***
Прошла неделя. Эта истерия не прекратилась, а стала только нарастать. Это мне уже не нравилось и я был готов пойти разбираться с этим говорящим экраном, что посмел запудрить мозги жителям Пентаграм-сити. Не то что бы мне было жалко всех омег, которые страдают... Скорее нет, мне жалко только моего мужа. Ну еще мне противно ходить по улице, где каждые 10 метров кто-то сношается. Раньше хоть по углам это делали. А теперь просто посреди улицы стало нормально присунть в задницу и в рот. И еще под крики и вопли несогласного омеги. - Аластор... - Энджел вошел без стука в мой кабинет, хотя я это и не люблю. Паук зашел в мой кабинет и сел на диван, прикрывая лицо руками. Я оторвался от печатной машинки и посмотрел на него. Костюм грязный, волосы взъерошены, сапог на правой ноге сполз до колена. Лицо он прикрывает двумя руками, положив нижние на колени. - меня изнасиловали... Их было четверо. Он рыдает и не показывает своего лица. Я подхожу к омеге и сам убираю его руки, чтобы взглянуть на личико паука. Мои рога тут же вырастают, а в комнате снова слышен треск помех. Под глазами синеют фингалы, губа разбита, щека окровавлена, видно, что его били чем-то острым и тяжелым. - кто это был? - не знаю. Они напали на меня. Я отстреливался, но они оказались сильнее и ловчее. И по очереди трахнули меня в зад... Рот трогать не стали. - запомнил как выглядят? - смутно... - Паук снимает с руки перчатку и я вижу окровавленную руку. - прострелили? - ага, очень больно. Рана не сильно глубокая, что уже хорошо. Заживет быстро, но надо вынуть пулю. Поэтому в моей руке появляется пинцет и я быстро вынимаю пульку из руки паука, поправив перед этим свой пенсне. - Аластор, я боюсь теперь выходить на улицу. Ты же обещал, что это только неделю будет! - паук громко плачет, пока я вынимаю пулю и обрабатывая его ранку. - я займусь этим делом. Не переживай. А пока дома сиди. Так будет безопаснее. Ты точно не запомнил этих уродов? - ты глотки перегрызешь? - да. А сейчас потерпи, придется забинтовать лапку. Он слабо улыбается и ждет, когда я закончу работать с его лапкой. Пуля вышла легко, что меня радует. Паучку было несильно больно и это меня радует. Только злит, что какие-то гады посмели изнасиловать моего омегу. Даже несмотря на ошейник, который я сделал для своего мужа из оленей кожи. И это ошейник не помог моему мужу. Ведь некоторым альфам все равно на это. Омег все равно насилуют. И это мне не нравится. Я уложил омегу на диване в своем кабинете и укрыл одеялом. Он еще пол часа всхлипывал и мне пришлось напоить его травяным чаем и после зацеловать его испорченное личико, прежде чем он уснул у меня на коленях. Сон помогает демонам в регенерации и поэтому Энджелу надо поспать. Я выхожу на улицу. Опять какой-то альфа насилует омегу возле магазина с пиратскими кассетами. Мне приходится обойти их и только потом продолжить свой путь. Вокс в этот раз сидит в своей телебашне, как всегда в 666 кабинете. Я стучусь в дверь и вхожу без разрешения. Этот шипящий телевизор сидит за столом и как обычно недовольно кривит лицо. Я подхожу ближе и с широкой улыбкой и раскланявшись заявляю: - приветствую фальшивый владыка ада! - зачем приперся? - ох, я пришел, чтобы переговорить насчет некоторых дел. Насчет тех дел, что ты творишь в аду. Дел по унижению омег. - тебе какое до этого дело? Ты же их пачками вырезал, - рычит этот экран и загорается тусклым белым светом. - но я не насиловал их. Это низко. - да это ты низкий. Послышался мерзкий закадровый смех. Он сопровождает тупые шутки Вокса и еще больше выводит меня из себя. - я думаю, что тебе стоило бы снять с жителей Пентаграм-сити заклинание, пока за тобой не пришли более сильные демоны. - ты кого имеешь ввиду? Себя и своего ручного кота? Ха, да вы оба будете по стенке размажены! - Вокс, зачем ты решил заняться этим грязным делом? - провоцирую я этого недалекого демона. - ты еще спрашиваешь? Ты опять ведешь эфир? Ах, пусть тогда твои немногочисленные слушатели знают, что я хочу, чтобы в