спасательная бригада лучшего капитана на свете
сын маминой подруги АААААААААААААААААААААААА 13:07 сын маминой подруги ВЫ НЕ ПОВЕРИТЕ 13:07 матсун все-таки сосун ого ты че живой 13:08 сын маминой подруги в смысле 13:08 я не хаки я маки забудь говори 13:08 сын маминой подруги хм 13:08 сын маминой подруги КОРОЧЕ 13:09 сын маминой подруги МЫ ВЧЕРА С ИВАЙЗУМИ ЗНАЕТЕ ЧТО????? 13:09 я не хаки я маки что 13:10 матсун все-таки сосун/b> он зевнул только что 13:10 <b>сын маминой подруги ок ясно я ищу новых друзей 13:10 матсун все-таки сосун и это после всего, что мы для тебя сделали этим утром? 13:10 сын маминой подруги, а че вы сделали для меня этим утром 13:11 я не хаки я маки .....ты че 13:11 матсун все-таки сосун ТЫ ЗАБЫЛ? 13:11 сын маминой подруги ДА ЧТО БЫЛО ТО 13:11 я не хаки я маки ты выполз из своей комнаты в половину восьмого в пледе который был чем-то залит и буквально чуть не сдох на этом полу. 13:11 матсун все-таки сосун если бы не мы тебя бы здесь не было 13:11 сын маминой подруги чето не помню такого 13:12 я не хаки я маки если хочешь мы тебе фотки скинем 13:12 сын маминой подруги я чуть не сдох, а вы снимали 13:12 матсун все-таки сосун лол, а как еще 13:12 сын маминой подруги ПОКА 13:12 — А че у них с Ивайзуми-то? Матсукава неопределенно пожал плечами.***
спаси и сохрани аса сейджо
я не хаки я маки ива-чааааааааааан)))) 13:15 матсун все-таки сосун аче у вас там с ойкавой???))) 13:15 тот-самый-ас-сейджо, а что у нас с ойкавой 13:17 матсун все-таки сосун ну вы пьяненькие вчера спали в одной кровати 13:18 я не хаки я маки не может быть чтобы ничего 13:18 тот-самый-ас-сейджо так и есть ничего не было 13:19 я не хаки я маки ......я думал что мы друзья 13:19 матсун все-таки сосун вот каково на вкус разочарование 13:19 я не хаки я маки больше можешь не просить у нас фоток жопы ойкавы 13:19 тот-самый-ас-сейджо МЫ ПОЦЕЛОВАЛИСЬ 13:22 матсун все-таки сосун с козырей пошел красава маки 13:22***
Антоненко Олег — Опустошён Утренняя прохлада приятно освежала и, вскоре, Тоору стало лучше. Он решил пройтись, а затем посидеть немного на качеле, которая была расположена на заднем дворе. Все-таки голова еще болела и хотелось освежиться, подумать и решить, что делать теперь… Какого было его удивление, когда он увидел там Яхабу. В компании сигарет. Ситуация крайне неловкая, но Ойкава решил, что стоит все-таки поговорить с ним. Все-таки давно намеревался. У Тоору была поразительная способность давать другим людям дельные советы, в то время как сам он находился в полнейшем… Несостоянии. Капитан тихо подошел к качеле и аккуратно присел. (Не то чтобы специально… Да-да, специально). Яхаба, полностью погрузившись в свои мысли, не сразу осознал, что рядом находится кто-то еще. Поэтому, резко переведя взгляд вправо, он вздрогнул и принялся искать место, где можно затушить сигарету. Но Тоору только махнул рукой в ответ на его попытки, чуть улыбнувшись. — Не нужно. Несколько минут они сидели в тишине, слегка покачиваясь. Ойкава думал, с чего начать, а Яхаба не знал, что должен делать в подобной ситуации. Однако вдруг ему захотелось кое-что рассказать… Капитан был для него примером для подражания, все-таки. Поэтому поделиться хотелось, по-человечески высказаться. — Ойкава-сан, как-то вы упоминали, что хотите поговорить об этом, — Шигеру повертел в руках потушенный бычок и прицелился, чтобы выкинуть его в мусорный бак. Попал. — Давайте расскажу. Тоору лишь изумленно захлопнул рот и приготовился слушать. Надо же, какие прелестные у него кохаи! — На самом деле, нет ничего удивительного, это довольно банальная история, — начал Шигеру. И хоть он пытался придать тону своей речи больше равнодушия, было очевидно, что он готовился рассказать о чем-то важном. — Вы знаете ее начало… Ты! Извини, да… В возрасте, наверное, 11-12 я был достаточно пухлым. Прямо-таки толстяком. Так сложилось, видимо, такая генетика. К счастью, я не подвергался жестоким нападкам со стороны окружающих, но и особой любви не вызывал. Друзей у меня не было, хотя, не сказал бы, что я был недружелюбен… Ну, и я по глупости влюбился в девчонку. Странно было не влюбиться: она была достаточно симпатичная, а