, от чьих пистолетов поднимался дымок к потолку.       — Джек! — я ахнула и прижала ладони ко рту. — Господи…       Воробей поднял на меня шокированный взгляд, прижимая ладонь к сердцу. Качнулся, завалился назад…       — Джек!       Взгляды встретились на мгновение.       — Дже-е-ек!!!       На его пути каверзно возник бортик балкона и, не удержав равновесия, пират безвольной тушкой перевалился через него. Внизу вода отозвалась плотоядным всплеском, принимая его тело.       — Джек!!!       Я бросилась к бортику, впиваясь в него ледяными пальцами. Сердце мелко задрожало и провалилось куда-то далеко вниз, будто тоже в ледяную воду окунули. Зубы заскрипели от гнева и ужаса. Взгляд в мгновение ока метнулся к красным мундирам, что едва ли опомнились. Я отрешённо глядела, как дуло пистолета в свою очередь поднимается на меня.       Мгновение — и в мозгу что-то щёлкнуло. Я взлетела на бортик и кинулась вниз — не ради того, чтобы спастись от пули — такой мысли даже не возникло. Кинулась, чтобы помочь. Чтобы спасти. Если это ещё возможно.       Всё тело тяжело ударилось о поверхность воды. Чёрные волны сию минуту сошлись над головой, а светящийся балкончик наверху задрожал, искажённый волнами и пузырьками воздуха, взлетевшими на поверхность. Я затрепыхалась, конечности замельтешили в воде. Длинные юбки в силу своей лёгкости всплывали, перегораживали лицо, мешали движениям. Я задёргалась, проклиная всё на свете, устремилась вверх, отталкиваясь от вязкой воды, и вырвалась на поверхность, суматошно хватанув воздуха. Тяжёлая волна ударила в спину и швырнула прямиком в борт корабля. Припечатавшись лицом к промокшей древесине, я взмахнула руками, пытаясь за что-то ухватиться, зацепиться за гладкий борт, попутно отплёвываясь от волн, умудряясь каким-то образом дышать в промежутках между их ударами и отчаянно сопротивляться глубине. На фоне этой борьбы разверзлась борьба внутренняя, а ярче всего кричал страх за судьбу Джека. Если он ещё имел шансы на выживание, то вода окончательно их забрала, а я ничем не смогу помочь — его нигде не видно, да и как спасти его и спастись самой, когда прямо над головой зависла угроза в виде солдат?! Пуля впилась в воду в нескольких сантиметрах от моей ноги. Ещё и стреляют, гады! Но волны не давали мне заплыть под балкон, чтобы исчезнуть из виду.       Однако на фоне хаоса пробивался здравый голос рассудка, который, снова и снова прогоняя воспоминания о том выстреле и о том, как Джек исчезает за бортом, резонно подметил: «Что-то здесь не так. Крови не было». Какая-то догадка уже мелькнула на задворках разума, но что-то внезапно зажало мне рот и утянуло под балкончик. Через секунду в то место плюхнулось несколько пуль. Я замычала и задёргалась, пытаясь обернуться, а когда мне это удалось, в открывшийся рот хлынула вода.       — Джек?! — прокашлявшись и истерично взвизгнув, я возмущённо воззрилась на Воробья. Живого. Невредимого. Без единой царапинки! В борьбе сошлись два противоречивых чувства: безумная радость и желание влепить знатную оплеуху этому первоклассному актёру за то, что чуть меня до приступа не довёл!       И уверена, радость пересилила бы, однако этот внутренний поединок бестактно разрушила очередная волна, с силой припечатавшая нас обоих о борт, а после рванувшая вниз. Я не успела моргнуть и задержать дыхание, как снова оказалась на глубине, угодив в завихрение очередной волны. Теперь, когда насчёт Джека всё стало понятно (а именно то, что он окончательный прохвост и высококлассный актёр, хам, ворюга и прочее-прочее), на первый план выдвинулись насущные проблемы. Впервые ощутился дьявольский холод воды, который пронзил от макушки до кончиков пальцев и сковал лёгкие. Глубина возобновила попытку прибрать нас к рукам, а неудобные юбки, путаться в которых пришлось ещё больше, чем в прошлый раз, только способствовали её победе. На моей же стороне боролась только я сама, и даже наш благородный Воробушек не пытался меня спасти, в отличие от того, как это часто писали в фанфиках. Даже