аду восторжествовала справедливость и альфы снова были главными, - он театрально вскидывает руки под аплодисменты. - поэтому ты и начал этот геноцид? - я вернул этот геноцид. Он был и до меня. И как мне известно, в твое время он тоже был. Аластор, разве тебе не хочется чувствовать власть и господство? - не над своим омегой. И я не хочу, чтобы другие альфа считали его ниже себя и унижали. - твой муж - проститутка. И тебе разве не противно, что он прыгал по членам до тебя? Он побывал на членах каждого жителя ада. Разве он не низок и жалок? Разве другие омеги не жалки перед своими потребностями? Они текут и хотят секса. Они просто дырки для ебли, которые хотят заткнуть свою жопу чьим - то членом. - какой же ты грязный и низкий, мой экранный друг. - я тебе не друг, шипящая оленья башка! В меня летит стакан, но я уворачиваюсь и этот предмет благополучно разбивается о стену. Вокс встает с места и грозно шипит: - омеги должны знать свое место! Омеги должны быть ниже альф! - ты презираешь их только по признаку пола? - Аластор, разве ты забыл, как относились к омегам? Их запирали дома во время течки и трахали, пока те не перестанут просить члена. Их лупили за рождение детей от рабов. Их вешали за измену. И какие прекрасные были омеги в то время. Они жили и боготоворили своих альф. Разве это не прекрасно? - эм... Насколько мне известно, в 50-е им жилось хуже, чем в начале века. Да, омег не вешали за измену, но вот домашние насилие было более чем распространено. И на мой взгляд, лучше повесить, нежели медленно добивать и сводить в могилу годами. Иногда проще перерезать горло, чем расчленять. Ведь жертва может заслужить простой легкой смерти и тогда лишнее удовольствие убийцы должно отойти на второй план. В меня летит стол. На этот раз я зверею и призываю тентакли, что вылезают из-под земли и швыряют стол обратно в Вокса. Того впечатывает в стену и он теряет сознание под обломками. Я быстро сваливаю из кабинета, пока этот гад меня не прикончил. Ибо он сильнее меня и сейчас к нему лучше не соваться. Надо было Хаска позвать. Тогда бы оба надрали ему зад. Хотя, мы это сделаем, если Вокс не изменит свою политику. А он вряд ли ее изменит. И поэтому, в следующий раз я приду не один. Я возвращаюсь домой и сразу подмечаю мокрые следы на крыльце и выбитую дверь. Мое чутье подсказывает мне, что случилось что-то плохое. Быстро захожу внутрь и вижу на полу несколько патронов и полупустой пакетик с наркотой. В дальнем углу дома слышен плачь Ачиля. Я бегу туда и резко распахиваю дверь. Энджел лежит на полу в луже крови с простреленным животом. Из его рта течет кровь. Юбка задрана, а разорванное белье лежит возле двери. Чулок с ноги сушен до колена, которое нетипично вывернуто. Вторая нога же переломана и торчит белая кость, испачканная розовой кровью. 4 руки омеги связаны за спиной, в то время как одну из свободной пары сжимает Ачил, громко рыдающий и зовущий маму. Ребенок замечает меня и начинает звать уже меня: - папа! Папа! Я подхожу к нему и беру сына на руки. Он обнимает меня за шею и громко рыдает, зовя маму. - я позабочусь о маме. А тебе надо успокоится. Мы идем наверх в его спальню. Я укладываю сына в кроватку и оставлю на попечение теней. Те будут играть ему музыку и малыш быстро заснет. А если и не заснет, то с ним обязательно поиграют мои приспешники. А я пока помогу мужу. Сейчас мне надо позаботится о нем. Он пришел в себя только через сутки и сразу попросил воды. Все это время Ачиль звал маму и плакал, либо же спал. Он видел весь ужас и был сильно напуган. С трудом он сказал, что пришли пауки и сделали маме больно. Мама кричал, а потом в него выстрели и злые дяди ушли. Ребенок в это время сидел у углу и боялся закричать. Я примерно понимал, что это могли быть его отец и брат. Ибо эти двое вечно отравляют жизнь мне и Энджелу. Но чтобы так опустится и на глазах сына изнасиловать его мать и прикончить - это просто низко. И ужасно. Ведь Ачилю только исполнится годик. И он пока не получил бессмертию и