что еще нужно 12-тилетнему? Ну и, опять же, по глупости, поборов в себе страх, я решил признаться ей. Потому что я подумал: лучше узнать ответ, несмотря на то, какой он будет, чем мучиться от вопросов. Но, оказалось, я не ее тип, — Шигеру вдруг лукаво улыбнулся, как бы смеясь над самим собой. — Конечно, чего еще я ожидал? Она сказала что-то ужасное обидное, уже не помню что. Наверное, что-то о моей уродливости. Ойкава втянул носом воздух. Яхаба затих на пару минут, переводя дух. Качеля тихо поскрипывала, легкий ветер приятно холодил кожу. — Тогда впервые я почувствовал жгучую ненависть к самому себе. Мне было так обидно и я решил, что точно сброшу вес. Начал гуглить, искать в интернете всевозможные способы быстро похудеть. Чего только я не пробовал… Это было действительно жуткое время, знаешь, — Яхаба обернулся к Ойкаве. — Я даже писал дневники, в которых убеждал себя, что голод — это всего лишь потребность, которой можно управлять… Вроде как духовное начало должно превосходить физическое, всякое такое… дерьмо. Я нередко падал в голодные обмороки, заработал себе достаточно заболеваний и ты знаешь, к чему это привело. Я стал таким худым, что было страшно взглянуть, и тогда я снова решил спросить у той девочки, подхожу ли я теперь под ее критерии? Но она, почему-то, не смогла ничего мне ответить. Испугалась. Шигеру потянулся к пачке, чтобы взять еще одну сигарету и Ойкава не собирался его останавливать. Он слышал множество подобных историй и ужасался каждой из них по-новому, хотя и представить не мог, какую боль перенесли рассказчики. Он искренне сочувствовал. Сделав одну затяжку, Яхаба медленно выдохнул дым и прикрыл глаза. — Я сначала не ходил ни к психотерапевтам, ни к другим врачам. Был слишком мелким, поэтому, опять же, полез гуглить, как набрать вес. В итоге, на протяжении двух лет единственной моей заботой было — научиться нормально воспринимать еду. Через полгода я с родителями все-таки пошел по всем врачам. И, к удивлению, через пару месяцев моя ситуация улучшилась. Сейчас у меня есть четыре килограмма недовеса, нездоровая любовь к сладкому, страх перед отношениями, проблемы с кожей, вредными привычками и доверием. Но я уже в норме, потому что нашел то, что мне поможет и тех, кто мне поможет, — Шигеру повернулся к Ойкаве. Тот поджал губы, пытаясь найти подходящие слова, однако понимал — Яхабе не нужны ни поддержка, ни что-либо еще, ведь он научился справляться со страхами и проблемами самостоятельно. — А еще… Ойкава-сан, ты же встречаешься с Ивайзуми? Мне нужно с кем-то об этом поговорить, — Шигеру пожевал губу пару секунд, правильно подбирая слова. Ойкава, который только хотел что-то сказать, захлопнул рот и приготовился слушать. Разубеждать Шигеру в обратном он не торопился. — Я никогда не думал о парнях в этом смысле. А Кьетани, кажется, влюблен в меня. Я правда не думал, что могу быть в отношениями с парнем… Но мне нравится. Не он, а само ощущение того, что тебя любят. Будет ли слишком жестоко и эгоистично использовать его для того, чтобы почувствовать себя лучше? Тоору невольно задержал дыхание. Он опешил от такой резкой смены темы, и это его выражение лица… Как-будто чересчур взрослое. — Да, это будет ужасным поступком, — Ойкава не мог ответить иначе. — Ты не можешь сваливать собственный груз на других людей. В отношениях оба счастливы только при условии самостоятельности и целостности… Тоору вдруг прервался. В его голове зазвучали слова Ивайзуми. » — Ойкава, ты действительно талантлив. Ты добьешься многого в своей жизни, и ты должен научиться объективно оценивать себя, — Хаджиме подошел ближе и положил руку на плечо Тоору, смотря ему прямо в глаза. — Без Ханамаки, Матсукавы и без меня». — … личности каждого из вас… — закончил свою мысль Ойкава. Тоору нахмурился, пытаясь осознать собственные слова и будто распробовать их. Понять смысл того, что сам сказал. — Яхаба, — Ойкава втянул носом воздух и посмотрел ему прямо в глаза. — Поговори с Кьетани напрямую. Лучше все решать словами, к черту домыслы. Это приведет лишь к боли и недопониманию. Сделайте все правильно, это того стоит. Пожалуйста, не иди на поводу у своих желаний и… брось курить. Ойкава слабо улыбнулся, похлопал парня по плечу и быстрым шагом направился к дому. Кажется, он наконец понял, что должен сделать. Объяснить.***