воздух пытался помешать нам тем, что кончался с чертовской быстротой. Пришлось собрать всю волю и силу в кулак и пробить им вражескую силу. Я вырвалась с огромным трудом, чувствуя, как постепенно устают все мышцы и сопротивляться становится труднее и труднее. Однако упрямство начисто вытеснило остатки уныния и пессимизма. Я раскрыла рот, хватая воздух, однако от увиденного так и не смогла его закрыть — и тут же поперхнулась водой. Прокашлявшись, в недоумении воззрилась на незнакомый приземистый борт шхуны, приближающейся к нам. В ночной темноте я даже не заметила, откуда взялся и как незаметно приблизился этот новый корабль. Позади по-прежнему высилась громада с грозным именем «Неудержимый», но выстрелы с балкона затихли будто бы в справедливом недоумении. Мы оказались в ущелье между шхуной и галеоном, которое сиюминутно сужалось. Внутренний голос подозрительно шепнул, что проходящий мимо кораблик не стал бы идти на такое опасное сближение просто так, без веской причины, а вслед за ним снова пальнули ружья, вспенивая пулями воду в считанных сантиметрах от меня — волна беспощадно вытолкнула мою бренную тушку из-под балкончика. Благо, ночная тьма и волны, швыряющие меня туда-сюда, мешали солдатам как следует навести прицел. Я охнула и забарабанила по воде, возвращаясь в укрытие, однако едва достигла цели, траекторию пришлось сменить.       Странная шхуна, непойми откуда и непойми зачем объявившаяся, замерла в нескольких метрах. Порты на небольшом паруснике открылись, и из них, как зверьки из норок, выглянули два пушечных дула. Мгновение — и от залпа заложило уши. Ядро оглушительно впилось в обшивку «Неудержимого» немного в стороне от нас. Обломки досок плюхнулись на воду, судно качнулось и его борт толкнул меня в спину. Умудрившись не скрыться с головой в который раз, сквозь крики солдат наверху, расслышала прилетевшее с палубы шхуны такое знакомое «Эй! Кэп! Мы здесь! Полезайте на борт!»       Едва не захлебнувшись в волнах и в собственном обескураженном «Что?!», я разглядела, как Джек спешно погрёб к шхуне. Взгляд метнулся к её палубе, скользнул по снующим туда-сюда людям и зацепился за знакомую крепкую человеческую фигуру на руслене. «Гиббс?!» — поражённо взвизгнул внутренний голос. Не разбираясь что к чему, я последовала примеру кэпа и погребла к шхуне — благо, в ущелье между двумя кораблями волны уменьшились. С борта свесился верёвочный штормтрап и стукнул по деревянной обшивке. Я вцепилась в него бешеной хваткой, заслышав за спиной очередной свист пуль. Прямо над моей головой Джек перебрался через фальшборт, и шхуна сразу же резко поворотила бушприт прочь от «Неудержимого». Штормтрап закачался и пришлось приложить усилие, чтобы не плюхнуться обратно — мокрые ладони скользили, отяжелевший слоёный пирог-платье тянул вниз как кандалы, а ветерок пробирал холодом. Только на самом верху, когда нога с трудом перекинулась через фальшборт, и моё бренное тело грузно перевалилось на палубу шхуны, чьи-то руки заботливо подхватили под локти, помогая подняться. Кашель вырвался из груди, с волос и одежды заструились ручейки солёной воды, а рассеянный взгляд поймал в фокус нависшие надо мной озабоченные серые глаза под рыжеватыми бровями.       — Тим?!       — Оксана, — бывший парусный мастер подхватил меня под локоть и не без труда помог принять вертикальное положение. Я повисла на его рукаве, зная, что если отцеплюсь, ноги не выдержат, и физиономия снова «поцелуется» с досками. Для того, чтобы задавать какие-то вопросы, радоваться встрече или наоборот удивляться, силы слишком истощились, оставив лишь желание упасть куда-нибудь в уголочек, свернуться калачиком и не показываться оттуда не один десяток часов. — Оксана, — напряжённо зазвучало над ухом. Ошалелый взгляд с трудом поднялся к лицу Тима. — Тебе плохо? — и, заметив, что нахожусь едва ли не в висячем положении в его объятьях, постаралась снова почувствовать налитые свинцом ноги и стоять самостоятельно.       — Порядок, — уведомила я, качнувшись и пригладив безжизненные пакли волос к голове. «Зато можно считать, искупалась впервые за неделю», — истерично хохотнул внутренний голос. Взор зацепился за подрагивающую фигуру за плечом Тима. Джек, как кот, упавший в ванну, отряхнулся и влез в рукава кителя, поданного мистером Гиббсом. Я обернулась. «Неудержимый» остался позади, а гавань переливалась фонарными огнями, прощаясь с уходящей шхуной. Огромному галеону, чтобы отправиться в погоню, потребовалась бы вечность времени: судно без команды, не первый месяц отстаивающееся на приколе, не сдвинулось бы с места и через час, поэтому мы вполне могли рассчитывать избежать преследования.       — Гиббс! Кракена мне в ром, как тебя сюда занесло? — удивление с лёгкой примесью восторга так и звучало в голосе Воробья. — Где раздобыл эту посудину?       Старпом с улыбкой повёл плечами, мол, долгая история. Спустя не больше десяти минут мы уже сидели в чертовски тесной кают-компании и выслушивали её…       Я стучала зубами о край чашки «средства от холода и печали», столь заботливо вручённой мистером Бергенсом, и куталась в едва ли греющее покрывало.       — Вот уж сейчас ты как никогда вовремя, старина, — Джек одобряюще похлопал Гиббса по плечу и от души приложился к горлышку бутылки.       — Да, пустяки, — тот махнул рукой, как стеснительная барышня. — А наше появление, так сказать, лишь дело счастливой случайности.       — И какую же случайность мне следует возблагодарить?       — Видишь ли, Джек, — Гиббс слегка приуныл. — Тогда, на Сен-Бартелеми, когда вы и «Жемчужина»… эмм… скажем, пропали, мы недолго засиделись. К нам явился твой заклятый дружок, Кристиан Стивенс, — он опасливо покосился на меня, сомневаясь, можно ли пускаться во все подробности в присутствии любопытной мисс. Джек же вытянулся от удивления и выжидательно уставился на старого собутыльника. — М-да, Джек, это от Стивенса мы узнали, где вас искать. Он вернулся на Сен-Бартелеми и предложил нам сделку. Рассказал, что вы умудрились слинять от него и предложил, чтобы мы нашли вас и достали дневник мисс Киджеры, а также первую половину координат острова Дьявола — для него. Ну, сам знаешь, нам сидеть в городе, заполонённом солдатами — не радостно. В обмен на это Стивенс доставил нас на Тортугу, где мы взяли «Марко Поло», — и словив мой не совсем понимающий взгляд, кивнул на переборки кают компании и похлопал по стенке шхуны. — Кристиан Стивенс знал, что вторая часть координат у его племянника, на «Неудержимом», и был уверен, что вы отправитесь туда. Но по пути случился шторм. Наш «Марко Поло» и его «Августиниус» потеряли друг друга в море и поэтому мы успели прибыть на Пуэрто-Плата первыми. А когда, заходя в порт, услышали стрельбу и заметили вас в воде, планы переменились, — Гиббс развёл руками, тем самым показывая, что закончил. Джек в задумчивости поскрёб бородку и опустил взгляд куда-то за бутылочное стекло.       — Не верю, что Стивенс просто так взял и поверил, что вы предадите вашего капитана взамен на бегство с Сен-Бартелеми, а также без каких-либо гарантий вывалил вам такое ценное знание. Признавайся, старина, что ты вручил ему в качестве залога?       — А, ничего того, о чём стоило бы жалеть.       — Гиббс?       — Тот секстант из липового золота, который мы взяли при абордаже незадолго до появления мисс Оксаны.       Воробей переменился в лице — напрягся, поднял брови домиком, и, кажется, ещё чуть-чуть и можно было бы расслышать скрип зубов.       — Это было настоящее золото, идиоты, — простонал Джек, издав напряжённый выдох и подняв несчастные глаза к паутине на потолке. В него устремился полный изумления и молчаливого «Как же так?» взор Гиббса. — Я специально так сказал, чтобы вы не пропили.       Я поперхнулась ромом.       — Но ведь это уже не важно, — я стукнула кружкой по столу и ощутила на себе взгляды двух пиратов. — Сейчас нам нужно вернуться на «Жемчужину».       — Тебе так хочется делить нашу находку с этой грязной мартышкой Барбоссы? — Воробей презрительно поморщился.       — Там же остался дневник Розы Киджеры. И первая доля координат.       Со стороны Воробья раздался сиплый смешок.       — Уверена?       По столу шлёпнула знакомая тонкая книжечка в заляпанном переплёте. Джек приподнял усы в гордой улыбке.       — А-а, — я прищурила глаза и медленно закивала. — Спёр дневник. В силу своей сущности просто не можешь не воровать, да? — Но справедливое замечание внутреннего голоса заставило посерьёзнеть. — Они сразу же заметят пропажу.       — Не-а, — интригующе объявил Джек. — Зачем им заглядывать в почти нечитаемый дневник, когда на первом плане есть координаты? А если их ручки и дойдут до шкатулки, где он хранился, то её вес и характерный грохот внутри не оставят сомнений, что она не пуста.       Я ухмыльнулась.       — И что же ты положил в шкатулку вместо дневника?       Джек приосанился и гордо задрал нос.       — Помнишь ту синюю книжечку?       Я устремилась в глубины воспоминаний и откопала там тот день, когда в самом начале путешествия пришла к Воробью с просьбой дать книг для чтения, в результате чего наткнулась на весьма сомнительное литературное издание.       — С порнографией?       — Да! — Джек хлопнул в ладоши, откинулся на спинку стула и закинул ногу на ногу с видом абсолютного победителя. Я потрясла головой в немом изумлении и подвела глаза к потолку. Даже самая Богу противная вещица, оказывается, может пригодиться!       — Не жалко было расставаться с таким сокровищем? — ехидно поинтересовалась я.       — Да брось, пусть Гектор почитает, развлечётся, поскорбит об упущенных возможностях. Ему-то, небось, такие пикантные игры уже не под силу, — искорки смеха заплясали в капитанских глазах, а я цыкнула и покачала головой, еле сдерживая улыбку.       — Ха-ха. Очень смешно.       — Вот это мир испортился! Вместо того, чтобы пожалеть бедного несчастного Гектора, ей «очень смешно»! — театрально возмутился Джек, и они с Гиббсом обменялись похабными усмешками.       — Надеюсь, бумажка с Исла-Сантос тоже у тебя? — перебивая гнусный пиратский хохот, поинтересовалась я.       — Нет, — без обидняков отозвался Воробей. И, выждав секунду для драматичности, добавил: — В отличие от её содержимого. — Джек перевернул дневник лицевой стороной вниз и толкнул по направлению ко мне. Книжка подъехала по столешнице, приковывая взгляд к выцарапанным на обложке цифрам: «25°12'59.7"N». Предусмотрительный капитан, вероятно, ожидал подобного исхода, поэтому перенёс первую часть координат на обложку дневника, а сам дневник решил держать при себе — как-никак, вещь ценная — и в общем плане, и для него лично.       — Хмм… Значит, ты хочешь, чтобы мы отправились за Амулетом на этой шхуне? — и получив утвердительный кивок, немало подивилась: — А как же «Чёрная Жемчужина»? Не боишься оставлять её во власти своей экс-любовницы и её престарелого дружка-импотента?       — Дорогая, мы наилучшим образом избавились от… как ты там говоришь? «Конкурирующей организации»? Вот. Более того, чёрт знает, что ждёт нас на финишной прямой. Поэтому, если «Марко Поло» в ходе нашей экспедиции пойдёт ко дну, это будет не столь печально, чем если бы эта участь постигла «Жемчужину». Конечно, на моей чернокрылой красотке было бы сподручнее, но так карта легла. Отправимся сами. Поэтому, будь добра, достань вторую часть координат, что ты реквизировала у племянника мистера Стивенса.       Я без стыда запустила руку в декольте (уже устала стесняться всего и вся), и выудила на свет сложенный кусок пергамента, мокрый, как и я сама. Бумажонка легла поверх дневника. Воробей и Гиббс склонились над столом. Слишком много усилий — и моральных и физических, было положено на поиск злополучного клочка пергамента, поэтому, без сомнений, мандраж бил не меня одну. Я, затаив дыхание, медленно развернула края мокрой бумаги. Мы склонились над столом и на несколько секунд забыли, как дышать, после чего в недоумении переглянулись.       Только спустя полминуты, когда воздуха стало мало, и мы опомнились, под сводами каюты громыхнуло поражённое «Что за чёрт?!».