магию. Поэтому в отличии от матери он не смог бы ожить. А за смерть сына, я бы взял копье у Вегги и просто проткнул бы этих двоих. Как там говорят мафиозники? Ты убил моего человека - я вырежу твою семью. Или что-то вроде того. - Энтони, что произошло? - Арахнис и папа ворвались в дом вместе с бандой. Напали на меня и на сына. Я отстреливался и пытался защитить нас. Потом резкая боль в голове и я упал. Пришел в себя уже в комнате и связанный. Рядом сидел Ачил и был сильно напуган. Я достал дополнительные руки и первым делом спрятал сына в темный угол и сказал ему сидеть тихо, чтобы не произошло, ибо слышал, что эти двое шли ко мне и говорили, другому альфе, что я хороший омега. А потом все как в тумане. Это был змей с двумя большими членами, что долго насиловал меня. Перед этим Арахнис сломал мне ногу молотком, а отец снимал все на камеру. Им было весело. Они отмывали долг за счет меня и секса со мной. А потом бросили и прострелили живот. Ачиля они не тронули больше. Он им был не нужен... Энджел всхлипывает и закрывает лицо руками. Я сажусь к нему и ласково обнимаю - я их поймаю и размажу по стенке. Не плачь. - Ачиль сильно был напуган? - да, я его долго успокаивал. - можно мне сына увидеть? Мне приходится подняться с кровати и пойти за сыном. Надеюсь, что он не сильно испугается состоянию мамы. Хотя он видел его уже и в более ужасном состоянии. Как например, после изнасилования, когда у него были фингалы и разбитая губа. Но он не пугался такого лица мамы. Ачиль сейчас играет с игрушкой, что ему сделал Энджел. Я беру сына на руки и несу к матери. Ребенок не улыбается и смотрит на меня, сжимая в руках игрушку. Завидев маму, он начинает громко смеяться и тянуть к нему ручки. Я осторожно сажаю его рядом - на руки его не бери, тебе нельзя тяжелое поднимать. Паук обнимает своего сына. Тот пытается забраться на маму, но я не даю ему это сделать - маме больно, не надо. - Аластор, мне не больно, - Энджел улыбается. - нет, Энтони, пусть он сидит рядом, а не на тебе. Ачил обнимает руку матери и громко смеется: - мама, мама! Я подсаживаюсь ближе к семье и тихонько обнимаю мужа, положив вторую руку на голову сынишки. Мы все вместе. - Энтони, я сделаю все, чтобы ты больше не страдал. Паук целует меня в щеку. Сынишка урчит и смотрит на нас. Как же я рад, что у меня есть такой очаровательный сынок и мой муж...***
Я смотрю на Хаска, который в пару глотков осушает бутылку. После этого ставит ее на стол и выдыхает: - и где этот ебучий павлин? - это Принц Столас, а не павлин, - поправляю его, крутя микрофон в руке. - да похуй. С улицы слышен громкий топот копыт и лошадиное ржание. Я тащу Хаска за шиворот к двери и вытаскиваю этого алкаша на улицу. Столас как всегда брезгливо ступает на землю своей ногой и гордо задирает голову, громко ухунув: - чем я так понадобился вам? - не играйте комедию или драму, ваше величество. Вы прекрасно знаете цель вашего визита, - кланяюсь я принцу. - да, если Чарли не может защитить ад, то это придется сделать мне. Ха, бесполезная особа. - Чарли боится любых разборок, которые могут пошатнуть доверие к нему. Тем более он омега и подпускать его к Воксу не было бы хорошей идей. - ладно, я помогу вам. - вы еще в письме это подтвердили, сударь. Столас недовольно зыркает на меня своими красными глазами и после касается моего уха. Я шиплю а принц только смеясь начинает его мять. Хаск смотрит на нас, открыв рот и явно ждет моей реакции. Наверное думает, что я нападу на сову, но тот мне еще нужен для дела, поэтому нет. - хватит, принц Столас. - ах, какой ты очаровательный олень! А ты дашь мне потискать свой хвостик? - ха, ха, ха... нет. Грязный извращенец. Вечно ему надо полапать кого-то. И при этом ему пофиг, кого лапать. Альфу, омегу - главное потискать всех, кого только можно.***