гречка — будьте любимы Куними сидел в своей комнате, разглядывая маленькие солнечные зайчики, застывшие в немом молчании на потолке. Эти кусочки света порождали в нем какие-то странные чувства. Вот глупость какая, на солнечных зайчиков в шестнадцать лет смотреть… Ну, а он смотрел. И думал. Столько всего навалилось, а какой-никакой опыт и своеобразное благоразумие, даже, можно сказать, совесть, не давали Акире просто взять и простить себе все свои злоключения. Вот он смотрел на солнечных неподвижных зайчиков и думал. О сказанном и не сказанном; о своих поступках, медленно зарождающемся алкоголизме и ужасному желанию позвонить, написать, увидеть. Он не здоров, совершенно не. И хочется ведь действительно быть ближе, понимать и помогать, поддерживать. Был бы он старше, ну хотя бы чуть-чуть… Мизогучи схватил его пальцы, грубо сжимая в своих. —Ты хоть сам понимаешь, что делаешь? — резко спросил он. — Я думаю об этом каждую ночь, — без раздумий ответил Акира. Его глаза жутко блестели под светом тусклой лампы. — Каждую ночь. Это неправильно, но мне нравится… Что я сделаю с этим? Куними следил за перекатом солнечных лучей на стене, их смешении и разделении. Наклонял зеркало и смотрел, как свет исчезает вовсе. Задергивал шторы, погружая комнату в полутьму. — Если ты мне сейчас же не отдашь ключ, я обязательно сообщу твоим родителям о том, как ты проводишь внеурочное время. —Давайте! —неожиданно выпалил Куними. — Я так устал от этого, давайте! Акира прижимает ладонь к лицу и хмурится. Ноги подгибаются и он оседает на холодный пол. — Что с тобой? Ты всегда был примерным, тихим учеником, что… Ответом ему послужил смазанный поцелуй в губы и сдавленный смешок. Мизогучи отпрянул назад. Его взгляд стал серьезнее и зрачки заблестели негодованием. Куними обнимал себя за плечи и не издавал ни звука. Ему было паршиво и мерзко; это действительно его действия, мысли, чувства? Их хочется выжечь, содрать, уничтожить всеми возможными способами. И забыться, чтобы не болело и не жгло. Но в этом его слабость — только побег в забытье, уход от реальности, эскапизм. Куними не умеет по-другому — из крайности в крайность, от эгоистического равнодушия до безудержной всепоглощающей любви. — Эй, Куними! — Киндаичи, забыв постучать, заходит в комнату и сначала не может найти ее хозяина. Но быстро натыкается на него взглядом и захлопывает дверь. — Дружище, ты чего? Киндаичи быстро подлетает к Акире и садится на пол перед ним, отводит руки от лица и обнимает крепко, прижимая вздрагивающего и потерянного парня к себе. Утешает банальными и глупыми словами, но становится легче. Потому что Киндаичи простой и… Не осуждает. — Мы справимся, слышишь? Мы больше не возьмем в рот ни капли, ты все объяснишь ему и уладишь… Займемся чем-нибудь еще, кроме волейбола, там, например, рисовать начнем? Мангу, а? Хочешь? Или на робототехнику запишемся! Все будет хорошо… Куними только кивал на его слова, в немой истерике цепляясь за чужие плечи.***
— Ивайзуми! — Ойкава зовет его и влетает в гостиную. Его взгляд приковывает чужое озадаченное лицо, и он стремительным шагом идет к Хаджиме. Парень стоит у окна с миской фруктов в руке; его лицо озаряет светом теплое солнце, а взъерошенные волосы блестят под естественным светом. Он судорожно выдыхает, в голове проносится множество мыслей, предположений и большинство из них не утешают. — А? — Хаджиме прочищает горло и смотрит на Ойкаву, который уже успел подойти к нему. Тоору крепко сжимает пальцы за спиной и чувствует, как потеют ладони. Пульс учащается и нервозность тяжело сковывает желудок. Ойкава редко бывает таким, совершенно не знающим, что делать, растерянным. Обычно у него есть план. Но какой тут, к чёрту, план?! — Надо обсудить… Точнее, давай поговорим, — парень шумно выдыхает и наконец расцепляет вспотевшие пальцы. — О том, что произошло тогда. Совсем недавно. Ты понимаешь, о чем я! Ивайзуми сжимает в руках миску с фруктами и весь напрягается, но кивает как-будто спокойно. Только не