Я возвращаюсь к своему мужу после расправы над Воксом. Он сейчас сидит с сыном и пытается научить того ходить. Ачиль старательно делает один шаг и крепко держится за руки матери, смотря на пол, но услышав, что я пришел, он поднимает ушки и после смотрит на меня: - папа! Сын делает шаг ко мне и едва не падает. Энджел моментально подхватывает его на руки и после поднимает, чтобы отнести ко мне. - ах, все, давай с папой поздороваемся. Энджел идет ко мне и по пути целует сыночка в щеку. Я улыбаюсь еще шире и после я беру сыночка на руки и после целую его в щечку. - ты справился? - волнительно спрашивает омега. - да, теперь омеги будут свободными. Паук обнимает меня и громко всхлипывает. Эх, была бы у меня еще одна пара рук я бы обнял своего мужа тоже. Но увы, я олень и довольствуюсь тем, что есть. Поэтому и прижимаю к себе и слушаю его ласковый олений писк. Такой радостный и довольный, что папочка снова дома. - на улице уже безопасно для меня? - нет, надо провести несколько эфиров, чтобы гипноз спал. Поэтому посиди дома. Чтобы больше ничего плохого не произошло. - хорошо. Ачиль обнимает меня за шею и тихо урчит. Я его почесываю розовое ушко. Теперь он урчит. Ох, какой маленький олененок. Как же я люблю его. Такого маленького и беззащитного. - Энджел, ты как себя чувствуешь? - уже лучше. Спасибо... Аластор, какой же ты молодец, помог омегам. - я помог прежде всего тебе и сыну. Я не хочу, чтобы он рос в таком ужасном мире. Сынок смеется. Да, Ачиль, я хочу, чтобы ты не страдал от всяких идиотов, что не могут держать свои письки при себе. Чтобы ты мог спокойно гулять по улице и не бояться альф. И чтобы мой муж больше страдал. Это ведь так ужасно страдать из-за того, что ты просто не того пола, как какой-то дебил, который решил, что может тебя унижать. - я каждому перегрызу глотку, что посмеет обидеть мою семью. Мы сидим на диване. Энджел положил свою голову ко мне колени. И я могу теперь гладить его мягкие волосы. Мальчик же лежит на грудке матери и тихо урчит от удовольствия. Конечно, на такой мягкой и теплой подушке лежит. Я бы тоже полежал на ней. Но решил уступить Ачилю. Потом належусь на грудке омеги. Тем более он потечь должен для меня. И кажется что это произойдет вот-вот. Поэтому скоро пушистая грудка будет моя. - Аластор, я пойду сына уложу. - так скоро? - да, нам пора в спальню. Иди, я приду. - нет, мы уложим сына вместе. Он берет ребенка на руки и идет к кровати. Я же иду сзади и вдыхаю аромат клубники со сливками. Энтони кладет сына в кроватку. Я обнимаю омегу за бедра и кладу голову на его плече. - Ачил,спи,пожалуйста. Маме и папе пора тоже в кроватку. Я ласково шепчу это и после лижу шею мужа. Паук кладет нижние руки на мои и пытается их скинуть: - прошу, не при ребенке. - я и не посмею это при ребенке делать. Я же прислоняю к тебе свою погремушку. - ох, ты шутник... Ай, Аластор! Убери! Он шипит на меня и крутит бедрами. Поздно, я задрал тебе юбку и проник в трусики рукой. - Ачиль, засыпай, маме пора развлекать папочку, - Эджел укрывает сына и нежно целует в щечку. А после он поворачивается ко мне и снова шипит. Я убираю руку из его трусов и иду прочь из детской. Как только дверь за моей спиной закрывается я сразу поворачиваюсь к пауку и похотливо шепчу: - намок, сучка. - все для вас, господин. Паук обнимает меня и спускает нижними руками трусики, которые вскоре кладет в карман моих брюк и опускает свою юбку пониже. Хм, это мы так играем сегодня? - я хочу в платье... Давай, просунь руку под подол... Нет, не дам! Он смеется и не дает мне потрогать его промежность и после убегает к спальне. Я пускаюсь за ним. Энджел прыгает на кровать и специально встает раком прямо предо мной, оголяя свой зад. За что сразу получает сильный шлепок. - ауч! А если в попу? - стонет он. - а если в рот? Большое щупальце появляется из портала и тут же проникает в ротик моего омеги. Паук старательно его сосет, виляя своей попкой и раздвигая сладкие белые булочки для меня. Я лишь расстегиваю ширинку и оголяю член, который оказывается через секунду внутри моего мужа. Тот все еще сосет щупальце. Да, сегодня двойное проникновение в 2 отверстия. Да, мой Энтони, я хорошо тебя трахну, мой голодный и похотливый паук.