знает, начать ему первым или позволить Ойкаве взять первое слово. Тоору собирается с мыслями, сначала молчит, а затем смотрит Хаджиме в глаза по-серьезному, даже почти спокойно. — Я понял, что… Да! Ты знаешь об этом, ты мне уже говорил, но я не понял этого… Я всегда опираюсь на тебя, Ивайзуми. Надеюсь на твою поддержку и помощь, не могу без тебя ступить и шагу, — парень хочет возразить, но Ойкава перебивает его. — Это правда! И я принимаю ее, но… Я хочу, чтобы ты знал: я не собираюсь быть тебе обузой или… что-то в этом роде, знаешь, не подумай, что я хочу звучать пафосно, как в фильмах, э-эм… — Ойкава снова начал отводить взгляд и нервничать. — Вот эти все серьезные диалоги не про меня и, вообще, я говорить особо не умею и я немного глуповатый, в курсе, да?.. Ха-ха, я даже не понял смысл твоих слов, но теперь все понимаю и это доказывает, насколько ты хорошо меня знаешь, насколько… Насколько… Ты! Я люблю тебя. Ойкава вдруг почувствовал, как внутри все опустело. Его не мучил страх, нервы, тревожность… В один момент все эти эмоции улетучились. Осталась только звенящая, заполняющая все, тишина. Она съедала его изнутри, а длилась, по ощущениям, целую вечность. — Ну… Я так и понял. Ойкава замер и его взгляд застыл на миске с фруктами в руках Ивайзуми, он не мог найти в себе сил поднять глаза. И вдруг, миска приблизилась. Ойкава не понял, почему неодушевленный объект двигается. Почувствовал чужое дыхание на своей щеке и как понял. Ивайзуми поставил тарелку на тумбу, стоящую позади Ойкавы, и аккуратно прикоснулся к его щеке. — Прости, я… идиот. Я слишком долго собирался с мыслями. Несколько лет или типа того? — Ивайзуми нервно усмехнулся. — Ты для меня… жизнь? И никакая не обуза. Ойкава перевел на него ошарашенный взгляд и Ивайзуми подошел вплотную, прижимаясь своим лбом к чужому. — В ту ночь я понял, что должен сказать о том, что чувствую. Ведь ты чувствуешь то же. Это ведь очевидно, но было страшно. Вдруг надумал чего? Я боялся, что ты отвернешься или наше общение станет другим, натянутым, знаешь?.. Ойкава резко притянул к себе Хаджиме, обнимая за шею, и закрыл глаза, позволяя слезам покатиться по щекам. — З-знаю! — Тоору шмыгнул носом и всхлипнул, почувствовав облегчение: все, что он копил в себе долгие годы разрешилось в один миг парой фраз. Сколько же времени на это ушло… — Эти взгляды, случайные касания и то, как я пялился в раздевалке, ты же все видел, да?! Я же такой палевный, почему ты молча-ал! Тоору забыл о смущении и рыдал в голос, высказывая все свои чувства и мысли, что жили в нем. Ивайзуми мягко поглаживал его по спине и бурчал что-то неразборчивое в шею парня. Солнце спряталось за облака, предпочитая оставить этих двоих наедине.***
pyrokinesis, МУККА — Днями-ночами — Кьетани, — обращался к Кентаро Яхаба, забираясь к нему на колени. — Ты… Я тебя не люблю. Ты мне даже не то чтобы нравился. Наверное я, больше по девушкам, ты в курсе, да? — Яхаба стянул свою футболку и ухватился за чужие мускулистые плечи. — Это плохо кончится, знаешь ведь, да? Кьетани прижался носом к шее парня и шумно выдохнул. — Хочешь, чтобы я сдался? Блондин провел пальцами по чужим коротким волосам и посмотрел на прижавшегося к нему Кьетани. Было тепло, приятно и комфортно, успокаивающе. Уходить не хотелось, от парня рядом пахло хвоей и яблоками; а еще жутко хотелось целоваться. — Нет, не хочу, — медленно протянул Яхаба. — Ты ведь и не сдашься. Кьетани отпрянул и посмотрел в глаза напротив, а затем обхватил руками талию и увлек в долгий поцелуй. Яхаба довольно улыбнулся и повалил парня на кровать, забираясь пальцами под его футболку. Прикосновения мурашками бегали по коже, теплыми волнами отдаваясь где-то в животе. Губы соприкасались с губами, пальцы скрещивались воедино. Яхаба прижимался своим телом к чужому, чтобы почувствовать разгоряченную кожу, рельеф мышц и тяжелые вздохи под грудной клеткой. — Ты мне и правда нравишься, — вдруг тихо сказал Кьетани. — Но я не строю планов. Не строй и ты. Яхаба на миг удивленно застыл, а затем расплылся в понимающей улыбке. — Видишь, как мы идеально подходим друг другу. Сейчас главное поцелуи, а стреляться они будут потом.